Пуленепробиваемый купидон

I serve my head up on a plate. It's only comfort, calling late. Cuz there's nothing else to do, Every me and every you. Placebo. Every me Every you

– У меня до сих пор нет шансов? Хотя бы на то, чтобы быть выслушанным? Андрей возник внезапно, материализовавшись из ниоткуда, и Максим тут же проклял свою идею сходить за продуктами. Подумаешь, посидел бы на воде, раз хлеб кончился. – Ни единого. – Ну раз так, – пробормотал Андрей, – то что мне терять? Макс почувствовал булавочный укол в шею и отрубился. *** Время и место были неизвестны. Зато знаком голос, который негромко поинтересовался: – Пить хочешь? Как только вопрос был озвучен, жажда тут же дала о себе знать. Максим кивнул раньше, чем вспомнил про гордость. Он попробовал сесть, но попытка не удалась – руки были пристегнуты наручниками. Ноги тоже. Фиксация не была жесткой, можно было приподняться, пошевелить конечностями, но, к чудовищному сожалению, ни встать, ни сесть, ни врезать тому, кто сидел рядом. Около губ появилась бутылка с водой. Андрей придержал затылок, а потом убрал емкость. – Совсем рехнулся? – Совсем. – Развяжи. – Конечно. И в милицию отведу, и даже заявление за тебя напишу, о похищении. Но позже. – А сейчас будешь рассказывать свою жалостливую историю? – Нет. Андрей провел руками по плечам Максима, и тот обнаружил, что футболки на нем как не бывало, правда, джинсы были на месте. Глубоко дыша, словно пытаясь не сорваться, Андрей начал медленно покрывать поцелуями шею Макса, иногда чуть прикусывая, кое-где оставляя засосы или просто касаясь губами. Он провел языком по ключице, а ладонь, почти не касаясь кожи, опустилась к паху. Одно мимолетное прикосновение – и все, исчезла. Максим пытался сохранять непроницаемое лицо, призвав всю свою выдержку, и не поддаваться на провокации этого маньяка. Чертовски сложно сделать это, если маньяк целует соски так, что спина выгибается дугой, а стон можешь сдержать, только прикусив губу до крови. Поцелуи спускаются все ниже, а джинсы становятся все теснее. Невозможно сдерживать зов плоти, когда рядом с тобой человек, которого ты не смог выкинуть из памяти несмотря ни на что. – Скажи, что ты хочешь... Весь мир будет лежать у твоих ног... Не отвечать – все, что Макс мог сейчас. И продолжая кусать губы, давить стоны. Потому что собственное тело ему уже не принадлежало. Андрей расстегивает молнию на джинсах, ухватив собачку зубами. Осторожно, чтобы не задеть возбужденный член, спускает джинсы и белье и продолжает свои издевательства. Он целует живот, бедра, старательно избегая ноющей плоти, заставляя Макса лишь бессильно приподниматься и снова падать на кровать. – Скажи, что ты хочешь, – повторяет змей-искуситель свой вопрос, слегка подув на головку и возвращаясь к поцелуям. Макс молчит, струйки крови стекают по подбородку, но непроизвольные движения бедрами красноречивей любых слов. Не дождавшись членораздельного ответа, Андрей легко коснулся губами, а потом и лизнул блестящую от смазки головку. Андрей взял глубже, и Макс всхлипнул. То увеличивая темп, то снова ослабляя, он доводил парня до оргазма, но не давал кончить. – Просто попроси... Сдавленный стон можно считать просьбой, очень содержательной просьбой. Андрей понимал, что Максим уже не просто на грани, а за гранью. Он перестал сдерживать себя, выдохнув: – Сделай это... Любая его просьба – сейчас закон. Андрей прекратил свою сладкую пытку и довел Максима до развязки. Обессиленный парень рухнул на постель, а Андрей, тяжело дыша, сел рядом. – Развяжи. Ни слова не говоря, Андрей отстегнул наручники, освободив руки и ноги. Макс сел, пытаясь взглядом найти свою футболку. Она обнаружилась неподалеку аккуратно сложенной. Уйти сейчас было сложно, намного сложнее, чем остаться. – Прежде чем ты уйдешь, в очередной раз призывая на мою голову все проклятия мира, – раздался сзади голос, – позволь сказать. Другого шанса у меня может не быть. Макс сидел, глядя перед собой, не оборачиваясь. Молчание – знак согласия. Андрей передвинулся поближе к Максиму, но не решался ни обнять, ни просто коснуться. – Я люблю тебя. Все. Пошел отсчет. 100, 99, 98... Пари, заключенное с самим собой. Вчера казалось, что 100 секунд – это так много... 86, 85, 84... Максим хранит молчание. 73, 72, 71... Встает, надевает футболку. 60, 59, 58... Не оглядываясь, выходит из комнаты. 47, 46, 45... Да, 100 секунд – это много, это охренительно много, если ждешь... 34, 33, 32... И так долго, если на что-то надеешься, не услышав звук хлопнувшей двери. 20, 19, 18... Ему хватит времени, чтобы дотянуться до ящика, в котором лежит пистолет. 10, 9, 8... Звук приближающихся шагов. – Ты знаешь, что ты чокнутый? Больной на всю голову? Андрей кивает, не имея возможности выговорить хоть слово. 5, 4, 3... Максим подошел к Андрею. Темные глаза смотрят с надеждой и нежностью. – А ты знаешь, что это заразно? Максим коснулся рукой щеки Андрея, обнимая второй. 2, 1, 0... И поцелуй. Долгий, бесконечный поцелуй, вне времени и пространства.