Происшествие в Бате

Джон Уотсон И всё-таки, когда я окончательно проснулся, моё вчерашнее благодушное спокойствие, подкреплённое бокалами хорошего вина, улетучилось. На душе опять заскребли кошки – судя по ощущениям, её атаковало с десяток пушистых тварей. От братьев не укрылось моё напускное хорошее настроение, но оба деликатно промолчали. До завтрака мы выпили здешней воды, и я совершенно не обратил внимания ни на вкус, ни на запах. Потом мы вернулись в отель и позавтракали в общей гостиной. Кормила миссис Шутер отменно, ещё бы банкир за столом не сидел — и завтрак можно было считать идеальным. Думаю, мистер Грей получит нагоняй, когда мы вернёмся в Лондон: ему стоило бы внимательней подбирать соседей для своего патрона. Банкир мог не только испортить аппетит своим присутствием, но и вызвать несварение. Миссис Тэвис скорее не ела, а клевала как птичка — ей кусок в горло не шёл. Мистер Тэвис всё время ворчал и ругал врача за якобы опоздание. — Доктор ведь завтракает в отеле, мистер Тэвис, — не выдержав, робко возразила супруга. — Я вас не спрашиваю, миссис Тэвис! Но тут на банкира устремились взгляды пяти пар глаз, потому что даже пожилые леди не смогли скрыть своего возмущения, ― и он замолчал. Его милой супруге это вряд ли принесёт облегчение — он отыграется на ней без свидетелей. До ланча у нас оставалось свободное время — всякий бы пошёл прогуляться по старинным улицам, чтобы полюбоваться красотами архитектуры, но у меня, как назло, разболелась нога. То ли на нервной почве, то ли погода продолжала оказывать своё пагубное влияние. Банкир, кажется, снимал купальню там же, где и Майкрофт, но на более раннее время. Когда он в сопровождении жены и доктора покинул отель, Шерлок с таинственным видом последовал за ними. Не знаю, была ли на то реальная причина или же он решил предоставить нам с братом возможность поговорить с глазу на глаз, чего мне, впрочем, совершенно не хотелось. Я извинился и ушёл к себе, скинул пиджак и уже собирался прилечь на диван, когда в дверь постучали. На пороге стоял Майкрофт, облачённый в халат. Так-так... Разговор становился неизбежным, хотя я не видел в нём надобности, если честно. Потому что головой я понимал правоту Холмсов, но привык сам пробиваться в жизни и заботиться о себе, и мне требовалось привыкнуть к наличию некоторого... покровительства, пусть и почти родственного. — Доктор, к вам можно? — Конечно, Майкрофт, — улыбнулся я. — Садитесь, пожалуйста. Он как будто на приём пришёл. Ах, чёрт... Я совсем забыл о своих врачебных обязанностях. — Как вы себя чувствуете? — Почти хорошо, — ответил Майкрофт, усаживаясь на диван, — если забыть про запах этой пакости... кстати, она что, и в купальне так же будет… благоухать? — Увы, точно так. — Я развёл руками. — Теперь вы понимаете, на какое мучение вы меня обрекли? — Конечно. — Майкрофт довольно улыбнулся. — Это моя маленькая месть за то, что вы продержали меня тогда в постели четверо суток. И за месяц гипса. И впрок — на будущее. Но вы ведь не собираетесь рассердиться и отказаться лечить меня? — Господи помилуй, конечно нет! — воскликнул я. — Что это вы выдумали? Ничего, вот придём в купальню, и я возьму реванш. — Я просто хочу понять, дорогой мой доктор, на что вы обиделись? ― спросил Майкрофт. Итак, шутки кончились. Я сел в кресло и вытянул больную ногу. — Я не обиделся, что вы, — ответил я. — Я просто в некотором замешательстве, но это пройдёт. Майкрофт откинулся на спинку дивана. — Хорошо, тогда объясните мне: чем вызвано ваше замешательство? Я вас, кстати, ни в чём не обманул: и отпуск, и всё остальное соответствует действительности. А если бы я просто сказал, что затеваю это ради вас, вы ведь отказались бы? — Не знаю, но я не люблю, когда что-то решают за моей спиной. Я понимаю, ваши поступки продиктованы заботой, и не думайте, что её не ценю. — Джон, а что мы решили за вашей спиной? Не помните, кто предложил ехать в Бат? А теперь вы расстроены, и я не могу понять, чем. Ваше здоровье и больная нога меня беспокоят не меньше, чем вас волнует моё здоровье. В чём разница между нами? — Но я-то предложил ехать в Бат вам. Изначально речь шла о морском побережье. Это вы меня запутали разговорами об аппетите Шерлока. — Я говорил совершенно серьёзным тоном и с непроницаемым выражением