Пуленепробиваемый купидон

I will battle for the sun And I won’t stop until I’m done You are getting in the way And I have nothing left to say Placebo. Battle for the sun

Андрей обозревал разгром, который сам же и устроил в светлой просторной гостиной. Все ухищрения, которые должны были смягчить обиженного Максима, пока пропадали втуне, и Андрей дал волю своему бешенству, порожденному отчаянием. В качестве пробного шара в ход пошли вполне шаблонные вещи, которые могли бы покорить любое сердце, жаждущее любви и романтики. После третьего букета с карточкой, повторяющей одну и ту же надпись «Позволь мне объяснить», Макс просто перестал открывать дверь, видя в глазок очередную розовую охапку. Теперь он точно знал, какие цветы предпочитает Рагозин, и абсолютно был уверен, что сам их возненавидит до конца жизни. Дальше в ход пошли исключительно мужские примочки. Ни один нормальный человек не устоит против новенькой BMW X5, сверкающей черными лакированными боками. Ни один, кроме Максима, как оказалось, чья апатия сменялась приступами злости и наоборот. Курьер долго пытался понять, как можно просто взять и порвать документы на «такую тачку», предварительно выкинув ключи в мусоропровод. Коллекционный кинжал Ткачева заинтересовал, минут пять он размышлял, как именно стоит нанести удар, чтобы «этот ублюдок» мучился подольше, однако сам подарок отправился по известному адресу, то есть обратно к дарителю, поскольку, рассудил Макс, кухонный нож справится с этой задачей не хуже. – Нет, ну почему он не женщина, а? – бессильно спросил Андрей у Вадима, наблюдая за очередной провальной попыткой. – Норковая шуба, бриллиантовое колье – и все, прощение обеспечено. Почему он такой несгибаемый? – Ты сам его сделал таким, так что не ной, – Вадим посмотрел на ноутбук и телефон, которые, видимо, до адресата еще не дошли, раз не были расколоты в щепки. – Это все, на что способна твоя фантазия? Раньше ты был более изобретателен. – Ладно, переходим к плану Б. Будем давить на подсознание, – решил Андрей. Они спустились вниз, каждый к своей машине. – Ты со мной? – Извини, это у вас сейчас отпуск «по семейным обстоятельствам», а кому-то еще и работать надо. Андрей рванул с места и исчез из вида в считанные секунды, а Вадим пожал плечами и уехал в противоположном направлении. *** После двухдневного затишья апатия Максима сменилась любопытством. Не верил он, что Андрей свернет на полпути. Не тот человек. Тем не менее ничего не происходило. Ну, или почти ничего. Сам Макс подумывал о том, что надо собрать волю в кулак и в очередной раз попытаться наладить жизнь. Или хотя бы сделать вид, что она налаживается. Например, сходить до ближайшего газетного киоска и купить газету объявлений. Хандра хандрой, а работа нужна. Возвращаться под начало Никольского очень не хотелось, хотя бы потому, что сам Максим чувствовал, что наговорил лишнего. Как бы по-скотски ни выглядел поступок Вадима, но эгоистом он никогда не был. Это факт, с которым не поспоришь. Кроме того, если он согласился участвовать в авантюре Рагозина, значит, тот сумел его убедить. А убедить Никольского совершить подлость по отношению к другу было невозможно. Для него дружба не пустой звук. Подобные противоречивые мысли грызли его последние несколько дней странного затишья. В конце концов он решил, что рехнется, если не сменит обстановку и не подышит воздухом. Заодно газетку купит. *** Новое поветрие городских властей – социальная реклама. Максим бездумно смотрел на огромные плакаты, которые, по логике авторов, должны нести «доброе, светлое, вечное». Морщинистая бабушка, которая с тоской глядит на дорогу, и масштабная надпись: «Не будет ли слишком поздно?» Или это: юноша и девушка смотрят друг на друга глазами Бэмби под лозунгом «Любовь прощает все!». Несколько раз попадались телефоны службы доверия, тоже украшенные соответствующим слоганом: «Главное – это доверие». Страховые компании радовали обещанием вечного спокойствия: «Я защищу тебя от любой неприятности, просто доверься...» Или пропаганда воинского долга: «Иногда приходится делать выбор...» – мужчина в форме с тоской оглядывается на молодую женщину с ребенком, сохраняя гримасу скорбного мужества на волевом лице. И в море этих вечных ценностей апофеозом улыбка излечившегося наркомана: «Каждый заслуживает шанс на прощение». Мозг кипел. Максим не замечал картинок, но слоганы врезались в память. Такое ощущение, что эти плакаты, баннеры, растяжки развесили специально для него – мало ему собственных терзаний, так еще и извне преследуют. Телевизор облегчения не принес: та же девушка с оленьими глазами грустно взирает с экрана, умоляя: «Поговори со мной!» Другой канал – мелодрама. Горячий, как южная аргентинская ночь, главный герой просит: «Выслушай меня, это все, о чем я тебя прошу!» Блять, мир сдвинулся? Или сдвинулся он сам? Должно же быть что-то еще на этом свете кроме розовых соплей? Выпуск новостей, здоровая порция российских ужастиков. – ...И теперь жалеет, что не успел сказать главного... Осколки пульта посыпались пластмассовым дождем... *** – И как успехи? Вадим сидел напротив, неторопливо потягивая виски. Андрей, только что захлопнувший крышку телефона, пожал плечами. – Долго еще будешь ему по всем каналам мыльные оперы показывать? – Нет. Переходим к решительным действиям. – Ты ведь не собираешься сбросить его с небоскреба, поймав в полете в костюме супермена? – Не собираюсь, тем более что это мы уже проходили. – И что на этот раз? Не боишься сделать хуже? – Хуже чем есть – уже не будет. Кроме того, на таких, как он, действует только шоковая терапия. – Рядом с тобой нельзя находиться дольше, чем полдня. Опасно для жизни в целом и психики в частности. – В моих планах прожить с ним всю жизнь, поэтому придется потерпеть. – А если твои планы не осуществятся? – Пуля в висок – тоже вариант. – Второй раз будет не так эффектно. – Ничего, я что-нибудь придумаю. Ты оценишь. – Может, не стоит рисковать? – Вадим сделал попытку воззвать к здравому смыслу. – У меня нет выбора. Либо он захочет выслушать, либо... – Андрей вздохнул, – ну ты понял. Фейерверк обеспечу. Никольский покачал головой – эта часть плана ему совсем не нравилась.