Мои дорогие читатели! К сожалению, мой график работы и учёбы не позволяет мне постоянно писать проду, плюс и желания уже особого нет, если честно. Осталась только усталость. Держусь исключительно на ваших комментариях и подпинываниях. Честно говоря, подумываю о том, чтобы заморозить работу, так как впереди ещё непаханое поле, а Автор к тому же любит писать очень большие главы. Ваша, AlSerpentargo.
***
Гермиона никак не могла понять, почему она так беспокоится. Она совершенно не должна была. Она просто пойдёт сходит куда-нибудь с Драко. Они провели вместе много времени за последний месяц, и гриффиндорка была немного удивлена, внезапно увидев на календаре, что уже подходит к концу первая неделя февраля. Они уже появлялись вместе и на публике, и были наедине дома. Тем не менее, ни одна из их встреч даже отдалённо не была похожа на свидание, за исключением, возможно, того дня, когда они танцевали вместе… но это было до всего этого. Гермиона скорчила рожицу в зеркале. В понедельник она напомнила Драко, что, скорее всего, им придётся выбраться в эти выходные на какое-нибудь «необычайно романтическое свидание», поэтому лучше заранее продумать его и спланировать, куда они пойдут. Его ответ удивил её. «Разве мы не договорились на эту пятницу? Гермиона, я верен своему слову и дорожу своей репутацией. Неужели ты думаешь, что я позволю себе сводить тебя на какое-то банальное свидание? Кроме того, мне хочется увидеть твою реакцию. Мне кажется, ты наконец-то перестанешь болтать и будешь восхищена хоть чем-нибудь в своей жизни». Теперь Гермиона смутно помнила, что она сказала ему в ответ. Кажется, она фыркнула и пробормотала, что вся его репутация, которую он строил на протяжении двадцати с лишним лет, обратится в прах, как только все узнают об их махинациях. Проигнорировав вторую часть его ответа, гриффиндорка старалась отогнать от себя мысль о том, что Малфой возможно мог запланировать что-то реально романтическое. Если он правда что-то задумал, то будет жалко, потому что всё делается впустую. Вечер четверга она провела, прибираясь в квартире. Девушка приготовила для Драко диван и заправила его чистыми простынями. В пятницу он впервые будет ночевать у неё. Гермиона запаслась кофе и даже приготовила его любимого лосося на завтрак, чтобы сделать их выходные как можно более терпимыми. Малфой был гораздо спокойнее и покладистее, когда его окружали любимые вещи. Всё это было вчера, а теперь неумолимо приближался вечер пятницы. Гермиона направилась в мэнор, чтобы Нарцисса и Джинни помогли ей одеться. Сначала она возмущалась на некоторые их действия, злясь, что они не дают ей права голоса, а потом просто смирилась, поняв, что с ними спорить бесполезно. Гриффиндорка была уверена, что Джинни приехала исключительно для того, чтобы понаслаждаться зрелищем, как Гермиона вынуждена потакать капризам Нарциссы, хотя сама девушка настаивала на том, что она здесь для «моральной поддержки». После Гермионе сделали ещё несколько масок для волос, чтобы они были более прямыми (кто же знал, что волшебные стилисты принимают и вызовы на дому?), а также отполировали её ногти до блеска. Нарцисса где-то откопала красивый гребень, щедро усыпанный жемчугом, и воткнула его в причёску гриффиндорки, отодвинула чуть-чуть на затылок и начала подбирать другие украшения. Они перебрали несколько наборов, которые были слишком массивными или чересчур богатыми для неё, пока Джинни не предложила простые жемчужные гвоздики в уши. У Нарциссы нашлись и такие. Действительно, они смотрелись идеально. В какой-то момент Гермионе показалось, что абсолютно каждый браслет, который был у Нарциссы, был примерен на её руку, пока вокруг её запястья наконец не сомкнулась простая жемчужная нить. Затем они потратили ещё уйму времени, чтобы подобрать ожерелье, которое бы выгодно подчеркнуло верх её платья. Они перебрали все нитки жемчуга, изумрудные подвески, рубины, даже попробовали простую золотую цепочку с одной единственной жемчужиной на ней. Гермиона была рада, что они отбросили эти горы жемчужных