Неотложка

…Рывком поднимаюсь на ноги, отключив выведение на экран панелей предупреждения — предпочитаю не знать о своем состоянии до поры до времени. Оставляю только датчик времени, синхронизированный с часами робота-бомбы. Всего несколько шагов, и я врываюсь в спальню, застав Роберта стоящим истуканом около кровати родителей. Тешу себя надеждой, что все это произошло, когда Августа и Генри спали, и они не успели ничего почувствовать и понять… Времени почти не остается, одним движением подхватываю Роберта на руки и бросаюсь вон из дома, не реагируя на его крики и попытки вырваться. Вот и дверь на улицу, выбив ее ногой, продолжаю бежать, пока что-то мягко, но невероятно сильно не толкает меня в спину, так, что последние несколько метров мы с Робертом будто плывем по воздуху, а следом слышится оглушительное «БУУУУУУМ». Столб пламени поднимается вверх, подбрасывая крышу и разбивая стекла. Следом — еще один взрыв, видимо газовый котел взлетел на воздух, когда до него добралось пламя. Я лежу на Роберте, который истерически всхлипывает и все еще порывается кинуться из моих объятий в объятья пламени. — Успокойся! — кричу я, пытаясь заглушить шипение и треск пламени, — Слышишь меня?! Роберт! — Они мертвы, мертвы! — как заклинание повторяет тот, судорожно прижимаясь ко мне всем телом. Роберт явно испытал шок от увиденного, но тут я бессилен. И моей эмоциональной базы не хватает, чтобы в полной мере соболезновать потере. Скорее надо подумать о том, сколько еще таких убийц может послать Аарон Голдфилд, чтобы уничтожить робота 134911 и всех, кто может хоть что-то про него знать. - Вставай, нам надо уходить отсюда, - поднимаюсь на ноги и поднимаю следом Роберта, потянув за его пижаму, - сейчас сюда приедут копы, пожарные. И возможно, что еще парочка таких же громил шляется поблизости — нам нужно как можно скорее скрыться. - Нет, нет, нет, - повторяет Роберт как заведенный, вывести его из этого состояния можно лишь одним способом. Я отвешиваю ему пощечину, бью человека — сам, без приказа со стороны, момент конечно незабываемый, но сейчас — не время для философских рассуждений о сосуществовании человека и машины в этом мире. - Роберт, я уйду отсюда сейчас же — с тобой или без. Твои родители мертвы - и им уже не помочь, но если в ближайшее время мы не уберемся отсюда, то и тебя и меня может ожидать та же участь. Оглядываюсь - около дома стоит внедорожник Генри, киваю на машину. - Ты идешь со мной, или нет? Ты же сам хотел этого? Даю три секунды на размышление. - Я иду, - едва слышно говорит Роберт и следует за мной, ошеломленно держась за горящую от удара щеку. Мы едем по шоссе прочь от дома Роберта, в зеркалах заднего вида все еще полыхает зарево пожара, навстречу с воем проносится вереница пожарных машин. Светает. В утренней полутьме мимо летят поля и немногочисленные жилые постройки, ехать нам еще около десяти часов, без учета остановок на отдых — если они нам понадобятся. Бросаю взгляд на Роберта — он молча сидит на переднем сидении, слезы время от времени текут по его щекам, Роб отворачивается к окну, вытирая глаза рукавом пижамы. Да, нам не помешало бы раздобыть денег и новую одежду для Роберта, а человеку еще надо регулярно есть и пить, не следует забывать об этом. Роберт болен, сколько он протянет без своих лекарств? Первым решаюсь нарушить молчание. — Прошу прощения за пощечину, но это было необходимо, чтобы вывести тебя из шокового состояния. — Кто это был, Майкл? Кто сделал это? — голос Роберта тих, в нем боль и усталость. — Это был робот Аарона Голдфилда. Мой бывший Хозяин видимо решил уничтожить меня — в моем сознании содержится информация обо всех преступлениях, что он совершил. — Значит… все это из-за тебя… Что сказать на это обвинение? Роберт прав — не попади я в его дом — всего этого не случилось бы. Но Роберт продолжает, не дав мне ответить. — И из-за меня тоже. Если бы я не доставал отца по поводу покупки робота — ничего этого бы не произошло! — Самое худшее, что сейчас можно делать — это испытывать чувство