Вот колдовство моё

Марк проснулся; комната тонула в темноте, хотя щель под дверью свидетельствовала, что утро уже наступило. Обернувшись к окну, Марк обнаружил, а точнее догадался, что оно плотно закрыто ставнями, через которые не пробивался даже маленький лучик. Глаза привыкли к темноте, и Марк разглядел, что на кровати он не один. Укутанный по самую голову, рядом спал Томазо. На сей раз Марк не испугался. Он сел на постели и зажёг свечу на столике. Потом прилёг обратно и приподнял край простыни. В тёплом оранжевом свете казалось, что Томазо просто спит. Лицо его было спокойным и не выглядело осунувшимся. Марк дотронулся губами до щеки. Прохладная, но и только. Как у человека, вошедшего с холода в дом. Погладив вампира по голове, Гринвуд поправил простыню и стал одеваться. — Давно он пришёл? — спросил Марк миссис Рамзи, спустившись на кухню. — Перед самым рассветом. Экономка надела траур. Белыми оставались только чепец и фартук. — Мэри сегодня хоронят, — сообщила она. — Чёрное вам найдём на один выход. Миссис Рамзи говорила отрывисто, на Марка не смотрела. Тот подошёл и тронул женщину за плечо. Экономка бросила на него короткий взгляд и помотала головой. Глаза у неё были красными от слёз. — Вчера ночью ничего больше не случилось? — спросил Марк, благоразумно не навязываясь с утешениями. — Нет, готовились. Считайте, сэр, что они нам объявили войну. Сегодня опять пойдёт дождь, народ по домам попрячется. Вот они и полезут. — Думаете, сегодня? — В утренней сводке значится почти две тысячи умерших. К вечеру их число увеличится. Лондон, вымирает, сэр. Целые улицы опустели. Марк кивнул. А тут под носом у вампиров целый приход дармовой еды, и вся она в распоряжении лишь одного из них. — Меня опять к преподобному? — Да уж, всенепременно. Снабдим вас подзорной трубой — с колокольни посмотрите. К церкви они не сунутся. Марк подумал, что это ещё неплохой вариант: могли ведь с детьми запереть. Большой разницы между ним и мелюзгой крысы иной раз не видели. Но и возмущаться было бы глупо и неблагодарно с его стороны. Когда идёт бой, бесполезные члены общины под ногами не путаются. Похороны Мэри получились тихими. Не все пошли, конечно, а то ведь кладбище затоптали бы. Собралась родня, а её и так почитай треть прихода. Марк же присутствовал на правах члена семьи и учителя бедной девочки. В гробу та лежала бледная и нежная, как ангелочек. Шейку прикрыли, ручки тоже. Только личико в обрамлении волос под покрывалом и виднелось. Плакали крысы молча. Отец Мэри стоял и раскачивался, как маятник, и суровое лицо его заливали слёзы. Салли Рамзи была немного не в себе, похоже. И слезинки не пролила, только с недоумением смотрела на гроб дочери, и губы её приоткрылись, как у бедной дурочки с паперти. «Сходят ли они с ума?» — подумал Марк и тут же обругал себя за неподобающие мысли, торопливо перекрестившись. Оставшееся до вечера время он искал пятый угол, ожидая темноты, то и дело выглядывая в окно, наблюдая, как по улице снуют мужчины и женщины, торопясь куда-то. К воротам доставили несколько бочек и поставили в два ряда по обе стороны улицы. Ещё несколько затащили на крыши ближних домов. После полудня наступила тишина, улица как будто вымерла. — Вы бы тоже вздремнули, накопили сил, — посоветовала миссис Рамзи, накормив Марка раньше времени. — А что это за бочки привезли? — спросил он. — Увидите, — ответила экономка, немного хищно усмехнувшись. Марк поднялся к себе, улёгся на кровать рядом со спящим Томазо. Забрался рукой под простыню и нащупал холодную ладонь. Лежал, держа её в своей и пытаясь заснуть. Но сон всё не шёл. Марк вспоминал всё, что