И в Канаде мы верим в мир

— Заканчивай с этим. — Бен кивает на книгу в чужих руках и делает глоток кофе из кружки. — И так зрение ни к чёрту. Аарон, сидящий на диване в гостиной и ловящий падающий из окна за его спиной свет, поднимает недовольный взгляд. Чтобы было легче терпеть Бена, очки с носа он убирает на голову. Взгляд его полон праведного негодования и отчасти — непонимания, потому что о его зрении пытается заботиться Бен — человек, который убивает своё зрение в три раза быстрее, чем он, и вместе с тем не желает слушать ни одного упрёка в свою сторону. — Если бы только зрение ни к чёрту, — пожимает плечами Аарон. — Что мне будет? Глаза его болят от чтения и от работы за компьютером, да и сам солнечный свет неприятно бьёт по глазам, так что Аарон жмурится, несколько раз проводит пальцами по прикрытым векам, а когда заканчивает, Бен всё ещё стоит рядом и смотрит на него. Очевидно, чего-то ждёт. Очевидно, чего-то, что подтвердит его правоту. Аарон и без того знает, что он прав. Это не всегда легко принять, но иногда Бен бывает прав, и с этим, в общем-то, нужно считаться. Вот только не всегда хочется. В руки Аарона опускается кружка с чужим ещё горячим кофе, и Бен снимает очки с его головы. Он подносит их к своим глазам, едва заметно дёргается, несколько раз с силой моргает и бросает их обратно Аарону, потирая глаза. После этого опускается на диван рядом и убирает отчего-то раздражающую его книгу в самый угол дивана, в глубине души надеясь, что она бесследно затеряется в его недрах. Но книга непоколебимо лежит там, где её оставляют. Бен закидывает ногу на ногу и смотрит на Аарона взглядом, призванным вызывать в его адресате небывалое доверие. Доверие Аарона в этот самый момент идёт на дно. Кофе из его рук тоже забирают. — Что? Что случилось? — Нет, ничего, — и Бен хлопает глазами, прекрасно понимая, что сейчас ему не поверит даже ребёнок. С наиграно-невозмутимым видом он отпивает кофе, совершенно не страшась его температуры. — Бен, — с нажимом повторяет Аарон и наклоняется, стараясь заглянуть в глаза. Бен выдыхает: — Ну, что? У меня тоже дерьмовое зрение, похоже, как у тебя. — Он опускает глаза и забирает у Аарона свободной рукой очки и надевает их на глаза поверх волос, которые неустанно лезут отовсюду. Кое-как, но волосы он убирает. — Господи, твоё лицо... — в страхе произносит Бен. — Оно такое... Странное, ты знал об этом? То есть, блин, оно действительно какое-то странное. Чувак, у тебя морщины, ты знал? Он ещё несколько секунд разглядывает чужое лицо в необычайной для себя чёткости происходящего и снимает очки, убирая их сразу в кружку с кофе. Осознание приходит только через несколько секунд, когда Бен начинает помешивать сахар. Во внезапно повисшей тишине раздаётся его рваный смех. Он снова опускает голову, и волосы снова падают на глаза, а он пытается разглядеть через них свои руки и перед глазами у него всё находится весьма отчётливо. Стоит перевести взгляд, и объекты вдалеке расплываются. Вынимать очки из кофе он не спешит. Аарон смотрит за развернувшейся сценой с отчуждённостью зрителя в театре: в нём живёт уверенность в том, что, что бы ни случилось на сцене, его это никоим образом не коснётся. У него забрали всё, чем он занимался до прихода Бена, но дело даже не в этом. — Но ты же можешь читать без очков, — наконец замечает Аарон. — Если бы я ещё понимал, что читаю, — выдыхает Бен, продолжая улыбаться. Да, зрение Аарона испорчено, но вины самого Аарона в этом недостаточно. Он тоже позволял себе смотреть сквозь волосы, когда они были достаточно длинными, чтобы сквозь них смотреть, и он тоже в темноте смотрел телевизор, когда сил, чтобы выключить его, не было, и он тоже не раз говорил Бену, к чему приведёт его небрежность. Вот небрежность Бена и привела. Аарон забирает у него свои очки, грязные и едва ли годные для того, чтобы их носить, но ему хватает здравого смысла для того, чтобы не надевать их. Вместо этого он надевает их на Бена.