Дело диких бабочек

Когда мы с Уотсоном приехали в клуб, я пребывал в самом мрачном расположении духа. Это только публика считает, что я вроде волшебника и стоит мне посмотреть на место преступления, как меня тут же озарит. Пока что имелся в наличии труп влюблённого остолопа — и никаких зацепок. Майкрофт встретил нас вопросом: — Судя по тому, что вы так рано, осмотр места происшествия ни к чему не привёл? Как выяснилось, он не сразу увидел сообщение о смерти Нерли в газете: с утра он сопоставлял по длительности речи в палате лордов, чтобы проверить какую-то свою гипотезу, и, если бы Грей не положил прямо перед ним газету, открытую на колонке происшествий, он узнал бы новости только от нас. Майкрофт ждал нашего приезда с нетерпением, потому что рассказ Грея не дал ровным счётом никаких дополнительных фактов, кроме уже известных. — Мы почти с пустыми руками, — ответил я на вопрос брата. — Нерли пришёл домой со своим убийцей, они немного поговорили, после чего молодого человека застрелили, забрали медальон и те самые конверты, если они вообще имелись. Может, разговор с его матерью что-нибудь даст, но если учесть, что Нерли прятал портрет Бетти — вряд ли. — Медальон пропал? Ты уверен, что в комнате нет какого-нибудь тайника или чего-то подобного? — Абсолютно ничего. Я вкратце рассказал Майкрофту о посещении квартиры убитого и морга. — А инспектор разве не получил отчёта о вскрытии, или они там действительно настолько тупы? — спросил брат. — Инспектор считает, что убила женщина и не смогла вынести подушку под узкой юбкой. Он туп как пробка. Сержант там толковый, правда, но что он может? — Подушку под... о господи. Хочешь сам поговорить с Греем? Я мрачно кивнул, и Майкрофт позвонил секретарю. Мистер Грей — совершенно незаменимый и преданный моему брату до самых печёнок — всегда отличался крайней невозмутимостью. Вот и сейчас его светлые глаза не выражали совершенно никаких эмоций. — Входите, Грей, — пригласил Майкрофт. — Говорят, мода на узкие юбки помешала даме, убившей несчастного Виктора, вынести из его комнаты пробитую пулей подушку. — А зачем было выносить подушку, сэр? — Увы, ответ на этот вопрос знает только инспектор Джонс. Садитесь, Алан, мой брат хочет поговорить с вами. Уотсон неторопливым жестом достал свой верный блокнот и собрался записывать. — Я готов отвечать на вопросы, мистер Холмс, — обратился Грей ко мне, не обращая внимания на действия Уотсона, — но в комнатах я не был, только побеседовал с мисс Диксон. — Мистер Грей, у вас есть карманный револьвер? — не стал я ходить вокруг да около. — Если есть, можно на него взглянуть? — Конечно, мистер Холмс, сейчас принесу. Он встал и вышел в приёмную. — Я скорее поверю, что Нерли застрелила мисс Диксон, например, за несвоевременную оплату квартиры, — заметил Майкрофт. Войдя обратно с револьвером и протягивая его мне, Грей улыбнулся одними губами. Значит, он слышал фразу своего шефа. — Мистер Холмс не имеет в виду, что я не смог бы застрелить человека при необходимости. Он только хочет сказать, что, убей я кого-то, он бы уже знал об этом. Я мрачно взглянул на Грея. Убей он Нерли, это означало бы приказ Майкрофта, а следовательно, что я рехнулся и у меня бред. — Ну этим-то вы давно не пользовались, — сказал я, осмотрев револьвер. — Но всё-таки спрячьте его подальше. — Я уберу его из ящика в сейф. Его могут открыть только два человека в королевстве. Мисс Диксон меня так хорошо описала? Я был с вами в оранжерее, а фото леди Элизабет стоит на каминной полке в комнате убитого, насколько я понимаю — это связь, которую могут проследить умные... например, журналисты? — Мисс Диксон может вас опознать, если увидит, — ответил я, а Уотсон пробормотал