***
Очнувшись, отец семейства схватился руками за голову: в ушах стоял ужасный шум, во рту пересохло, горло жгло, и было такое ощущение, что по голове не единожды били кувалдой. «Ох, я отключился. Все, больше подозрительные пачки сигарет не воровать, мало ли, что там понатыкано. Прошлой ночи мне вполне хватило!». Мужчина стал медленно садиться, ведь случайно засыпать где-нибудь, вошло уже в привычку. Вот и сейчас на полу кухни, он сидит, подпирая спиной кухонную тумбу, потирает глаза, чтобы хоть как-то прийти в себя. На часы смотреть не обязательно — он прекрасно понимает, что через пару минут придется будить детей и собирать их в школу. Вот только посуда не вымыта после вчерашнего, и завтрак не готов, а значит, ребята пойдут в школу голодными. Про себя он вообще молчит. «Черт!» С тяжелым вздохом он поднимается на ноги и…не может поверить своим глазам. Кухня в идеальном порядке, все блестит как новенькое, горы посуды в раковине больше нет, а на столе красуется отменный завтрак для одного, двух, трех…четырнадцати человек. «Как так? Это что, сон?» Только детский смех и крики смогли вырвать его из раздумий. В ту же секунду в кухню влетает тринадцать умытых и одетых ребятишек с младшенькими на руках. Усадивши всех за стол, мужчина взял на руки тринадцатого и стал кормил его из бутылочки. Отойдя поодаль от стола, тот молча наблюдал за происходящим. Что-то было не так. Дети сами смогли умыться и привести в порядок младших, одеться, спуститься, сесть за стол и нормально кушать, иногда перекидываясь парочкой фраз. «Без единой ругани, криков и драк? Это что параллельный мир, где все хорошо?» Доев завтрак, старшие мирно собрались, сели в автобус и укатили в школу. «Мирно? Я и в правду сплю. Что ж, выясню все потом. Нужно спешить на работу». Поцеловав дочку в макушку, чего мужчина раньше никогда не делал, дал ей обычные наставления по уходу за младшими и, переодевшись, помчался на работу. «Правда или мне показалось, что дом стал светлей. А, потом, все потом…»Часть 1
29 мая 2018 г. в 19:47
Ты, читающий эту историю, сейчас отбрось все свои дела, хоть ненадолго, устройся удобней, закрой глаза и расслабься. Запри лишние мысли под амбарный замок и впусти в свое «тихое царство» воображение, представляя историю одного маленького человека, однажды попытавшегося обмануть саму Смерть.
Родился тот человек в многодетной бедной семье тринадцатым по счету, да еще и в пятницу тринадцатого. Вправду и странно и смешно, не так ли? И, мать того ребенка скончалась еще при родах, а отец так и остался один с тринадцатью орущими, голодными, вечно дерущимися спиногрызами, которых каждую секунду накорми, напои, одень, вымой да спать уложи.
И никак мужчине не было возможности избавиться от них. Отдать в детский дом — не по-человечески, раздать соседям — дети же не щенки или котята, и незачем их из рук в руки передавать. О том чтобы уйти самовольно из жизни и упоминания даже не было. А уйти по-английски? Тихо исчезнуть и начать новую жизнь? Да эти мелкие…либо съедят, либо поубивают друг друга в считанные минуты. Ума-то? Старшенькому ведь всего четырнадцать, а младшенькому только неделя от роду. В общем благоразумием и хоть какой-либо адекватностью в этой семье, располагал только отец семейства. И от того, частенько «накрывало» его волной отчаяния, тревоги и безысходности.
Вот однажды, поздней ночью, когда, наконец, уложив младшего в кровать, мужик потрепанный, помятый, после убийственно-трудного пятнадцатичасового рабочего дня, в конце концов, может спокойно позавтракать, а заодно пообедать, и поужинать. На столе остались остатки, недоеденного детьми, тыквенного пирога, который он сжег в старенькой ржавой духовке. Ясное дело, почему пирог не доеден. Кто же будет есть угли? Правильно — папа. Ведь детям все самое лучшее. Дети — цветы жизни, черт их подери.
И доевши сгоревший пирог, мужчина, складывает грязную посуду в дырявую, железную миску, служащую раковиной — после помоет. Сейчас ему необходимо немного отдохнуть. Он выходит на крыльцо обшарпанного двухэтажного домишки, купленного еще его прадедом за банку варенья и бутылку водки у какого-то местного пьяницы.
