И в Канаде мы верим в мир

Они стояли в кругу, над бочкой, в которую было свалено и без того много вещей, и лишь продолжали набивать её самым разным содержимым. На растопку Джон забросил учебник французского: тот оказался полностью бесполезным и приносил пользу исключительно в качестве разделочной доски, и то не слишком удобной. Французский, решил про себя Джон, никоим образом в жизни ему не пригодится. Учебник вызывал самые милосердные помыслы, однако жалости хватило лишь на то, чтобы его не потрошить и оставить страницы без усов для каждого персонажа глупейшего диалога. Иэн, в свою очередь, принёс столько нотных тетрадей, что хватило бы на целую музыкальную школу. Ноты предназначались исключительно для фортепиано, и Иэн об этом позаботился. Он любил, действительно любил играть на фортепиано, однако то, что выдавали играть в музыкальной школе, его только раздражало и убивало всякое желание к занятиям. А ещё существовало страшное слово «сольфеджио». Так что Иэн закинул ноты поверх внушительных размеров учебника Джона, и те ударились об дно. Аарон тоже решил не ходить далеко: он нашёл все собственные тетради и учебники, какие только находились в доме, отобрал те, что теоретически могли пригодиться (а именно — ни одной), кое-как перевязал их; в глубине шкафа обнаружил школьный галстук, и, не думая ни минуты, сунул в карман; а ещё Аарон, что немаловажно, принёс с собой канистру с бензином. После бумаги они закинули в бочку сухих веток, найденных неподалёку от окраины города, сверху Джон закинул свою школьную форму, состоящую из пиджака и брюк, которые он зарёкся надевать, а сверху Бен плеснул бензина, и бочка оказалась почти заполнена. — А теперь, когда даже Джонни закончил школу, мы можем попрощаться с этим ужаснейшим периодом в наших жизнях, потому что он, наконец, закончился, — торжественно объявил Бен. — А поскольку дальнейших перспектив в нашей жизни не так много... — Эй, а что насчёт тебя? — оборвал его Иэн. — Что принёс ты? Бен нашарил то, что он принёс, в заднем кармане джинс, бросил в бочку в последний момент, а следом полетели три спички. Огонь вспыхнул моментально, обдавая жаром всех, кто стоял рядом, и оттолкнул от бочки с множеством уже совершенно ненужных вещей. Аарон следил за действиями Бена непонимающим взглядом, а Иэн и Джон успели только пожать плечами да переглянуться. — И я всё ещё не могу тебе простить этого, — сообщает Аарон, когда они идут по коридору, найдя время для воспоминаний. — Как ты только мог? — Да ладно тебе, — взмахивает рукой Бен. — Ничего страшного. Аарон ничего не отвечает. Должно быть, тогда они делали много необдуманных поступков. Или таких, над которыми приходилось думать слишком много. Но Аарон до сих помнит тот огонь, в котором сгорели барабанные палочки Бена.