вины по поводу обстоятельств и действий, последствия которых ты не мог предугадать. Роберт кивает, снова отворачиваясь к окну, и добавляет спустя пару мгновений: — Иногда, Неотложка, ты — самый настоящий робот. Машина, в которой мы находимся, сама практически андроид — я выставляю курс движения и отпускаю руль. При возникновении каких-то проблем система сообщит мне об этом. Снова включаю информационный экран перед глазами, панели исчезли, но это не значит, что я в порядке. Надо провести самодиагностику, выяснить, что у меня повреждено после драки с роботом. Расстегиваю пуговицы на своей рубашке, оголяя грудь и живот. Сделаны они совсем как человеческие, за исключением одной детали — роботам не делают пупков, словно демонстрируя этим искусственность их происхождения. Осматриваю свое тело — справа корпус вмят, кожа в нескольких местах разорвана, виден металл и пластик, из разрывов сочится темная жидкость — это не есть хорошо. Сканирую свое состояние — утечка продолжается, медленно, но верно снижая работоспособность системы — сейчас она составляет уже 60%. Если в ближайшее время я не найду того, кто сможет починить мое тело — Неотложке и Майклу Хорну придет конец. …Майкл любил оставаться в лаборатории один. Вечерами, когда уходила толпа шумных лаборантов, Пирс Лоусон переставал шляться по комплексу, делая вид, что работает, когда Чарльз Даунинг закрывал свой директорский кабинет и направлялся к выходу — наконец, воцарялась тишина, нарушаемая только работой приборов жизнеобеспечения. Вот и сегодня Майкл вышел из своей комнатушки, бросив на заваленный бумагами стол очки, что надевал при работе за компьютером, и по коридору двинулся в лечебный комплекс. Приложил пропуск к электронному замку и оказался среди одинаковых медицинских кушеток, на которых лежали…больные? Вряд ли их можно было так назвать. То, чем они тут занимались было, естественно, строго секретно. Хорн подошел к одной из кроватей, с лежащей на ней женщиной около тридцати лет в коме. На второй кровати лежал мужчина, диагноз тот же самый - как и у всех остальных, лежащих в ряд вдоль стены. Все они формально были мертвецами, людьми, вернее, телами, за которыми никто не пришел после случившегося с ними несчастья. Или не захотел придти. Имели ли они право делать то, что делали? Пока об этом было рано говорить — потому что ни хрена у них не получалось. Он прошел в следующее помещение, похожее на операционную. Здесь, на двух кушетках, лежали рядом фигуры человека и робота. Мерно пищали приборы, отмеряя необходимые дозы лекарств для человеческого тела. Роботу все это было не надо — сейчас он представлял собой груду металла и пластика, без каких-то загруженных в мозг параметров — полная пустота, оболочка. Майкл покосился на два обнаженных тела, невольно сравнивая. Отличия были в несовершенстве, тело робота — идеально пропорциональное, абсолютно симметричное, с упругими контурами мышц под тонкой кожей, без каких-либо признаков жировых отложений и обвисших складок кожи. Человеческое тело, с точки зрения эстетики (а скорее — с точки зрения самого Майкла Хорна)  — было неидеально, несимметрично, но от этого выглядело реальным, живым… Майкл не знал, как охарактеризовать свои ощущения другими словами. Но самое главное заключалось не в теле, а в том его небольшом кусочке, которое называлось мозгом — и упрямо не желало делиться с миром роботов своей жизнью, своей человечностью. — Что же мы упускаем? — пробормотал он, невольно проводя рукой по гладкой коже робота, лежащего перед ним, — что-то все время идет не так. Майклу вспомнился закон, запрещающий ремонт роботов и Инцидент, после которого закон был принят, еще на заре роботостроения. В те времена качество программного обеспечения и контроль за роботами не достиг еще такого уровня, как на сегодняшний день — после бойни, устроенной сошедшим с ума механизмом в Денвере, после гибели двадцати пяти детей местной школы от рук свихнувшегося робота-уборщика, старой отремонтированной модели, никто не захотел иметь дел с