Прованские травы

Без труда поймав такси, мы добрались до небольшого пансиона для пожилых людей. Частное заведение расположилось в добротном двухэтажном здании с небольшой прилежащей территорией. Предполагаю, что в теплое время года здесь довольно красиво, по крайней мере, деревья и клумбы присутствуют. Работница пансиона встретила нас приветливой улыбкой, выслушав сухое пояснение колдуна, тут же отвела нас в кабинет начальницы. Миссис Гибсон, высокая стройная дама лет шестидесяти, внимательно оглядела Снейпа, явно пытаясь считать его настроение. — Итак, мистер Снейп, значит вы и есть тот самый племянник, который ни единого раза не навестил престарелого дядюшку? — строго спросила она. — А вы кем являетесь? Я немного замялась, вопрос был, безусловно, самым обычным, но задан с какой-то обвинительной интонацией. — Меня зовут Бенедикт Камбер, я коллега мастера Снейпа. — Бенедикт? — женщина нахмурила брови. — Странное имя для девушки. Вы иностранка? — Француженка. — Ясно. Мистер Снейп, я жду ответ. — Боюсь, мы с Иоасом Снейпом никогда не состояли в теснородственных отношениях. Тем не менее, я собираюсь решить насущный вопрос похорон, а посему, не могли бы вы без лишних нотаций дать адрес его юриста? — декан слизерина был суров и собран, впрочем, как и всегда. — На вашем месте, молодой человек, я бы не стала надеяться на большое наследство, — миссис Гибсон обдала нас колючим презрительным взглядом пронзительных голубых глаз. Странно, сейчас эта леди чем-то напомнила мне достопочтенного директора. — Госпожа Гибсон, — я решила вмешаться, чтобы о нас не сложилось ложное впечатление, что в дальнейшем может осложнить нам процедуру погребения и поминовения. Не знаю, какие мысли на этот счет были у моего коллеги, но я хотела сделать все по-человечески. Недаром, Дамблдор настоял на моем участии в этой процедуре. — Мастер Снейп, совершенно не претендует ни на какие блага, просто желает исполнить обязанность единственного родственника. Полагаю, что по роду деятельности вы встречали совершенно разные семьи и многое повидали, но я уверяю вас, что мы здесь исключительно ради того, чтобы достойно сопроводить Иоаса Снейпа в последний путь. *** Зачем Альбус навязал мне эту болтливую дуреху? Оправдывается, словно мы в чем-то провинились. Раздражает не мыслимо такое раболепное поведение перед совершенно незнакомыми людьми, смеющими судить других по мизерной информации. С другой стороны, нам дали контактные данные, и мы вновь трясемся в неудобном тесном такси. Почему я каждый раз сажусь сзади, рядом с этой… оленихой наивной? А вот юрист оказался толковым мужиком. Говорил четко и исключительно по делу. Недвижимость Иоас продал, деньги использовал для оплаты проживания в пансионе. Небольшая пенсия скопилась на счету, и ее вполне достаточно для оплаты похоронных услуг. Это хорошо, поскольку мне было бы жалко расходовать личные средства. Не могу сказать, что мое финансовое положение катастрофично, но назвать нашу зарплату королевской, язык не повернется. Да и трачусь на всякие редкие ингредиенты довольно часто. Чего стоит алмазная пыль и золотой песок для некоторых экспериментов. Сообщив в общих чертах о документальных процедурах и прочих условностях, специалист в адвокатской сфере вручил мне письмо, как оказалось, заранее, еще при жизни, адресованное мне покойником. Видимо, желая оставить меня наедине с посланием, юрист вышел, к сожалению, не забрав с собой мою любопытную спутницу. Которая, похоже, решила не подавать признаков своего присутствия, замерев в кресле с чашкой дрянного пакетированного чая. Магловский конверт, лист, исписанный мелким дрожащим подчерком, разительно отличался от того, что обычно доводилось мне читать. И дело было не в идеально ровной белой бумаге, столь непохожей на пергамент, и не в отсутствии чернильных пятен, которые так любят оставлять студенты. Я редко получаю личные письма, практически никогда. Обычно это деловая переписка или вопросы от родителей о состоянии их чад. В последние полгода совы изредка приносят мне занудные, полные вопросов и сомнительных научных предположений письма от мисс Грейнджер., но все это лично меня касается весьма поверхностно. Этот же корреспондент явно посвящал свой монолог непосредственно своему племяннику, то есть мне. Какая прелесть. *** Он