Коцебу последнего Хранителя

      Золотое нутро королевского тронного зала представляло собой... пещеру. Да, дворец Владыки Зеленолесья был выстроен в скале. Вырублен в ней. И украшен сверху башенками. Удобно и монолитно. А вездесущие корни растений покрывались тонким слоем золотистой глазури, и создавалось впечатление, что так и задумано. Хотя основную работу сделала природа...       Всюду мерцали эльфийские фонарики. Хотя бы дворец их сохранил, а то в лесу почти не осталось, даже на домах словно приглушены. Что-то не то творилось с эльфами Лихолесья, какая-то серая пелена окутывала их души, исчезло ощущение праздника. Так сказал Радагаст. А Хелли просто поверила ему на слово. Другими она их не знала, разве что в первый раз, когда её вели к Трандуилу, испытала чувство разочарования. Как маленький ребёнок, которому обещали конфетку, а подарили фантик...       Эльфы тоже приуныли. И словно борясь с этим унынием, молодёжь рядилась в яркие, кричащие наряды, словно пытаясь перещеголять друг друга в этом искусственном сиянии. Некоторые были похожи на ожившую радугу, другие - на харадримских попугаев, третьи, из чувства противоречия, напяливали на себя чёрную кожу и увешивались серебром, причём чёрное - аж до блеска, до синевы, а серебра - больше чем нужно для красоты.       Взрослые держались лучше. Благороднее. Всё-таки за спиной не одна битва. И это, новое, пока непонятое никем зло, давило на них меньше. Вот только... Хелли вспомнила, как внезапно проявился шрам на лице Трандуила... Вот только и им нелегко давалась эта борьба. А корабли в Серой Гавани ждали... и уносили с сбой тех, кто устал.       Как вы там, Владыка Трандуил?       Их ждали. Стражники отвели в стороны копья с серебристыми листьями-наконечниками, и приглашая девушку и мага войти. И они вошли в золотистый полумрак тронного зала, озарённый мерцающими огоньками. Двинулись по ковровой дорожке к незнакомому темноволосому эльфу с печальными серыми глазами в лиственной короне.       Эстелир Зеленолесский чувствовал себя на троне непривычно, не в своей тарелке. Он не был принцем крови, он был воином из знатного эльфийского дома и, по совместительству, зятем Владыки Трандуила. Дочь Владыки восседала рядом - высокая, изящная, златовласая, с утончённым лицом, как если бы черты отца переплавили в женские, убрали жёсткость мифрилового клинка и придали нежности весенних струй. Однако, было одно очень существенное отличие. Глэнмериль была глуповата, это было заметно по её безмятежному, детскому взгляду и гладкому, кукольному лицу. Силы и ума отца не было и в помине.       И ещё она была беременна, на изрядном сроке.       Похоже, наличие ума в этой прекрасной голове Эстелира не волновало совершенно. Стоило ему кинуть взгляд на свою "половинку", и он озарялся таким счастьем, каким светятся только очень счастливо влюблённые эльфы. Настоящие эльфы. Эльфы-однолюбы. - Приветствую вас, - ломкий, хрупкий и совсем не величественный тенор недавнего подростка нарушил тишину. - Итак... Хранитель Врат, Айвендил, я ждал вас. Ваше дело не столь просто, как кажется, хотя вы, наверняка, уже расшифровали то, что лежит на поверхности. - Его голос стал тихим и отчего-то преисполнился мягкой силы. - Господа, оставьте нас одних. И ты, дорогая, тоже, тебе не стоит волноваться. Разговор касается только нас троих, и он будет тяжёлый.       Придворные поклонились и вышли. Подав руку жене, молодой Король помог ей сойти с трона, поцеловал ей пальцы, и она важно удалилась, бережно придерживая округлый живот.       Только тогда Эстелир позволил себе расслабиться. Вне трона это был обычный эльф, светлый, чистый и совершенно не испорченный. Серые глаза его искрились умом. Тем самым живым умом, который позволяет принимать нестандартные решения в непростой ситуации. Ему далеко было до Трандуила, но он и не старался быть Трандуилом. Он старался быть просто хорошим правителем своей страны. И пока, вроде, получалось.       Трудно ему, наверное... - Не люблю это каменное кресло, - поморщился он. - Вон там, в углу, столик и три стула. Обычно там сидят мои советники. Присаживайтесь.       