Что сказать? Как и раньше, так и сейчас, дома, что внутри, что снаружи рука ремонтника не касалась совсем. По переезду в этот дом, молодая и еще совсем маленькая семья из четырех человек пыталась как-то обустроить быт, создать уют. Починка ржавых труб, прохудившейся крыши, покраска, покупка новой мебели — капитальный ремонт, если это ремонтом вообще можно было назвать. И тогда это была не затхлая халупа, а уже довольно приличный уютный домик для дружной семьи, у которой, тогда еще, теплилась надежда на светлое будущее. Увы.
«Ха, небольшой семьи?! Светлое будущее? Уют и семейное тепло?! Возможно раньше, но не сейчас. Не понимаю. Как можно было так облажаться? Тринадцать детей! Я же только сейчас осознаю, в какое дерьмо вляпался! Да и жену втянул. Нужно было головой думать, а не тем местом, которым обычно руководствовался. Предохраняться?! Зачем? Заделаем дюжину деток, вот тогда и остановимся. В наше время проблема даже одного завести, а тут…ох, что себя уже костерить. Хотя нет, вряд ли можно понять каким макаром я…нет, мы так смогли. А ведь врачи нас предупреждали, остерегали, что следующей беременности жена может не выдержать. Уж больно она худой и немощной была, а тем более через щур болезненной, из-за этого родить самостоятельно не смогла бы. Но вот тринадцатого она вынашивала до последнего. И постоянно кричала, ругалась, спорила, даже дралась, что сможет все сама сделать. Вот и сделала…»
Мужик складывает руки на груди, прислоняясь спиной к деревянной колоне, что служит опорой для крыши над крыльцом. Закрывает глаза. Глубоко вздыхает.
«Удивительно, как дом всего за год успел так обветшать? Жена этот год даже с постели не вставала, так что все заботы я взваливал на себя. Господи, как же было адски тяжело. А хрень вся в том, что привык уже. Вот только за детьми времени не остается больше ни на что. Порой так выматываешься, что не замечаешь, как засыпаешь на полу в коридоре. А на утро, как на автомате встаешь, готовишь «цветам жизни» завтрак, при этом успеваешь немного понахватать с тарелок, чтобы желудок не кричал воем. Будишь, умываешь, одеваешь и отправляешь семерых в школу. В эти моменты я рад, что в доме становиться хоть немного тише. Няньку нанять — дорогое удовольствие. Поэтому оставляю пятилетнюю дочку следить за четырьмя остальными. Она у меня умненькой получилась, и может сама справиться».
Опора слегка поскрипывает от веса мужчины, но все так же стоит. А человеку все равно, он только и рад, если эта груда упадет и размозжит его голову. Так вроде бы меньше проблем, или нет. Почем ему знать?
«Я же, сам уматываю на стройку. Да, быть строителем и по совместительству грузчиком, прорабом и маляром-штукатуром неблагодарное, травмоопасное, и просто фиговое дело — лажа. Мне несказанно свезло, что руководство вошло в мое особо нелегкое положение, и платило вдвое больше денег, но все равно этого не хватает. И так едва свожу концы с концами. Ой, да не важно. Нет уже никакого резона жалеть. Что сделано — то сделано. Всегда ною, а толку — ноль!».
Достает мужик пачку сигарет, которые стащил у кого-то на стройке. Вытягивает папиросу, роется по карманам в поисках спичек — есть. Всего одна спичка. Поджигает и затягивается, при этом сжигая ее всю, почти до самого фильтра. Для него сигарета — способ снять накопившийся стресс. Не бить же вокруг всех…
«Хотя идея не лишена смысла».
Глаза медленно закрываются, усталость дает о себе знать, а ноги начинают нести его неизвестно куда. Нет желания идти куда-то, но и остановиться нет сил. И соблазна раскрыть глаза нет. Эту улицу, эти соседские дома, этот чертов город, он все знает наизусть. Легкий ветер приятно щекочет лицо.
Спустя небольшой промежуток времени, он останавливается. Глаза все еще закрыты, но мужчина знает, где стоит — перекресток. Дьявольское место. Люди частенько поговаривали, что иногда на этом перекрестке можно повстречать Черта, Смерть и даже самого Господа Бога. Вот только сказки все это, или бред местной шушеры. Страшилки для маленьких ребятишек, чтобы ночью не шатались где попало.
«Зачем же я сюда пришел? Да и черт с ним — пришел, так пришел!».
Тишина давит на виски. Слишком тихо, даже сверчки не заводят свою чудную трель. И не чувствуется мужику абсолютно ничего. Тут слишком тихо — подозрительно тихо.