слышал о вампирской семье, о нынешнем её главе, утешал себя мыслью, что, как говорили, он слабее предыдущего. — Вечереет, — миссис Рамзи постучала в дверь, вырвав Марка из состояния полудремоты. — Выходите, сэр, чтобы хозяин не при вас проснулся. Спускайтесь пока на кухню. Марк не видел опасности в таком пробуждении, но спорить не стал. Он сидел в своём излюбленном уголке, слушая шум за окном — улица опять пришла в движение, когда вошёл Томазо и коротко кивнул экономке. Та поспешила выйти, прикрыв за собой дверь. — Всего одна ночь, друг мой, — сказал вампир, наклоняясь и целуя Марка. — Потом всё будет, как прежде. Не волнуйтесь ни о чём. — Они точно нападут сегодня? — Вернулись дозорные. Семья готовится. Марк обхватил Томазо за шею. Тот выпрямился, обнимая его и ставя на ноги. — Собирайтесь, моё солнце. Я должен быть уверен, что вы в безопасности. — Не как прежде, — сказал Марк. — Нет? — Как сегодня утром. — Идите, идите, — охнув, поторопил Бартоли, но Марка эта поспешность не обманула и не огорчила. Он шёл быстрым шагом к преподобному, сжимая доверенную ему подзорную трубу, чувствуя совершенную уверенность, что его друзья одержат победу. Ближе к церкви он слегка утомился и пошёл медленнее. Маленький отряд охранял и вторые ворота, на случай, если вампиры двинутся в обход, рискнув сунуться к крысам в непосредственной близости от храма. — Эгей! — один из мужчин на крыше дома окликнул Марка и помахал ему шляпой. — Горячая ночка будет, сэр! Уж мы им покажем! — Удачи! — крикнул Марк в ответ. Преподобный выглядел очень уставшим и почти спал на ходу. — Вы бы теплее оделись. На колокольню ведь полезете. Ветер там нынче.. Гринвуд продемонстрировал толстую подкладку плаща. — Славно, славно, — пробормотал старик. — С Богом. На колокольне сидел дозорный. Он только кивнул Гринвуду пегой головой и опять уставился в подзорную трубу. Рядом с Финчем лежали ружьё и пара неплохих пистолетов. — Вы, сэр, поглядывайте в ту сторону. На всякий случай, — попросил он. Марк обрадовался, что может принести пользу, и раздвинул трубу. Крыши домов оказались словно на расстоянии вытянутой руки, и он мог пересчитать дозорных. За стеной царила тьма, лишь кое-где на улицах тлели угли в жаровнях. Марк рассмотрел сторожа у одного из запертых домов, который сидел на скамье и дремал, закутавшись в какое-то тряпьё. А так на улицах не было ни души. Ветер здесь дул, правда, холодный и гнал по ночному небу тяжёлые тучи. Плащ пока что выручал, а вот руки озябли. Марк подышал на них немного, оборачиваясь и глядя на Финча. Тот молча обозревал окрестности. Внезапно он опустил трубу, сунул два пальца в рот и свистнул. С крыши одного из домов раздался такой же свит, потом ещё дальше, и ещё. — Началось, сэр, — сказал Финч, словно адмирал, указывая трубой в начало улицы. Гринвуд переместился на его сторону площадки и посмотрел сквозь стекло в небо над домами. — Не туда глядите. Вниз опустите. Марк удивился, однако, совету последовал. По соседней с их приходом улице двигалась какая-то странная толпа. Мужчины и женщины, как заговорённые, шли в сторону ворот, быстро, плечом к плечу. — Почему они не летят? — Потому что не умеют. Это молодняк. Они обратили кучу народа. И сейчас гонят на нас, как на убой. Хотят оттянуть часть сил. — Их там сколько же? — попытался прикинуть Марк. — Где-то с полсотни будет? — Да вроде того. Толпа приближалась к воротам с явным намерением высадить их. Но тут к воротам подбежало двое и стали отпирать засовы. — Зачем они их открывают? — А вот сейчас увидите. Наблюдая, как вампиры по инерции влетают в распахнутые ворота, Марк подумал, что молодые