себе под нос, кажется, «красавчик», чем немного поднял мне настроение. — Описала хозяйка только ваш костюм и дорогие перчатки. Вот фотографию нам стоило бы изъять, пожалуй. Потому что скоро приезжает миссис Нерли, мать покойного… — А что бы это дало? — спросил Майкрофт. — Мы, конечно, могли бы надеяться, что мисс Диксон окажется настолько романтичной, что промолчит о фото перед миссис Нерли, но ведь полицейские тоже его видели? Грей покачал головой. — Хм... она вряд ли промолчала бы, сэр. Она болтлива не менее, чем романтична. — Тем более. Надо как можно скорее раскрыть убийство, мой мальчик, но я не вижу возможности скрыть знакомство этого Нерли с леди Элизабет. Правда, я не думаю... ей ведь не было никакого смысла обращаться к нам, а потом его убивать, не так ли? Я кивнул: — В противном случае я бы признал её гениальной. И не только актрисой. — Могу я сказать своё мнение, сэр? — заговорил Грей. — Не основанное ни на каких фактах и выводах, а лишь на своём впечатлении о леди? Она никогда не пошла бы одна в квартиру холостяка, ни с какими намерениями. Так что это точно не она. — Что ж, мистер Грей, я всегда склонен доверять вашим суждениям о людях, — ответил Майкрофт, — но особенно когда дело касается женщин. Я не удержался от смешка, а когда Грей вышел из кабинета, Уотсон иронично посмотрел на меня. — Однако как всё сложно, — пробормотал он. Майкрофт пояснил с улыбкой: — Мой секретарь — удивительный... как бы сказать... ловелас, Джон. При его-то занятости на службе он успевает завести не менее трёх романов за год. Честно сказать, обычно куда больше трёх. И entre nous soit dit *, все его возлюбленные — замужние дамы. Не закатывай глаза, Шерлок, я действительно доверяю его суждениям. — В данном случае он прав, — отозвался я, — но дело всего лишь в логике. Леди Элизабет обязательно забрала бы свою фотографию. — Ну, мой мальчик, я тоже невысокого мнения о дамском уме. Но Бетти, учитывая её детство и юность, могла и сообразить, что отсутствие фото только привлечёт к ней внимание. Но я не хочу спорить, мы ведь уже решили, что леди невиновна. Будем исходить из этого в любом случае. Однако кому может быть выгодно убить этого несчастного? Что-то на службе? Жаль, что дело ведёт такой тупой инспектор. А этого сержанта, о котором ты говоришь, никак нельзя привлечь? Подсказать ему, что и где надо узнать? Если он не дурак, то ухватится за возможность показать себя с твоей помощью с лучшей стороны. А у тебя будут нужные сведения. — К чему кому-то со службы воровать письма и медальон? — удивился Уотсон. — Вряд ли Нерли стал бы с кем-то посторонним делиться своими сердечными делами. — Но проверить это нужно, вот я и думаю, что хорошо бы свалить проверку неосновных версий на полицию. Впрочем, я не специалист, решать Шерлоку, конечно. — Сержант кажется мне толковым малым, — я пожал плечами. — Попробую договориться с ним. — Я могу чем-то ещё помочь, дорогой? — Мне нужно для начала всё обдумать, — мотнул я головой. — Разумеется. Майкрофт позвонил, и дверь тут же открылась — лакей вкатил в кабинет столик, сервированный для чая на троих. Я перевёл глаза с пирожных на улыбающегося их появлению Уотсона, потом снова взглянул на брата. Что-то не так... — Что-то не так? — спросил я. Майкрофт промолчал, внимательно разглядывая пирожные, словно там могла найтись подсказка. Я начал закипать. — Если тебе есть что сказать, говори! — Ничего конкретного, Шерлок. Но кое-что меня настораживает. — Ну же? Майкрофт уже собирался что-то ответить, когда внезапно вошёл Грей, неся визитную карточку. — Подумать только. К нам пожаловал лорд Уиндерлет. — Брат приподнял бровь, потом взглянул на меня и кивнул Грею. Тот вышел. — Так