Лунная река

      Уже через десять минут я передумал насчет «неплохо» - через десять минут я с тоской вспоминал свои мечты об идеальных одиноких днях в Питере, которые намеревался провести тет-а-тет с величественным каменно-монолитным городом на Неве в философских размышлениях об экзистенциальной свободе человека.       Хрен там! Все накрылось медным тазиком! Ибо...       На станции метро «Маяковская» у Яси случился припадок - не знаю, как по-другому описать его экзальтированный выплеск эмоций с громогласным авторства Владимира Владимировича:       Я сразу смазал карту будня,       плеснувши краску из стакана;       я показал на блюде студня       косые скулы океана.       На чешуе жестяной рыбы       прочел я зовы новых губ.       А вы       ноктюрн сыграть       могли бы       на флейте водосточных труб?       С чувством, вдохновенно читал стихи Янислав, стоя посреди обтекающего нас со всех сторон людского потока. Я придерживал его за капюшон, чтобы, не дай Бог, не снесло на переход к пл. Восстания, и усиленно делал вид, что это вполне нормально: подумаешь, минутка поэзии приключилась у блаженного. Обычное явление. Мне, похоже, вообще придется смириться с мыслью, что норма в сознании Яси – понятие, далекое от моего собственного. И про спокойствие безмятежного одиночества можно забыть.       - Как здесь красиво! Как фундаментально! – стонал от восторга мой сумасшедший приятель, разглядывая монументальные своды станции метро. Лично я ничего из ряда вон выдающегося не видел – мне было жарко, и хотелось на свежий воздух. Толкучки в час пик я и дома наелся по самое «не балуйся», поэтому красоты архитектуры здания меня не тронули.       Но Яся не торопился успокаиваться: пока не вычитал в своем смартфоне все, что смог нарыть о создателях проекта, пока не нашел те самые строки:       «СЛАВЬТЕ,                   МОЛОТ И СТИХ,                               ЗЕМЛЮ МОЛОДОСТИ!"       ...и не сфотографировался на их фоне, вместе со мной, безусловно... Как же без нового лучшего друга?       Короче, мы застряли на полчаса! Я уже взмок и трижды проклял тот момент, когда завис взглядом на оранжевой куртке.       Но далеко уйти от метро не вышло: Янислав заприметил цветочный магазин и тут же в него занырнул.       - Боже, зачем тебе цветы? – взмолился я, наблюдая за тем, как он набирает в разношерстный букет розы всех оттенков.       - А кто приходит в гости без цветов? – удивился Яся.       - Мы не в гости идем, а заселяться в хостел! – возопил я, с ужасом фиксируя цену каждого цветка.       - А в чем разница? – непонятливо хлопнуло глазами чудовище.       - Действительно, - фыркнул я. – На порог не пустят.       Впрочем, я мог бы сунуть парню под нос табличку с надписью «Сарказм», вряд ли бы он отреагировал. Янислав по какой-то своей замысловатой логике упрямо считал, что любое место, которое станет ночлегом, своего рода временный дом, а его хозяева (даже это если всего лишь наемные работники) – люди, которых обязательно надо поблагодарить за гостеприимство. Вы когда-нибудь с подобным сталкивались? Я – нет. А Ясе это казалось в порядке вещей, поэтому из магазина он вышел с огромной охапкой роз.       И на улице половину задарил выскочившей прямо на нас из-за поворота девушке с ярко-фиолетовыми волосами...       - Это реально твои волосы? Настоящие? – восхищенно расспрашивал ошарашенную незнакомку Янислав. Миловидная девчушка лет восемнадцати, не ожидавшая, что ее смелая прическа может произвести на кого-то такое неизгладимое впечатление, часто смаргивала и смущенно улыбалась, сжимая в руках врученные ей Ясей цветы.       - Мои, - пробормотала она. – Ну, то есть... не от рождения... Просто краска.       - Очень красиво, - убедительно произнес Яся. – Тебе идет.       - Меня зовут Алина, - представилась девушка.       - Янислав, или просто Яся. Я из Калининграда, - парнишка отвесил поклон. – А это мой московский друг Витя. У нас совместные каникулы. Клево, да?       Я поморщился, но вдаваться в подробности, что вообще-то во френды заделался буквально несколько часов назад, не стал. Девушка и так прибалдела от Ясиной активности, ибо он за пару минут успел вывалить на нее вал информации, делясь планами на пять дней. Они, мягко говоря, были наполеоновскими и масштабностью удивили даже Алину, которая слушала его, округлив глаза.       «Я попал», - печально констатировал факт мой пригорюнившийся мозг.       - Вот номер телефона, - Алина продиктовала Яниславу набор цифр. – Позвони мне завтра вечером. Познакомлю вас со своими друзьями-скейтерами. Ну и вообще... если вдруг что – звони.       - Ты тоже на скейте катаешься? – изумился Яся.       - Ну да, - пожала плечами девушка. – Мне пора бежать, - с сожалением. - Спасибо за цветы! Это... – она запнулась. - Господи, Яся, да ты сделал мой день! – и заливисто расхохоталась.       - Решил завести себе подругу в Питере? – спросил я, сворачивая во дворы. И тщательно пряча недовольство: знакомиться с толпой малолеток на скейтах у меня не было ни малейшего желания. Но ведь и этого в чужую компанию боязно отпускать. Хотя он взрослый парень, и не мне кудахтать над ним - двадцать один год Яся как-то обходился без меня, но необъяснимое чувство ответственности за человечка в шапке с помпоном снова покалывало тонкими иголочками совесть. Сколько себя помнил, единственными людьми, за которых я волновался, были мои родные. С чего бы вдруг мне за придурка малознакомого переживать?       Кажется, близость Яси плохо на меня влияла: «обоснуй» существенно страдал.       - У меня здесь их уже три! – гордо заявил Янислав.       - Да? – недоверчиво хмыкнул я. - И кто же?       - Света из аэропорта. Та, у которой сын Ромка... Ну тот, что в девочкин туалет не захотел идти. Анна Михайловна из автобуса, кондуктор. И вот... Алина, - ответил Яся, кардинально поменяв смысл, который я вложил в слово «подруга». Я на романтику намекал. Только слепой не заметил бы, как понравился Янислав девушке с фиолетовыми волосами. Чудики к чудикам тянутся, ага.       - Ну-ну, - фыркнул я. Елки, все друзья! Что за наивняк?       - Да, они все дали мне свои номера телефонов и просили звонить, если нужна будет помощь, - кивнул Янислав, игнорируя мою скептическую усмешку.       - И что? Прямо вот позвонишь, и тебе помогут? Да та же Света... из аэропорта... через пять минут забыла о тебе. Как будто у нее своих проблем мало! – передернул я плечами, поражаясь Ясиному простодушию.       - Не забыла, - мотнул головой белобрысый. – Зря ты так плохо думаешь о людях. Если к ним с чистым сердцем, то и они тебе пойдут навстречу.       - Или, скорее всего, плюнут в рожу, - с досадой бросил я.       - Может быть, - Яся вздохнул. – Но таких остается только пожалеть: значит, им совсем в жизни худо, раз обычное человеческое участие вызывает у них агрессию.       Я собирался возразить... Что все гораздо проще: большинство людей – озабоченные лишь своим «я» эгоисты, что «с чистым сердцем» - большая редкость, но промолчал. Не мне его учить жизни. И надо ли? Без меня найдутся учителя. Я и Янислав – временные попутчики на этом промежутке времени. Смысл усложнять эпизодическое общение идейными спорами?       - Вау, мы будем жить практически в сердце города! - накрыло следующей волной радости Ясю, когда мы нашли нужное здание, где на пятом этаже располагался хостел. – Фантастика! Сказка!       - Гугл в помощь, и сказка станет былью, - пробурчал я, все еще размышляя о мотивации тех или иных человеческих поступков. И главное – что движет Яниславом? Ребячливость, отсутствие глубины мышления, некая задержка в развитии или наоборот, щедрость души самодостаточной личности?       В хостеле, впрочем, все философские настроения меня быстро покинули, когда обнаружилась досадная ошибка.       Я бронировал просто койко-место в одном из общих номеров: отсиживаться в четырех стенах не собирался, главное – есть где поспать и помыться. Плюс имеется wi-fi. Наличие возможных соседей беспокоило, конечно, но опять же мое мастерское умение отвечать невпопад гарантировало мне защиту от ненужного общения, а экономия денег выходила солидная по сравнению с отдельными номерами в любых других гостиницах и отелях. Можно потерпеть несколько дней общество незнакомых людей.       Но у администратора, которая минут пять гадала, куда пристроить розы, чтобы всем видно было, и при этом загадочно улыбалась, напротив моей фамилии значился на брони двухместный комфортабельный семейный люкс...       - Эмм... – растерялся я. – Но это ошибка. Можно поменять?       - Увы, - симпатичная девушка хипстерского вида с тугой косой и круглых очечках качнула головой. – Других вариантов нет.       - Что? Неужели все занято? – удивился я. Вроде, не сезон для наплыва туристов.       - У нас практически всегда заняты дешевые места, - сообщила администратор. – Если вам дорого, могу посовето...       - Не надо! – в разговор вклинился громким возгласом Янислав, который до сего момента увлеченно болтал с рыбками в огромном аквариуме. – Витя, это ж здорово! Сама судьба. Ты как знал, что меня встретишь!       Я тактично умолчал, решив не делиться своими мыслями по поводу того, что именно сейчас думаю о нашей встрече. Одно дело – соседствовать на разных кроватях в общем номере, другое – остаться с ним наедине. Так был шанс, что он периодически будет отвлекаться на свежих жертв и им травмировать психику своей оглушительно шумной харизмой. А может, мы вообще в разных комнатах оказались бы! И я получил бы значительную передышку!       - Там... в номере... кровать двуспальная, - уточнила осторожно девушка, спрятав смеющиеся глаза. Яся ее развеселил своим пестрым нарядом, цветами, рассуждениями о временном доме-пристанище и детской непосредственностью.       - Не беда! – воскликнул Янислав. – Мы с моим другом вполне разместимся вдвоем на одной кровати. В тесноте, да не в обиде, - добавил он со счастливым видом.       - Ч-что? – наконец дошла до моего мозга информация. Спать с ним? Да вы издеваетесь? Вселенная, едрить твою налево, за что ты меня ненавидишь? Где я провинился, что теперь мне аукнулось? – Нет. Нет-нет-нет. Что вы еще хотели посоветовать?       - Не слушайте его! Это потрясающее везение! – отмахнулся от моего блеяния Яся. – Я сейчас все оплачу! У вас тут так клево! Рыбки есть! Класс!       Администратор переводила взгляд с хмурого меня, одетого во все черное, на взрывающегося от восторга Янислава, жгущего сетчатку глаза ярким. На контрасте мы, наверное, феерично смотрелись, потому что девушка не выдержала и хихикнула. Потянулась за деньгами...       - Не надо платить! – разозлился я.       - Почему? – с недоумением глянул на меня Яся.       - Потому что! Иди в номер! Обустраивайся! – рявкнул я, выйдя из себя. Чего со мной практически никогда не случалось. Последние срывы были в подростковом возрасте. Этот же... мертвого из могилы поднимет и с ума сведет.       - Тогда с меня еда и развлечения! – не стал спорить Янислав, подхватил ключи и ускакал на поиски нашего семейного люкса. Пипец.       - Ваш друг – жутко забавный, - заметила администратор.       - Вот именно... жутко, - пробормотал я, с сожалением расставаясь с пачкой купюр. Номер стоил в четыре раза дороже, чем койко-место. Блин. Придется поджаться в расходах.       Можно было половину стребовать с Яси, но я почему-то не хотел. Не сомневался, что он большую часть денег спустит на свою безумную благотворительность. Я ее не понимал, но что-то внутри меня нашептывало, что так будет правильно.       И сопротивляться бесполезно: я уже по уши увяз в этом нестандартном знакомстве. Остается... просто его пережить. А потом отложить в копилку воспоминаний неким полезным опытом. Наверное. В последнем не уверен.       Номер оказался уютным и даже с претензией на стиль модерн: помимо огромной кровати из мебели имелись два кресла на витых ножках, обтянутые атласом, стеклянный журнальный столик, телевизор, просторный шкаф, мощный комод, зеркало в причудливой раме. И вид из окна открывался чудесный – на Невский проспект.       Янислав уже успел раскидать повсюду свои вещи, выпотрошенный рюкзак валялся на полу при входе, а сам он в цветастой футболке, джинсах и босой прыгал на кровати, сбивая простыни и подпевая Крису Мартину, запечатанному в экран телевизора:       This could be       Para-para-paradise       Para-para-paradise       Para-para-paradise...       Я тяжело вздохнул и сдернул его с кровати, хмуро бросив:       - Тебе пять лет, что ли?       - Витя, - Яся уцепился за мою руку, позволяя мне бессовестно украсть несколько мгновений тактильного кайфа: у него правда необычно мягкие ладошки – маленькие, теплые и как будто бескостные. Хоть что-то приятное. – Ты чем-то недоволен? Выглядишь сердитым... – и преданно заглянул в глаза, приподнявшись на носочки.       - Ты... - вот еще секунду назад я бы высказался: и по поводу отсутствия у него деликатности, и устроенной клоунады по пути следования к хостелу и в самом хостеле, и общего инфантильного поведения, но вместо этого нахмурился еще больше и сказал:       - У тебя заяц забавный на футболке.       - Это мне в Варшаве подруга подарила, - охотно похвастался Янислав. – У нее денег не хватило на продукты в супермаркете – забыла дома. Я добавил. А она пригласила меня к ним с парнем в гости. Три дня у них жил. Хорошие ребята. Столицу свою показали. А на прощание она мне презент сделала. Сказала, что я чем-то похож на этого зайца.       - Похож, - согласился я, отпуская его ладошку. – Такой же ушастый, - немного мстительно. Яся заложил за уши кудри, отчего они оттопырились, выделяясь приличными размерами. При его общей миниатюрности смотрелись потешно.       Я неожиданно для самого себя улыбнулся. Раздражение и досада исчезли, растворившись за пределами внезапно ставшего уютным номера. В центре которого сейчас солнышком сиял Янислав, изнутри осветившись от моей улыбки.       Парень вызывал у меня бурю противоречивых чувств, окуная в гамму сложных эмоций. И они будили во мне нечто смутно-тревожное, сладко-больное, трепетно-беспокойное... Нечто, в чем я отказал себе несколько лет назад, чего я лишил названия, ведь без имени не существует явления. Но оно, пылкое, живое, страстное, запрятанное на дно души отчаянием, присыпанное пеплом отгоревшей первой любви, встрепенулось и робко подняло голову. Неуклюже выглянуло из-под разбитых осколков. Надеждой полыхнуло в моих глазах.       Страшно.       Я отошел от Яси и аккуратно принялся раскладывать свои вещи, стараясь утихомирить гулко бьющееся сердце. Ни к чему это. Ни к чему. Пять дней, и наваждение растает. Мы больше никогда не увидимся. Вот и вся история.       Янислав говорил без умолку. Он трындел без остановки в кафе, куда мы зашли перекусить, он болтал, не сбиваясь с дыхания, пока резво шагал по проспекту, то и дело останавливаясь, чтобы сделать очередную «фотку», он словоблудил без перерыва, утягивая меня за собой во дворы-колодцы, чтобы прочитать еще одну памятную табличку.       Яся сыпал строчками из стихотворений великих поэтов, упиваясь возможностью взглянуть на город глазами Пушкина, Анненского, Тютчева, Брюсова, Белого, Блока, Мандельштама, Ахматовой, Пастернака, Бродского... Он взахлеб цитировал мне Достоевского и Гоголя, классиков, в чьих произведениях Петербург часто был не фоном, не декорацией, а самостоятельным героем.       Мистически-прекрасный, мрачно-гордый, грязно-великолепный, притягательно-отталкивающий, окутанный двойственным туманом, сотканным из любви и ненависти... Разный. Очень разный.       Я слушал Янислава и проникался. В его компании прогулка превратилась в незабываемую экскурсию с филологическим уклоном. Далекий от литературы, я будто пропитался насквозь чужими мыслями и эмоциями. И ощутил несвойственное мне воодушевление: я влюбился.       В саму идею этого города, в его дух, испытав так называемую эйфорию туриста.       И под хмурым низким небом, затянутым тяжелыми облаками, в сумрачной дымке снежной мороси, промерзший от пробирающего до костей ветра я пообещал себе, что обязательно приеду летом. Чтобы увидеть в сиянии солнца купола церквей и шпиль Адмиралтейства. Пообещал и искренне пожалел, что это уже будет совсем другая прогулка.       Без Яси.       Мы прошли пешком весь Невский проспект как хоббиты в великом путешествии - туда и обратно. Достопримечательности главной улицы Питера сменялись одна другой, оседая на снимках неугомонного Янислава: площадь Александра Невского, Тихвинское кладбище и Некрополь, площадь Восстания, Фонтанка и Аничков мост, Александринский театр и памятник Екатерине II, Театр комедии им. Акимова, Гостиный двор, Дом компании «Зингер» и в нем – старейший книжный магазин, Казанский собор, канал Грибоедова и Спас на крови, Михайловский парк и Русский музей, площадь Искусств, петля по Итальянской улице, Садовой - снова Невский, набережная Мойки и Строгановский дворец, заныр во дворы - Александровский сад и Исаакиевский собор, Дворцовая площадь и Зимний дворец!       