И в Канаде мы верим в мир

Аарон заглядывает в недра шкафа, как в центр Земли. Опасаясь, очевидно, найти на одной из полок раскалённое ядро, он в очередной раз аккуратно нашаривает рукой на полке... Кофту. — Чистая? — осведомляется Аарон, оборачиваясь к сидящему на кровати и болтающему ногами Бену. Тот отрицательно качает головой. — Окей. И кофта отправляется на пол, под ноги, где уже сложно перемещаться из-за обилия грязных вещей. Чистой одежды оказывается так мало, что она помещается на стуле рядом аккуратной горкой. Внутри шкафа будто бы что-то мелькает для Аарона, как зеркало на солнце, и он весьма решительно поднимает верхнюю полку и извлекает один грязный и помятый кед. — Бен? — показательно удерживая кед за шнурок, Аарон изгибает бровь. — Чё? И в следующую секунду кед грязно-зелёного цвета ударяется о грудь Бена и падает ему на колени. А после рывком отправляется на пол, в болото из грязной одежды. Не нужно быть чемпионом мира по шахматам, чтобы понять, что второго кеда нет не только в шкафу, но и во всей квартире. И дальше в тишине, под крайне пристальным и пытливым взглядом Бена, звучит лишь размеренное: «Грязное... Грязное... Чистое... Грязное... Чистое...» Так что Аарон, похоже, слишком увлечённый внезапной уборкой, и не слышит, как тихо скрипят пружины на кровати, как аккуратно ступает Бен, и одежда только глушит его шаги, и как он, воспользовавшись моментом, подкрадывается так близко, что пальцы ног едва касаются пяток Аарона. — Грязное, — заявляет Бен, притянув кофту на Аароне к носу. — Снимай. Быстро. — Я только позавчера её стирал и только сегодня надел, — обернувшись, противится, кажется, ничего не понимающий в жизни Аарон. — А я говорю, что она грязная. Снимай, — с нажимом повторяет Бен и тянет её вверх. В конце концов, когда швы кофты начинают трещать, Аарон сдаётся. Сначала он лишается кофты, а после — и футболки, слушая аргументы о мифических пятнах на ней, будто на чёрном вообще возможно что-то разглядеть, а тем более — испачкать. Аарон ощущает неясное смятение внутри себя, будто бы понимает, что дело нечистое, но пока у него, как у сериального детектива, не хватает доказательств, чтобы посадить предполагаемого преступника за решётку. — Если ты думаешь, что секс избавит тебя от уборки, то ты очень сильно ошибаешься, — демонстрирует все свои карты Аарон и чуть отводит взгляд, смотрит теперь не на лицо Бена, а на стену за его головой. — Я думаю, что секс избавит меня от необходимости стирать всё это прямо сейчас. — И он тянет руку к ширинке. Если так посмотреть, то в этом весь Бен. А если смотреть на идеализированный образ в голове, то в этом почти весь Бен. Так или иначе, какая-то его часть совершенно точно намерена сейчас залезть Аарону в штаны. И едва ли в Аароне найдётся что-то, способное дать этой части бой. Бен опускается на колени. И Аарон отчего-то задумывается, зачем они вообще всё это делают. Ах да, у них же эта... Любовь. Вроде того. А взрослые люди, если у них любовь, закрываются вдвоём в спальне. Или не в спальне. Или в душе. Или на студии (после чего ещё долго бросаешь на диван косые взгляды). Или в машине (когда безнадёжно стоишь в пробке). Или, по молодости, на безумном музыкальном фестивале. Не всегда даже нужно закрываться. И для вида, должно быть, Аарону стоит подыграть. Что ж за дерьмо в его жизни приключилось, что он оказался здесь... вот так? Наверное... Наверное, ему следует искать положительные стороны. Ладно, не так сразу. Потому что Аарон, до это откинувшийся на дверцу шкафа, сейчас медленно сползает вниз, и падение предотвращает лишь напряжение в ногах, ясно дающее понять: лучше стоять ровно, пусть это не так уж и просто. Аарон не устаёт винить себя за такие мысли, что всё сложнее удерживать вместе; но ведь он считает, будто бы Бенджамин Ковалевич, мало того, что воспитанник католической школы, так ещё и всемирноизвестный ведущий, не должен стоять перед ним на коленях, а тем более — отсасывать. — Эй, — зовёт его не поднимающий глаз Бен. — Опять проедаешь себя мыслями по поводу того, что жизнь твоя дерьмо, а однополый секс — ужасно, и лучше бы тебе сейчас с крыши сброситься? — Вообще-то, нет... Не так катастрофично, — он быстро поправляется. — Только не говори, что хочешь поговорить об этом. — Даже если бы хотел, то не с тобой. Бен, издавая звуки, которые могут сойти за удовлетворение полученным ответом, возвращается к своему занятию. Ну, как занятию... Когда Аарон, не чувствуя в себе сил, способных удержать его на ногах, зажмурив глаза и поджав губы, ухватывается за ручку шкафа, Бен поднимается на ноги и, не дав ему кончить, принимается целовать. Вот... Вот зачем? Зачем он так? Не рассчитав силы, Аарон ломает ручку шкафа. И все его чувства, притихшие до этого, возвращаются, словно восприятие цвета. Он слабо отвечает на поцелуи, но, что почти удивительно, не чувствует себя отвратительно. Привставший на носочки Бен спускается с губ на подбродок, потом на шею, ключицы и, взяв Аарона за запястья, подобно сирене, уволакивает его за собой в морские глубины. Вот только глубины оказываются на удивление угловаты, так что Бен, упав на кровать и утянув за собой Аарона, ударяется затылком об спинку кровати, а после, дёрнувшись, об подбородок Аарона. Незамедлительно принимается ругаться. Теперь уже наступает очередь Аарона его приводить в нужное состояние. Но он чувствует, будто всё, что с ним происходит, настолько реально, что начинает кружиться голова. И от вида Бена, красного, лохматого, недовольного и лежащего на кровати, в груди необъяснимым образом, словно мёд, разливается тепло. Бен притягивает к себе чужую руку, целует в отдельности каждый палец, ладонь, запястье, а Аарон думает лишь о том, что ноги сейчас его подведут. А Бен будто бы специально притягивает к себе взгляд. Он завораживает, но с тем отличием, что, глядя на него, кажется, будто сейчас тебе плюнут в глаз. И он показательно облизывает чужие пальцы. Аарон нервно сглатывает, дёргает другой рукой так, что едва не падает, но вовремя схвативший за локоть Бен спасает его от падения. Устав от происходящего, он усаживается Бену на бёдра. — Знаешь причину, по которой мы ещё не женаты? — вдруг спрашивает Ковалевич и глядит хитро-хитро. — Ты, блять, какой-то больной ублюдок, странно ведущий себя во время секса. И это полностью достоверная информация. — Я знаю причину получше, по которой мы ещё не женаты, — в ответ Аарон смотрит в упор. — Ты просто боишься, что, если в очередной раз, ударившись об угол кровати, расшибёшь себе голову, все деньги достанутся мне. — У нас есть две причины, чтобы не жениться друг на друге, отлично, — давясь смехом, заключает Бен и, продолжая посмеиваться, целует Аарона. — По крайней мере, сейчас.