***
Лондон… Выйдя на улицу, я сначала подумала, что всё-таки сплю, а мозг мой, за отсутствием фантазии, решил подменить Англию нашим Петербургом. Из чувства сильного дежавю меня вывел Сиэль: раздражённый моей задумчивостью, он приказным тоном сказал мне поторапливаться. После вчерашнего у меня от одного его вида болезненно скручивало живот — страх почти достиг своего пика, вдобавок к нему появилось плохо понимаемое мной смущение. — Мы не на экскурсию приехали, — вновь попытался он вразумить меня, подавшись вперед корпусом. Трость клацнула о каменную кладку в сантиметре от моего платья, и только секундное оцепенение не дало мне отшатнуться от находящейся на пугающе близком расстоянии ладони, держащей в руках эту несчастную палку. Я застыла, но теперь уже не потому, что рассматриваю незнакомый мне город — человек справа от меня заставляет сердце болезненно сжиматься, отнимая воздух в лёгких; о том, чтобы начать двигаться, не было и речи. Досадно осознавать, что потихоньку сходящий страх теперь снова поглощает меня, и у меня уже нет сил с этим бороться, что-то делать. У меня в принципе нет сил, я об этом думала всю ночь — я не могу заставить себя бороться, но и сдаться тоже не могу, ведь на это тоже нужна какая-то энергия. На любое действие нужна энергия, так что сейчас я просто стою недвижимая в центре этой страшной истории и не могу сделать ни шага — а течение несёт меня туда, куда ему надо. Может быть, страх сейчас и уместен — как не бояться этого придурка после его методов допроса? — да только бесполезен совершенно, ещё и вреден. Мне надо сейчас сдвинуться с места, снова начать дышать, — снова тратить силы на преодоление страха, но не на избавление от него. Я молча развернулась и пошла, обогнув Сиэля по дуге, вперёд. Услышала позади себя хмык, полный уязвленной гордости, и постаралась проигнорировать его, вытеснив мысли об этом меланхоличными видами Лондона: здесь, среди серых и низеньких относительно моего времени построек, возле женщины, укутанной в такие же ничем не приметные выцветшие старые одежды, стояло здание Скотланд Ярда. Зачем меня вообще сюда взяли?.. Чтобы я, вся такая красивая, стояла тут, пугаясь каждого встречного? Я остановилась в паре метров от входа, нервно постукивая невысоким каблуком о землю. К собственной радости, я совсем не удивилась, когда ко мне со спины бесшумно подошёл Себастьян — словно привыкла к тому, что он вечно где-то рядом тенью скользит, — встал передо мной и, вежливо улыбаясь, начал излагать, всё сильнее повергая меня в недоумение с каждым следующим словом: — Прошу прощения, но мы вынуждены оставить вас у входа. Это не займет много времени. После этого он открыл дверь важно поднимающемуся по ступенькам здания Сиэлю. Я так и обомлела, широко открытыми глазами уставившись на открывшуюся передо мной картину: они просто вот так уходят! И их совесть не мучает? Да они же опять дело с каким-то маньяком, ворующим девушек, расследуют! А если меня стырят? И вон та женщина не поможет, её тоже под шумок свистнут! Я не хочу оставаться одна! С ними плохо, без них ещё хуже!!! И вообще — возвращаемся к началу, — на кой ляд тогда вообще надо было брать меня с собой?! — Зачем меня взяли? — решилась я спросить, в конец замучившись этим вопросом. Хотя, признаться, в первую очередь мне было важно зацепиться за них, как утопающему за соломинку, и тогда, может быть, я смогу их убедить взять меня внутрь. Хотя бы у выхода постоять, только не снаружи! Сиэль, уже стоявший в дверях, обернулся ко мне, только чтобы сказать: — Не задавай лишних вопросов. Это дело тебя не касается. О, как грубо! Что-то до этого он помилее разговаривал, не уж-то решил открыть какой-то случайной якобы подозрительной девке-содержанке своё истинное обличье? Что ж тебя так штормит из стороны в сторону, Фантомхайв?! Прежде чем я успела сформулировать и перевести свою мысль, дверь уже захлопнулась, оставив меня стоять тут совсем одну-одинёшеньку на пасмурной улице. Кажется, готовится дождик… Не уж-то я буду тут как послушная собачонка стоять и ждать своих хозяев? Даже