лица. — Разница между нами в том, Майкрофт, что моя нога — это не настолько серьёзно. В конце концов, я врач и могу проследить за своим состоянием, и не буду откладывать операцию, если оно ухудшится. — Да бросьте, Джон, с чего это ваша нога не настолько важна, как моя спина? Знаете, друг мой, я очень далёк от того, чтобы недооценивать собственную значимость для Британии, но когда речь идёт об отношениях между людьми... ну, скажем, будь я клерком в мелкой конторе, думаете, мой брат любил бы меня меньше? А вы бы меньше заботились о моём здоровье, если бы я не был незаменим на своей службе? — Причём тут ваша должность? — не понял я. — Будь вы клерком, вы бы к работе относились так же фанатично, и так же наплевательски — к своему здоровью. — Вот именно, и вы точно так же симпатизировали бы мне. Тогда почему вас удивляет моё отношение к вам? Или... скажите, Джон, вы, может быть, воспринимаете меня как приложение к Шерлоку? — Ну, Майкрофт! — у меня даже дар речи поначалу пропал от возмущения. — Ну, знаете ли! — Я вскочил с кресла и похромал по комнате. — Как у вас вообще язык повернулся? Майкрофт с неожиданной для него быстротой встал с дивана, и я, повернувшись, неловко налетел на него и чуть не потерял равновесие. — Вот теперь вы точно сердитесь. Не нужно, Джон, — промолвил он мягко, поддержав меня под руку. — Я просто хочу сказать, это странно — заботиться обо мне и тут же теряться, когда я пытаюсь сделать то же для вас. А за всю мою жизнь у меня впервые возникло желание заботиться о ком-то, кроме брата, и ваше отношение к этому меня... огорчает. Понимаете? — Понимаю. И что я должен сделать? Запереться в комнате и переждать, пока мысли улягутся? Кажется, я понимал претензии Шерлока к гелиоцентрической системе. Но планете нашей придётся выбирать, вокруг которого из Холмсов вращаться. — Вы понимаете, что человек может оказаться в непривычной для него ситуации и чувствовать растерянность? — спросил я. У меня в мыслях промелькнула фраза Шерлока о том, что я научился ими обоими манипулировать. Очень смешно... — Ещё как понимаю! — обрадовался Майкрофт, словно я высказал какое-то чрезвычайно дельное соображение. — Ведь я, доктор, оказался в куда более странной для себя ситуации, чем вы. И поначалу тоже был растерян. Он подвёл меня к дивану, усадил и устроился рядом. Заговорил, впрочем, не сразу, а какое-то время задумчиво молчал, рассматривая что-то за окном. Ничего там интересного не было: весь вид загораживала ель, на которой птица, напоминавшая горлицу, свила гнездо и, пользуясь тёплым климатом, выкармливала со своей парой второй выводок птенцов. — Знаете, Джон, — заговорил, наконец, Майкрофт, — когда я был ребёнком и живы были наши с Шерлоком родители, я думал, что самое лучшее в мире — это большая и дружная семья. И представлял себе, что вырос, у меня много братьев, сестёр, старенькие родители, и мы все заботимся друг о друге... Но потом от моих мечтаний ничего не осталось. Братьев и сестёр больше не появилось, не стало матери, бабушки. Вся моя семья последнюю четверть века — это мой брат, и вся моя любовь досталась ему одному. И со временем мне стало ясно, что вряд ли у меня будет какая-то другая семья. А в то, что Шерлок обретёт собственную семью, верилось ещё меньше. Когда появились вы, Джон, я был так рад за него, что уже заочно был настроен к вам дружелюбно. О себе я тогда не думал. Я просто понимал, что для брата будет лучше, если у нас с вами сложатся хорошие отношения. А я всегда делаю то, что, по моему представлению, лучше для брата. Я слушал Майкрофта, уставившись в пол, когда он неожиданно положил мне ладонь на плечо. ― Я даже не заметил того момента, когда мы стали друзьями, ― продолжил он. ― Наверное, его и не было, но как-то постепенно у меня укрепилось ощущение, что моя семья стала больше. Но смотрите, дорогой мой доктор, что получается. Вы обиделись, когда я сказал про приложение к брату, и нет, я так не думаю на самом деле. Но если рассуждать логически, то чем ещё можно объяснить ваше нежелание принимать заботу ни от кого, кроме него? Шерлок, наверняка, считает меня тугодумом, даже если не говорит этого вслух. Впрочем, для братьев Холмсов все вокруг должны казаться тугодумами. Однако на сей раз мой мозг работал на удивление быстро. Когда Майкрофт начал свою