И он первый принял собственное приглашение. - И так, раз уж Айвендил тоже здесь, а ты отныне ничего не должна нашему народу и выполняешь клятву лишь по инерции... буду откровенен. Мы в беде. Именно мы, эльфы, в первую очередь. Как ни странно, смертные создания, такие как люди, гномы и, что особенно обидно - всякие орки - защищены лучше, ибо не склонны к магии так, как эльфы. Энты и прочие малые народы - потому что их мало. А мы, эльфы - нас ещё достаточно, чтобы влиять друг на друга, и мы слишком зависим от магии. Мы - дивные. И эта дивность теперь играет на стороне Врага. - Какого врага? - спросил Радагаст, который помнил только одного Врага. - Не Саурона же... - В том-то всё и дело. Саурон давно развоплощён, уничтожена даже его душа, и ты это знаешь. Имя этого врага я узнал не так давно, и до сих пор сомневаюсь. Хотя свидетельств его присутствия было немало. Проколы в пространстве, исчезновения и столь же странные появления, непонятно откуда взявшиеся существа из других миров, иногда враждебные, иногда дружественные. Защита, установленная Эру, трещит по швам. Не зря он тогда наказал Мелькора: тот забрёл в своих странствиях в тот мир, откуда теперь к нам пробивается враг, и заключил с ним сделку. Его заключение в тюрьму, возможно, попытка спасти его душу. Что-то хорошее осталось и в Мелькоре. Но если так пойдёт и дальше, Дагор Дагоррат состоится намного раньше, и будет совсем иным. Намного страшнее, чем кажется. - Но почему именно эльфы? - не выдержала Хелли. - Всегда считались детьми добра и света... - Считались, ибо перворождённые. Нас Эру создал первыми, на заре эпох. Он тогда ещё был достаточно наивен, чтобы верить: его творения идеальны. Но, как показало будущее... увы и ах. Феаноринги - яркий пример. Вечно мечущиеся от добра ко злу и зло множащие. Их отец создал Сильмариллы, а его сыновья так и не смогли их вернуть. Не дались они им в руки, несмотря на их страшную клятву, а может и благодаря ей. Они были теми, кто убивали эльфов. И не только их. Это свидетельство тому, насколько страшен эльф, предавшийся злу. Страшнее любого орка. И вот теперь...       Он обвёл глазами пространство зала, словно вокруг не было стен. - Теперь ты видишь, как мельчают эльфы. Видишь, как иссякает в них свет, и как они пытаются заменить его внешним блеском. Особенно молодые и нестойкие. Странно, что это говорю я. Я ведь из поколения Леголаса, и тоже очень юн, по эльфийским меркам. Но я взрослее их, наверное, не на тысячу, а на три. Как будто невидимая черта пролегла между мной, Леголасом, Арвен - и теми, кто родился в Третьей эпохе. Их немного, в Третьей эпохе Высшие эльфы не рождались, а простые - реже, чем в первых двух, но они настолько иные, что это бросается в глаза. Третья эпоха подточила нашу волю, и они слабы. А рождённые в Четвёртой будут ещё слабее. Но их будет намного больше. И по ним-то и ударит то, непонятное мне зло.       Он вздохнул и вытащил на стол свиток. - Это последнее письмо Элессара, перед его кончиной. Долгое время он был хранителем тайны. И передал её сыну, а тот - мне...       В тишине пустого зала голос Эстелира казался глубоким и тревожным.       "Сын мой, Эльдарион. Ты уже достаточно вырос, чтобы принять из моих рук бразды правления Гондором. За сто двадцать лет я сумел возродить былое величие этой страны и вернуть Арнор. Так поют менестрели, и, надеюсь, они не слишком привирают. Но теперь мне пора уходить. Почему именно теперь, хотя я мог бы продержаться ещё пару десятков лет, прежде чем старость окончательно примется за мои тело и разум? Потому что я всем обязан эльфам. Своей жизнью в первую очередь. И своим счастьем. Твой долг меньше. И в этом твоё спасение...       Когда пришла пора Элронду прощаться со Средиземьем, позвал он меня к себе и спросил: - Знаешь ли ты, Элессар, что наш мир - не единственный?       