как-то не отличаются особым умом, и, видать, кроме жажды поживы, ими сейчас никакие чувства не владеют. Только большая часть толпы оказалась по эту сторону, как Гринвуд увидел, что по команде на крышах стали наклонять бочки, из которых полилось что-то. Вампиры, которых облили, заорали и заметались. Ветер донёс их вопли до самой колокольни. Прочие попытались отступить, но им под ноги полилось из бочек, опрокинутых по сторонам улицы. — Что это? — спросил Марк. — Это святая вода, — желчно усмехнулся парень. — Пускай искупаются. Отец Питер сегодня после похорон освятил. — Для них это так губительно? — Ещё бы! Да с верой когда! Были бы постарше, кто-нибудь смог бы вырваться, а эти вот, тают, как снеговики под солнцем. Марк отсюда не мог, к счастью, рассмотреть, что именно там происходило с вампирами — он видел только корчившиеся на мостовой тела. Стали выбегать мужчины — кто с топорами, а кто с самыми настоящими саблями. Подскочив к наиболее живучим, они сносили им головы. — А вот теперь начнётся заварушка! — промолвил Финч, глядя в трубу, но теперь держа её выше. Марк увидел, как в воздух поднимается что-то чёрное, напоминающее клубы дыма, а выше всех взлетела крылатая фигура, с которой только дьявола для церквей писать. — Кто это? — Вампиры. И главный их — Самюэль. — Срань Господня! Ох! — Марк шлёпнул себя по губам. Парень заржал. Гринвуд тут же пожалел о своих словах, потому что на чужака налетела такая же крылатая тварь, но со стороны улицы. Вампиры сцепились, сплелись в клубок прямо в воздухе. Невозможно было уследить за ними, так быстро они двигались, превратившись в мечущуюся тёмную массу. Да и внизу события развивались так скоро, что только поспевай наблюдать. Раздались выстрелы, вопли — не разобрать, чьи именно. Вампиры налетали сверху, падали на крыс, как хищные птицы. Те оборонялись, кто чем. Марк заметил, впрочем, что у вампиров тоже имелся своеобразный кодекс ведения войны. Чего проще — напасть всем скопом на Томазо, однако, вожди разбирались друг с другом лично, и никто в их битву не вмешивался. Марк успевал выхватывать отдельные картинки: вот мужчину сбросили с крыши на мостовую, а вот выстрелом в упор разнесли вампиру голову, а там женщина налетела на вампира сзади и вонзила ему в спину вилы. По позвоночнику Марка побежал холодок, и что-то заставило его обернуться и посмотреть в подзорную трубу за стену, вспомнив об обязанностях дозорного. — Сзади! — заорал он. — Сзади нападают! Финч поддержал его, засвистев. Несколько теней быстро приближались со стороны Уайтчепела. Дозорные вскинули ружья и нацелили мушкеты. Марк чуть не выронил трубу, когда увидел дьявольскую морду с ощеренной пастью, и отшатнулся, лишь потом сообразив, что вампир ещё далеко. — Держите пистолет! — крикнул Финч. — К нам летит! Раздались выстрелы. Один из вампиров упал, и слышно было, что внизу его добивают. Зато и без трубы Марк видел, как одного из оборонявшихся вампир вытащил из окна, увернувшись от выстрела, и прямо в воздухе вцепился в глотку. На спину ему с крыши соседнего дома прыгнул парень с ножом, всаживая оружие в основание шеи. Вампир выпустил жертву и, зарычав, смахнул нападавшего со спины, как муху. Тот грохнулся на мостовую, но и вампир заметался в воздухе, пытаясь вытащить нож. Чей-то меткий выстрел в грудь сбил его на землю. Раздались ликующие вопли. — Задницу береги! — крикнул Финч, прицеливаясь. Засмотревшись, Марк забыл о том безумце, что задумал штурмовать колокольню. Он вскинул пистолет и наудачу выстрелил в чёрную массу, которая неслась на них. Притормозив, вампир принял человеческие очертания, и тут Финч пальнул из