ремонтом сломанного андроида. Было хорошо уже то, что роботов вообще оставили наделенными искусственным интеллектом и программами самообучения —, а могли отказаться и от этого, скатившись в прошлое окончательно. Майкл еще раз обошел вокруг стола, изучая показания приборов и снова задумался. Закон, однако, совсем не гарантировал правильного поведения роботов, их стали в огромном количестве использовать для совершения преступлений, пришлось организовывать целый новый департамент в полицейском управлении, Департамент по контролю за роботами. С каждым годом преступлений данного вида становилось все больше. Ирония заключалась в том, что сами роботы не были ни в чем виноваты, являясь всего лишь вещью в руках Хозяина, запрограммированные, чтобы выполнять команды. Юридически роботы не могли отвечать за свои преступления по человеческим законам — потому что они не были людьми — всего лишь машинами, созданными людьми для людей. Все роботы имели встроенную программу подчинения Хозяину, без которой не могли функционировать, и за все преступления, совершенные роботами — всегда и везде отвечали их Хозяева. — Майкл, ты слышишь? Мне надо в туалет! — голос Роберта вытаскивает меня из лабиринтов собственной памяти, вновь начинающей активно пробуждаться. Открываю глаза — машина все так же несется по шоссе, уже совсем рассвело — интересно, сколько я был «в себе», смотрю на время — около получаса. Снова беру управление машиной на себя и останавливаюсь около небольшой рощицы. Где нам взять деньги на еду для Роберта и для подзарядки машины — неизвестно. Роботы не могут сами по себе нарушать законы, воровать, убивать, все блага человечества для роботов не имеют никакого смысла. Им не нужна еда, даже не нужна крыша над головой — необходимый минимум ухода обеспечивается людьми-Хозяевами. Ни один робот не видит смысла в своем существовании без Хозяина. Ограбить, украсть что-то для себя — немыслимо, потому как никакого Я, отдельной личности, не связанной с Хозяином программой — не существует. Так же, наверное, немыслимо человеку убить себя, в нормальном состоянии. У роботов тоже бывают сбои — как в случае с тем Инцидентом в Денвере. Но — крайне редко, особенно после принятия закона о запрете эксплуатации и ремонта сломанных моделей. Но я — не совсем обычный робот. Вместо программы подчинения во мне — личность самого настоящего человека. Смог бы Майкл Хорн совершить преступление? Что бы он сделал в данной ситуации? …Нет, Майкл Хорн не способен на противоправные действия, нам придется найти Лоусона и уповать на милость этого субъекта. — Куда мы направляемся? — голос вернувшегося Роберта вполне спокоен, парень сумел взять себя в руки. — К одному человеку, который, возможно, сможет мне помочь. — Возможно? — Гарантий нет никаких, Роберт. Я помню место, где жил этот человек — как правило, такие как он никогда никуда не деваются. Будем надеяться на это. — Судя по всему, мы едем в сторону побережья. — Да, мой друг. Да здравствует океан! Я замолкаю и включаю мотор. Спустя пару мгновений машина снова несется по шоссе, навстречу туманному будущему. Городок, в который мы заезжаем, мало чем отличается от остальных микроскопических населенных пунктов на Западе страны. Старый, с виду заброшенный дом Лоусона я нахожу почти сразу, к этому времени Роберт совсем сереет от усталости. Нотка жалости и заботы странно шевелится в сознании Майкла Хорна, заставляя в очередной раз подумать о том, где найти еду. Надеюсь, Лоусон на месте, и в его холодильнике есть что-то кроме пива и просроченной пиццы. Оставив машину около газона, мы с Робертом подходим к замызганной, исписанной граффити, двери. Я торопливо нажимаю на звонок — не хотелось бы привлекать внимание посторонних глаз. Дверь открывается, передо мной предстает Пирс Лоусон собственной персоной, Лоусон, постаревший на шесть лет. Сейчас волосы его короче, свисают немытыми прядями до плеч, лицо заросло темной щетиной, бывший коллега явно прибавил в весе, живот выпирает над резинкой его трико с вытянутыми