Приятное мгновение тишины и спокойствия обрывает чья-то рука, внезапно опустившаяся на плечо мужчине. Глаза распахиваются, кровь резко отливает от лица, прячась где-то в пятках, а сердце пропускает удар. Все тело будто немеет, и нет возможности броситься наутек.
Лишь взявши себя в руки, и собрав последние остатки так называемой храбрости и мужества, он медленно поворачивает голову на место, где лежит ладонь. Ее там нет! Внутри что-то бухает, и моментально неприятная волна мурашек разливается по всему телу, оставляя за собой холодный пот, проступивший на лбу и спине.
— Показалось. — - Облегченно вздыхает мужчина, вытирая ладонью проступивший пот со лба.
— Мне нужно домой, выспаться, иначе скоро совсем сойду с ума.
Он разворачивается, и снова те чувства возвращаются, сердце пропускает удар. Да оно практически «замерло» от страха.
«О Боже, у меня уже галлюцинации!».
Мужчина делает шаг назад. Перед ним стоял молодой, черноволосый человек с бородой, довольно высокого роста в белом…платье?
«Да нет же! Это ряса. Такие еще священники носят. Вот только что этот человек делал на перекрестке, да еще и в такой поздний час? И как он вообще сюда попал?».
Здравый рассудок твердил удирать сломя голову, но скверное, присущее любому человеку любопытство взяло верх.
— Прошу прощения. Вам нужна помощь? — человек в рясе молчал. Молчал и смотрел на него!
Стало жутко. Но вдруг что-то произошло. «Священник» стал медленно подходить к мужчине, а тот, и пальцем пошевелить не мог, и закричать ему никак — горло будто сдавило колючей проволокой. А черноволосый, подойдя ближе, вытянул правую руку, прилаживая указательный и средний палец ко лбу мужчины. Стоял странный человек недолго, а после отошел на шаг, оставляя строителя в оцепенении, словно под гипнозом.
И тут мужчина в рясе подал голос:
— Вижу, бедный ты человек. Жалко мне тебя. И поэтому хочу помочь.
И словно ожил мужик, услышав это — стало ему интересно. Но сомнения и страх дали свое. Строитель лишь скептически приподнял бровь.
— Помочь? Это что шутка такая неудачная?! Не смеши меня. За «просто так» ты мне помогать не станешь.
— А что если стану? — не унимался мужчина
— Хорошо. В чем ты хочешь мне помочь, и как ты хочешь это сделать?
«Священник» улыбнулся:
— Знаю я, сын недавно у тебя родился, трудно с ним приходится…- что, правда — то, правда. Этот малыш из него все соки выпивает. Вот честно, еще один лишний рот на семью, -…вот поэтому отдай его мне на воспитание, я буду его крестным, буду о нем заботиться и сделаю его самым счастливым человеком на земле.
— А ты, собственно, кто такой?
— Я — Господь Бог.
«Чего? Господь Бог? Он что из психиатрической лечебницы сбежал, рясу на себя нацепил. Может он маньяк какой-то? Убьет, и глазом не поведет. Так нужно как-то избавиться от него!».
Еще один шаг назад в страхе.
Нужно было ему спасать свою шкуру. Он не должен был погибнуть от рук этого сумасшедшего.
— Раз так, то такого крестного для своего ребенка я не хочу, — сказал мужчина, отворачиваясь, и скрестив руки на груди, — ты все отдаешь богатым, а бедных заставляешь голодать.
«Пожалуйста, проваливай, у меня тринадцать детей, их нужно кормить и воспитывать. Да мне и жить очень хочется, несмотря на довольно печальные перспективы в будущем. Проваливай, уйди, уйди, пожалуйста. Вот засада, я же спиной к нему стою, а что если…»
Мужчина резко оборачивается, но человека в рясе и след уже простыл.
«Ох, спасибо, он ушел. Или это была галлюцинация? Кто знает. В любом случае нужно торопиться домой. Вот только в какую сторону. Прекрасно! Отлично, кажется, я заблудился, как я мог забыть дорогу домой?! Хоть убей, не могу вспомнить, может машину какую-нибудь подождать, вдруг водитель поможет?»
Присевши на бордюр, он стал ждать. Долго ждал. Глаза его начали закрываться. Слабость и усталость взяли верх — мужчина провалился в приятную дремоту.
Спустя какое-то время разбудил строителя звук автомобильного гудка. Вскинув голову, ему в прищуренные, сонные глаза ударил яркий свет фар.
