Последний Репортаж

      Полицейский распахивает железную дверь одним резким ударом ноги.       Ему наплевать что все находящиеся здесь, в заброшенном заводе, смогут услышать его местоположение. Он и хочет этого, чтобы они знали и боялись. Он уже здесь. Уже на пороге. Ночь, подобна шлюхе, проглатывает звёзды, похожие на крошки кокаина, и яркий свет мигалки от машин едва видно. Тихо. Луна как дискотечный шар, — единственный свет в этой скотобойне. Мужчина идёт быстро, равномерно, шаги однотонные, как при танце. Все, кто находятся здесь, боятся его и как крысы прячутся во мраке комнат, боясь даже показаться правительству. Но кого они боятся больше? Полицейского или же маньяка, которого они ловят? Неизвестно.       Влево. Вправо.       Чисто.       Темнота накрывает своей тёмной скатертью пустынное пространство завода в крепких объятиях проволоки. А где-то внутри, далеко-далеко, в самой глубине сердца заброшки — звуки. Истошные вополи и выкрики о помощи.       Начинается дождь.       Винсент сидит в полицейской машине, на заднем сиденьи и смотрит, изучает распахнутую дверь в здание. Холидей* рядом, что-то бубнит, смотря в камеру. О'Нин не может оторвать взгляд, он хочет туда. Смотрит как загипнотизированный, нервно сжимая сиденье от машины, своими дрожащими от возбуждения руками. Ричард говорит, мол нельзя, это слишком опасно. А Фиол бросает хмурый взгляд, как ребёнок, если он хочет — он сделает. Щелчок и дверь от машины открывается, тишина нарушается капаньем воды — дождь. Винсент бежит по мокрому асфальту, изредка спотыкаясь, а сзади слышатся недовольные вопли стажёра. Одежда промокла и тряпкой прилипла к хрупкому телу, ледяные капли скатываются по бледному лицу, матовые клубки дыма выходят изо рта, и растворяются в влажном воздухе. Пахнет смертью.       В коридоре необычайно тихо и спокойно, лишь ледяные батареи, как будто делятся теплом от своего холода.       Пёрпл устал. Бежать больше нет сил и ноги сильно болят. Паршиво. Но О'Нин идёт уверенно, с интересом заглядывая в мрачные двери. Бетонные плиты, находящиеся на потолке осыпаются пылью. Место глухое и страшное, пахнет деревьями, дерьмом. Деревьями и кровью. Гнилью.       «На заводе, происходят странные вещи», — глухо говорил Шмидт два месяца назад, а потом, пропал. Пропал в деревьях, в говне и в падали.       В собственной падали.       Фиолетовые локоны промокли, прядями прилипают к бледному от интереса лицу. Тусклый свет из коморки, вываливается на белоснежные плиты, где слышны глухие хрипы. А позади, Ричард бежит за младшим, пытаясь остановить, но не успел. Раньше надо было. Винсент входит в комнату чрезмерно спокойно, а останавливается с ужасом.       Крылья, как у ангела, извергнуты наружу, окровавленная кожа висит и еле покачивается на изголовьях заржавевших крюках. Тело кровоточит от ребра до бедра, кричат в истошном вопле боли своими девственными, чистыми сухожилиями, которые налиты кровью, и плачут в спёртый воздух со страданиями.       Маньяк, что здесь, продолжает свой путь. Свой первый шаг к самому Богу. И ювелирной разделке мяса.       И, О'Нин, узнаёт в лице этого трупа, — Майка Шмидта.       Судьба, он же верующий.       В тишине раздался едва слышный стук в груди у подвешенного. Не совсем труп.       Фиолетовый пошатывается назад, а полицейский стоявший в комнате обернулся, и репортёр побежал. Голова онемела от страха, лишая половины зрения и слуха, но он бежит. Хочет спрятаться. Вот до чего доводит любопытство. Пурпл резко останавливается, проглатывает комок подкатывающейся рвоты, и закрывает глаза, налитые ужасом и слезами.       Даже сейчас, когда он зажмуривается, видит девственную оголённую кожу детектива, и его измученное лицо. Ведь он знает, кто сделал с ним такое. Вдруг, кто-то схватил репортёра, зажимая его ротик в немом крике. ОН рядом. Прижимает Фиола к себе, держа одной рукой половину лица, а другой бедро дрожащего. О'Нину не страшно, он даже не смог понять что произошло.       Мёрфи дышит своим обжигающим дыханием на мокрые от дождя волосы Фиолетового, расплавляя его сахарную кожу. Винсент в страхе открывает глаза и смотрит сузившимися зрачками на убийцу. Скотт улыбнулся. Улыбнулся нежно, с притворной лаской, но со своим нескрываемым безумием. — Тише-тише, — шепчет Телефонист в самое ухо, попутно фантомно целуя дрожащую кожу Пёрпла.— Меня, здесь не было. Понятно? — ОН говорит тихо и спокойно, с лаской смотрит на репортёра, дожидаясь своего заветного кивка головой. Паренёк ёжится под сильными руками и от безысходности, и давления на себя, тихо мычит, дрожа головой, считая за знак согласия.       Холидей вызвал скорую и помощь, ненавидя себя и за беспокойство к О'Нину, он бежит к нему. Спрашивает, всё ли в порядке, что он видел, кто его тронул? А Пёрпл отвечает осипшим голосом, что всё хорошо, и Ричард верит. Верит младшему, который сжимает в своих дрожащих руках бумажку. Послание.       Послание от самого Скотта Мёрфи.