что же не так? — вернулся я к разговору. — Пропало нечто, что могло остаться, и осталось то, что должно было пропасть, — протянул брат, снова плавя взглядом крем на бисквитах. Манера Майкрофта как бы наталкивать меня на мысль, вместо того чтобы просто её выразить, которая мне так нравилась в детстве, с годами стала сильно раздражать. Но окончательно вскипеть я не успел — лакей привёл гостя. Лорд Уиндерлет оказался довольно привлекательным господином, всё ещё статным и с густой седой шевелюрой. Он не носил усы — и правильно, они бы его старили, но, слава богу, не пытался молодиться, прибегая к разным ухищрениям вроде краски для волос. Леди Элизабет можно было понять, учитывая её любовь к мужчинам намного старше себя. Лорд явно не ожидал застать ещё кого-то, кроме Майкрофта, но брат представил нас, обменялся с гостем любезностями и спросил, что его привело. Лорд уселся в свободное кресло и, выдержав небольшую паузу, произнёс: — Мистер Холмс, моя дорогая супруга рассказала мне о том горячем участии, которое вы и ваши друзья приняли в её идее об охране... о спасении бабочек... Я хотел поблагодарить вас лично. Доктор, мистер Холмс, — кивнул лорд, обращаясь уже ко мне, — вас всех. Леди Элизабет очень милосердна, много сил готова отдать защите тех, кто в этом нуждается. Он явно пришёл не за этим — настолько гротескно прозвучала его речь. Он пришёл на «разведку». Бедняга. Вряд ли его утешит безупречная репутация Уотсона. Майкрофт, пока собирался с мыслями, приказал лакею накрыть ещё на одну персону. — Я знал вашу супругу ещё совсем крошкой… да, — сказал брат, — и не мог отказать ей в такой невинной просьбе по старой памяти. — Я чрезвычайно благодарен, — повторил лорд, принимая чашку из рук хозяина. Потом взглянул на нас с доктором, сохранявших самый невозмутимый вид, и решился: — Мне хорошо известна репутация доктора Уотсона и ваша, мистер Холмс. Могу я говорить начистоту, джентльмены? Мы горячо уверили его в нашей абсолютной надёжности. — Мистер Холмс, — теперь лорд смотрел прямо на меня, — я женат на женщине, которая моложе меня на четыре десятка лет. На самой лучшей женщине в мире. Но я не... я в здравом уме и прожил долгую жизнь. Я понимаю, что у любого человека могут быть свои секреты и даже свои тайны. И что некоторые из них могут стать достоянием посторонних лиц — не всегда порядочных. Если моей супруге что-то угрожает — я хочу защитить её. Если кто-то смеет её шантажировать чем-то, чем угодно, меня не волнуют её тайны, я не пытаюсь их узнать, поверьте. Я хочу только помочь ей. Что я могу сделать? Любые деньги и любые действия с моей стороны в помощь моей супруге. Честно говоря, я не знал, что ответить лорду. Я не мог даже рассказать ему историю, наподобие «жила-была одна девочка и дружила со сказочником». Так или иначе я бы выдал леди Элизабет. Грозящуюся затянуться паузу прервал Майкрофт. — Роулз, — кашлянул брат, и лорд повернул голову в его сторону, — даю вам слово, леди Элизабет не жаловалась нам на то, что кто-то шантажирует её. Но мы все, как частные лица, и мой брат в качестве сыщика поняли и горячо приветствуем вашу позицию. Если леди будет угрожать хоть малейшая опасность, мой брат немедленно придёт ей на помощь и будет знать, что в вашем лице имеет неизменного союзника. — Это именно то, о чём я прошу. — Лорд снова перевёл взгляд на меня. — И, мистер Холмс, в любой момент я готов взять на себя ответственность за любые поступки моей супруги. В самом широком смысле. Дальше мы безбожно теряли время, потому что за чаем разговор шёл о самых незначительных вещах. Наконец лорд откланялся. — Мне кажется, он вполне порядочный человек и любящий супруг, — заметил Уотсон. — Без сомнения, — кивнул