коленками, которые скорее всего никогда не знали стирки. От Лоусона все так же пахнет перегаром, приходится констатировать тот факт, что за прошедшие шесть лет мой ассистент скатился до уровня алкоголика. При виде меня глаза Лоусона расширяются от ужаса, он лопочет что-то нечленораздельное и пытается закрыть дверь. Я толкаю ее, заставляя его попятится — мы с Робертом заходим внутрь. Запах в помещении тоже соответствующий — смесь чего-то пропавшего с запахами пыли, плесени, нестираного белья и крепкого пота хозяина дома. — Ты, ты, ты…- это все, что может выговорить бедняга, указывая на меня дрожащим пальцем. — Что тебя так напугало, Пирс? — спрашиваю я его, закрывая дверь, — кстати, давно не виделись. Выглядишь еще хреновее, чем раньше. — Мне конец, — шепчет Лоусон и падает на диван, обхватив голову руками. — Правильное предположение, тебе конец, если не скажешь, что за дерьмо произошло со мной. Пирс поднимает на меня мутный взгляд. — Майкл? Так это ты?! Как это возможно?! — Это ты мне ответь, и кончай уже ломать комедию! У тебя есть еда? — Ты… ты же робот, зачем тебе еда? — шепчет Лоусон, отчаянно пытаясь протрезветь. — Не тупи, Лоусон. Я — да, но вот мой спутник — человек на все сто. И он очень голоден, — я прерываю попытку Роберта показать, что это не так, — так что насчет съестного? — Обычно у меня ничего нет — я заказываю китайскую через сеть… Но вчера приезжала мама. В холодильнике еще осталось ее рагу… — Пойдет. Покорми моего друга… пожалуйста. У нас совсем нет денег, пришлось сбежать от моего бывшего Хозяина, который пытался нас убить, к тому же. Видишь, какая веселая жизнь теперь у Майкла Хорна? Роберт жадно поглощает рагу миссис Лоусон, невольно смотрю на него с каким-то умилением — словно Роберт мой ребенок. А особую остроту ощущениям придает тот факт, что я помогаю Роберту по своей воле. Пирс Лоусон лезет в холодильник за очередной бутылкой пива — что ж, возможно это несколько успокоит несчастного ассистента. Только вот комната начинает плыть перед моими глазами, экран идет помехами, загорается очередное предупреждение: РАБОТОСПОСОБНОСТЬ СИСТЕМЫ 45%. ПОРОГ БЕЗОПАСНОГО УРОВНЯ ЭНЕРГИИ. Это чертовски хреново. Прикладываю руку к своей футболке, она вся пропитана жидкостью, вытекающей из пробоины в боку. Мне нужно сесть, иначе я просто упаду на пол. Сесть и беречь оставшуюся энергию. — Неотложка, ты что? — голос Роберта слышится откуда-то издалека. Я практически падаю на диван, не в силах контролировать положение тела. Энергии почти ни на что уже не хватает. — Что с тобой? Майкл?! — голос Роберта полон отчаяния. — Твою налево…, да он сломан! — это Пирс, он где-то поблизости. — Ты можешь помочь ему? Голос Пирса срывается от раздражения. — Вы ворвались ко мне в дом, хотя я не впускал вас, сожрали мамино рагу, а теперь предлагаете мне нарушить закон и отремонтировать робота?! Хорошенькое дело. — Пирс, ты же всегда занимался настройками роботов перед тем как… Ты знаешь о роботах почти все, — я с трудом шевелю губами, а говорю и вовсе какой-то бред, идущий из глубин сознания Майкла Хорна. Устанавливается молчание. Затем Лоусон шумно вздыхает. — Хорошо… Только из уважения к памяти Майкла я сделаю это. А затем вы уйдете, оба, — не дождавшись от меня внятного ответа, Лоусон машет рукой. - Эй, малец, помоги оттащить твоего красавчика в гараж, вряд ли он сам сможет сейчас идти. Попробую что-то сделать. Меня подхватывают под плечи с двух сторон, и хоть я худ и невысок, но вешу больше, чем обычные люди. Роберту нельзя таскать тяжелое… Но я уже не владею своим языком. Экран постепенно темнеет, выплывает надпись: ОПАСНОСТЬ. АВАРИЙНЫЙ РЕЖИМ. РАБОТОСПОСОБНОСТЬ СИСТЕМЫ 35%. Экран окончательно гаснет. — Везите его сюда… — О, Майкл.., боже мой… — Да замолчи ты, ему уже ничем не помочь, если только… Это все, что мы можем сделать для него — попытаться. — Но все предыдущие попытки… — В любом случае — мы попробуем. — Майкл… Майкл Хорн… Ты слышишь меня? — Судя по показаниям системы, перенос произошел успешно! — Не может быть… Дай-ка я