если намокну? Лишь бы до этого не успело дойти… — Твои хозяева те ещё грубияны, не так ли, милая? Я скривилась от отвращения, как только до меня дошла суть этой фразы. «Хозяева»… Хотела бы я ей ответить: «какие они мне нахрен хозяева?», — да только вовремя поняла, что крыть нечем — мной натурально владеют, — и стало ещё более гадко. Я взглянула на до этого как будто бы притаившуюся, слившуюся со стеной женщину: мы все её видели, но никто не обратил внимания, даже взгляда на неё не бросил за всё это время. Мне аж обидно за неё стало — не очень приятно, когда внимания, как к предмету интерьера, а? Лицо её выглядело молодо, но худо: она явно недоедала. Непропорционально большие, словно у инопланетянки, глаза притягивали взгляд и вместе с тем смотрели прямо в душу, а полная сочувствия улыбка лишь слегка смягчала острые черты лица. Волосы не было видно — кажется, они были грязные и собраны в хвост, а голову прикрывало некое подобие капюшона, что нисколечки не удивляло меня — на улице прохладно, я тоже была бы совсем не против прикрыть свою макушку и шею от этого августовского, предвещавшего скорую осень ветра. Я снова задумчиво взглянула на дверь и неопределенно пожала плечами, тогда как изо рта вырвалось совсем другое: — Ну… Да. — Мои тоже были такими, — интересно, что ж с ними теперь стало? — Работала от заката до рассвета, терпела издевательства, а зарплата, — она многозначительно показала мне мизинец, — гроши! Руки на моей груди скрестились как-то сами собой, пока я многозначительно кивала в такт словам этой женщины: то ли согреться хотела, то ли как-то закрыться от её смутно знакомых, напоминающих чем-то мой мир речей. Как меня вообще угораздило попасть под этот словесный обстрел? — Конечно, одевалась я тогда получше, — погрузившись в свои мысли, она воздела очи к небу да прислонилась спиной к стене, — Почти как ты, милая! Меня вновь передёрнуло: этот полный сострадания голос и фамильярное обращение к незнакомой девушке как бы сближало меня с незнакомкой против моей же воли и вместе с тем навевало чувство тревоги. О Боже, меня хотят наебать?! — Зато я сейчас почти свободна. Делай что ни хочу! Мне хочется убежать, но куда деваться? — Стоило лишь удачно выйти замуж! Я облегченно вздохнула: никаких финансовых пирамид, всего лишь очередная история о том, как жизнь налаживается после появления в ней мужика. — И найти хорошую работу. Меня как раз туда мой муж и устроил, он тоже там… заведует… Такие замечательные женщины там — не то что змеи-прислужницы у тех людей… Примерно на этом месте я полностью отключилась от мира: слушать это стало слишком тяжело — её речь выскакивала как из пулемёта, странная манера говорить всё усугубляла… А эти непонятные громоздкие предложения, эти слова! Куда я попала, на следующий круг ада? Сому и то было легче понимать! — …поэтому я поняла, что счастья на работе служанкой не найду. Ты же понимаешь меня, да? Я рассеянно угукнула, полностью погрузившись в мысли о том, что хочу, чтобы Сиэль с Себастьяном поскорее вернулись и забрали меня отсюда куда-нибудь — в экипаж, например, — ибо в такую погоду находиться на улице слишком долго банально неприятно. — Ах, бедная моя малышка. Такая маленькая, а уже работаешь в совсем чужой стране на сварливого, грубого юнца! Ну, не удивляйся ты так, по тебе сразу видно, что ты не местная, — она снова понимающе улыбнулась, — Как мне тебя жаль… Иди обниму! Вопреки своим словам, она сама подошла ко мне, аккуратно прижав меня к своей груди. Я застыла изваянием: в сердце что-то ёкнуло. Было в этих словах, в этом поступке утаено нечто материнское, покровительственное. Хотелось прижаться в ответ, сделать тепло чужого женского тела и запах дешёвых духов ещё более ощутимыми, почувствовать чью-то нежность впервые за долгое время, снять с себя, наконец, эту шелуху, защищающую меня от сумасшествия в этом неприятном мире, — но стоило мне решиться, как она уже отпустила меня. От разочарования в желудке будто бы что-то упало, захотелось обнять себя руками, но вместо этого я взглянула в глаза этой женщине, — позволила