Значит - война!

Уже на следующий день весь Хогвартс знал сенсационную новость о ссоре Гермионы Грейнджер с ее лучшими друзьями и Драко Малфоем. Никто не остался безразличным к новым сплетням. Даже преподаватели, портреты и приведения обменивались слухами. Каждый строил свои предположения о том, что могло являться истинной причиной скандала. Когтевранцы были уверены, что все дело в ревности, пуффендуйцы считали, что виновата Гермиона, слизеринцы утверждали, что это Драко Малфой одумался и бросил грязнокровку, а гриффиндорцы решили все узнать из первых уст, поэтому старались всячески выудить какую-нибудь информацию у самих участников ссоры. На протяжении всей недели Гермиона терпела шуточки и вопросы по поводу ее "расставания" с Драко и ссоры с Поттером от подходящих к ней людей. Она несколько раз пыталась поговорить с Гарри и Роном, но они тщательно избегали ее. Когда Лаванда сказала ей: «Глупо было надеяться, что Малфой не заметит твоей привязанности к моему Рону. Знаешь, Герми, богатый парень – это еще не залог счастья…», терпение Грейнджер лопнуло. Не дослушав тираду Браун, она сорвалась с места и помчалась на поиски Драко. «Я заставлю его признаться во всем! Чего бы мне это не стоило» .

***

Эта неделя для Драко Малфоя была ничуть не лучше недели Гермионы Грейнджер. Слухи, летающие вокруг его персоны, вовсе не терзали ему душу. Слизеринец считал, что у него есть проблемы посерьезнее сплетен: Дафна Гринграсс, узнав о его «разрыве» с Грейнджер, повисла у него на шее и уже начала планировать их свадьбу; отец по-прежнему не писал Драко, что одновременно радовало и нервировало, а Поттер и Уизли собирались повесить голову Малфоя над камином в гостиной Гриффиндора. Но и на этом неприятности Драко не заканчивались. Из его мыслей никак не выходил образ Гермионы Грейнджер и ее взгляд, которым она одарила Малфоя в их последнюю встречу. Он все чаще ставил под сомнение правильность своего поступка, а это было слишком несвойственно для его слизеринской натуры. Сегодня Драко пропустил завтрак, что уже стало для него привычкой, дабы не сталкиваться с разъяренными гриффиндорцами, и отправился на занятия. Первые три урока прошли довольно спокойно. Это вселило в Малфоя надежду, что со временем все забудут историю с помолвкой. Конечно, Всевышний поспешил уничтожить эту жалкую надежду уже под конец четвертого урока. Как только Драко вышел из кабинета профессора Флитвика, его сбило с ног жуткое чудовище. Оно было в ярости и готово разорвать Малфоя на части. В глазах этого монстра играл адский огонь, жаждущий вырваться наружу и испепелить слизеринца. - Грейнджер? – осипшим голосом спросил Драко. Перед ним стояла Гермиона с явными признаками агрессивного настроя. От продолжительного бега ее волосы растрепались, напоминая гнездо очень большой птицы, лицо, искаженное яростью, было алого цвета, а руки сжимали, выставленную вперед, палочку с такой силой, будто это была шея Малфоя. Одному Мерлину известно, что гриффиндорка сделала бы с Драко, если бы на его крики не сбежалась половина школы. Преподавателей в их числе не было, но Гермиона все равно не стала совершать убийство на глазах такого количества свидетелей. Она решила пока ограничиться разговором, дабы убедить Малфоя признаться в своей лжи. Чтобы разговор оставался приватным, Грейнджер до минимума сократила расстояние, разделявшее их с Драко, который уже успел подняться на ноги. - Ну что, Малфой, может поговорим? – Гермиона уже начала успокаиваться, но желание убивать все еще навязчиво давило на виски. - О чем, Грейнджер? – Драко медленно отходил от испытанного шока и, благодаря набежавшим зрителям, смог почувствовать себя в безопасности. - Будем обсуждать погоду, соплохвоста тебе в жены! - А я думал, что ты не хочешь выходить за меня замуж, – Малфой облокотился спиной о стену и с вызовом посмотрел на гриффиндорку. - А я думала, что тебе не все равно на то, сколько конечностей останется у тебя после нашего разговора, – парировала Гермиона. В подтверждение своим словам, она взглядом указала на ноги слизеринца. - Убедила, – Драко нервно сглотнул. – И чего же ты хочешь? - Расскажи всем правду. А лучше лично подойди и объясни все Гарри и Рону. - По-моему, в прошлый раз я им все доступно объяснил, – Малфой сложил руки на груди и перевел взгляд в сторону любопытных зевак. - Нет, ты соврал им!- Гермиона схватила слизеринца за пиджак и потянула на себя так, чтобы он переключил все свое внимание на ее слова. - Разве я тогда врал? – Драко положил свою руку на запястье Грейнджер. – Кажется, это ты всем поведала историю «нашей любви», – он медленно приблизился к лицу гриффиндорки. – Помнишь, как ты в Большом Зале с увлечением рассказывала о том, что мы встречаемся? Ты сама виновата в том, что с тобой произошло, – закончив реплику, слизеринец замолчал, вглядываясь в карие глаза. - Да иди ты к чертовой бабушки Снейпа! – ярость в Гермионе закипела настолько, что она бы не удивилась, если бы из ее рта полилась пена. Больше всего ее раздражал тот факт, что Драко прав в том, что это она виновата. Сама подыграла ему, лишив себя шанса оправдаться перед друзьями. - Теперь вы, мисс Грейнджер, перешли на оскорбление моей бабушки? – голос профессора Снейпа заставил сердце Гермионы остановиться. Она рывком отстранилась от Малфоя и отошла на безопасное расстояние. «Может запустить в себя Авадой? Это лучше, чем смерть от рук оскорбленного преподавателя. Особенно, если это Снейп». - 20 очков с Гриффиндора, – с отсутствующим видом огласил свой вердикт декан Слизерина . - Северус, ты сам частенько поминаешь грешным словом имя своей бабушки, –профессор МакГонаггл вышла из толпы и направилась к своему коллеге. – Мисс Грейнджер, я вынуждена вновь назначить вам отработку. Малфой, наблюдавший за побледневшей Гермионой, издал сдавленный звук, означающий с трудом сдержанный смех. - А вы, мистер Малфой, будете отрабатывать свое наказание вместе с мисс Грейнджер, поскольку вашу первую отработку я была вынуждена перенести, – Драко мысленно врезал себе по лбу за то, что привлек к себе внимание. – Теперь, все отправляйтесь на занятия! – МакГонаггл обернулась к толпе, которая заметно поредела с появлением преподавателей. Малфой повернулся к Гермионе, выражение лица которой кричало ему «Я буду расчленять тебя медленно», и, не решившись оставаться с ней наедине, поспешил на урок.