нитей: они душили её и казались безумно тяжёлыми. В конце-концов, Джинни предложила примерить ожерелье, которое гриффиндорке подарил Драко. Они застегнули его и внезапно обнаружили, что оно просто идеально подошло по длине и цвету. Разумеется, как только на её шее застегнулось серебряное ожерелье, им сразу же потребовалось подобрать другой браслет, потому что тот, который они выбрали, имел золотые вкрапления. Всё, о чём мечтала Гермиона, это пойти домой и переодеться в пижаму. Может быть, ей удастся проспать до утра понедельника? Они использовали только самые тонкие кисти для макияжа: немного туши, чтобы выделить глаза, немного помады, чтобы подчеркнуть губы. Щёки решили не трогать, так как вся эта суета и так заставила гриффиндорку разрумяниться. — У тебя такая прекрасная кожа, Гермиона. Тебе нужно оставлять лицо открытым, — укоризненно сказала Нарцисса, поправляя гребень. Наконец, Гермионе позволили взглянуть на себя в зеркало. Взгляд метнулся вверх к изящной гребёнке в волосах. Её собственное дыхание сбилось. Она думала, что увидит незнакомку в зеркале, но нет… этого чувства не возникло. Это была она сама. Было чётко видно, что она всё ещё оставалась собой — не было ощущения, что из неё сделали куклу или воплотили чью-то чужую идею красоты. Все сильные стороны были искусно подчёркнуты: у неё были прекрасные глаза, которые умело выделили. Плечи оголили, а тонкую талию подчеркнули оборками кружев. Её плотно затянули, но дышать было нетрудно. Верхняя часть корсета приподняла грудь, но это не было очередным кричащим и безвкусным декольте. Девушка почти забыла о бёдрах, но их обтягивала тонкая ткань платья, выгодно подчеркнувшая формы. Гермиона не могла подобрать слова, чтобы объяснить, что она видит и что чувствует. Ей казалось, что поскольку она уже однажды видела себя в этом платье, то это не должно было стать для неё сюрпризом. Нарцисса возникла в зеркале рядом с ней, горделиво улыбаясь. Её голос был очень тихим. — Я же говорила, что ты прекрасна. А ты мне не верила. Гриффиндорка сглотнула. — Вы можете меня сфотографировать? Для моей мамы. Я думаю, она хотела бы увидеть меня в таком наряде. Они сделали несколько снимков, а затем Нарцисса намекнула, что было неплохо, если бы родители гриффиндорки как-нибудь заглянули в поместье на ужин — она была бы не прочь с ними познакомиться. Гермиона рассеянно согласилась: ей было не до того, все оправдания она придумает позже. Нарцисса попросила Джинни передать Драко, что Гермиона совсем скоро спустится. Женщина снова окинула её взглядом, излучая сдержанную гордость. Гриффиндорка совсем запуталась в эмоциях и была в силах выдавить лишь тихое «спасибо». — Тебе совсем не нужно благодарить меня, Гермиона. Ты — необыкновенный человек, и я намерена показать это миру. Посмотри на себя. Посмотри на себя и на всё то, что ты сделала для общества. Ты должна всегда высоко держать голову. Гермиона не знала, что ответить, поэтому потянулась, чтобы обнять ведьму. Нарцисса приобняла её, а потом снова поправила девушке волосы. — Теперь иди вниз. Драко ждёт тебя в фойе. Мужчине всегда положено хоть немного подождать девушку. Потому что когда он увидит тебя, он поймёт, что ожидание того стоило. Я хочу, чтобы ты спускалась по главной лестнице. Медленно, не спеша. Если бы у тебя была более пышная юбка, я бы сказала, что ты должна спуститься, держа обе стороны юбки в руках, но так как у тебя всё иначе… иди по правой стороне, одна рука должна касаться перил. Обязательно улыбнись, когда увидишь его. Хотя, конечно, ты будешь улыбаться, когда увидишь его. Он задохнётся, когда увидит тебя. Все наставления прочно засели в голове Гермионы, и она направилась к главной лестнице, даже не заметив, что Нарцисса больше не идёт позади неё. Девушка сделала глубокий вдох, стараясь идти медленно. Гриффиндорка упрекнула себя. Она взрослая женщина. Она вроде бы не собиралась наступить самой себе на ногу или на подол платья. И нет совершенно никаких причин для смущения или беспокойства. Она знала, что сегодня она выглядит просто