Я растерялся: - До сих пор - не знал. А разве Эру не сотворил только наш мир? - Эру только его и сотворил. Но кроме Арды, существует неизмеримое множество миров. Некоторые из них светлее Валинора, иные - темнее Мордора, но большинство - такие, как наш. Не светлые и не тёмные. С магией или без, населённые множеством народов или только одним. Так вот, по соседству с Ардой есть мир под названием Земля. - Земля? - переспросил я. - Они что, не могли придумать своему миру название покрасивее? - Они тоже не знали, что не одни, - усмехнулся Элронд, и усмешка та была горькой. - Их творец тоже не хотел, чтобы люди знали о других мирах. Но они узнали. Слишком рано и слишком больно. Неокрепшим людям - а именно только люди населяет ныне измерение Земля! - достался в соседи очень тёмный и мерзкий мир. Имя ему - Бездна. Иначе - Лэнг. Населяют его такие чудовища, что даже Анкалагон, первый дракон, сотворённый Мелькором - с некоторыми из них в сравнении покажется безобидной ящеркой, а Унголианта - простым комнатным паучком. Только злобные демоны населяют Лэнг, демоны и их рабы, которых они пожирают. И горе тому, кто в обмен на кратковременное могущество продаст душу хозяевам Лэнга. Кончина его будет ужасной, а душа его - обречена на ещё более страшную участь. И магам, как и простым воинам Земли пришлось противостоять демонам Лэнга, проникшим в их мир. Борьба эта была долгой и кровавой, многие погибли, а те, кого пожрали демоны, погибли вдвойне - их души попали в самые ужасные места, какие только возможно. Но людям Земли удалось запечатать двери в их мир. Надолго. И лишь иногда демонам удавалось проникнуть сквозь печати, неся беды и страдания соседям. Они лелеяли планы проникновения долгие тысячи лет... И однажды им удалось проделать лазейку, как им казалось, на Землю, но вместо этого - к нам. В Арду. - Что? - Я не мог поверить в это. Выходит, несмотря на все наши старания, Арде грозит участь куда более страшная, чем гнёт тьмы? - Выходит, рано мы успокоились? - Нет. Не рано. Пока всё в порядке. И печати ещё держат, и Земля никуда не делась. Если печати когда-нибудь сломаются, то на какое-то время Земля послужит защитой. Здесь их влияние - слабо, они могут только шептать во сне таким, как Мелькор. Но однажды может случиться так, что их влияние усилится. И тогда в наш мир начнут проникать сначала их эманации, а затем они сами. Появятся неведомые прежде чудовища, откроются лазейки и в другие миры, похожие и непохожие на нас. И первыми падём мы - эльфы. - Вы? Воплощение всего светлого и прекрасного? Как такое может быть? - Элессар, ты ведь знаешь, почему ухожу я. Галадриэль. Многие другие высшие эльфы, эльдар. Мы слабеем, становимся нестабильными, и как следствие, уязвимыми. Виной тому - наша волшебная природа, делавшая нас бессмертными. И те эльфы, что останутся, благодаря своей волшебной силе станут желанной добычей для Лэнга. Именно им он будет шептать особенно отчётливо. Душа мага или магического существа для них особенно желанная добыча. И именно эльфы начнут ломаться первыми. - Так ты именно поэтому не хотел отдавать мне Арвен?! - Не только, хотя и это тоже. Впрочем, она приняла участь Смертных, и стала менее уязвима, поэтому я оставляю её тебе почти со спокойной душой. Тем более, она уже носит твоего ребёнка... Но за него-то и за других твоих детей я и беспокоюсь больше всего. Ибо ты чувствуешь себя обязанным мне, и однажды это обернётся против тебя и твоих подданных. Вы будете особо подвержены влиянию эльфов, оставшихся в Средиземье, а они - влиянию Бездны. Вначале это будет выглядеть безобидно. Непослушные, ленивые дети, которые будут всеми силами избегать работы и искать развлечений самого низкого характера. Женоподобные юноши. Мужеподобные девушки. Семьи, создаваемые "только для себя". Всё это подточит ваши силы. Эльфы, что ни говори, привержены традициям, и так просто не сдадутся, а люди, если попадут под влияние таких испорченных перворождённых, покатятся вниз, как камень с горы. Твой Гондор окажется в группе риска, сам знаешь почему. Помни об этом и прими меры, если такое случится. - Но, Владыка Элронд, ведь это знание считается запретным, и даже выкорчёвывалось Валарами как ересь! Откуда же вы... - Алатар Синий. Однажды мне удалось разговорить его. Он расслабился за кружечкой эльфийского травяного мёда, и, сам не знаю зачем, поведал мне всё это. Потом, когда хмель его отпустил, заклинал молчать, дабы не вызвать гнев Эру. Алатар - с Земли, точнее, его дух прилетел в наш мир оттуда, прежде чем он стал майа... Да я и не поверил ему тогда. Но теперь - верю.       Он помолчал и молвил: - Ведь эльфы давно уже слабеют. Взгляни на детей - моих, Трандуила... Ни Леголас, ни Эльрохир с Элладаном по характеру в правители не годятся - слишком непоседливы и импульсивны. Моя Арвен - нежный цветок, абсолютно беззащитный перед тьмой. Но Арвен хотя бы умная, а дочери Трандуила, увы, глуповаты - не зря он их прячет и оберегает... Как такие смогут противостоять Бездне - не знаю...       