И в Канаде мы верим в мир

Лес пахнет мокрой землёй, грязью и холодным воздухом. Где-то взмывают вверх птицы, но так, что никто и не поднимает головы. Бен одновременно испытывает чувство замешательства и близости к истине, но ни то, ни другое не приносит ему удовлетворения. Всегда хочется располагать большим количеством информации, чем у тебя есть. Бена и Аарона, слабо связанных толстыми верёвками, ведут по лесу очень странные люди. Такие люди никогда не внушают доверия. И нет, это не те люди, которые засовывают вам в рот кляп, потом заклеивают скотчем, дальше заклеивают скотчем вас, бросают в багажник машины и отвозят в лес, где бросают к вашим ногам лопату и приказывают копать могилу. Что вы, вовсе нет. Это именно те люди, которые выпрыгнут из кустов и наставят на вас посохи, стрелы и мечи. Бен вдруг начинает понимать, в чём тут дело. Он кое-как осматривается по сторонам, но не находит в местном пейзаже ничего подозрительного (как не находит ничего совершенно неподозрительного). Переводит взгляд на шагающего рядом Аарона, и тот оказывается чем-то обеспокоен; должно быть, сложившейся ситуацией. Он уже хочет пихнуть его в бок, как вспоминает, что связан, но людьми, которые, кажется, ни разу в жизни узлов не вязали, и у него вырывается лишь недовольное ворчание. — Вы ведь эти... Толкиенисты, так? — всё же интересуется Бен, переводя взгляд на накладные уши одного из захватчиков. — Пленные не должны разговаривать, — глубоким, но грубым голосом отвечает ему «эльф». — Пленные и в суд могут подать, так что отвечай. — Не только, — лаконично отвечает «эльф», так и не повернув головы. А после добавляет: — Не только толкиенисты. Но наши масштабы включают и патрулирование леса, куда посторонним вход запрещён. Теперь вас ждёт казнь. Бен чувствует во рту что-то неприятное, вызванное, быть может, одновременным осознанием его собеседника, что это игра, и вместе с тем попытками не выходить из роли. — Разве эльфы казнят людей? — осведомляется Аарон, когда понимает, что антураж захватчиков уже не спасти. — А это будем делать не мы. — Ваши последние слова? — объявляет «волшебник» в длинной мантии, слишком грязной, но вполне подходящей для ролевой в лесу. С ним стоит рыцарь в тяжёлых доспехах, с опущенным забралом на шлеме, и всё его обмундирование весит, должно быть, фунтов пятьдесят. Дальше — ряд эльфов в кожаных одеждах, с луками, не слишком внушающими угрозу, и с тупыми кинжалами, потому что проблемы никому не нужны (как они не нужны тем, кто совершенно точно не собирается захватывать людей посреди леса). Вокруг хватает разного рода персонажей, но вот что интересно. Бен и Аарон стоят на коленях, перед пнями, на которые до этого плеснули искусственной крови. В это очень хочется верить. Над ними нависает местный палач — профессия, должно быть, очень достойная и такая, что пользуется популярностью. Оружием в руках палача едва ли можно разрубить яблоко. Аарон ловит скользящий взгляд Бена, что останавливается на нём, и понимает, что пришло его время сказать то, для чего многие долго ждут подходящего момента. — «Мои предки улыбаются, глядя на меня, имперцы. А ваши улыбаются вам?» Аарон кладёт голову на пень, и его шеи с размаху касается невесомое лезвие, будто из бумаги, и касается так слабо, что от ветра становится щекотно. Аарон чувствует, что должен упасть на бок, но сдержится. Бен, в свою очередь, ничего не говорит, и с ним в тишине проделывают то же самое. Когда палач «отрубает» голову и ему, раздаётся серия облегчённых вздохов. Рыцарь снимает свой шлем, вдыхая, словно в первый раз, волшебники закатывают рукава мантий, под которыми оказываются футболки, эльфы снимают с себя повязки и расслабляют лица, все как-то организованно складывают оружие и... Уходят. Их провожают два недоумевающих взгляда. — Эм... — глубокомысленно заключает Бен, выпрямившись. — Типа перерыв? Я тоже хочу. Пошли набьёмся в гости. Они усаживаются на земле, откидываются спинами на пни и лениво наблюдают за происходящим в огромных палатках. Оба закуривают. Уже после, минут через десять, когда они поднимаются на ноги и решают, что лучшего момента уйти, чем сейчас, уже может не представиться, им остаётся только надеется, что по пути из леса они не встретят ещё один такой «патруль». Две казни за день — это слишком.