«Вот и помощь!».
Машина медленно подъезжает к сидящему на бордюре. Отряхивая одежду, мужик привстал. Тонированное стекло джипа опустилось и из него высунулось мерзко улыбающееся «свиное рыло» в черном костюме с бабочкой, в черных солнцезащитных очках, вертя в зубах дымящуюся массивную сигару.
«Что же, не очень приятно иметь дело с толстосумом, но мне необходимо узнать дорогу».
— Простите…– начал было мужчина, надеясь на помощь.
— Прежде чем просить у меня помощи, ответь на один вопрос. — Из приоткрытого рта поплыли клубы дыма сигары. Ничего не оставалось бедному человеку, кроме как просто кивнуть.
— Слыхал я, что у тебя сынишка недавно родился. Проблемный очень.
— Да…
— Хочу предложить тебе довольно выгодное предложение. Ты отдаешь мне своего сына на воспитание. Я буду для него крестным. Взамен я дам ему власть и золото. Он будем всем обеспечен. Сплошные радости и удовольствия. Все для него. Да и ты не будешь больше ни в чем нуждаться.
Сощурился мужик:
— А ты кто такой вообще?
— Я — Черт.
«О боги! Еще один сумасшедший. И что они все хотят от моего сына? И почему все хотят быть его крестными? Странно. Нужно и этого спровадить, и самому убегать. Пусть даже и догонит, но детей я этому…не отдам. Они мои! Я их люблю в обиду не дам. Так соберись, вперед! Плевать, сам домой как-то доберусь!.. А что если башку прострелит?.. Все равно! Не трусь!»
И собрал мужчина все мужество, что было в нем. Глубоко вздохнул:
— Не отдам я тебе, Черт, своего ребенка. Ты обманываешь людей и вводишь их в соблазн.
Черт презрительно фыркнул:
— Что же, дело твое. Будь здоров! — толстосум убрал лицо, стекло поднялось, и машина с ужасным визгом шин сорвалась с места, а строитель так и остался стоять на своем месте.
«Пронесло! Главное, что жив. Вот и ладно сам домой дойду. Так влево, вправо, вперед, назад. Хм. А пускай будет право».
И пошел мужик вправо. Шел и шел. Про усталость, кажется, он уже окончательно забыл.
— Ну, еще бы, с двумя психами встретиться за ночь. — недовольно бурчал мужчина, пиная перед собой камешек. — Мне еще не хватало…
Он долго шел погруженным в свои мысли вот и не заметил, что за ним кто-то идет. Но лишь дуновение ветра, заставляет мужчину остановиться — что-то было не так. Тяжко вздохнул.
«Кто на этот раз? Эльф? Фея? Гном?»
— К твоему сведению я не все вышеперечисленное. Я другое. — Медленно повернувшись, строитель встречается с насмешливым сверкающим взглядом незнакомца. По голосу что-то не разобрать, да и лицо скрыто под капюшоном огромных размеров толстовки, достающей почти до колен. Только глаза, они будто светятся.
«Что же спасибо, что хоть этот человек одет более-менее «прилично». Вспомнить только того сумасшедшего в платье».
Не учитывая толстовки, на человеке были темные джинсы и белые кроссовки. Ничего примечательного. Почти обычная одежда нынешнего подростка.
Злость обуяла мужчину: «Так значит, какой-то малолетний хулиган решил поиздеваться? Отлично! Ну, сейчас я устрою этому шутнику!».
Мужчина уже было, резко двинулся по направлению к фигуре, но неожиданно замер, что-то или кто-то не давал ему идти дальше — ноги «приросли» к асфальту. Подергавшись и попыхтевши еще некоторое время, мужчина горестно вздохнул и присел на дорогу.
— И кто же ты? — строитель изрядно устал от этой промывки мозгов, и единственным желанием было покончить с этой психушкой как можно скорее.
— Я — Смерть, — черт, никак не определить голос, — и думай что хочешь. Я ведь точно знаю, что ты отдашь сына мне.
В этот момент незнакомец снял капюшон, и мужчина увидел молодую девушку. «Что? Это девочка? И она хочет того же что и те сумасшедшие…»
— С какой кстати? — начал возмущаться мужик, привставши — Я не отдал его тем двум психам, а уж малолетней девчонке, не способной позаботиться даже о себе, тем более.