стоял у окна, повернувшись ко мне спиной. Не знаю, что было в этом письме, но любые строки, от человека, которому уже нет возможности ответить, могут навеять печаль. Мне бы не хотелось, чтобы мастер Снейп чувствовал свою вину или боль в одиночестве. Не знаю, что там у них произошло, но уверенна, что в сердце всегда есть место прощению и покаянию. А еще, мне кажется, в тяжелые времена никто не должен быть в одиночестве. Да, какие-то вещи необходимо пережить внутри себя, обдумать, смириться, но на все это у мрачного затворника впереди предостаточно времени. А сейчас я побуду с ним, потому, что это правильно. *** Он просил прощения. Писал о сожалениях в своем прежнем равнодушии к судьбе брата и единственного племянника. Много пространных рассуждений об истинной ценности жизни, запоздалого раскаяния. Он советовал мне ценить каждый отпущенный день, радоваться мелочам и постараться быть добрее к окружающим, чтобы не остаться одиноким, никому не нужным стариком. Хотелось смять злополучный листок, но я почему-то продолжал тупо пялится на этот незамысловатый текст. Из странного оцепенения меня вывело прикосновение к плечу. За моей спиной стояла мисс Камбер, о присутствии которой я успел совершенно забыть. Она смотрела на меня с неподдельным волнением и грустью. До меня даже не сразу дошло, что ее рука продолжает поглаживать мое плече. Я буквально захлебнулся негодованием, как она посмела нарушить чужое личное пространство?! Резко дернувшись, освободился от раздражающего прикосновения. Она с непониманием всматривается в мои глаза, явно не осознавая своей нелепой настырности. — Мне не нужна ваша жалость, — надеюсь, моя грубость наконец поставит ее на место. — Что плохого в жалости, мастер Снейп? — слишком мягкая реакция. *** Он сердится… Он всегда сердится, если пытаюсь хотя бы немного приблизиться и понять, что движет этим загадочным человеком. Нет, я и правда не люблю напрашиваться и лезть в душу, но, кажется, он просто закрылся ото всех, чтобы оставаться в каком-то надуманном равновесии, защищаясь от возможной боли. Только вот и от радости, поддержки, чисто человеческого участия тоже. Так нельзя. — Что плохого в жалости, мастер Снейп? Многие лезут в бутылку, пытаясь придраться к понятиям, разделяя жалость и сочувствие на какие-то совершенно разные эмоции. Считают жалость чем-то недостойным себя. А для меня это — суть одно. Сочувствие, сострадания, жалость — слишком тесно сплетены. — В таком случае, мисс Камбер, мне не нужно ни то, ни другое, — рычит зельевар. — Это ваш выбор принимать или нет. Но я не могу и не хочу запрещать себе сопереживать, — делаю пару шагов назад, чтобы не раздражать моего нервного коллегу. — Если захотите, я всегда готова вас выслушать и помочь по мере моих сил. — Так уж и всегда, — мужчина как-то не хорошо улыбается. — Поверьте, если бы я, по каким-то фантастическим причинам, вдруг пожелал высказаться, вашем первым желанием стало бы, как минимум, плюнуть в мою сторону, а не предлагать руку помощи. Странная фраза… Не знаю, почему он так уверен в своей исключительности, но, лично для меня, нет никаких заблуждений о человеческих судьбах: у каждого есть свои темные стороны. С учетом его военно-шпионского прошлого, могу частично вообразить, что святым он никогда не был. Но уже тот факт, что он раскаивается, делает ему честь. Возможно, все эти его перепады настроения, демонстративная холодность, отчужденность и желание отринуть любые позитивные движения в его сторону завязаны на глубоком душевном разломе. Не знаю… Когда я была моложе, мне казалось, что я очень хорошо чувствую людей. Может быть, это было моей фантазией, а может дело было в том, что тогда меня окружали юные, еще не научившиеся ухищренно выворачиваться, лгать и притворяться человеческие существа. С годами все становится только сложнее, ведь даже самообман расцветает пышным цветом, да так, что мы сами себя порой не в силах понять. Но я все же продолжаю верить в свое чутье, пусть это лишь моя прихоть. Снейп — очень тяжелый человек, порой он раздражает меня так, как никто другой. И все же, в глубине души, он мне симпатичен. Хоть убей, не знаю чем, но симпатичен. Может и правда все дело в пресловутой женской жалости? — Если вы готовы, нам стоит поспешить в похоронное бюро. Полагаю, за