гляну, Пирс. Невероятно. У нас никогда не было таких показателей! Посмотрим, посмотрим… …Визг тормозов, крик Розали, вопль Кристины… Я сам кричу, дергаясь, выплывая из кошмара, в котором оказался. Глаза резко раскрываются, передо мной Пирс и Чарльз Даунинг — мой начальник. Я в больнице?! Неужели мне удалось выжить?! А как же тогда Розали, Кристина? Что с ними? Помещение, в котором я лежу, судя по всему привязанный к кушетке, не больничная палата — это наша лаборатория, но теперь я смотрю на все глазами пациента. — Что происходит? Это первые слова, что слетают с моих губ. Голос не принадлежит мне — он совсем другой, высокий и какой-то слащавый. Паника начинает нарастать в глубине сознания. Перед глазами появляется надпись: НЕСТАБИЛЬНОСТЬ СИСТЕМЫ. Что это такое?! — Майкл? Ты меня слышишь? — Пирс наклоняется надо мной. От ужаса хочется разрыдаться —, но понимаю, что не в силах этого сделать. — Что со мной? — шепчу я, переводя взгляд с Пирса на Даунинга. — Майкл, у нас получилось! — в голосе Пирса, несмотря на тревогу — торжество, — твоя последняя программа, та, что ты разрабатывал… Она…подошла. Поворачиваю голову вправо. На столе лежу Я, Майкл Хорн, мое тело обнажено, многочисленные рваные раны покрывают его, из правого бедра торчат желтые осколки кости, несмотря на то, что раны обработаны свертывающими кровь препаратами, тело лежит в кровавой луже, голова неестественно перегнута в районе шеи, повернута в сторону, взгляд остановившихся серых глаз смотрит прямо на меня. — Извини Майкл, это все — что мы могли сделать для тебя. Официально, ты — мертв. Как же мне надоело терять чертово сознание! Я аккуратно открываю глаза и тут же сканирую свое состояние — слава богу, панель выплывает зеленая, с надписью РАБОТОСПОСОБНОСТЬ СИСТЕМЫ 72%. Не бог весть какие цифры, но это — приемлемо в данной ситуации. Оглядываюсь вокруг — помещение небольшое, по стенам висят различные инструменты, провода, запчасти, в углу валяется развороченный корпус старого робота, модель прямо-таки доисторическая, возможно даже еще без искусственного интеллекта, подозреваю, что части этого бедолаги теперь функционируют во мне. Осторожно принимаю сидячее положение — в большом зеркале отражается моя фигура. На теле нет рубашки, на боку справа виден длинный, но аккуратный шов, замазанный герметиком, похоже, у Пирса получилось устранить утечку энергии и восстановить мои ресурсы. Как ему это удалось в столь стесненных условиях? Словно в ответ на мои вопросы, я вижу своего ассистента — Лоусон подходит и вытирает руки, запачканные моей «кровью», об штаны. — Я заполнил тебя «средой» от старого робота, не ахти что, но большего я сделать не могу, неизвестно, на сколько этого хватит — я просто не представляю, где тебя можно починить лучше — ни запчастей, ни мастерских. Тебе повезло, что я прихватил на память «Джона» из лаборатории. Помнишь его? Смутно вспоминаю старого робота, с вышедшим из строя и отключенным управлением, стоящего в нашей лаборатории в качестве музейного экспоната. Снова кошусь на разломанный остов в углу — что ж, спасибо «Джону» за помощь. — А где Роберт? — тревожно оглядываюсь по сторонам. — С ним все в порядке — парень сильно устал, спит на диване в гостиной. Знаешь, он не выглядит здоровым, Майкл. — Он болен. Смертельно. — Мне жаль. Лоусон замолкает, но ненадолго. — Мне жаль, но это не значит, что я оставлю вас в своем доме и буду выхаживать сломанного робота и его больного друга. Понимающе киваю, слезая с верстака, на который меня положили перед починкой. — Я не требую многого. Кроме одного — расскажи мне обо всем, что произошло. Я помню, что вы «перенесли» меня… Но совсем не помню своей работы по этому направлению. Словно части памяти начисто исчезли, очень странное ощущение. Лоусон машет мне рукой, приглашая следовать за собой. Мы проходим из гаража через внутреннюю дверь и оказываемся в кухне, из которой попадаем в гостиную. Роберт спит на диване, свернувшись калачиком и положив руки под щеку. Аккуратно поправляю плед, которым он