«А там, где-то во тьме подземелья, в полумраке комнаты, в тишине ночи, ждала она. Восседая в подле трона Истинной. Смерть, окруженная сотнями тысяч огней душ человеческих. Та самая, с которой заключил когда-то мужчина сделку. Сделку дороже души и всего того, что может иметь человек. Отдать собственного ребенка за хорошую и зажиточную жизнь. Жизнь, в которой нет места печали и нужды в чем-либо. И стало ясно Смерти, что мужчина забыл о сделке, забыл, о том, как разрывалась его душа от тоски по жене, от страха за будущее детей, от беспокойства за собственную сохранность. Но Смерти плевать, помнит ли человек или нет, главное — помнит она! Бывало, придет та девушка в полночь к дому семейства и стоит, выжидая. Для Смерти дни, недели, месяцы — ничто, для нее вечность лишь шелест листвы в осенний день. Она ожидает назначенного времени. А малыш, тем временем, все растет, и вместе с ним растет желание Смерти заполучить мелкого, ведь уж больно ей тоскливо быть одной, ей нужен ученик, приемник, чтобы передать все тайные знания, полученные за многие века работы в подмастерье у Истинной. В скором времени настанет час расплаты за свое желание — осталось совсем немного. И ту странную девицу, стоящую на лужайке у их дома, не единожды замечал старший сын. И как обычного человека — им овладевал страх, но говорить никому не хотел, ведь знал, что родные посчитают его за сумасшедшего. И ничего не оставалось делать молодому человеку как время от времени, преодолевая страх и дрожь в коленях, выбегать на лужайку с бейсбольной битой в руках, намереваясь проучить «негодяя-шутника». Но как только нога парня переступала порог крыльца — лужайка была пуста. Девушка словно призрак — появлялась так же внезапно, как и исчезала.»
Время неумолимо бежит вперед, приближая знаменную дату все ближе. Жаль, что мужчина-то, очнувшись в то утро после встречи с тремя «чудаками» и позабыл, что дал слово самой Смерти. Позабыл, так как посчитал случившееся лишь видением, плохим сном. Но теперь ждет его разочарование. Время настало. Три года прошло!***
Осенняя ночь. Полночь. Холодный ветер пронзает до костей. На перекрестке двух дорог одиноко стоит невысокая фигура, освещаемая сиянием луны. Все те же кеды, все те же джинсы, все та же невероятно длинная толстовка с глубоким капюшоном натянутым на голову. И лишь пряди тусклых волос развеваются по ветру — это та девчонка. Та самая Смерть, с которой ровно три года назад, на этом самом месте был заключен пакт. Время пришло — она пришла за «оплатой». Девушка запрокидывает голову, подставляя лицо прохладному воздуху — пробегает тень едва ли заметной улыбки удовлетворения. Капюшон спадает, заставляя длинные волосы разлететься в стороны, подхватываемые ветром. Глубокий вдох. В ней еще осталось что-то от прежнего человека, это чувствуется по приятным ощущениям холода на коже, по едва заметным отголоскам эмоций, что все еще роятся в ее голове. Она еще не существо, но уже не человек. Левая рука чуть вытянута вверх. Широкий рукав толстовки сползает «обнажая» костлявую ладонь, с пожелтевшими, потрескавшимися ведьмовскими ногтями. Щелчок пальцев — девушка растворяется во тьме, оставляя за собой едва заметное облако темной энергии.***
Настойчивый стук в дверь заставил мужчину, в судороге дернуться и резко сесть на кровати. Взгляд забегал по комнате, пытаясь сфокусировать взгляд и свыкнуться с темнотой. Подушка пропиталась потом, голова гудела и немного кружилась, от внезапного пробуждения. «Кого это нелегкая в такое позднее время принесла?» — Милый что случилось? — тихим сонливым голосом вопрошает жена. — Лежи, я сейчас посмотрю и вернусь. — Едва ощутимо поцеловав женщину в щеку, накидывает спортивные штаны, футболку и, позабыв прикрыть за собой дверь комнаты, торопливо спускается на первый этаж. Вот только уже перед самой дверью мужчине становится действительно не по себе. «Что-то неладное творится со мной целый день: беспричинная тревога, все валится из рук, ничего путного не могу сделать, голова забита совсем не тем. Весь день складывается такое ощущение, что я что-то забыл, вот только что?» По его спине неприятными волнами проходятся мурашки. И снова стук в дверь — настойчивей, яростней. Ладони слегка