Обещание на мизинцах

В Эдо наконец распустились тысячи деревьев сакуры. Это означало, что наступило время весеннего фестиваля Ханами. С самого утра на улицах было шумно и людно: жители города любовались цветением сакуры, посещали храмы, наслаждались постановками уличных артистов в парках. Самое главное событие должно было состояться вечером. В театре Кабуки состоится грандиозное представление, в котором примут участие гейши и майко, в общей сложности около ста человек. Разумеется, вход на подобное мероприятие возможен исключительно для представителей высшего сословия. Посетить театр собирался и Окита Сого. В фойе театра собралась вся высшая знать Эдо, а также высокопоставленные люди Киото и Осаки. Все общались, немного лицемеря и порой выслуживая друг перед другом. Сого уже начал скучать, но тут внимание аристократии привлек директор театра Кабуки, приглашая их пройти в главный зал. Они заняли свои места, все так же продолжая льстиво любезничать друг с другом. Рядом с Сого сел какой-то богатый землевладелец. Они выказали друг другу свое почтение и обменялись парами дежурных фраз. Наконец, началось представление. Поднялся тяжелый занавес, обнажая украшенную сцену, на которой уже стояли артистки, приготовившись к танцу. Раздалась бодрая музыка сямисэна, и гейши начали двигаться. Каждое их движение было доведено до совершенства: они танцевали синхронно, слаженно, будто чувствуя друг друга. Сого пытался узнать среди них Кагуру, но ее на сцене не оказалось. Танец длился порядка десяти минут: сюжет был посвящен противостоянию Зиме и Весне. В конечном итоги Весна победила, и гейши выстроились в линии, красиво изогнувшись, изображая цветущую сакуру. Раздались громкие аплодисменты и овации. Следующим номером в была песня. Исполнительница обладала действительно сильным, звучным голосом и прекрасно чувствовала музыку. Она пела о девушке и юноше, полюбивших друг друга, которые не могут быть вместе: на ее возлюбленном лежит проклятье, из-за которого любой, прикоснувшийся к нему, умирает. К большому удивлению, и песня, и исполнительница Сого очень понравилась, хотя на его взгляд выступление было слишком уж долгим. К середине представления он сильно заскучал. Цукуё и Хинова уже выступили дуэтом, и это был, пожалуй, единственный стоящий номер. Они демонстрировали свои навыки владения веерами и тростями, а зрители приходили в неописуемый восторг после каждого нового их движения. Представление без малого шло уже три часа и близилось к концу, но Сого так и не увидел Кагуру ни в одном из номеров. — Какая ирония, — услышал он с заднего ряда. — Все пришли посмотреть на один-единственный номер, ради чего вынуждены ожидать целых три часа, увидев его в самом конце. Сого отметил про себя справедливость этого высказывания. В зале вдруг снова стало тихо. Музыканты заиграли на инструментах. На сцене появилась утонченная девушка. Ее стройное, немного худощавое тело украшало роскошное серебряное кимоно с красным узором на подоле. Она передвигалась на высокой обуви, отчего каждый ее шаг вызывал волнение и восхищение одновременно. Часть волос была убрана в роскошную высокую прическу, остальная — струилась рыжими волнами по плечам. Ее лицо скрывал зонт, который она держала в правой руке. Сомнений не было. Это была она. Внезапно музыка стала очень резкой, атмосфера — напряженной. Кагура ловко соскочила со своей высокой обуви и босиком побежала к краю сцены. Она изгибалась, двигалась настолько изящно, что перехватывало дыхание. Ее движения были полны грации. Танец рассказывал историю о женщине, потерявшей возлюбленного. Она мечется между жизнью и смертью, разрываемая тоской по любимому. На удивление танец был относительно коротким — он длился всего шесть минут — но затмевал все предыдущие выступления. В самом конце, героиня приняла тяжелое решение — проститься с жизнью, чтобы воссоединиться с любимым. На последних звуках музыки, Кагура упала вниз, последний раз протянув руку к свету, и замерла. Танец был окончен, и зал взорвался аплодисментами. Когда представление было окончено гостей пригласили в обеденный зал, где уже были поданы закуски и выпивка. Сого не растерялся: он быстро отыскал в толпе Хиджикату и Кондо. Чтобы не скучать, он пригласил Гинтоки за их стол. Ведь там, где Гин-сан, всегда шумно и весело. Гинтоки чуть было не стал главным героем этого вечера, пока в комнату не вошла Кагура, сопровождаемая директором театра и Хиновой. — Господа, — обратился директор к гостям, — позвольте представить вам звезду сегодняшнего фестиваля, несравненную Кагуру из дома госпожи Сузуран. Кагура поклонилась, вновь слыша громкие овации. Она волновалась так сильно, что сейчас, когда все было позади, она выдохнула полной грудью и улыбнулась так лучезарно, что все гости были мгновенно очарованы ей. К Кагуре