я. — Вопрос в том, знает ли он о Викторе и что с ним случилось. Как ты думаешь, Майкрофт? — Я бы не стал рассчитывать, что лорд Уиндерлет не читает газет. Поначалу я подумал, что он пришёл ко мне, движимый ревнивой подозрительностью, но по зрелому размышлению в его фразе про ответственность за поступки жены я вижу намёк на то, что он не только в курсе существования в её прошлой жизни мистера Нерли, но и подозревает, что именно он являлся угрозой для леди. И лорд явно дал нам понять, что готов взять на себя вину своей жены, если таковая может всплыть. Думаю, вы правы, Джон, он по-настоящему любящий супруг. — В этом деле как-то слишком много любви, — вздохнул я. — Мы имеем труп бедняги — вовсе не шантажиста, кстати, скорее просто несчастного влюблённого. Даму, которая более всего думает о том, как бы не расстроить любимого мужа. Джентльмена, обожающего свою жену настолько, что он готов взять на себя любую её вину. И ещё одного джентльмена, более озабоченного тем, чтобы не нанести укол самолюбию любимого брата, чем торжеством справедливости. Столько любви, а преступник между тем имеет все шансы остаться безнаказанным. Майкрофт? — Мои родственные чувства, насколько бы глубоки они ни были, не затмевают... — поморщился брат, наливая в бокалы коньяк. Уотсон откровенно усмехнулся. — Я просто не могу сформулировать ничего конкретного. — Появление лорда прервало какую-то вашу мысль, — примиряюще произнёс Уотсон. — Вы начали говорить: нечто, что могло остаться, пропало, но осталось то, что должно было пропасть. Я так понимаю, могла пропасть фотография юной Бетти? — Но убийца пренебрёг ею. — А что не должно было, но пропало? — Уотсон, когда необходимо, проявлял упорство и настойчивость. — Отношения между сёстрами до сих пор натянутые, — брат скорее размышлял, чем утверждал. — Это несколько неестественно, если предмет соперничества исчез из поля зрения много лет назад. Возможно, стоит поинтересоваться у мисс Диксон, получал ли её жилец какие-нибудь письма, кроме писем от матери? — Чёрт возьми! Я становлюсь просто ослом! — воскликнул я и вскочил на ноги. — Уотсон, едем обратно на квартиру Нерли. — Чувства не настолько затмевают, говорите? — с иронией заметил Уотсон, вставая вслед за мной. Ответа Майкрофта я уже не слышал. — Надеюсь, Грей составит шефу компанию за бокалом коньяка, — пробормотал доктор, когда мы сели в кэб. — Если шеф его пригласит — обязательно. Уж не откажется, — хмыкнул я. Кэб на предельно возможной скорости вёз нас по прежнему адресу. — Вы как будто ревнуете к Грею? — заметил Уотсон. — Вряд ли у меня есть повод. Скорее уж он ревнует обожаемого шефа ко мне. Вот вам ещё одна любовь в наш список, дорогой. «Если бы я кого-нибудь убил, шеф бы уже знал об этом», — процитировал я секретаря. — Как вам? Впрочем, не важно. Грей меня недолюбливает, но я отдаю ему должное — он действительно очень предан моему брату. — Интересно, как относится Майкрофт к такой исключительной преданности? — Принимает как должное, уж будьте уверены, Уотсон. И вряд ли как-то анализирует. Мы подъехали к дому, где был убит Нерли. Мисс Диксон встретила нас с видом заговорщицы. — Мистер Холмс, — зашептала она, — приехала мать покойного. Она наверху, в его гостиной. — Вот как, — пробормотал я. — Что ж, мы поднимемся наверх, мисс Диксон, и познакомимся с леди. Но для начала скажите мне: от кого ваш жилец получал письма, кроме матери? Квартирная хозяйка замялась. — Ну же, мисс Диксон, это вполне понятное любопытство, — подбодрил я её. — Честно говоря, мистер Холмс, по почте он и правда получал письма почти только от одной матери. Но он то и дело ходил на почту сам. Может, кто-то писал ему туда до востребования? Я