подрагивают — чувство страха и предвкушения чего-то опасного. Уже возле двери мужчина хватает металлическую биту, берется за дверную ручку. «Странно, откуда веет холодом? Ужасный холод, могильный?!» Но вдруг тело мужчины цепенеет, и словно под гипнозом рука медленно поворачивает замок, дверь с тихим скрипом открывается, предоставляя на пороге темную фигуру, едва освещаемую светом фонарного столба. Мужчине лишь этого хватает, чтобы отчетливо увидеть одежду незнакомца: огромная толстовка с капюшоном, штаны, порванные под правым коленом и кеды. Что-то в этой одежде ему кажется до боли знакомым — точно что-то недоброе. Незнакомец стягивает капюшон с головы, и мужика пронизывает леденящий и полный холода взгляд серых глаз. «Это…она? Нет! Разве уже время? Я не могу, еще не пора!» — Время наступило — таков уговор, помнишь? — девушка скрестила руки на груди. — Впустишь, или сам приведешь? Смерть ведь умеет читать мысли, и уже знает, что ребенка ей не отдадут, но на то она бессмертная и всемогущая — заберет свое, во что бы то ни стало. «Нет! Я не могу, не имею права — это мой ребенок, не ее! Да ни в жизнь, я не отдам Смерти в руки, добровольно, собственного сына. Не позволю забрать мою кровь и плоть!» — Да кем ты себя возомнила малолетка?! Убирайся из моего дома! Проваливай психичка! — и в неистовом буйстве, перед носом Смерти хлопает дверь. Мужчина прислоняется спиной к двери, судорожно стирая проступивший пот с лица. Наступает томительное молчание, воздуха в легких не хватает, ощущается тяжесть повисшего напряжения, а после со стороны крыльца раздается тихий «ядовитый» смешок: — Ай-яй-яй. Нехорошо поступаешь. В одно мгновение дверь сшибает с петель, и мужчину отбрасывает потоком воздуха на лестницу, при этом довольно ощутимо прилаживает головой о перила. В глазах начинают плясать темные точки. Девчонка, медленно переступает порог дома и, оказавшись рядом хватает, окостеневшей рукой за шею — мужчина задыхаться, в легких нестерпимо жжет, тело его не слушается, немеет. Он хочет схватить ее, оттолкнуть от себя, но не может, его руки — безвольные куски мяса, висящие по бокам, бесконтрольно болтающиеся из стороны в сторону. Девушка, зная и видя бессмысленные потуги, лишь наклоняется и тихо шепчет: — Я пришла, как и было мною обещано. Ты меня не впускаешь, но мне это не помешает. — Смерть сверкнула глазами. — Мы заключили сделку. Я выполнила свою часть договора. В ответ слышен недоуменный писк: — О чем ты… — Я дала тебе и твоим детям возможность жить нормальной жизнью, не нуждаясь ни в чем. — Она сильней сдавливает шею. — Теперь настал твой черед «платить по счетам». Слезы мужчины льются, смешиваясь со слюной, стекают противной, склизкой массой с лица, текут по пальцам, марают рукав одежды. — Пожалуйста, не забирай его у меня. Умоляю. Если хочешь, возьми мою жизнь только не его. — Пф, твоя душонка мне не нужна. — Девушка закатывает глаза, даже не обращая внимания на испачканную ладонь. — Я пришла исключительно за Николасом. Неожиданно ее прервал тонкий женский вскрик: — О Боже, что здесь творится? — два испуганных глаза смотрят на происходящее. Смерть недовольно цокает языком и обратившись к мужчине: — Прогони ее. — Она убирает руку и выпрямляется, глядя в упор на действия человека. Тот еще какое-то время приходит в себя, судорожно хватая ртом спасительный воздух, поднимается, едва переставляя ногами ковыляя к жене. Резко хватается за ее руки, притягивая к себе, и словно на смертном одре сипит: — Милая беги к Нику, запрись в комнате и не выхо…– раздается щелканье пальцев, и мужчину с невероятной силой откидывает к стене, пригвождая того в воздухе, словно вилами подняло. Испуганный взгляд мечется из стороны в сторону и мгновение он запечатляет гневное лицо девушки. Она протягивает левую руку. Ту самую костлявую ручонку, что так жадно тянется к его жене, и вот-вот может забрать с собой всех, кого он любит. — Подойди. — Властный голос пронзает тишину, эхом развиваясь в пространстве. «Время замерло! Только здесь и сейчас, все трое, были в этой комнате «отрезаны» от реальности. Никто их не слышит, никто не сможет прийти людям на помощь — Смерть пришла забрать долг, и не уйдет до тех пор, пока не получит