ей выйти со мной на новый уровень общения, несмотря на то, что этот добрый, мягкий взгляд смущал настолько, что хотелось смотреть куда угодно, только не на неё. — Я бы удочерила тебя, если бы была возможность, но, увы… Мой муж явно не будет рад, — её губы снова расплылись в едва заметной улыбке, — Зато я часто прошу его устроить на работу таких юных потерявшихся барышень, как ты. Может, если ты устала от этих грубиянов… Что ж, пожалуй, звучит заманчиво — работать в женском коллективе на какой-то неплохой, судя по её отзыву работе, в компании этой милой женщины… Чёрт, звучит очень подозрительно. Как бы не хотелось разочаровываться в столь приятном человеке! К счастью, у меня есть много причин не проверять её на честность — начнём с того, что работы мне всё-таки никакой не дают: только нервы бесконечно треплют и дают образование (что уже привычно для меня, в отличие от труда физического), закончим тем, что злосчастный шкаф находился в окрестностях владений Фантомхайв, и добровольно свалить из этого места для меня то же самое, что сдаться. Ах, да, а ещё я маленькая невинная девочка, плохо знающая местный современный язык и культуру. Чем не лакомство для криминальных элементов Лондона? — Я не уверена, — робко протянула я, сцепляя руки за спиной в замок да невинно хлопая глазками, — А что за работа? — Всё очень просто! — с готовностью начала она, от непонятной мне радости выпучив свои и без того кажущиеся огромными глаза, — Ты должна… На этих словах речь её оборвалась, словно зазывающая кликбейтная реклама сайта со второсортными статьями, поскольку дверь перед нами открылась, выпуская моих… Э-э-э… Хозяев? — Ты чего тут прохлаждаешься? — с укором спросил Сиэль, разглядывая фигуру резко замолкнувшей незнакомки (а я ведь так и не узнала её имени!). Внутри что-то в очередной раз закипело: нет, это уже ни в какие рамки не лезет. Выдернули меня сюда из тёплого дома чёрт знает зачем, посадили в эту несчастную коробчонку с лошадьми, в которой мои внутренности перетряхивало, как напиток в шейкере, а потом просто кинули на стылой пустой улице, словно собаку у входа в продуктовый! Имеют ли они право это делать? Как я сейчас осознала — полное, ведь меня юридически даже не существует! Слова приняли облик на понятном им языке как-то сами собой: — Извините, не знала, что должна стоять здесь, как колонна. Сказано это было достаточно громко и чётко, чтобы это нельзя было списать на невнятный бубнёж, и я уже хотела испугаться своей глупой импульсивности — совсем что ли страх потеряла, попаданка окаянная?! — как почувствовала, что женщина настырно тыкала мне в руку бумажкой; не задумываясь, я сжала кулак — не до этого мне сейчас было. Да-а-а, была б у меня зарплата, мне б её за такие слова непременно урезали… — В таком случае не веди себя как оная и поторапливайся, — Сиэль победно ухмыльнулся, с явным превосходство глядя мне в глаза, — Нам нужно посетить ещё одно место. Я чуть не задохнулась от возмущения, переполнившего моё тело: да ты! Да он!.. Да подумаешь — впечатлилась старинным Лондоном! Вы вообще меня тут бросили! В холоде! Дали бы хоть чего тёплого накинуть, ну натуральные ведь изверги! Я ринулась вперёд, за ними, а чуть погодя оклемалась и раскрыла бумажку, которую мне всучила эта дама. На ней были написаны адрес и имя: «Алиса». «После побега от прошлых работодателей в настоящую страну чудес попала» — я едва улыбнулась своей глупой невинной шутке и аккуратно сложила бумажку в туфлю. Она уж точно мне не понадобится, но как милое напоминание об этом разговоре — почему нет? По крайней мере, взяв её в свой мир, я точно буду знать, что не придумала себе эту историю.***
