И в Канаде мы верим в мир

Удивительная человеческая особенность — верить в разного рода приметы, которые, якобы, наблюдательному человеку подкидывает природа, как бы намекая: «Видишь ласточек? Так вот, это я завтра пущу дождь». И если подобные приметы, касающиеся погоды, ещё можно обосновать некими закономерностями и человеческим опытом, отчего-то не подвергающимся сомнению, то иные приметы или суеверия упорно не поддаются логике. Одни вещи, следуя указаниям, следует делать исключительно по часовой стрелке, другие — против часовой, и никак иначе, или быть беде. Подобные вещи, очевидно, не имеют под собой хоть какой-нибудь, похожей на убедительную, основы, однако воспринимаются людьми с поразительной лёгкостью. Такие люди не любят, когда чёрные кошки переходят им дорогу. Они готовы сделать крюк через три улицы, лишь бы найти обходной путь. И остаётся только радоваться, что подобные оправдания не стали подобающим аргументом в пользу опоздания на работу. Бен, стараясь создать максимальное давление на насквозь промокшие кеды, вышагивает по пирсу, разведя руки в стороны, словно по очень широкому тротуару. Впечатлённый слабым штормом Аарон плетётся рядом, не разделяя опасений поскользнуться и упасть с пирса прямиком в море. Скользкие при спокойной погоде, плиты пирса могли бы представлять опасность, если бы кто-то об этом на них написал, и желательно — на английском. А так... Резина на кедах не слишком подходит для подобных прогулок, но Бена сейчас это совершенно не волнует, и он, заткнув инстинкт самосохранения как можно сильнее, разворачивается на пятках к Аарону. За спиной последнего расположен прекрасно обозреваемый пляж, на котором совсем мало людей, но зато есть стая бродячих собак, стремительно его пересекающих. Морские волны то и дело забегают на пирс, разбиваются об кеды Бена, но явно выходят из этой схватки победителем. Иногда волна достигает щиколоток, и совсем редко — колен, до которых долетают лишь брызги. Вскоре пирс заканчивается. В конце виднеются привязанные к кольцам на одной из плит толстые канаты, один из который вынут из воды, по которым можно подниматься из моря, потому что спускаться по ним — самое скучное занятие, какое можно найти поблизости. Вода ещё холодная, а ветер, подгоняющий волны, холодком проносится по открытой коже, на которой разбросаны мелкие брызги, едва долетевшие с волн. Шторм стремительно усиливается. Быстро, будто второпях, с ощущением, что они безнадёжно опаздывают, на ходу хватая чемоданы и запрыгивая в отправляющийся поезд, налетают тёмные облака. Пирс наполняется водой, и та не спешит с него выливаться. Обувь хлюпает на каждый шаг, а море шумит волнами, накатывающимися на пляж. — Ты знаешь, что, если тебя полностью окатит водой на пирсе, то это принесёт счастье? — вдруг вспоминает Аарон, разгуливая по узкому пирсу, что со всех сторон атакует море. — Кто сказал? — Да не помню. В школе, что ли, говорили, — он старается выглядеть как можно более убедительно. Так, словно в жизни он ни разу не врал. — Типа как искупаться в лунной дорожке, и это принесёт счастье на весь месяц. — Точно? — Бен изгибает бровь, но никак не может понять, уверен ли в этом Аарон. — Ладно... Бен подходит к краю пирса, и следующая волна, что выглядит довольно мирно вдалеке, при приближении разбивается об угол плиты, и брызги разлетаются на многие футы вверх. Совершенно мокрый, с головы до ног, Бен самодовольно поворачивается к отошедшему Аарону, а тот улыбается, как самой смешной своей шутке. — Я только что понял, — начинает Бен голосом, полным подозрений, — что ты меня обманул... — Он убирает мокрые волосы с лица, чтобы лучше видеть этого бесчестного человека перед собой. — Я лучше отойду от края, чтобы ещё раз не словить счастье. — Ты не можешь знать, что это не работает, — по-своему улыбается Аарон, и его слова барахтаются в шуме моря. — Но теперь счастье сопутствует тебе. Бен делает шаг навстречу, но поскальзывается и проезжает вперёд по водорослям, закинутым на пирс. Его мир бешено трясёт, но всё заканчивается, не успев начаться. И он всё ещё полностью мокрый. Ещё она волна, разбившаяся об угол плиты, добрасывает брызги до его спины. Если бы только Бен мог злиться, он бы обязательно злился. Если бы Бен мог принимать рациональные решения, он бы их принимал. Но сейчас Бен стоит на пирсе, футболка и джинсы неприятно липнут к коже, будто он окунулся в море, в кедах хлюпает вода; а Аарон, почти сухой, стоит с самодовольной, от удачной шутки, улыбкой, и смотрит так, будто Бен — его бабушка, вручившая ему большой и шуршащий пакет конфет. — Твоё счастье — дерьмовое. Просто знай это. — Нет, — качает головой Аарон. — Иди сюда. Смотри на воду. Ты всё сделал неправильно. Мало воды. И он, что есть силы, толкает Бена в море.