Не буду тебе описывать, как плакала твоя мать, провожая отца на корабль, отплывающий в Валинор. Она оставалась здесь, со мной, и её любовь воистину велика и безгранична. Именно поэтому мне так тяжело было принимать решение и сообщать ей об этом. Да, она теперь тоже знает о том, что сказал Элронд.       А я должен уйти именно сейчас, ибо предсказание Элронда сбылось. Ты видишь, как одеваются некоторые твои сверстники, как себя ведут, в какие игры играют. Таких всё больше, и это ползёт от эльфов. От юных эльфов, что приезжают к нам в гости из Зеленолесья. Когда я попытался надавить на этих перворождённых безобразников, они, смеясь, ответили мне: "А что ты нам сделаешь, Элессар Эльфийский, ведь ты стал Королём только благодаря нашему влиянию, и твоя жена - эльфийка!" И я ничего не смог поделать. Действительно - обязан. Мои руки связаны. Скоро Гондор начнёт гнить изнутри, впитывая эту прекрасную отраву, и падёт первым из людских государств, а моё имя начнут проклинать, как до этого возносили. Нет, я не одержим паранойей - я тоже немного эльф и владею даром провидения. Пусть и слабым. В последнее время мне снятся кошмары, в которых я вижу гибель своей страны от "безобидных" забав молодых людей, со временем становящихся не такими безобидными. Сегодня они мальчик с мальчиком, завтра - с животными, послезавтра начнут изысканно убивать детей и возводить это в культ... Ведь раз можно одно, то почему нельзя и другое?       Я не хотел уходить так рано. Я ещё молод и силён. Но в один из дней я почувствую слабость, лягу в гроб, и моё сердце остановится по моей воле. Твоя мать, как я говорил, знает об этом и понимает умом, но не может принять сердцем. Уговори её уплыть в Валинор. Ведь она до сих пор та прекрасная юная дева, что повстречалась мне когда-то в лесу. Именно такой она была, когда я по ошибке назвал её Тинувиэль. Она всё ещё эльфийка. Вдруг её бессмертие никуда не делось? И без того слишком больно оставлять её одну, прекрасную и беззащитную, но если моя смерть сведёт её в могилу, то моя вина перед ней возрастёт многократно.       Твоя же задача, сын, оградить Гондор от эльфийского влияния. Поговори с Владыкой Трандуилом. Расскажи о происходящем. Пусть ограничит возраст своих посланцев и наследнику это завещает. Пусть не допустит сюда эльфов, подобных тому женоподобному пареньку. Ведь, в отличие от меня, ты не связан клятвами, хотя и носишь в себе эльфийскую кровь. Спаси мою страну!       Твой отец, Арагорн сын Араторна, названный Элессаром Эльфийским". - Вот такие дела, - вздохнул Эстелир. Кстати, почти тёзка почившему королю Гондора - когда-то давно, в юности, его называли Эстель, что значит "надежда". - Он просто лёг в гроб и сам остановил своё сердце. А Арвен Ундомиэль ушла в опустевший Лориэн, в котором остались лишь несколько эльфийских стражей. Они-то и обнаружили стылым зимним утром Вечернюю Звезду в той самой беседке, где она когда-то обручилась с Арагорном. Холодную, спокойную, печальную и мёртвую. Эльдарион так и не уговорил мать уплыть в Валинор, за сто двадцать лет счастья они заплатили слишком дорогую цену... Да, несмотря на залежи мусора, которые пришлось разгребать после Денетора, на последствия войны, на фальшивых и не очень наследников Наместника, что приходили иногда к Королю и мотали нервы... всего их насчитали пятерых! - Несмотря на это всё, сто двадцать лет он был счастлив, а Арвен была счастлива вместе с ним. Пока неприглядная изнанка не дала о себе знать. Пока ему не напомнили о долге те, кому он меньше всего хотел бы быть должен, да, по чести говоря, именно им он и не был должен. Просто они принадлежали к тому же народу, что и Элронд, и во всю этим пользовались...       