сегодня стоит уладить все формальности, чтобы знать точную дату погребения, — моей тактикой стал уход от темы, на которую мастер Снейп был не готов говорить в данной ситуации. Коллега коротко кивнул. Похоже, принял мое отступление без лишних язвительных комментариев. Это было не так уж и плохо. *** Когда мы решили вопрос с похоронной службой, наступила необходимость поездки в морг. К этому моменту я изрядно подустала и, что было не очень к месту, проголодалась, да и в туалет хотелось. С печальной тоской провожала взглядом мелькающие в окне такси ресторанные вывески. — Если желаете, можем сделать перерыв в каком-нибудь кафе, — предложение моего спутника звучало как одолжение, но я решила не отказываться, ведь мне действительно нужна была передышка, думаю, и ему тоже. *** Мисс Камбер нервно ерзала рядом со мной на сидении, и ее голова поворачивалась каждый раз, когда мы проезжали очередную забегаловку. Похоже, у нее возникли неразрешимые проблемы. К тому же, время обеда давно минуло. Я и так ей обязан, заставлять человека голодать было бы уже чересчур, к тому же, Альбус потом мне не покоя. *** Мы отпустили таксиста и зашли в маленькую уютную кофейню: всего несколько столиков да барная стойка, ничего особенного, но подобная камерность создает вполне приятную атмосферу. — Добрый день, — к нам тут же подошла молоденькая официантка, совсем еще школьница, не удивлюсь, если девочка просто подрабатывает на каникулах. — Вы хотели бы занять столик или пришли сделать заказ на вынос? — Столик, — опережаю я своего спутника. Нас проводят к окну, где мы вполне комфортно размещаемся. Я вешаю свое пальто на свободный соседний стул, Снейп — на спинку своего собственного. Девочка, улыбаясь, кладет перед нами меню. Слизеринсий декан углубляется в изучение яркого ламинированного листа, как всегда хмурится. Мое внимание привлекает раздел с супами. Забавно, в таком месте подают острый тайский суп. Конечно, от тайского тут только название, но почему бы и нет. Когда девушка возвращается, колдун отдает ей листок и приглашающе кивает мне, чтобы я сделала заказ первой. Не вижу разницы в очередности, ну да ладно. — Тайский суп с морепродуктами и зеленый латте, — тоже возвращаю меню и с интересом смотрю на зельевара, закажет ли он что-нибудь кроме привычного кофе, не пожелав разделить со мной трапезу, или голод пересилит. — Равиоли с курицей, но без подливы и чай по-арабски. — Простите, девушка, а могут ли соус для равиоли приготовить на соевом молоке? — я вновь вмешалась. — Конечно, но это займет чуть больше времени, — официантка выжидательно замерла. — Мы подождем, — заверила я. — Не стоило того, — мой коллега откинулся на спинку стула, разглядывая пейзаж за окном. — Вы любите чай по-арабски? — мне стало любопытно, что это за напиток. — Не пробовал, — Снейп явно не горел желанием общаться. Я решила ретироваться в уборную. Обед прошел в тишине. Заказанный чай зельевару явно не понравился, по крайней мере, допивать он его не стал. А вот равиоли ел весьма охотно. Думаю, за трапезой я выглядела не очень-то привлекательно, лицо раскраснелось от специй, кроме того умудрилась подавиться и некоторое время боролась с кашлем. *** Отвратительный чай. Но было любопытно, что он из себя представляет. А вот соус к равиоли просто великолепен, удивлен, что это так изменит вкус блюда. Не думал, что мисс Камбер предпочитает острые блюда или она просто замерзла и таким способом греется? Между прочим, уже второй раз за день из-за нее я делаю нечто не типичное. Никогда не обедал в ресторане наедине с коллегой. Лишь пару раз меня приглашали с собой в Кабанью голову, но тогда мы шли большой толпой. Если не считать недавнюю встречу с Мэдалин, то посиделок в подобных местах с представителями женского пола у меня во взрослом возрасте не случалось. Должно быть, мы выглядим как пара… Хотя вряд ли, мало ли, кто ходит на общие обеды. Что за бредовые мысли? *** Наконец-то мы снова в замке. Невероятно хочу есть. В Большом зале уже присутствует почти три четверти преподавательского состава, как всегда приехали за день до прибытия учеников, остальные подтянутся завтра вместе со студентами. Декан же слизерина отсутствует. А ему бы стоило поужинать и восстановить силы, вряд ли тарелка равиоли способствует поддержанию организма. Нам