речь, я в мыслях тут же подобрал и тезисы, и аргументы. Но когда он неожиданно выказал свои чувства, я совершенно растерялся, и все мои заготовки стали не нужны. Майкрофт нравился мне, и за то время, что мы были знакомы, я успел к нему привязаться, но всё же такое внезапное сокращение дистанции выбило меня из колеи. Мне было довольно трудно поверить поначалу, что я действительно необходим Шерлоку, и принять наши отношения с ним как должное ― не потому, что мы совершали в глазах общества грех, а потому что понадобилось время, чтобы научиться понимать недосказанное, понадобилось терпение ― дождаться, пока мы из любовников превратились в пару. Если я правильно понял Майкрофта, он пытался сейчас встать на позицию старшего брата. В этом-то и заключалась сложность. Будь Майкрофт каким-нибудь престарелым дядюшкой Шерлока, относись к нему по-отечески и предложи мне подобные отношения, я бы не чувствовал ни смущения, ни робости. Это было бы так же естественно и приятно, как вернуться домой после долгого отсутствия. Но с братом у меня никогда не складывалась дружба. Став взрослым мужчиной, я жалел его и сочувствовал, но он во мне совершенно не нуждался. И хотя, по сути, я делал для Майкрофта то же самое, что делал бы для брата, мне была необходима пауза, чтобы привести в порядок чувства и мысли и сказать себе: «Да, это именно такие отношения». И ещё мне стало казаться, что я понимаю проблемы Майкрофта, ― пожалуй, меня это немного пугало. Боюсь, я был не приложением к Шерлоку, а становился неким связующим звеном между братьями, а эти двое, ей-богу, не должны были искать никого третьего, чтобы выражать свою привязанность друг к другу, притом что этот третий пробирался через хитросплетения их отношений ощупью. ― Я в более непривычной ситуации, Джон, ― объяснял мне Майкрофт уже вполне для меня очевидное. ― Шерлок очень любит меня, но заботиться обо мне он стесняется. Он вообще последние лет пятнадцать стесняется проявлять какие-то чувства по отношению ко мне и делает это крайне редко. И у меня абсолютно нет привычки принимать чью-то заботу как должное. Так что у меня куда больше причин для растерянности, дорогой мой, чем у вас, поверьте. Но если жизнь складывается так, как она складывается, то... ну её, эту растерянность? Моя ладонь как-то сама собой легла на колено Майкрофта. Каковы бы ни были мои сомнения, я не мог не откликнуться на чувства, а они были взаимными. ― Ну её, ― улыбнулся я. У Шерлока было свойство всегда появляться вовремя. Видимо, ему надоело изображать сыщика на пустом месте, он постучал в дверь и заявил, что если уж он пил эту ужасную воду, то пора и к купальням выдвигаться. Сначала ланч, потом ванны. Разумеется, я настоял на лёгкой еде, чем очень разочаровал старшего брата и порадовал младшего. Майкрофт ворчал, что если так будет продолжаться все десять дней, он умрёт с голоду, но я выдвинул научные аргументы, обещав, что к чаю он сможет заказать себе столько выпечки, сколько душе будет угодно. Это немного примирило его с действительностью. За столиком позади нас сидела миссис Тэвис в компании врача, мистера Тэвиса нигде не было видно. Мы уже заканчивали с рыбой, когда из меньшей купальни вышел наш сосед. Тэвис подошел к столику и начал громко возмущаться, что ланч всё ещё не подали. Удивительно склочный тип... Через четверть часа мы вошли в купальню, предусмотрительно снятую мистером Греем. Бассейн посередине помещения был наполнен всё той же целебной водицей, по краям стояли резные скамьи, у которых можно было раздеться. Мы с Шерлоком выбрали себе местечко и начали снимать одежду, а Майкрофт замер в нерешительности. М-да, мне казалось, что вообще-то тут все свои. Шерлок сообразил первым, накинул пиджак, подошёл к двери и, выглянув наружу, подозвал кого-то из обслуги. ― У вас найдётся ширма? Да? Вот и хорошо, принесите. Он сунул пальцы в жилетный карман и поощрил парня монетой. Ширма прибыла на удивление быстро, её поставили между лавок, отгородив Майкрофту уголок, причём он даже не смог бы видеть, как мы входим в воду. Так что мы разделись и спокойно погрузились в купальню. ― Пожалуй, когда вернёмся в Лондон, ― сказал Холмс-младший, довольно привалившись к бортику, ― я соблазнюсь на турецкие бани. ― Наконец-то, ― усмехнулся я. Из-за ширмы раздалось восклицание: