И в Канаде мы верим в мир

Отправляться в Сент-Джонс, что на острове Ньюфаундленд (всё ещё Канада, если вы вдруг забыли) в конце января было очень плохой идеей. Как жаль, что Бен об этом не подозревал. Торонто может находиться возле своего озера сколько угодно, и никуда не двигаться, если ему так угодно. Даже если это озеро очень большое. Замечательно. Большое озеро расположено с одной стороны Торонто, и это, быть может, даёт повод его жителям жаловаться на какой-то особенный климат, из-за которого и зимы холоднее. При наличие одного озера. Вот что Сент-Джонс сказал бы на это Торонто: — Думаешь, у тебя особенный климат? Всерьёз так полагаешь? Тогда послушай, что я тебе скажу. Это Канада, и мы можем быть бесконечно милыми, но на самом деле каждый здесь за себя. Нашёл одно озеро и считаешь, что можешь говорить о холодных зимах? Ты не имеешь ни малейшего понятия, что такое холодные зимы. У тебя только Верхнее, а у меня целый, мать его, Атлантический океан. Знаешь, каким событием было перелететь его? И каждый чёртов день я встречаюсь с океаном лицом к лицу. Никакого моря. Никакого залива. Только океан и я — город, который не может ничего изменить. Бен буквально слышит эти слова в своей голове, когда пытается пошевелить пальцами на ноге, но не может. Разумеется, остров Ньюфаундленд не то же самое, что остров Виктория. Но на Ньюфаундленде, по крайней мере, есть жизнь. В некотором её проявлении. На глаза, волей или нет, попадается Аарон, закутавшийся в одежду так, будто ждать на улице открытия ближайшей кофейни — это разумно. Со всех сторон на них дует ветер, а они только радуются, что не снег. Всегда нужно искать положительные моменты: например, сидеть дома в это самое время было бы ужасно скучно. «Я никогда не покину Торонто, — повторяет про себя Бен, как мантру. — Я больше никогда не покину Торонто. Я создам клона, и он будет за меня уезжать из Торонто. Потому что со мной этого больше никогда не случится». — Напомни, почему мы не остались в отеле? — интересуется Аарон, пританцовывая на ледяном ветру. — Потому что мне там не сиделось... — вымученно произносит Бен и закатывает самому себе глаза. Ближайшее кафе, оправившись от обеденного перерыва, открывается через десять минут. От кафе не несёт рыбой, а это уже можно считать успехом для такого города, как Сент-Джонс. Мимо, по улицам, ходят люди, будто ничего, в общем-то, и не происходит особо ужасного, тем более — с погодой; но не так уж и глубоко внутри себя все они трясутся от холода и не бегут только потому, что если все начнут бежать, то бежать будет проблемно. К тому же, попытки отдышаться на морозе могут закончиться весьма плачевно. Бен и Аарон залетают в это кафе так быстро, будто пытаются попасть на борт самолёта, уже направляющегося к взлётной полосе. Внутри оказывается так жарко, что хочется умереть от счастья; по щекам текут слёзы, но вместо них — иней, собравшийся возле глаз; а люди, только найдя место, где можно просто передохнуть, тут же стягиваются к кафе со всей улицы. Внутри собирается маленькая толпа скромных людей, готовых признать, что они просто греются и не собираются ничего заказывать, если их, конечно, спросят. Но иногда такие люди оставляют на чай только за то, что их запустили внутрь, так что жаловаться особо не на что. — Не представляю, зачем, но я взял горячий шоколад, — и Бен аккуратно ставит на стол внушительных размеров доверху наполненные кружки. — Меня покорило слово «горячий». Аарон успевает занять двухместный столик, пока Бен отправляется к кассе. Когда тот возвращается и тоже садится за стол, пододвигая скрипучий деревянный стул ближе, Аарон снимает перчатки, шарф, шапку и расстёгивает куртку, которой в Сент-Джонсе оказалось недостаточно. Бен рывками дубовых пальцев повторяет примерно то же самое, и его взгляд задерживается на Аароне, что без труда притягивает к себе одну из чрезвычайно горячих кружек, а руки его словно побывали в кипятке. Не думая ни секунды, Бен хватает Аарона за руки. Думать в такие моменты, даже всего секунду — значит бездарно тратить своё время и давать преимущество тому, кто думать явно не намерен. Бен оказывается не слишком удивлён тому, что руками Аарона можно замораживать воду, в то время как его собственные ладони сейчас, должно быть, ужасно потеют. — Я могу погреть об кружку... — как бы между делом замечает Аарон, когда понимает, что отпускать его руки Бен явно не намерен. — Заткнись. Ради всех святых, заткнись, окей? Пожалуйста. У тебя всегда такие руки, что, когда они в перчатках, от них отшатываются снеговики. На улице жуткий холод, и если ты вернёшься туда, твоя кисть просто может замёрзнуть и треснуть. Или отвалиться. Я удивлён, что до сих пор нет центра психологической помощи для людей с ледяными руками. Из окна кафе Аарон видит Сент-Джонс. С его портом, с его людьми и с его зимой. Он быстро забывает, как же холодно сейчас на улице, и вместе с тем учится пить из кружки, не используя руки — его руки ведь заняты. Бен начинает ругаться, когда Аарон издаёт звук, хоть отдалённо походящий на протест. На самом деле, это даже не протест, а несколько дельных советов по поводу того, где лучше делиться теплом собственного тела. Например, в кафе, где топят на славу, помогать согреться человеку нет смысла: всё равно, что летом согревающе дышать на мелкие камни на пляже. Как бы сильно ни было их желание остаться там, где тепло, светло, есть еда, бесплатный туалет и ещё раз тепло, на улицу, так или иначе, приходится выходить. Теперь они видят Сент-Джонс не через окно, а своими глазами, и, должно быть, рады тому, что могут увидеть. На улице будто теплеет, вот только не видно оглядывающихся по этому поводу людей. Пока они идут по улицам, где-то мирно плетётся их автобус, как всегда мирно плетётся в подобных городах. И всё-таки в воздухе всё ещё конец января, такой, какой всегда может неожиданно наступить. — Я рад только одному, — приходит к выводу Аарон, поправляя сползший с носа шарф. — Что сегодня мы не работаем. Бен крайне понимающе кивает. Им останавливается странного вида автобус, в котором, кажется, ещё холоднее, чем на улице. Но если долго думать, то ни один автобус так и не остановится. Сент-Джонс — замечательный город. Замечательный холодный город, с холодными улицами, холодными автобусами и холодным воздухом. Впрочем, горячий шоколад в нём замечательный, даже если пытаешься пить его без рук.