Нева...       - Стой! – Янислав придержал меня за рукав пальто, заставляя остановиться по центру Дворцового моста. – Слушай! – и сунул мне наушник.       Глухие басы, отточенная ритм-секция, струнные со скрипками на первом плане, высокий странный женский вокал, сипловатый, шепчущий, трип-хоп-аранжировка – атмосферно, объемно, меланхолично. Под стать погоде и ледяной реке, равнодушно играющей волнами.       - Что это? – хрипло спросил я. В музыке разбирался слабо: кроме артистов, которые намозолили глаза своими лицами, мало кого знал. Не запоминал. Музыку слушал наугад. Пальцем в небо. Различая лишь жанры и направления. Просто задавал поиск под настроение и слушал все подряд, что предложат.       - Blue Foundation, «Bonfires», - ответил Яся, поразив меня в действительности выбором композиции. Она как-то иначе заставляла на него посмотреть. – Я как только узнал, что точно поеду в Питер... вот с того самого момента мечтал, что сделаю это... Прослушаю именно эту вещь и именно здесь. Музыка... она словно помогает детально уловить мгновение, да?       - Возможно, - бросил я, глядя на покрасневший от холода кончик ясиного носа.       Он же развернулся лицом к Васильевскому острову, по-местному «Ваське», и с надрывом в голосе, с затаенной безысходностью продекламировал:       Ни страны, ни погоста       не хочу выбирать.       На Васильевский остров       я приду умирать.       Твой фасад темно-синий       я впотьмах не найду.       Между выцветших линий       на асфальт упаду.       И душа, неустанно       поспешая во тьму,       промелькнет над мостами       в петроградском дыму,       и апрельская морось,       над затылком снежок,       и услышу я голос:       - До свиданья, дружок.       И увижу две жизни       далеко за рекой,       к равнодушной отчизне       прижимаясь щекой.       Словно девочки-сестры       из непрожитых лет,       выбегая на остров,       машут мальчику вслед.       - Иосиф Бродский, - тихо произнес Яся. – Трагедия изгнанного из родной страны творца. Печально.       - Ты сейчас на себя не похож, - проговорил я, пытаясь переварить резкую смену настроения, произошедшую в парне. Сейчас Янислав выглядел взрослым и серьезным. И даже его клоунская одежка не смазала открытия - он во многом не так прост, каким кажется.       - Выпадаю из образа восторженного дурачка? – метко влепил Янислав, возвращаясь ко мне взглядом.       - Выпадаешь, – согласился я.       - Со мной случается периодически, - пожал плечами парнишка. – Под давлением момента. Но в целом... первое впечатление – верное. Я восторженный дурачок, - хмыкнул он и сменил тему:       - «Ваську» оставим на завтра. Предлагаю поужинать.       И широкая улыбка. Вмиг повеселевшие глаза.       Я кивнул.       - Послушай, а ты так все время путешествуешь? Заранее не озаботившись, где будешь ночевать? – задал я мучавший меня вопрос, глядя на то, как Яся распихивает по карманам десяток рекламных листовок, собранных им по дороге до гостиницы. Хватал все, что ни попадя, мол, пригодятся. Особенно, конечно, понадобятся адвокатское бюро и скорая компьютерная помощь... Хотя... Так, тьфу, не надо думать о плохом, при котором могут потребоваться услуги юриста.       - Да, - пожал плечами парнишка. – А чего раньше времени заморачиваться? Главное – добраться до места, а там... Если деньги есть – какие проблемы? Зато остается момент непредсказуемости. Круто же? А вот был бы у меня уже ночлег - я бы не познакомился с тобой. И тебе было бы грустно без меня, - закончил с улыбкой Яся.       - Да уж, - пробормотал я. – И что? Всегда везло?       - А то! – Янислав расправил плечи. – Я так всю Германию объездил, в таких местах побывал! Потом расскажу. И ты знаешь, везде, везде есть отзывчивые люди, которые не оставят в беде. Вот как ты!       Я хмыкнул. Если это чудо с таким напором брало в оборот любого первого встречного приглянувшегося «мимопроходила», то... я ему верю. Тут поневоле станешь «отзывчивым».       - А деньги у тебя откуда? За родительский счет резвишься? – спросил я, вталкивая его в подъезд здания. Это многое бы объяснило в его поведении: когда не сам зарабатываешь - легко заниматься благотворительностью, устраивая спонтанные акции с бесплатными проездами. Я устал считать, сколько он денег оставил всем встретившимся нам по пути страждущим.       - Почему за родительский? – удивился Янислав. – Мама с папой мне только по праздникам дарят билеты, куда я попрошу. А так... я давно сам зарабатываю. И живу уже несколько лет отдельно от родителей. На съемной квартире, - добавил он. – Но когда-нибудь у меня будет своя. Где-то. Я еще не решил, где буду жить.       Пришла моя очередь недоверчиво коситься на парня. Ребенок же по сути и типу мышления! Несмотря на его непритворное точечное выпадение из образа. Чистый и светлый, впечатлительный и эмоциональный – в этом я убедился, слушая целый день его болтовню. Где он там и что зарабатывает? Будучи студентом филфака. И как он один живет? А путешествует? Господи, куда смотрят его родители? Я бы этого чудика ни за что на свете дальше метра не выпустил из зоны видимости. То есть... ну, если бы он... В общем... Не о том я опять думаю.       - И чем же ты зарабатываешь? – уточнил я, отгоняя снова родившееся из ниоткуда непонятное желание ревностно оберегать любителя творчества Маяковского и Бродского. Стоит признаться, впервые кто-то одним своим видом создавал полную сумятицу в моей голове.       - Делаю переводы с польского и английского, пишу рекламные тексты для местного популярного новостного портала, летом официантом работаю в летних кафе, - пояснил Янислав.       - Ты? Официантом? – не вязался он у меня с подносами и чаевыми.       - А что? Хорошая работа. Я на побережье, в кафешках обычно выбираю вакансии: и воздух свежий, и деньги хорошие, - отозвался парнишка. Мы уже поднялись на пятый этаж.       - И сколько ж ты посуды успел перебить? – усмехнулся я.       - Нисколько, - с достоинством ответил Яся. – Я очень ловкий!       - Ну-ну.       У меня тоже был свой самостоятельный доход, но не стабильный и так, на мелочи. Я частенько своим однокурсникам рефераты делал, лабораторные решал, помогал с курсовыми. А сейчас, к примеру, готовил параллельно три диплома. Но, в целом, сидел на шее у родителей. А тут выходит, ходячее недоразумение, от которого в глазах рябит, более приспособлено к жизни, чем я? Внезапно. И закрепление урока: не суди по обертке.       - И не жалко тебе... ну... раскидываться деньгами, тратя их на посторонних людей, которые тебе и «спасибо» не скажут? – поинтересовался я. Если правильно сделал выводы, то «аттракцион невиданной щедрости», продемонстрированный мне Ясей в автобусе, метро и во время прогулки, - обычное для него поведение.       - Нет, - произнес Янислав, обернувшись ко мне.       Он стоял на ступеньку выше, и сейчас его глаза оказались вровень с моими. Но я вместо того, чтобы выдержать зрительный контакт, уставился на его губы. Они у него были идеальными: четко очерченные, словно контур бледно-розовым карандашом обведен, верхняя – узкая, росчерк птички в небе на детском рисунке, нижняя – полная, объемная, чуть выпирающая вперед, правильным полуовалом, загнутые кверху уголки, прячущие вечную улыбку. Он улыбался, даже когда говорил серьезно. Его сама природа поцеловала в уста, наделив умением ничего не делая дарить праздник.       - Почему? – спросил я тихо, с трудом отводя взгляд от его губ. Признавая: этот парень был не только чудаковатым и смешным. Он еще и невероятно красивый. Знаете, той красотой, которая не сбивает с толку, вызывая сонм эротических иллюзий – он очаровывал непосредственностью, в которой крылась истинная естественная привлекательность.       - «Спасибо» не нужны. Любое доброе дело, пускай мелкое и незначительное, вернется к тебе, - уверенно проговорил Янислав. – Обязательно вернется. Так устроена Вселенная. Не какими-то материальными благами, нет. Тут все в руках самого человека, - он усмехнулся. - А чистым и абсолютным везением. Встречами с хорошими людьми. Если ты открыт миру – мир откроется тебе. Своей самой лучшей и светлой стороной. Когда запускаешь цепочку добра, бескорыстного, ничего не ожидая в ответ, от души, оно сделает круг, и вернется к тебе.       - Очень наивная философия, - заметил я, передернув плечами. – Думаю, большинство воспринимает твою помощь, как должное, или попросту считают тебя сумасшедшим. И вряд ли те, кому ты передаешь свое «добро», тут же кинутся ответно помогать ближнему.       - Твое право так считать, - на лбу у Яси обозначилась складка, уголки губ разочарованно дрогнули. – Я никогда и никого не переубеждаю. Я просто знаю - это работает. Вот, к примеру, мамочка из автобуса сегодня сэкономила сто рублей. Да, мелочь, но у нее поднялось настроение. Я же видел, как она обрадовалась. Ее радость передастся детям. На эти жалкие сто рублей, возможно, она купит им по «киндер-сюрпризу» или леденцу. Не важно. Но она уже этот день проживет в приподнятом настроении, как и ее дети. Или... в очереди за жетонами стояла девушка. Свои деньги на проезд она кинула инвалиду-колясочнику. А тот ей пожелал всех благ и крепкого здоровья. Произошел обмен позитивной энергетикой, каждый смог почувствовать себя чуточку лучше, чем есть. Все это кажется жуткой ерундой, но знаешь, из незначительного порой рождается грандиозное. Кто-то проигнорирует, а кто-то откликнется душой. Как, например, тетя-кондуктор, которой всего-то и надо было немного внимания и плитка шоколада, чтобы она тут же согласилась сделать всем мамам бесплатный проезд. Понимаешь? Это и есть цепочка добра. Она всегда работает, - договорил парнишка, снова широко улыбаясь.       - Откуда ж ты такой взялся? – вздохнул я. Яся пожал плечами и ничего не ответил.       Его речь поколебала мой скептицизм. Я не откликнулся. Тогда. Слишком трудно мгновенно перестроить все свои взгляды на жизнь после дня общения с человеком, чья философия во многом противоречит твоей собственной. Но что-то шевельнулось в глубине души.       Сомнение.       Я всегда взирал на мир и его обитателей под негативным углом неудачника, которому та же Вселенная что-то должна. Но никак не дает требуемое. В связи с чем я просто смирился и довольствовался тем, что есть. У Янислава (даже сестрам это не удалось) за пять дней получилось изменить мое мировоззрение... И началась ломка сознания именно в тот момент, когда мы глупо застряли на лестнице, глядя друг другу в глаза.       Когда я жадно впитывал в себя его слова, удивляясь непробиваемому Ясиному оптимизму. Его вере. В людей. И его обаянию. Очарованию. Его внутренней силе и духовной красоте.       Кажется, тогда же я захотел его поцеловать. Так, чтобы губы потом саднили, искры радугой брызнули из глаз и дыхание перехватило.       Я. Тот, кто три года боялся лишний раз в лицо своему научруку взглянуть, чтобы ничем не выдать себя.       Захотел. И вспомнил... что спать нам в одной кровати. В семейном номере. В нездоровой интимной обстановке. А я что-то как-то не очень верно реагирую на Янислава. Особенно тело... реагирует.       Представьте мою панику.       Ах да, я еще вам не про все свои комплексы рассказал.       Я обладал врожденной, неизлечимой застенчивостью, связанной со страхом публичного обнажения. То есть для меня невыносимо было до плавок раздеться на пляже, в связи с чем я, если и купался где-то в водоемах, то в длинных шортах по колено и футболке. Переодевания в раздевалке до и после физкультуры для меня и вовсе были пыткой. Конечно, я захватил целомудренную пижаму, предполагая наличие соседей по койко-местам, и продумал, как буду упаковываться в нее в ванной комнате.       Я не любил свое тело и не любил его демонстрировать. Оно мне только массу неудобств причиняло своими естественными требованиями. А тут намечается непредусмотренный мной контакт: мало ли, что во сне случается – не отгораживаться же стеной из подушек и одеял?       Пока я себя ругал на чем свет стоит, выговаривая, что об этом надо было подумать раньше, а именно - когда я подписался жить с Ясей в одном номере, а не настоял на поиске других вариантов проживания, персональное наказание выплыло из ванной комнаты.       В белых трусишках с заниженной талией. Энергично вытирающее волосы полотенцем.       Я сглотнул, воочию улицезрев совершенство во плоти из моих тайных эротических фантазий.       