чрезвычайно повезло и все дела удалось уладить без особых промедлений, благо Иоас Снейп заранее высказал свое пожелание о кремации, а уж место в колумбарии приобрести куда проще, чем земельный кладбищенский участок. Но и здесь все оказалось интересным, покойный завещал развеять его прах в парковой зоне. Соответственно, через пару дней мы вновь явимся на небольшую церемонию прощания в маленькой церкви неподалеку от дома престарелых. Мне удалось убедить коллегу, что полагается устроить поминальную трапезу в последнем приюте его дяди, для чего наняли на нужную дату кейтеринговую службу. После эмоциональной вспышки в кабинете юриста, зельевар принял привычный отрешенный вид и, наудивление, без особых огрызаний согласился на мои предложения. Коллеги радостно поприветствовали меня, осведомились о прошедших праздниках, но не преминули упомянуть о последнем событии в жизни мастера зелий. — Не думала, что у него остались какие-то родственники. Как печально, Северус и так не отмечает свой день рождение, а тут еще такие новости к празднику, — покачала головой Поппи. — А ведь и вправду, кажется у него скоро юбилей, — Минерва задумчив нахмурилась. — Или он был в прошлом году? Я даже не удивилась, что этот отшельник предпочитал не праздновать подобное событие, но стало любопытно, когда случится знаменательная дата. На мой вопрос смогла ответить только мадам Памфри, в чьих руках довольно часто бывала медицинская карта худого волшебника. Никто из моих коллег, кроме Альбуса, естественно, не собирался нарываться и поздравлять вечно раздраженного мужчину. Но я, конечно, решила поступить по-своему. Ведь сейчас как нельзя кстати будет хотя бы чуть-чуть поднять ему настроение. *** Вот и закончились так называемые праздники. Отдохнувшим я себя, естественно, не чувствую. Так еще и похоронная церемония маячит на горизонте. Паршиво… Паршиво, что эта женщина тоже потащится со мной. Я так не люблю, когда кто-то лезет со своим вниманием. Благо идиотов не так уж много. Поттера и порой настырного Альбуса более чем достаточно. Все эти ее наивные попытки оставаться неравнодушной, несмотря на все мои выпады — ужасно бесят. И ведь ни чем ее не проймешь. Вцепилась в мое плече, мне даже показалось, что она могла, чего доброго, с утешительными объятиями полезть. Хотя, нет конечно, это я преувеличиваю. Выпросила особую подливку. Почти все переговоры по организации похорон взяла на себя. И от нее постоянно по-разному пахнет. Странная привычка, так часто менять духи. Не замечал подобного за коллегами. Хочется есть, но в общий зал идти не собираюсь. У меня нет никаких сомнений в том, что Альбус-таки сообщил всем о похоронах, без подробностей, естественно, но какая разница. Никто ничего не скажет, но даже взглядов, пытающих считать мои эмоции, более чем достаточно. Лучше вызову домовика и поем здесь. *** Вечер моего юбилея. Вот незаметно я и переступил сорокалетний рубеж. Казалось бы, всего-то сорок, а я чувствую себя на восемьдесят. Не люблю этот день. Он никогда не приносил мне радости. Разве что, когда мне исполнилось двенадцать. Помню, Лили подарила мне криво связанный при помощи домашних чар шерстяной жилет. И я даже носил это произведение, несмотря на еще большие насмешки однокурсников. Как я мог его сжечь через пару лет, когда сходил с ума от ревности к Поттеру… Благо никто не полез ко мне с поздравлениями, и день прошел в привычной суматохе. Однако, четыре свертка все-таки лежат на чайном столе у дивана. Отправителей двух из них я угадываю без труда, но оставшиеся сбивают с толку. Естественно, Дамблдор и его добродушный набор всевозможных леденцов. Как будто бы я их ем. Уверен, что таким образом он пытается меня развеселить. Не смешно. Паршивец Поттер-младший преподнес неплохой набор для измельчения сухих трав. Как предусмотрительно. А, ну конечно, благодарная Грейнджер одарила своего куратора принадлежностями для письма. Ну-ка, а что же в этом небольшом мягком свертке? Шапка, теплая вязаная черная шапка с серой снежинкой и флисовой подкладкой. Но главное — с помпоном. Не могу сдержать смешок, когда из недр этого шерстяного монстра выпадает карточка с нарисованным от руки носатым мужчиной в натянутой на голову шапке. Как у нее хватило смелости на подобную провокацию? Странная женщина, очень странная.