видимо, турецкие бани для Майкрофта показались чем-то более кошмарным, чем купальня. Наконец он вышел к нам, и я с трудом подавил смех. Всё-таки мужские купальные костюмы ― уморительное зрелище, а тут полосатое одеяние вообще выглядело не к месту. Майкрофт, если честно, напоминал в нём циркового тяжелоатлета. ― Что-то не так? ― спросил он, глядя на наши вытянувшиеся физиономии. ― Какой смысл в минеральных ваннах, если вы надели на себя этот полосатый кошмар? ― спросил я, стараясь улыбаться только вежливо... только... вежливо. Мне удалось не рассмеяться. ― Разденьтесь, бога ради. Вода мутная, мы закроем глаза, пока вы не окажетесь в купальне. ― Вы хотите сказать, что в воде надо сидеть обнажённым? Вы уверены... что это обязательно? Господи, вот бедняга. ― Конечно, кожа ведь должна впитывать полезные вещества. И потом... ― я кашлянул. ― Эти горизонтальные полоски... ― Майкрофт, они тебя полнят, ― безжалостно закончил Шерлок. На лице старшего брата отобразился абсолютный ужас, мне даже стало неловко. ― Но как же я... нет, дело не в том, отвернётесь вы или нет. Вопрос не в вас, а во мне. Я не понимаю, как я могу находиться совсем без одежды? Джон, а может, лучше я её два раза выпью, чем один раз окунусь? ― Тут до него, видимо, дошёл смысл слов, сказанных Шерлоком. ― Полнят? Ещё полнят? А с чем ты сравниваешь? С тем, каким я был тридцать лет назад? ― Я не сравниваю, я всего лишь констатирую факт, ― ответил тот. ― Горизонтальные полосы добавляют тебе объёма, которого вообще-то нет. Я всё-таки не выдержал и рассмеялся. ― Нет, пить больше не надо. Это уже лишнее. Да полно, Майкрофт, кого вы стесняетесь? Меня? ― Вы серьёзно или просто сговорились, скажите честно? Джон, я не стесняюсь вас. Я же раздеваюсь при осмотрах. И, в конце концов, все мужчины устроены одинаково: чего вы там не видели... Я не стесняюсь, нет. Я просто... ну, не смейтесь, я никогда в жизни не... не находился без одежды дольше пары минут нигде, кроме ванны. ― Так ведь это и есть ванна! ― возразил я. ― Боже мой… Тяжко вздыхая, Майкрофт ушёл за ширму. Мы честно закрыли глаза, как и обещали. ― Сейчас эта яма выйдет из берегов, ― проворчал он, залезая в бассейн. ― Ну конечно, ― усмехнулся Шерлок, которому вода прикрыла плечи. ― А мне теперь можно покачаться на волнах, ― рассмеялся я. ― Вам, Джон, она теперь будет в рот заливаться, ― мстительно промолвил Майкрофт, ― и вы выпьете её втрое больше нормы! Он прислонился к бортику и закрыл глаза. Хотя вода и пахла специфически, но очень приятно согревала. ― Майкрофт, вы только не начните дремать, ― предупредил я, ― и сами из ванны не выходите ― с непривычки может закружиться голова. Мы вам поможем. ― Как тут задремлешь... в такой воде тонуть неприятно. Шерлок, тебе не кажется, что это пахнет так же, как в твоем сарае... прости, в лаборатории на заднем дворе? ― Точно так. ― Шерлок просвистел первые такты куплетов Мефистофеля. Вода на него, определённо, оказывала воздействие, и очень любопытное. Насколько, интересно, расслабят его турецкие бани? ― Господи, Джон, мне ведь не обязательно сидеть тут два часа? ― взмолился Майкрофт. ― Я же могу на террасе почитать газету, пока вы тут вдвоём?.. Мы с Шерлоком разом вопросительно посмотрели на него, он покраснел и пробурчал: ― Греетесь! Шерлок рассмеялся каким-то незнакомым мне смехом ― не беззвучным, который означал у него веселье, и не громким, больше сулящим беды какому-нибудь нарушителю закона. Он смеялся открыто и непосредственно, и вообще вёл себя как ребёнок. Даже вздумал брызгать на брата водой, делая вид, что целится в меня. Майкрофт пробыл в ванне ещё немного и, видимо, решил, что с него хватит. Я не успел помочь ему выбраться ― пока подплывал к противоположному краю, он уже вышел из воды, и его слегка пошатывало. Оставшееся время он, одевшись, провёл на скамье за ширмой. Наконец мы с Шерлоком тоже закончили процедуру и завернулись в простыни. Я мягко попенял Майкрофту за его самоуправство, проверил пульс и остался доволен результатом. Надо сказать, и ноге моей значительно полегчало. Когда мы вышли на террасу, наши соседи уже ждали чай. Майкрофт, по своему обыкновению, заказал сладкого на целый пансион, но осилил только четыре бисквита, зато Шерлок ел за троих. Что за поразительное действие оказывают здешние воды!