ружья. Зарычав, кровопийца, как подбитая ворона, упал камнем вниз. — Преподобный! — охнул Марк, перегнувшись через перила. — А вот я тебя сейчас! — раздалось снизу. Отец Питер выскочил из дома с ведром и выплеснул воду на пытавшегося подняться вампира. Тот завизжал, как поросёнок под ножом мясника, задёргался, суча ногами. — Эгей! — в восторге заорал Финч. Вампир на земле уже не дёргался, а только дымился слегка. Громко крякнув от натуги, преподобный оттяпал ему голову топором для колки дров. Потом перекрестился. И тут вдруг что-то изменилось. С противоположной стороны улицы донёсся дикий вой десятка глоток и громогласный победный рык сверху. Крысы дополнили дикую какофонию свистом и криками восторга. Марк успел направить в ту сторону трубу и увидеть, как на землю упал сначала какой-то тёмный шар, а потом свалилось крылатое тело. Он успел увидеть, как Томазо парит над улицей, разметав крылья и раскинув когтистые лапы. Потом началась бойня. Лишившись предводителя, вампиры бросились наутёк, словно растеряв часть своих сил. Тех, что нападали с тыла, как ветром сдуло. Только их и видели. Но не всем удалось удрать с поля боя. В крыс словно бес вселился. Они устроили такую пальбу, что перебудили, наверное, половину Сити. Марк всё порывался уйти с колокольни, но Финч не пускал. Только когда всё затихло, сжалился и разрешил покинуть пост. Внизу отец Питер лениво ворошил в костре останки вампира. — Теперь спалить их, пока дождь не начался, — бормотал он себе под нос, — а пепел разделить на части и зарыть. Марк закашлялся и закрыл рот и нос ладонью. Выскочив за церковную калитку, он припустил по улице к дому. На середине улицы тоже горел костёр. Крысы деловито разделывали ещё не обезглавленных вампиров, хватали тела за руки за ноги и кидали в огонь. Те вспыхивали, словно сухая трава. Марк не выдержал, зашёл за угол и немного пообнимался с бочкой для мусора. Когда он утирал рот платком, кто-то похлопал его по плечу. — А! — вскрикнул Гринвуд. — Матерь Божия! — Не совсем, — усмехнулась Дженни. Рукава её были засучены, волосы растрепались, глаза сверкали, а фартук был весь заляпан кровью. — Вы как? Домой уже можно. — Ничего. В одного пальнул, — не удержался и похвастался Марк. — Да вы молодцом! — Дженни была слегка не в себе, словно пьяная. Они вышли на улицу. — Много наших пострадало? — спросил Гринвуд. — Пятеро убиты, больше двадцати раненых, — ответила Дженни. — А вампиров сколько полегло? — Много. И не сочли. Теперь будем днём искать их убежища и по ночам выслеживать, пока они опять в кучу не сбились. — Вы решили их всех извести под корень? Крысы, не зная устали, убирали следы побоища. — Донесут ведь соседи-то, — задумчиво промолвил Марк. — До утра они побоятся выходить из домов, а днём тут опять будет тишина и покой. Скажем, что от грабителей отбивались. Следов-то не останется, на улице чисто, и все жители исключительно законопослушны. А что до вампиров, то мы не против, если бы с десяток поприличнее хозяин взял под своё крыло. Только он не хочет. Если уж зёрна от плевел не отделить, то придётся добивать всех. — Мне жалко тех, молодых. — Жалко, да только что поделать, сэр? Не жильцы были и так. Погнали к нам совсем оголодавших и безумных. Они подошли к дому. Во всех окнах горел свет, и в магазине внизу тоже. — Отдыхайте, а я к себе, отмываться, — сказала Дженни. Войдя в коридор, Марк покосился на дверь в магазин, откуда доносились так хорошо ему знакомые стоны. Стоны женские. Вздохнув, он поднялся к себе. Переоделся, умылся и устало сел в кресло поближе к камину. Он чувствовал себя разбитым, хотя почти и не участвовал в