накрыт. На парня свалилось столько всего за прошедшие сутки — и неизвестно, что ожидает его и меня дальше. Мы садимся в кресла около огромного сенсорного экрана, заляпанного жирными руками его хозяина. Пожалуй, из всего находящегося в доме, только этот сенсор имеет ценность. — Майкл, вы не должны торчать здесь, это опасно для меня и для вас, — Лоусон откидывается на спинку кресла, заставляя его жалобно заскрипеть, — ты знаешь про DRC, верно? — Да, я думаю, они с удовольствием уничтожат робота 134911. Но как только я расскажу им об удачном исходе эксперимента — они не станут этого делать. Вот только надо переждать немного — нас преследует мой старый Хозяин, как я уже говорил тебе… -Подожди, Майкл, — Лоусон поднимает ладонь, заставляя меня смолкнуть, — все не так, как выглядит для тебя сейчас, давай начнем с самого начала. Что ты помнишь? — Я помню, как очнулся в лаборатории — и мой труп пялился на меня в свете ламп — то еще зрелище. Лоусон кивает. — Ты помнишь, что мы все подписывали бумаги — в случае смерти наши тела оказываются в собственности Института Мозга? — Только что узнал об этом от тебя. Таким образом вы получили мое тело? — Да, нам пришлось действовать очень быстро, чтобы снять электронную матрицу мозга, пока он окончательно не умер. — Электронная матрица… Словно очередной кусок паззла встает на место — я вспоминаю свою работу над структурой, формулы программы наполняют мой мозг, сейчас я могу записать их в отдельный файл, поставить на него пароль и спрятать подальше — что я и делаю. Лоусон продолжает рассказ. — Робот 134911 — это наш подопытный образец, пустышка, оболочка. Мы много раз пытались загрузить в него матрицу, но у нас ничего не получалось, в день перед тем как…случилась эта авария, ты как раз закончил создание новой программы. Именно ее мы и попробовали на тебе. И она сработала! То, над чем я с коллегами работал более десяти лет — свершилось. Человеческая сущность оказалась в теле андроида, робота. Я страшно горд собой — это поистине чудо, великое открытие… прорыв… Доставшийся мне очень дорогой ценой. Но почему-то Лоусон не разделяет ликования, отразившегося на моем лице. — Что пошло не так? — спрашиваю я его. Логично было догадаться, что что-то случилось, если я шесть лет скитался с каким-то мерзавцем и занимался преступными делишками, не помня свою сущность. — DRC, вот что не так, Майкл. Они узнали о наших экспериментах. Недоуменно хмурюсь. — Что Департамент имеет против подобного эксперимента? Мы не использовали старых роботов, не нарушали закона… — Подозреваю, что про наш эксперимент узнал не только DRC, но и кто-то гораздо выше, Майкл. Проект был свернут, нам приказали сдать всех роботов в Департамент для проверки. ВСЕХ, Майкл! Робот 134911 тоже попадал в этот список. Чарльзу намекнули, что он может лишиться работы в Институте, потому что робот, который уже и не робот как таковой — станет большой проблемой. Я силюсь понять, где же DRC увидело проблему, и в чем она заключается. — Мне кажется, наоборот, данная программа кардинально решает вопрос с преступностью. Ни один Хозяин не сможет заставить робота с матрицей совершать противоправные действия… — В том-то и дело, Майкл. Не будет больше никаких Хозяев, разве не так? Есть у тебя сейчас кто-то, кто может управлять тобой? Захочет ли хоть одна свободная личность, будучи помещенной в тело робота, добровольно пойти в рабство к человеку? Формально, имея тело робота, ты будешь обязан исполнять то, что тебе прикажут, но будешь ли ты это делать без программы подчинения? Согласишься ли ты, чтобы тебе ее установили? То, что может последовать за твоим открытием — это новая раса людей-роботов, которая будет жить вечно при должном ремонте, не нуждается в питании, сне, отдыхе… А если кто-то из этих новых роботов захочет захватить власть? К чему это приведет рано или поздно, как ты думаешь? — К вымиранию человечества или к войне, — бормочу я, понимая, что Лоусон прав. Гораздо проще избавиться от одного маленького робота-слуги и предотвратить катастрофу.