подумал, что нам точно понадобится помощь Хопкинса, а заодно и фотография Нерли. — Спасибо, мисс Диксон. Мы поднялись наверх. Я постучал в дверь и услышал слабое «войдите». Миссис Нерли сидела на диване, одетая в траур, сшитый лет пять или шесть назад, судя по фасону платья, — видимо, именно в то время умер отец Виктора. Сухонькая, бесцветная женщина, с тем лицом, по которому сложно определить точный возраст. Наверное, когда она овдовела, она так и застыла в состоянии постоянной скорби, будто заспиртованный биологический образец. Возможно, отъезд Виктора в Индию был связан не только с неудачами в любви, но и с желанием вдохнуть наконец полной грудью. — Добрый день, мадам, — поздоровался я. — Меня зовут Шерлок Холмс, это мой друг и коллега доктор Уотсон. Мы расследуем убийство вашего сына. — Тот самый Шерлок Холмс? — голос миссис Нерли был почти лишён каких-либо чувств, она просто констатировала, что слышала обо мне. — Вас наняла Маргарет Говард? Я понял, что речь идёт о старшей сестре леди Элизабет. — Нет, мадам. Вы позволите присесть? Спасибо. Уотсон, садитесь вот на этот стул. Мадам, у нас нет клиента, но мы собирались встретиться с вашим сыном по делу, которое не имеет отношения к трагедии. Однако мы опоздали. Мы слышали о нём немало лестных слов, а я не люблю, когда убивают хороших людей. — Мой сын прожил несколько лет вдали от родины, он вёл замкнутую жизнь одинокого человека. — Дама покосилась в сторону каминной полки, видимо, подумав о той, из-за которой её сын остался одинок. — Не знаю, кто, кроме Маргарет, мог сказать о нём какие-то лестные слова. Впрочем, на службе его ценили. Вам что-то удалось узнать? — Боюсь, пока очень мало, миссис Нерли. Когда мы оказались на месте преступления, полиция уже успела затоптать все следы. Вы дадите нам полномочия действовать в ваших интересах? — Я буду благодарна, сэр, но... должна предупредить, что не очень богата. — Нас с доктором Уотсоном не волнует гонорар, миссис Нерли. Мы хотим найти убийцу вашего сына. Считайте, для нас это дело принципа. Я заметил, что вы посмотрели на портрет девочки на каминной полке. Кто это? — Эта маленькая... — миссис Нерли с трудом проглотила следующее слово, — простите, джентльмены. Это мисс Кларк, Элизабет Кларк. Виктор в детстве дружил с её сестрой. Мы с мужем считали их с Маргарет прекрасной парой... в будущем. Но Элизабет буквально околдовала Виктора. Вся его жизнь чуть не пошла под откос из-за этой... — снова пауза вместо эпитета, — сейчас она вышла замуж за титул и деньги. Мы с Уотсоном переглянулись. Понятно, почему Виктор прятал от матери фотографию маленькой Бетти. — А Маргарет, стало быть, вышла замуж за другого? Вы что-нибудь знаете о её муже? — спросил я. — О муже, мистере Говарде? — дама, кажется, удивилась вопросу. — Нет, о муже не знаю ничего, кроме того, что он отец двух её детей. Мэгги пишет мне иногда, поздравляет с праздниками. Она осталась другом Виктора несмотря ни на что. — А ему она писала? Может быть, после его возвращения в Англию? — Конечно — и в Индию, и сюда. И ещё сын писал мне, что она прекрасно выглядит, что ей всё так же идут платья цвета морской волны. Следовательно, милая Мэгги не только поддерживала с Виктором связь, но и встречалась с ним. Не следуя ли её советам молодой человек так настойчиво добивался леди Элизабет? — Вы, вероятно, на какое-то время останетесь в Лондоне, мадам? Куда вам написать, чтобы сообщить, как продвигаются дела? Миссис Нерли назвала адрес отеля. Мы не стали больше задерживаться и покинули квартиру. — Сейчас в Скотланд-Ярд, — сказал я, — найдём Хопкинса, а потом на Бейкер-стрит, Уотсон. Мне нужно подумать. Примечание: entre nous soit dit (фр.) — между нами.