сражении. «Старею», — подумал Марк. — Как вы, сэр? — миссис Рамзи заглянула в комнату. — Принести чего? — Я бы выпил, если честно. Экономка ничем не отличалась от себя самой утренней — такой же белоснежный чепец и фартук. И всё то же спокойствие. Не женщина, а бастион. — Сию минуту, сэр. Миссис Рамзи сбегала за всем необходимым и приготовила Марку глинтвейн. — Вам не помешает согреться. После хорошей драки обычно слегка знобит. — Да я и не дрался, — усмехнулся Марк, с удовольствием прихлёбывая горячий напиток. — Всё равно. Дежурили и сигнал подали вовремя. — Едва не проворонив всё на свете. — Да что это вы вдруг занялись самобичеванием, сэр? — миссис Рамзи неожиданно по-матерински обняла его. — Устали? Так ложитесь. — Нет, я дождусь. — Он скоро придёт, — улыбнулась экономка. — А Дженни почему вся в крови была? — спросил Марк. — Она заколола вилами одного из вампиров. Ох, и бьёт же из них кровища! — А! Так я это видел с колокольни! А что же тот парень, на которого вампир напал? Живой? — Марк схватил миссис Рамзи за руку. — Живой, поправится. Это знакомец ваш, Уилл Рамзи. — Дженни говорила, что пятеро погибли? — начиная уже раскисать, Марк всхлипнул. — Ну-ну, ничего, не стесняйтесь, — экономка погладила его по голове. — Одна женщина погибла — загрызли её, один из Финчей разбился — с крыши скинули, двое Рафлсов, и один из наших — тоже глотки перервали. — А раненые? — Вот за раненых вы не волнуйтесь. Завтра будут здоровы. — Так скоро? — удивился Марк. — Да, так что в полнолуние, будем надеяться, всё у нас получится. И сделаетесь вы мистером Рамзи. — А что? — взбодрился Марк. — И вашим родичем. — Так сынком, никак не меньше. Только я вас сначала укушу, — рассмеялась миссис Рамзи. — Это хорошо, что вы, — обрадовался Гринвуд. — Я рад. — Ох, сэр! — воскликнула тут экономка, но это относилось не к Марку. Тот приподнялся, выглядывая из-за спинки кресла. Томазо пришёл. Наконец-то. Деликатная миссис Рамзи поспешила оставить их вдвоём. Сердце Марка колотилось где-то в горле. Ему казалось, что Томазо не спешит подойти к нему, и он успокоился, только когда вампир его обнял. — Вы больше не будете отсылать меня к отцу Питеру? — Не буду, — Бартоли улыбался. Он уселся на пол и прислонился к коленям Марка, вытянув ноги к огню. — Пейте ваш глинтвейн, пока не остыл, — сказал он. — Он уже остыл, — усмехнулся Гринвуд, поглаживая тёплое после кормления плечо. — Насмотрелись на меня сегодня? Да, вот такой я, по сути. — Это не важно, — Марк поставил бокал на столик. Теперь у него обе руки были свободны. Томазо вскоре размяк от поглаживаний, втиснулся между ног Марка и устроил голову у него на бедре. — Теперь всё будет хорошо? — спросил тот. — Да, теперь можно ничего не бояться. А скоро полнолуние, и вы обзаведётесь суровой мамашей. — Чудесная мамаша, — усмехнулся Марк, — кормит вкусно. Томазо рассмеялся. — Вы останетесь у меня сегодня? — Неужели вам, правда, не противно? — Бартоли поднял голову. — Вы могли заметить, что я такое безалаберное существо: сначала говорю, а потом думаю. И если я не ношусь с воплями по дому и не шарахаюсь от вас, значит, всё в порядке. Я заметил, что когда вы спите здесь, от вас не тянет холодом. — Засыпая рядом с вами, я не чувствую себя трупом, — ответил Томазо. — И мне не страшно. Я просто засыпаю. Марк порой чувствовал себя ужасно косноязычным, неспособным выразить всё, что он чувствовал. Поэтому он промолчал, только лишь наклонился, исхитрившись приобнять Бартоли. Он выразительно вдохнул, а Томазо ответил таким же вздохом, что заставило обоих рассмеяться. Ближайшие пятьдесят лет казались Марку безоблачными и полными счастья.