Black and White

— Даже если тот мир настоящий — он мне не нужен, — тихо произнёс Аято и тут же вернулся в реальность из-за резкости своего голоса. Пришлось моргнуть несколько раз, чтобы понять, что тот день, да и разговор с Канеки, давно уже минул. Тогда, даже несмотря на весьма негативное отношение к подвернувшемуся спутнику, расстались они вполне нормально. Киришима пообещал, что придушит Кена на месте, если тот снова поведёт его в парк, чем вызвал тихий смех последнего. Одноглазый вновь протянул ему очередную бумажку с датой и временем. Всё по плану. Аято прикрыл глаза и прислушался. Очередная жертва уже почти попала в его ловушку, осталось лишь немного подождать. Чёрная маска кролика скрывала лицо, следователь был на подходе, направляясь прямиком в могилу. Жаль, на этот раз только один. В нужный момент выбрался из своего укрытия и перешёл в наступление. Всё-таки реакция у Голубей была хорошей, и первую дальнюю атаку следователь смог отразить благодаря вовремя активированному куинке. Только в плане скорости с Киришимой ему всё равно было не сравниться. Привыкший выживать и наводить хаос, привыкший заниматься охотой, проводящий, наверное, большую часть жизни в стычках и сражениях, он не мог проиграть. Это была бы слишком глупая и никчёмная смерть. Кролик стоял над бездыханным телом поверженного мужчины и собирался уже убраться отсюда, как краем глаза заметил движение в свою сторону. Раздражённо стиснув зубы из-за того, что заранее не просчитал количество неприятелей, хотя на результат это практически не могло повлиять, отправил залп кристаллов кагуне во врага и ринулся следом, намереваясь нанести ещё одну атаку вблизи. Однако план не сработал, и Аято пришлось резко остановится, когда у противника из-за спины показались слишком знакомые щупальца. Его передёрнуло. — Чёрт тебя подери, — выплюнул Киришима, напрочь забыв, что Канеки не мог увидеть его лица из-за маски. Одноглазый облегчённо выдохнул. — Всё-таки это не Тоука-чан, — произнёс он, расслабляясь. Затем перевёл взгляд на мёртвого следователя. — Ты… — Даже не продолжай, — перебил его Аято и направился дальше по улице. — Только тебя мне здесь не хватало. С силой сжал кулаки и попытался не обращать внимания на Кена, который уверенно шёл следом. Убежать не получится, тому труда не составит догнать его. Так просто этот идиот тоже уже не отвяжется, раз пошёл за ним, а не в другом направлении. Паршивая ситуация. Кролик бы с радостью не встречался с ним до отведённой даты. На ходу снял маску и спрятал её под куртку. Судя по звукам позади, полугуль сделал то же самое. — И долго ты собираешься за мной идти? — поинтересовался Киришима, резко развернувшись, и едва не врезался в грудь одноглазого. Тот выглядел удивлённым. — Ты имеешь что-то против? — Смеёшься? Канеки виновато улыбнулся, но даже шаг в сторону не сделал. Недовольно хмыкнув, Аято направился дальше. Он старательно игнорировал Кена, который неизменно шёл за ним, и пытался отвлечься. Так им удалось незаметно внедриться в общую толпу, и казалось, у него получилось немного оторваться от преследования, однако вскоре Кролик снова почувствовал нежелательное присутствие — взгляд одноглазого буквально сверлил дыру в его затылке. Это начинало выводить из себя. Зачем он за ним шёл? До их встречи было ещё несколько дней. Во всё остальное время заботы Киришимы — только его личное дело. Однако Канеки это не останавливало. Вряд ли тот же путь можно было списать на просто совпавшую дорогу до дома. Смешно. — Аято-кун, — несколько неуверенно позвал его одноглазый и осторожно положил на плечо руку. — Не смей меня трогать, — зашипел гуль, вырываясь и оборачиваясь. Он старательно сделал акцент на каждом слове. Всё тело напряглось подобно натянутой струне, и Кролику плевать, что вокруг много людей. — Иначе я за себя не отвечаю. Аято не понял, в чём было дело, но Кен разглядывал его неотрывно и, казалось, изо всех сил пытался сдержать смех. Этот чёртов идиот смеялся над ним и даже не мог нормально свой смех скрыть. Киришима оскалился и ударил его кулаком в бок, вызвав тем самым удивление и непонимание на лице Канеки. Люди проходили мимо и подозрительно на них косились, но Кролик уже направился дальше. Он искренне надеялся, что одноглазый от него всё-таки отстанет, и ненадолго даже успокоился. Лишь бы прекратился