Наступила долгая тишина. И более нетерпеливая Хелли рискнула её нарушить. - И как теперь бороться с этим Лэнгом? - Никак, - вместо Эстелира ответил Радагаст. - Признаться, я сам не верил Алатару, а теперь чувствую приближение чего-то тёмного и страшного. Но оно пока отвратимо. Надо попробовать остановить процесс разложения эльфийского народа. В этом очень поможет показательный суд над убийцами Хранителя. Это заставит эльфов взглянуть на себя со стороны и попытаться стать прежними... хоть немного. - И без того проблем хватает, - добавил молодой Король. - Насчёт детей эльдар Элронд, к сожалению, прав. Я люблю Глен, но увы - говорить с ней можно только о простых вещах, и на троне она ни что иное, как алмаз в короне - украшение, и не более. И такая картина в любой семье. Каждое новое поколение слабее предыдущего. Глупее. Легкомысленнее. Меня, что называется, выбрали, как лучшее из худшего, вторым Трандуилом мне не стать, но любой другой был бы ещё хуже. Одного боюсь. Вдруг мой наследник возьмёт от матери не внешность, а мозги?       Он вновь помолчал. - Возможно, нас впоследствии назовут ретроградами, но если "новизна" ничего хорошего в себе не несёт, лишь приближает погибель, то пусть я буду ретроградом. Мне за себя не обидно. Лишь бы мой народ вернул свою силу и смог противостоять Лэнгу. Его сила - в нашей слабости. В слабости света. В слабости добра. И всё, что нас ослабляет, как народ, я буду уничтожать нещадно.       Его лицо как будто закаменело. Эстелир Зеленолесский стал похож на Трандуила. - Ваше величество! - голос какого-то эльфа взломал стальную тишину тронного зала. - Что случилось, Эльмендил? - Король ожил и стал встревоженным. - Тот парнишка... Меленгил... который когда-то всё время ошивался во дворце и мечтал стать Королевским Стражем... найден у самого дворца, в кустарнике. Он едва жив. Его раны опасны, в любой момент он может истечь кровью! - Лекаря! - заорал Эстелир, маска Трандуила с него слетела. - Ррауг, так я и знала, что этот дурак нас с Пипом не послушает, - пропыхтела Хелли, несясь вместе с Радагастом в Дом Исцеления, куда уже унесли носилки с пострадавшим. - Вот так вот и бывает, - философски пожал плечами маг. - Сегодня ты готов предать, завтра предают тебя. Стоило ему признаться... из самых благих намерений... этим мерзавцам, как они решили от него избавиться, дабы не разболтал кому-нибудь ещё. - Эру, он ведь теперь и нас подставил! - простонала Хелли. - Надо нашим охрану... - Уже отправлена, - холодновато отозвался эльф. - И за вами обоими теперь тоже будем следить. Майа конечно почти непобедим, но и его можно убить стрелой или кинжалом. Подождите у дверей Дома Исцеления, через полчаса вы сможете поговорить с ним...       Выглядел эльфёнок неважно. Бледный, как простыня, аж в синеву. Мокрые тёмные волосы в беспорядке, как воронье гнездо. Глазищи, обычно ярко-зелёные, превратились в щёлочки и покраснели. - А, привет, Хелли, - еле выговорил он. Словно листья прошелестели. - Здравствуйте, Айвендил. Ты... Хелли... прости меня. Дурак я. Решил предупредить их, что... в общем... теперь их имена знают. Хотел, чтобы они сбежали. А они мне... кинжал в спину. Наверное, это сделал Бресси, Лосси вроде без оружия был... Я думал - конец мне пришёл... чудом сердце не задели, проткнули лёгкое...       Маг и Хранительница молчали. Что тут сказать. Мелькор почти бессилен настолько изменить сознание эльфийского народа. У перворождённых к нему иммунитет. А вот Бездна... Не могли светлые да дивные вот так в спину убить.       И Хранителя утопить, как щенка, тоже не могли. Но вот смогли.       Одни ли они такие в Зеленолесье, или где-то ещё зреет страшная зараза, чтобы дать о себе знать тогда, когда её меньше всего ждут?       И не в извращениях дело, молодые эльфы вообще шутить любят, причём сами смеются своим шуткам, а прочие народы слегка дёргаются от их шуток - по-детски наивных и временами жестоких. Нет, тут шуткой и не пахнет, всё очень серьёзно. И страшно. - Будешь на суде друзей защищать? - неловко спросила Хелли. - Нет... какие они мне теперь друзья... Пусть кто другой... а я... - Простите, но больному нужен покой, - с укором произнесла эльфийская целительница. - Иначе он до вашего суда не доживёт. - Ладно, Мел, пойдём мы.... поправляйся, - махнула ему рукой девушка. - Постараюсь. А вы там... добейтесь, чтобы их наказали! - А что нам ещё остаётся делать? Будем добиваться, - вздохнул Радагаст.       И они вышли. Этот день получился тяжёлым, оба были вымотаны морально. Скорее бы уже всё закончилось, думали они.       Вот только конец этого ужасного дела, впоследствии названного "Делом о песчаной подушке", обещал стать началом другого, о котором Хелли пока не знала. И слава Эру...