все!» Словно находясь под глубоким гипнозом, женщина медленно спускается по лестнице и, минуя повисшего в воздухе мужа, подходит к молодой девушке. Глаза ее заволочены белесой пеленой — она себя не контролирует, не понимает, что с ней сделают — лишь слепо повинуется приказам! Резкое движение руки и прогнившие пальцы цепко хватают женщину за волосы, заставляя ту покорно опуститься на колени. И в следующую минуту, безвольное тело волокут через всю гостиную. В камине ярким пламенем вспыхивает огонь. Смерть подтаскивает женщину еще ближе к камину, приподнимая ее лицо озлобленно шепчет: «Посмотрим, сколько протянет твой муженек». И резко дернув руку, жестко втаскивая ее лицо в огонь, а в ответ — тишина. Женщина молчит, лишь смотрит стеклянным взглядом в одну точку. Огонь медленно «облизывает» глаза, нос, сжигает волосы, плавит кожу — уродует некогда привлекательное женское личико. Все за тем, чтобы, обернувшись, увидеть весь тот страх и неподдельный ужас в глазах мужчины. Он ведь и не знает, что женщине совершенно не больно, но со всей болью и отчаянием принимает весь кошмар происходящего. И Смерть видит, что теперь, узнав воочию, лишь ничтожную долю ее силы, мужчина, наконец, сдался. Он понял, что в этой схватке ему не победить — он не сможет. Простому человечишке не пристало идти против Смерти. — Я еще раз спрашиваю. Впустишь, или сам выведешь ребенка? Мужчина чувствует, что может пошевелить шеей. Со смертью шутки плохи, он это прекрасно понимает, и ему ничего не остается, как в признак собственного бессилия, опустить голову. Он согласен. — Хорошо. — Огонь гаснет, девушка оттаскивает и опускает бессознательное тело женщины на пол. Ее лицо и волосы становятся прежними, будто и не было всего этого ада. Теперь нет никаких преград. Он дал свое согласие, поэтому девушка, поднявшись на второй этаж, проходит в небольшую комнатку, в которой спят пятеро малышей, кроме одного. На заправленной постели, поджавши коленки, сидит трехлетний мальчик. Он уже одет в чистую, повседневную одежду, ждет ее. И мальчуган, встретившись взглядом со Смертью, лишь слегка улыбается — он знал, что за ним пришли. Как и почему — не известно. Маленькие дети всегда чувствуют присутствие чего-то необъяснимого, невероятного, того, что взрослому не увидеть вовек. Ребенок безо всякого страха берет протянутую костлявую руку Смерти, встает с постели и медленно следует за своей новоиспеченной крестной. Ему не страшно и все равно, что творится вокруг. И вот они, вдвоем, уже спускаются по лестнице мимо, остолбеневшего от чар девушки, отца. Костлявая останавливается на мгновенье перед ним, щелчок — мужчина медленно спускается, останавливаясь напротив ее лица. Ему не хочется смотреть в глаза «чудовищу», что забирает у него родного человека. Плоть и кровь! Ведь это она пришла и перевернула вверх дном всю ту размеренную, наполненную радостью жизнь. Это ее вина! Девушка снимает с уха сережку, в виде маленькой серебряной косы, что поблескивает в свете луны, просачивающегося в гостиную, и вкладывает ее в ладонь мужчины, при этом четко и громко произнося: — А это тебе напоминание. Чтобы не забывал о том, что обещание нужно выполнять, каким бы болезненным оно не было. Еще увидимся. Она отходит и, беря мальчика за руку, выходит из дома. Они медленно идут по улице — крестная и ее крестник. Смерть защитит этого мальчика, она даст ему все, что он пожелает, будет для него сестрой и матерью, опекой, силой и надежной опорой, но лишь при одном условии, которое поставит только тогда, когда Николасу исполнится тринадцать. А в том доме царит тишина. Выходя из дома, Смерть щелкнула пальцами в последний раз, и все становится на свои места — бардак в доме убран, женщина и дети, мирно спят в своих постелях, только мужчина так и остался стоять на ступенях, истерично сжимая в кулаке маленькую косу сдерживая слезы. Ведь все воспоминания о тринадцатом стерты, для его жены и детей Николаса, его маленького Ника, больше не существует, для них он даже не рождался, но только не для него. Не в силе бороться с эмоциями, по щеке мужчины стекает одна единственная слеза. Только ему девушка оставила память прежней, лишь для того, чтобы тот знал цену своим поступкам и словам.