И в Канаде мы верим в мир

— Разве ты не боишься высоты? — спросил у него Бен после того, как провёл на крышу их старшей школы. Пробраться на крышу школы было не так уж и сложно: у них велись ремонтные работы, и проскользнуть мимо рабочих оказалось проще, чем предполагалось. Где-то под ними своим чередом проходили уроки, на которых ученики прекрасно справлялись и без их помощи. Два отдыхающих человека на крыше, может, отдыхающих после работы, не вызывали особого интереса. — Немного, — отозвался Аарон. — Но не высоты четвёртого этажа. Они сели на край целой крыши, совершенно позабыв об опасности упасть, и отчего-то никто, кто мог бы смотреть на них из окна, не смотрел. Обучение Аарона в то время подходило к концу, а Бену оставался последний год перед тем, как его самым подлым образом столкнут в океан жизни, и с неподдельным интересом будут наблюдать, как он попытается в нём выжить. Но у Бена был впереди ещё год. Год, чтобы выкрутиться. Всё было, конечно же, не так плохо, как звучало на словах, и не так трагично, как выглядело. Бен был почти готов к самостоятельной жизни, но при этом не имел ни малейшего понятия, что с ней делать. Все его решения и амбиции отойдут на второй план, когда проснётся голод. Аарон сидел, подобрав к подбородку колени, обхватив ноги руками, и смотрел на ту часть города, которую получалось увидеть с крыши. Получалось не слишком много. Бен сидел совсем рядом и едва не закидывал на него ноги только потому, что ему очень хотелось закинуть на него ноги. Закидывать ноги на Аарона было очаровательно: он или совсем не смущался и никак не реагировал, или поднимал на Бена удивлённый взгляд с приподнятыми бровями, но тут же опускал его; а со временем начинал поглаживать чужие ноги, будто они были котом на его коленях. Бену становилось дурно. Он говорил себе, что это всё из-за высоты, и из-за ветра, которого почти не было, и из-за того, что он, должно быть, что-то не то съел. Но ему становилось дурно из-за Аарона, и он это, в общем-то, прекрасно понимал. Говорить о подобном было самоубийством, вот только вернее сброситься с крыши и, желательно, повыше. Так что Бен продолжал молча сидеть на крыше школы, пока будто бы сам по себе не упал на колени Аарона, и думал о том, что Аарон ведь не совсем глупый, и не так уж и сильно его ненавидит. Бен стоит на обзорной площадке Си-Эн Тауэр, обнесённой стеклом, и вспоминает, почему же боится летать. На ум приходит сразу несколько причин. Аарон стоит рядом, смотрит на открывающийся Торонто под его ногами, и выглядит вполне спокойным как для человека, который поднялся слишком высоко над землёй. — Начинаешь бояться высоты? — Аарон слабо касается его плеча, и Бен вздрагивает, не в силах оторвать взгляд. — Немного, — отзывается он и с трудом поднимает глаза на Аарона. — Разве это не по твоей части? — Не знаю. Нет, наверное. Но я никогда не боялся высоты. «Никогда не боялся высоты», — утвердительно повторяет про себя Бен, чувствуя подвох где-то в глубине себя, но не обращая на него никакого внимания. Бен всё боится, что земля вот-вот уйдёт из-под ног, пусть и уходить, в общем-то, нечему, но продолжает стоять на обзорной площадке. Он слишком давно был здесь в прошлый раз. И намного проще относился к высоте раньше. Нервы его, должно быть, просто не к чёрту. Особенно после стольких перелётов. В лифте Бену будто бы становится попроще, полегче, да и вообще, чувствует он себя лучше. Аарон вопросительно смотрит на него, ожидая объяснений, но их не следует, и Аарон, не понимая абсолютно ничего, делает вид, что всё понял. Ему даже немного плевать на это. Самую малость. Мысли в голове Бена удивительны, но нет никакого смысла в том, чтобы пытаться понять их. Пока лифт тихо ведёт их вниз, минуя этажи и метры над уровнем моря, Бен не отводит от Аарона взгляда, пусть и чувствует, что с ним всё хорошо. Он ведь тоже не боится высоты. И никогда не будет её бояться. Вот только крыльев у него нет. Так что, пожалуй, придётся разбиться.