*** — Да ладно! Эта фраза сама собой вырвалась у меня изо рта, когда я увидела вывеску конторы, перед которой мы стояли. Гробовщик! Неужели?! Может, он что-нибудь сможет сказать? У меня хронический недостаток информации: всё настолько плохо, что я даже вопрос ему вряд ли смогу сформулировать. Единственное, что могу спросить, это «какого хера происходит в моей жизни?». Но поставленная в этом предложении задача звучит слишком по-философски, поэтому своего ответа я могу так и не получить. Кроме того… Чёрт, я совсем не уверена, что моё чувство юмора придётся ему по нраву! — Мы снова вынуждены оставить вас. Уверяю вас, это не займет много времени… — Нет! — в очередной раз выпалила я, не подумав. Хотя, может, мне и не стоит думать, а надо делать всё по наитию, на автомате — посмотрите, какая я смелая, когда говорю что-то без задней мысли! Того гляди съедят за милу душеньку… Себастьян удивлённо вытянул лицо, но прежде чем он успел о чём-то меня спросить, в разговор встрял Сиэль, который уже было направился в сторону эдакого ритуального агентства: — Тц. В чём дело? — о Боги, не уж-то я так сильно его раздражаю, что он ни одного предложения без недовольного цоканья не может сказать? — Здесь холодно, — уже более тихо продолжила я, как-то теряя весь свой запал от этого взгляда. Что он мне скажет-то, Гробовщик этот? Откуда ему вообще что-то знать? И с чего я взяла, что смогу удачно пошутить? — Не выдумывай. — Не выдумываю! Попробовал бы сам постоять несколько минут в такую погоду в таком платье! Что это вообще за одежда такая?! Зимой холодно, летом жарко — никакой практичности! Сиэль шумно выдохнул. Ой, всё! Могу вообще уйти. — Ладно, можешь зайти с нами. — Ох. От неожиданности я на несколько секунд застыла, обрабатывая в своей голове информацию: думала, не ослышалась ли и правильно ли вообще поняла сказанное им — может это вообще переводится как «надеюсь, ты превратишься в снеговика, когда мы вернёмся»: — Спа-си-бо?.. — Быстрее, я не собираюсь тебя ждать! Ну какой же он вредный! Как покажет один раз зубки — всё, больше нет тебе спасения, никакой тебе милости, никакой вежливости — будешь теперь всегда наблюдать перед собой сплошной комок раздражённости. Я отмерла и поспешила зайти вслед за ним в сумрачное, вдоль и поперёк обставленное гробами да всякими стеллажами со скляночками-пробирочками-коробочками помещение. На моё удивление, место мне показалось даже уютным — здесь пахло не мертвечиной или химозой, а приятным душком от хвойных смол, будто я всего лишь зашла в нетопленую баню. Напрягала не обстановка, а отсутствие Гробовщика. Только не говорите, что он сейчас из гроба вылезет… Послышался тихий скрип из-за угла. Господи, ну он же смазывает петельки на своих гробах, да? Кто захочет хоронить человека в скрипучем гробу? — А, это вы, граф, — он прямо-таки весь разулыбался, показываясь из-за двери. Спал что ли? Ну хвала всему, что не выскочил внезапно из совсем неожиданного места. Хотя вот так стандартно показаться из другой комнаты в его случае и есть неожиданность, — Пришли прикупить гробик своей невесте? Сделаю вид, что я мышь слепая, крыса тупая. Точно, притвориться глухоманью — лучшая тактика! — Не говори глупостей, Гробовщик, — спокойно сказал Сиэль, стойко выдержав эту провокацию. Даже похлопать ему захотелось. — Хм, странно, я думал, что у вас уже есть невеста, граф, — Гробовщик якобы озадачился своей ошибкой, театрально приложив к губам длинный чёрный ноготь. Как он с таким маникюром вообще работает? — Мы пришли сюда не за пустой болтовнёй. У нас к тебе есть дело. — В таком случае прошу, присаживайтесь, я налью вам чаю. А говорил, что ненадолго зашли. Ну каков лжец, а! Чаи они тут распивают! Себастьян и Сиэль, очевидно, привыкшие к местной гостеприимности, уселись на гробы и заметно заскучали, наверняка уже не в первый раз разглядывая обиталище Гробовщика. Мне, честно говоря, тоже было наплевать, где сидеть, главное — уронить жопу… Что я и сделала в буквальном смысле, споткнувшись пяткой об один из ящиков из-за собственной невнимательности — честное слово, думала, он чуть дальше находится. Надеюсь, гробы здесь не двигаются… По собственной воле. Уточнение необходимо, поскольку конкретно этот гроб удивительно податливо сдвинулся уже по моей воле, и я ожидаемо полетела назад. Молча. Нервы совсем сдали, даже на визг никаких силёнок нет, одно только ощущение апатии да полной беспомощности чувствуется. И — всё также ожидаемо — меня поймали. Поймал. Себастьян. Ох… Ладно. Я