этот цирк. Конечно, Кен от него не пострадал, даже синяка не получил, но спустить пар хотелось неимоверно. И если этот ублюдок посмеет пойти за ним и дальше, так просто отделаться уже не удастся. Настала его очередь смеяться, когда в очередном безлюдном переулке, где Киришима собирался перебраться на крыши, прямо перед ним возник одноглазый. Закатил глаза и сделал несколько шагов навстречу. — Ты тупой? — поинтересовался он, на что получил лишь лёгкое качание головой. — Ты не понимаешь намёков? Канеки повторил жест, равнодушно глядя Аято в глаза. — Если я тебе прямо скажу проваливать и перестать за мной идти, ты наконец свалишь? Опять чёртово покачивание. Подобно тупому болванчику, и это выводило из себя гораздо больше, чем Кролик предполагал. А полугуль продолжал молчать, явно чего-то дожидаясь. — С чего это ты вдруг проглотил язык? — Киришима прищурился и склонился ближе к нему. Взгляд одноглазого ему не нравился. Очень сильно. Смирение. Чисто ради проверки, несильно замахнулся, ударяя кулаком в челюсть. Этот идиот даже не подумал блокировать. Решил побыть боксёрской грушей? Позволить выпустить пар, чтобы потом не чувствовать вины за содеянное? Он серьёзно? Замахнулся ещё раз и ещё. С каждым новым ударом сильнее выбивал дурь (из кого?) и злился. Этот проклятый дефектный ублюдок переломал ему половину костей. Не останавливался, не думал даже останавливаться и прекращать. Делая всё больнее, заставляя слушать хруст собственных костей и не слышать ничего больше. Сдирать горло. Унижаться и чувствовать себя жалкой псиной, на которой решили отыграться за содеянное кем-то другим. И теперь он позволял Аято бить его. — Больной ублюдок, — Киришима был взбешён просто от одного его взгляда. Будто всё, что так упорно копилось несколько месяцев, наконец перестало застревать комом в горле. И ему очень сильно хотелось забыть про то, что это — чёртова подачка, и отыграться как следует. Пусть не до состояния полусмерти, нет, Аято не будет опускаться до его уровня. Но раз уж Канеки изъявил желание побыть немножко жертвой, то пусть побудет. Он бил его, пускал кровь и кусал что есть сил (и плевать, что на вкус одноглазый совсем не походил на остальных гулей). Снова и снова, вышибая из лёгких воздух, не удержавшись всё-таки от перелома нескольких костей и ещё одного сильного удара в челюсть. Прижал к стене здания и сдавил рукой горло. Киришима искренне хотел, чтобы он задохнулся. В момент ослепительной ярости он готов был наплевать на всё, лишь бы увидеть, как полугуль корчится в муках. А потом заглянул ему в глаза. И проклял этот момент. «Ты всё равно меня не убьёшь», — читалось в уверенном взгляде. Серое пасмурное небо внутри медленно обволакивало собой, подобно туману, и Кролику на мгновение показалось, что ему вот-вот придётся вернуться обратно. В тот чужой мир. И осознание прошлось по телу дрожью, и он снова заглянул в эти глаза и разжал руку. Собрав последние силы, ударил кулаком в стену рядом с головой Канеки. Костяшки пальцев неприятно засаднило. Цепляясь ногтями за неровную поверхность, Аято медленно опустился на колени следом за съехавшим по стене одноглазым. Дыхание нарушилось, и Кролик жадно ловил ртом воздух, глядя себе под ноги. Стало неожиданно пусто внутри, будто после мощного взрыва. Тело пробирала мелкая дрожь, и ему не хотелось больше абсолютно ничего. Было плевать на то, что этот ублюдок всё ещё жив. Плевать, что его «месть» — чушь по сравнению с тем, что причинил ему Кен. Ничего уже не имело значения. Только учащённо билось сердце, лёгкие с шумом прогоняли воздух, а совсем рядом сопел Канеки, дожидаясь, пока раны затянутся и кровь перестанет идти носом. На него волной накатило настолько сильное равнодушие ко всему, что прошлые проблемы стали совсем незначительными. Как на такую глупость он вообще мог тратить время и нервы? Время продолжало идти, на их разборку никто не пришёл — не заметили вовсе или сделали вид — и с места они так и не сдвинулись. Перепачканные в пыли и крови, молчаливые и изрядно потрёпанные. Весьма странный момент, который, тем не менее, принёс за собой… что-то. Быть может, отпущение. Кролик не знал. Голова была совсем пустой и напрягать её лишний раз желания не возникало. Тихий вздох. — Я тебя ненавижу, — прохрипел Аято и прислонился лбом к стене. А Кен мягко улыбался.