Пуленепробиваемый купидон

Maybe we’re victims of fate Remember when we’d celebrate We’d drink and get high until late And now we’re all alone Placebo. Protect Me From What I Want

Все произошло быстро. Настолько, что Максим не успел даже испугаться. – Ты цел? – руки Андрея ощупывали на предмет возможных повреждений тело Макса. – Цел. Руки убери. Андрей откинулся на водительское сидение и захохотал. Макс недоуменно смотрел на него, он бы понял злость, досаду, раздражение, но смех... Истерика? – Нет, ну ты глянь, восемь подушек и ни одна не сработала. Чешское качество, блядь, – парень со всей дури треснул по рулю, раздался хлопок и, как гриб, вырос белый шар. – Теперь претензий к качеству нет? – с сарказмом произнес Макс, пока Андрей ошарашенно любовался на дело рук своих. Парень посмотрел на кулак, на подушку, на соседа и начал ржать по новой. Глядя на него, Макс тоже не выдержал, и теперь в искореженной, затонированной наглухо машине веселились уже двое. – Ладно, надо потихоньку выбираться, – сказал Андрей, когда массовая истерика подошла к концу. – Выпускай меня. Максим вышел из машины. Было уже темно, накрапывал мелкий дождик, находиться под которым совершенно не хотелось. – Садись назад, а я сейчас посмотрю. Максим послушно сел на заднее сидение, пока Андрей изучал повреждения и связывался с аварийщиками.* Через несколько минут парень сел рядом. – Есть хочешь? – Нет. – А что хочешь? Нам тут часа два тусоваться, пока эвакуатор не заберет. – Все очень плохо? – Ты жив, я жив. Разве это плохо? – Андрей придвинулся ближе и посмотрел на Максима. – А машина? Как же ты теперь... – Понятно же, что родители за такое по голове не погладят. – А ничего, буду как простые смертные. На своих двоих. – Я, если честно, не помню, чтобы ты в школу на машине ездил... – Ты, если честно, в мою вообще сторону смотрел? – он оказался еще ближе. – Что это? Кровь? – Максим поспешил сменить тему разговора. – Где? – Сбоку. – Покажи. Макс провел пальцем по скуле, повинуясь требовательному взгляду темных глаз. Запоздало сообразив, что жест может быть истолкован неоднозначно, он одернул было руку, но Андрей перехватил ее и прижал к своей щеке. Максим вжался в сидение, как будто это могло увеличить расстояние между ними. Он был близко. Настолько близко, что отчетливо различим запах его кожи. Волнующий, будоражащий. Андрей наклонился к лицу парня и, помедлив пару секунд, показавшихся вечностью, коснулся губами губ Макса. Еще одна вечность – и Максим начал отвечать на поцелуй, который становился все настойчивее и требовательнее. Свет фар ударил в глаза, и рядом со шкодой остановились эвакуатор и «Гранд Чероки». – Нас приехали спасать, – прошептал Андрей, едва касаясь губами уха. Вовремя. Вопрос только – от чего или от кого? *** Скорость спасателей объяснялась просто. Из джипа вышел отец Андрея, Сергей Геннадьевич. Личность широко известная в узких кругах. Со времен малиновых пиджаков он достаточно изменился, перестал походить на шкаф с антресолями, украшенный цепями, и выглядел вполне себе респектабельным бизнесменом. Несмотря на вечер выходного дня, он был одет в деловой костюм, а в руке держал небольшой изящный кейс. Максим вышел из машины вслед за Андреем, стараясь слиться с ландшафтом. Рагозин-старший внимательно осмотрел «шкоду», потом перевел взгляд на сына – беглого взгляда ему, видимо, было достаточно, чтобы убедиться, что с единственным отпрыском все в порядке. Максима он заметил несколько секунд спустя. Буравящий взгляд таких же темных, как у сына, глаз просканировал, казалось, насквозь. О результатах подопытному не сообщили. Отдав распоряжения людям из службы эвакуации, Сергей Геннадьевич кивком указал на свою машину. Андрей подтолкнул Макса, и вдвоем они устроились позади водителя. Поездку приятной назвать было сложно, поскольку в машине повисло напряженное молчание. Максима доставили прямо к подъезду, и он подумал, что за последнюю неделю уже дважды приезжает домой отнюдь не на ржавой «копейке». В другое время это бы польстило, но не сегодня. Вместо того чтобы избавиться от лишних мыслей, он обзавелся новыми. И те были неутешительны. *** Бабушка устроила глобальную истерику. Все было: и про безответственность, и глупость, и наплевательское отношение к родным, и опять про безответственность. Макса спасло усилившееся чихание, после которого на него обрушили все лечебные процедуры, коими располагала бабуля. *** Максим лежал в кровати, поглядывая в сторону пейджера. Тот, словно осознав возлагаемые на него надежды, бипнул. «Меня поставили в угол». Он улыбнулся, представив надменного крутого парня, понуро изучающего стены. «Думаю о тебе». Улыбка пропала, словно ее стерли, как запись мелом с доски. Почему все так непросто? *Да, сотовые телефоны были уже тогда и в России, но какие они были – это отдельная история.