Девушка скрестила руки на груди и посмотрела прямо в глаза грубияну. Знал бы этот мужик кто перед ним стоит! Ведь только сейчас он почувствовал неприятную дрожь, прошедшую от головы до пят. Это был поистине леденящий душу взгляд самой смерти.
«Боже, кажется, я свистнул не те сигареты. Что же я на самом деле курил? О-о-ох, что-то меня штормит. Может это была травка?».
— Ты не накурился. И ты в полном здравии рассудка. Просто сейчас тебе нужна помощь. — Спокойствие, холодный, пронизывающий до костей, взгляд. Похоже, она не шутит. — Я готова взять опеку над твоим тринадцатым ребенком. Ведь у него даже имени нет.
«Каюсь, я так и не придумал ему имени».
Тем временем девушка продолжала говорить, и параллельно, медленно подходить к горе-отцу. И чем ближе она подбиралась, тем громче становился ее голос, и беспокойнее билось сердце мужчины. Страх и липкое ощущение омерзения к себе удваивалось, разнося еще больше колючих, болезненных мурашек, будто под кожей ползают черви.
Пристыженно опустив голову, мужчина внимательно вслушивался в слова девицы.
«Да кто же она, черт подери, такая? И какое право имеет меня отчитывать? Согласен, по делу ведь чихвостит, но ей не знать всей тяжбы и трудности родительского дела. Да она сама еще совсем ребенок! Что-то с ней определенно не так, но чем больше она говорит, тем больше я ей верю. Почему мне хочется ей безоговорочно верить? Кажется, она сможет воспитать тринадцатого».
— И что же ты сможешь дать моему сыну такого, чего не смогли бы те двое?
— Если ты подзабыл или не знаешь. То, попадая ко мне в руки и бедный, и богатый, и сытый, и голодный становятся равны друг другу. — Справедливо, ничего не скажешь. — Я смогу дать твоему сыну достойное обучение, крепкое здоровье, даже денег, если он того пожелает, но только с одним условием.
— Каким еще условием? — Подобное высказывание всегда пугает людей, и мужик не был исключением.
— А вот об этом я буду договариваться с твоим сыном, если…
— Пойдет! — Неожиданно прерывает ее мужчина.
«Если она и вправду говорит, то, что плохого в том чтобы дать своему ребенку лучшую жизнь? Жаль, что она не может забрать всех, или хотя бы половину моих спиногрызов. Или может?»
— Прости, но не могу. — Девушка отрицательно качает головой.
«Хм, она, что умеет читать чужие мысли?»
— Умею, если это действительно необходимо.
Сглотнув ком в горле, мужик прокашлялся:
— Значит по рукам? — и протягивает ей руку.
— По рукам! — она протягивает левую руку и сжимает в ответ.
«Почему левая рука, а не правая? И только сейчас заметно, насколько сильно от нее веет холодом. Могильным холодом. А эта рука. При свете фонаря, вижу, что рука по виду никак не может принадлежать молодой девушке. Она…костлявая, обтянутая дряхлой жилистой посеревшей кожей, с потрескавшимися и поломанными длинными ногтями».
Услышав довольный смешок, мужчина отрывает свой взгляд от руки Смерти и смотрит ей прямо в глаза. И снова это смешанное чувство страха и доверия.
«Что же с этой девочкой? И еще эта рука. Надеюсь, мне показалось».
— Вот и решили, — она отпускает ладонь строителя, отступая на шаг назад, — я приду ровно через три года, в этот же день, точно в полночь. Помни и будь готов.
Мужчина кивнул. А девушка развернулась, обратно надевая капюшон, стала медленно уходить, постепенно исчезая во мраке. Но почти исчезнув, она обернулась, снова обратившись к мужчине.
— Чтобы полностью тебя заверить в серьезности моих намерений, я дам и свое обещание. — Глаза снова опасливо сверкнули в темноте. — Я позволю жить тебе и твоим тринадцати детям в достатке, благополучии, не знать горя и болезней. Я дам тебе семейное тепло и уют вместе с женской рукой и сердцем.
Мужчина согласно кивнул, нервно сжимая кулаки. Но в самый последний момент вспомнил еще одну немаловажную вещь — ему необходимо было попасть обратно домой, к детям. И раз уж так получилось, пускай Смерть еще немного ему послужит. Мужчина сорвался с места нагоняя удаляющуюся фигуру.
— Постой! Не могла бы ты вернуть меня обратно домой, к детям? — Только и успел он крикнуть Смерти в след. А она подняла вверх левую руку и только слегка щелкнула пальцами. В его глазах наступила темнота.