сдаюсь. Пусть делают уже, что хотят. Я всё равно всегда злюсь на них молча, что я изменю? Вот он сейчас держит руку на талии, что я ему, скажу убрать её? И он конечно же уронит меня на пол после этого, потому что это невероятно «остроумный» поступок. Первое, что я увидела перед собой — конечно же, снисходительно улыбающаяся демоническая рожа. На автомате отвернувшись от неё, ибо неприятно, увидела Сиэля, который смотрел на меня округлившимися испуганными глазами. Грохота испугался? Ну вот так. Из-за моего хронического недосыпа случаются вещи и похуже. Например, попадание в другой мир… — Миледи, вам следовало бы быть аккуратнее. Что, если в следующий раз меня не будет рядом? Я умру со счастливой улыбкой на устах, Себастьян, потому что мне повезло умереть, не созерцая тебя и не чувствуя твою руку на своей талии. Кстати об этом… Я встала, отряхнула спину от мерзотных прикосновений и подняла взгляд на своего мучителя-спасителя: — Спасибо. После чего не без усилий ловким движением рук подвинула гроб на место, от пережитого шока не проконтролировала себя и, прости Господи, плюхнулась наконец туда, куда планировала. Нет, вы не понимаете. Не села. Плюхнулась! Упала! И этим, конечно же, вызвала повторную волну шока у этих двоих. — Кажется, вы так и не усвоили мои уроки по этикету, — Себастьян досадливо потёр переносицу, и от этого жеста я вспомнила, какие дурацкие очки он порой надевает, чтобы воспроизвести образ учителя. Весело, но улыбаться, к сожалению, нельзя — это правило ещё в школе было выучено, за это тебя съедят живьём, — Нам придется повторить их сегодня вечером. Мне, конечно, не хотелось вообще сегодня что-либо делать, но улучшить ситуацию я всё равно уже вряд ли смогу. Поэтому я сделаю её хуже. Я молча пожала плечами и отвернулась к двери, куда несколько минут назад выскользнул Гробовщик. Послышалось фырканье, тяжёлый вздох и тихое ворчание — вдобавок к тому, что я ещё сильнее ввела Себастьяна в тоску своим диким поведением, ещё и Сиэль ржёт, и совсем не понятно, над кем именно: над Себастьяном, который не может найти управу на какую-то варварку, или надо мной, ведущей себя как совсем малое дитё? Когда всё наконец утихло, то, возжелав занять себя в ожидании обещанного нам чаепития, я начала разглядывать всё, что меня окружало — все эти гробы, шкафчики, бумажки, стол… Интересно, все приспособления для работы находятся за той самой дверью, где он находился?! — Ты знаешь это место? Осознав суть вопроса, прозвучавшего сбоку от, видимо, наблюдавшего всё это время за мной Сиэля, я замерла, выпрямив спину по струнке от неожиданности. Чёрт, слишком много вертелась! — Ну… — я замялась, не зная, как ответить на этот вопрос. Не то что бы я сильно разглядывала окружающее героев пространство при просмотре аниме. С другой стороны, я прекрасно знаю, где и у кого мы находимся… — Наверное… Я повернулась лицом к Сиэлю, дабы убедиться, что ответ ему не понравился: он чуть скривил губы. — «Наверное»? Что это значит? Я наконец повернулась к нему всем телом, чтобы было удобнее смотреть ему в лицо. Опять эта подозрительность?.. На его вопросы даже страшно отвечать, как будто я только хуже сделаю. Ничего такого же не будет, если я скажу, что я знаю это место, да? Он и так уже знает, что я знаю что-то про него с Алоисом… Неверно. Кто знает, что там у него в голове? Может, лучше будет соврать?.. Или я сделаю этим ещё хуже?.. Может, я просто слишком много думаю?! — На входе написано «Гробовщик», — выпалила я, совершенно невинно смотря в глаза Сиэлю. — Не уклоняйся от вопроса, — сурово отразил он мои жалкие попытки состроить из себя дуру. — Я не понимаю, — я вновь пожала плечами, равнодушно отводя взгляд в сторону. Я правда не понимаю, что он сказал… Но по контексту разговора легко догадаться. Боковым взглядом я заметила, как Сиэль нахмурился; губы сжались ещё сильнее, превращаясь в тонкую полосочку, — а я лихорадочно думала над тем, каковы его намерения, и что мне сейчас ответить, — как Гробовщик вытащил меня из незавидного положения, притащив чай в пробирках. Интересно, это