подошел Сого в сопровождении Гинтоки. Девушка очень удивилась, ей вновь стало очень неловко, но она все же набралась смелости взглянуть на него. В руках у наемника была красивая деревянная коробочка с резным узором. — Хинова-сан, с вашего позволения, — обратился он к старшей сестре Кагуры. Хинова одобрительно кивнула и даже улыбнулась. Когда формальное разрешение было получено, Сого взял из рук Гинтоки коробочку и заговорил с Кагурой: — Я, как и многие в этом зале, совершенно Вами очарован. В знак моего расположения к Вам, я хочу подарить скромный подарок. Он протянул ей коробочку, которую Кагура приняла дрожащими руками. Она открыла ее и ахнула. Внутри лежала роскошная заколка для волос, в которую обрамляли драгоценные камни. — Я очень признательна Вам, Окита-сан, — Кагура поклонилась в знак благодарности. — Мне очень приятно Ваше внимание. — Вы позволите? — обратился он к ней, но девушка не успела ничего понять, как Сого взял заколку и умело закрепил украшение в ее волосах. Хинова немного приоткрыла рот от такой наглости. — Полно вам смущать ее, Окита-сан, — громко произнес Хиджиката, немного разряжая обстановку. — Давайте наслаждаться праздником. Гости вновь начали с удовольствием уплетали вкусную еду, запивая ее дорогим сакэ. Сегодня все внимание было обращено к Кагуре. Она более не чувствовала себя неловко, застенчиво, позволила отпустить пару остроумных и очень смешных замечаний в сторону мужчин, ухаживавших за ней сегодня. Но все же повод для волнения был. Хинова и Сузуран приняли решение, что Кагура готова к церемонии мизуажа. На сегодняшнем вечере Кагура должна была вручить потенциальным покровителям и будущим клиентами экубо, который бы означал начало аукциона за ее девственность. Цукуё рассказала, как это происходит, и Кагура пришла в дикий ужас. Однако гейша уверила ее, что через это проходит каждая женщина, и первый опыт тоже может быть очень удачным. Хинова подозвала Кагуру к себе. — Сейчас мы подойдем к Кацуре-сану, ты поклонишься и вручишь ему экубо, поняла? — Кацуре-сану? — удивилась Кагура. Она немного засмеялась, представив их вместе, но тут же прекратила, увидев укор в глазах Хиновы. — Да, я поняла. Они блуждали между гостями, отводили мужчин в сторону и передавали им в руки экубо, делая это как можно осторожней, без посторонних глаз. Мужчины с благодарностью принимали подарок от Кагуры и даже кланялись в ответ. Осталась последняя коробочка с экубо. — Отдай ее тому, кому захочешь, — произнесла Хинова. — На твоем месте я бы выбрала Хиджикату-сана. Кагура уже достаточно хорошо знала этого человека. Они часто встречались на вечеринках в чайных домах, он всегда был с ней любезен и вежлив. Да, пожалуй, она хотела бы вручить ему экубо. Она слышала от кого-то из гейш, что Хиджиката-сан очень хороший и нежный любовник, пусть его внешняя холодность и сдержанность твердят об обратном. Но она знала, что этот мужчина не питает к ней совершенно никаких чувств, он вот-вот женится на женщине, которую всегда любил. Кагура вздохнула, еще раз взглянула на коробочку, и обернулась. Она столкнулась с мужчиной и, подняв глаза, обомлела. Перед ней стоял Окита Сого. Его лицо выражало удивление и крайнее недоумение. Немного приоткрыв рот, он смотрел на коробку, прекрасно зная его содержимое и символическое значение. Кагура была растеряна: она не могла сдвинуться с места, пошевелиться, ей было трудно сделать вдох — воздуха катастрофически не хватало. Они стояли в молчании какое-то время, но Кагура его нарушила: — Окита-сан, теперь и вы должны принять мой подарок. Она протянула ему коробочку, чувствуя, как краснеют ее щеки и начинает кружиться голова. Сого, сглотнув, принял экубо. Он посмотрел ей в лицо, потом перевел взгляд на ее прическу. Поправив заколку, которую он подарил ей сегодня, Сого наклонился и прошептал ей на ухо: — Я буду ждать. Он спрятал коробочку за пазуху своего кимоно и, как-то нагло улыбнувшись ей, вновь прошел в зал. Кагура стояла, с трудом осознавая глупость своего поступка. Этот экубо не предназначался для него. Юноша возник из ниоткуда, словно специально ставя ее в такое безвыходное положение. Выражение его лица, конечно, говорило об обратном — для Сого это было такой же неожиданностью. Но почему именно он? Почему это оказался мужчина, которого Кагура отчасти побаивалась, который смущал ее своими взглядами, улыбками, поведением? Она была зла на него, она возненавидела его самоуверенность, а его последние слова — это самонадеянное «я буду ждать» — просто вывели ее из себя. Кагура выругалась такими бранными словами, которые только могла знать. Они раздали экубо семерым мужчинам, и Кагура молилась, чтобы ее первым партнером стал кто-нибудь из них. Окончательная цена будет названа через две с половиной недели. Оставалось только ждать и надеяться.