Светлая, но не бледная кожа, ровного приятного оттенка, без изъянов, худой, но не тощий, наоборот – упругий, плотный, с легким, намеком обозначенным рельефом мышц, гладкая грудь, коричневые крошечные ареолы сосков, плоский, подтянутый живот с еле заметной рыжеватой дорожкой волос, узкие бедра, стройные ноги, пропорциональной к телу длины, с тонкими лодыжками, которые я мог бы обхватить ладонями, аккуратные ступни.       Весь как будто компактный - такой деликатно-изящный, маленький, но отнюдь не женственный. Скорее, юношеская привлекательность молодого, незрелого тела. Субтильность сложения, впрочем, подсказывала, что это генетика – он и будучи мужчиной в возрасте вряд ли заматереет. Когда же Янислав повернулся ко мне спиной, не заметив моего жадного, изучающего его взгляда, я прикрыл глаза. Чтобы не потянуться к нему руками, не прикоснуться – до ломоты в пальцах манил изгиб позвоночника в пояснице, плавной линией ведущий к округлым, мягким ягодицам.       Я по сравнению с ним выглядел неуклюжим лосем-переростком, здоровым, рано оформившимся, нескладным. Ситуацию немного подправили регулярные тренировки в спортзале и бдительный сестринский надзор за моей осанкой, но я себя по-прежнему ощущал некомфортно в своем теле. Комплексы закопал, припрятав их за деланным безразличием к собственной внешности, но они не исчезли. И частенько давали о себе знать.       - Отличный денек был, правда? – вырвал меня из личных переживаний Янислав.       - Да, ничего, - проговорил я, подрываясь с кровати. Надо освежиться под душем, спустить пары отработанным способом – рукой, помедитировать, настраиваясь на самоконтроль, и замуроваться в пижаму.       - С тобой весело! – выдал Яся, приближаясь ко мне вплотную – обдавая жаром распаренного горячей водой тела и ароматом... клубничного геля для душа. А может, это его кожа так пахнет? И эти веснушки замаячили перед глазами.       Я сморгнул и отступил на шаг. Со мной? Весело?       - А еще ты отличный собеседник, - добавил Янислав.       Не припомню, чтобы я за весь день поддержал хоть одной фразой его бесконечную болтовню. Отмалчивался как обычно. За исключением тех коротких диалогов, которые попали в мой рассказ. У него явно свое восприятие реальности. В которой ему повезло зацепить веселого, разговорчивого, позитивного энтузиаста.       - Не удивляйся, - вдруг четко произнес Яся. – Твое лицо, глаза говорят доходчивее слов. Тебе не нужно открывать рот, чтобы я услышал. Я тебе во многом чужд и непонятен, но знаешь... это не обижает. Потому что ты меня не отрицаешь. Наблюдаешь, анализируешь, молча споришь, но не отрицаешь.       - Я в душ, - вот так мой мозг отреагировал на его откровенность, и я постыдно сбежал. Он меня читает, как открытую книгу! Ничуть не стесняется своей наготы, постоянно вторгается в мою зону комфорта. Провоцирует прямотой. И он не простодушен...       Янислав прямодушен. И за один день умудрился встряхнуть меня, разбудив.       - Посмотрим фотки? – Яся облачился в серую футболку и уютно устроился с планшетом под одеялом.       Я осторожно улегся рядом. Он мгновенно привалился под мой бок и принялся листать в хронологическом порядке фотографии. Я почти не дышал, остро чувствуя кожей его тепло. Через ткань пижамы. Янислав безапелляционно заявил, что я не просто красивый, но еще и очень фотогеничный. Мне в ответ хотелось ткнуться носом в его кудри.       Потом мы смотрели телевизор – бородатую комедию «Маска» с Джимом Керри. Яся хохотал, дергал меня за рукав, ерзал на месте, а потом затих. Заснул. Пристроив голову на моем плече. Словно его выключили.       Я лежал и долго смотрел в окно. Боясь пошевелиться. И мечтал.       О том, что Яся мог бы принадлежать мне. Весь. И я бы о нем заботился. Я бы постарался, чтобы никакая правда жизни не разрушила его веру в людей. И позволял бы ему спускать все деньги на уличных музыкантов, приюты для котят и цветы случайным прохожим. Я бы принял его. Я бы чаще улыбался и больше смеялся. Я бы открылся. Ему я бы открылся всей своей раздробленной сутью. Может, у него получилось бы соединить куски в целое. Да, у него бы получилось.       Лишь бы он остался со мной.       Невозможные мечты. Глупый я.