у него стилизация такая или у меня есть шанс отравиться какими-то химикатами на стенках посудины?.. — Не пугайтесь, юная леди. Пробирки абсолютно чистые, — Гробовщик материализовался прямо передо мной, не вызвав, впрочем, никакой внешней реакции у меня. Эх, неужели у меня правда все мысли на лбу транслируются?.. Стараясь не морщиться от собственных фантазий о том, какова на вкус может быть эта жидкость, и что может произойти, если я её выпью, я поднесла посудину ко рту и мгновенно залила себе в рот сразу несколько глотков. В поместье чай лучше… Впрочем, жить можно. — И зачем же вы прибыли сюда на этот раз, граф? — Мне нужно знать, упокаивали ли вы кого-нибудь из этих девушек? Себастьян положил на стол папку с делами пропавших — не очень-то большую, может быть, в пару десятков. Гробовщик предвкушающе улыбнулся (кажется, в его арсенале есть только разные оттенки улыбок), уже разлёгшись на столе, постукивая ноготками по столешнице: — Вы знаете цену за эту информацию. Я вцепилась в чашку в ожидании, когда меня выгонят, чтобы рассказать шутку высочайшего качества, от которой всё стекло в помещении должно треснуть. Или просто пощекотят хорошенько… Иначе зачем ещё Себастьян выгоняет людей наружу, между тем всегда натягивая перчатку, будто собирается работать руками? Затем, чтобы мы не наблюдали за содрогающимся в конвульсиях Гробовщика — больше никакого логичного объяснения этому нет! — Пожалуйста, выйдите наружу, — и на этих словах он, конечно же, снова начал натягивать перчатку. Будь он человеком, можно было бы списать этот жест на нервозность. С натяжкой. Большой. Но он демон, ему нервничать не положено, значит… Значит, единственный способ рассмешить Гробовщика — это беспощадно защекотать его?.. — Пойдем. Допьёшь свой чай потом, — припечатал Сиэль, увидев, как я вперилась взглядом в руки Себастьяна, сжав стаканчик в руках так, будто у меня и правда пытаются его отобрать. Я сделала глубокий вдох, снимая с себя наваждение, и отставила чашку в сторону. «Не дай бог меня из этой «семейки» кто-то решит рассмешить». Уже на улице я пару минут стояла за дверью, глядя только на вывеску над собой. Упадёт в этот раз или нет?.. Лучше отойду. Ах, нет, всё-таки встану прям под вывеску, подальше от маленького чёртика. Находиться рядом с ним с некоторых пор для меня — сущее наказание. Очень некомфортно стоять поблизости от человека, который ещё недавно устраивал тебе допросы с пристрастием, хватал за руки и в целом выглядел так, будто сейчас застрелит тебя на месте! Как вспомню, так по спине мурашки бегут. Это было… страшно. В моменте это было очень страшно. Сейчас это лишь до жути неприятно, настолько, что я едва ли сдерживаюсь в том, чтобы не начать огрызаться… Если я уже не начала это делать — интересно, можно ли считать все сказанные мною сегодня фразы грубостью?! Совсем скоро я, отвлёкшись от своих мрачных мыслей, услышала громкий смех — его явно было недостаточно, чтобы вывеска грохнулась мне на голову и убила меня. Я пока не решила, хорошо это или плохо. Высунулся Себастьян с обезоруживающей улыбкой и пригласил нас обратно внутрь. Я с большим облегчением вернулась обратно к своему чаю, параллельно слушая, что там рассказывает Гробовщик. Конечно, из его речи было понятно немногое, потому что он говорил странно, но общую суть я уловила: из более чем дохера девушек нашли лишь три тела. Ничего необычного, трупы как трупы. Ой, обожжённые трупы. Здорово, история как раз к чаю с печенюшками… — Понятно, значит, остальные девушки должны быть живы. Я упустила фразу, из которой можно было сделать подобное умозаключение. «А вдруг остальные просто получше спрятали или направили в другое бюро?» — думала я, наблюдая, как Фантомхайв берёт свои графские штучки вроде трости с цилиндром и направляется к выходу. В голове щёлкнуло. Чёрт, я же сюда не просто так зашла… — Могу я задать вопрос? — Что ещё за вопрос? — недовольно пробурчал Сиэль мне в спину. — Всё, что угодно, если вы подарите мне смех, юная леди, — Гробовщик заулыбался пуще прежнего. О Господи, я сейчас опозорюсь…