отлично. И даже зеркало было с ней согласно. Даже если бы они не… встречались, они с Драко были друзьями. Он бы не стал высмеивать её за какую-то неловкость. Наконец-то Гермиона нашла лестницу и медленно ступила на неё, придерживая подол платья. Правая рука заскользила по перилам. Девушка приободрилась, чувствуя себя просто головокружительно. Она действительно чувствовала себя словно принцесса, приехавшая на свой первый бал. Последний раз такое ощущение внутри у неё было на Святочном Балу ещё в Хогвартсе. Ведь так? Иногда она наряжалась для Рона, но в этом не было такого томления или интриги, потому что он едва ли понимал, сколько усилий она для этого приложила. Но теперь всё это в прошлом. Сегодня она была одета как принцесса, и любой, кто когда-либо мог считать её книжным червём, сегодня был готов снести её с ног. Даже если это было лишь представление, она не видела никаких причин для того, чтобы она не наслаждалась этим вечером. На полпути вниз по лестнице она точно почувствовала момент, когда он впервые увидел её. Она услышала резкий вздох… недостаточный, чтобы выдать себя, но это был срыв в размеренном дыхании человека, который ждал… её. Неожиданно Гермиона почувствовала, что на её лице расплывается улыбка. Она спустилась вниз ещё несколько ступенек, когда Драко поднялся на первую площадку и низко поклонился ей. Он искренне улыбался. Слизеринец протянул ей руку, помогая пройти остаток лестницы. — Ты прекрасно выглядишь, — тихо сказал он. Она резко опустила голову, чувствуя, как загораются её щёки. Одна лишь эта фраза сказала ей гораздо больше, чем те цветочные ванильные слова, которыми бы воспользовалась его мать: ошеломляюще, божественно, восхитительно. Прекрасна. И он был искренен. Наконец, Гермиона смогла взглянуть на Драко. На нём была самая лучшая мантия из всех, что она когда-либо видела на нём. Волосы были уложены просто безупречно. От него вкусно пахло одеколоном. Очевидно, он был занят весь день тренировкой, но нашёл время привести себя в порядок. Ни один из них не подозревал, что его мать наблюдала за ними из соседней комнаты, казалось бы, совсем не появляясь в их поле зрения. Они также не знали о домовом эльфе, который по её указанию сделал множество фотографий Гермионы, которая спускалась по лестнице. Они видели только друг друга, как и должно было быть. Внизу лестницы Малфой вытащил что-то из кармана. Нарцисса с тревогой вытянула шею, но это оказался лишь портключ. Он забрал семейное кольцо ещё неделю назад, но палец Гермионы был всё ещё пуст. Раздался лёгкий треск, и молодая пара исчезла у неё на глазах.***
Приземлившись, Гермиона почувствовала, как руки Драко крепко сжимают её талию. Наконец, её внутренности вернулись на место и она смогла вдохнуть. Гриффиндорка терпеть не могла перемещаться портключами, ей казалось, что пользоваться камином и пачкать одежду гораздо предпочтительнее, чем это. Она огляделась, пытаясь понять, где они. Одна рука Драко всё ещё покоилась на её спине, и Гермионе было странно тепло от этого. — Где мы? — Это только первая остановка. Надеюсь, что ты голодна, — довольно отозвался Малфой. Он мягко подтолкнул её в спину, задавая направление. Дорожка перед ними была подсвечена волшебными огнями, камни под ногами были ровными, а по обеим сторонам тропинки был красивый газон. Впереди виднелось низкое, но длинное здание. Когда они подошли, человек на крыльце распахнул им двери. — Драко Малфой и Гермиона Грейнджер? — вежливо уточнил он. Получив кивок от Драко, мужчина улыбнулся и жестом предложил им следовать за ним. — Сюда, пожалуйста. Надеюсь, вам понравится. Их провели в зал ресторана, в котором было около дюжины столов, расположенных по периметру комнаты. Занята была только примерно половина из них. Среди них не было никого, кого Гермиона знала бы лично, но ей показалось, что она заметила парочку знакомых лиц из волшебных журналов и газет. Хост отодвинул стул перед Гермионой, а когда она уселась, подтолкнул его к столу. Затем мужчина протянул ей салфетку, а вторую аккуратно набросил на её колени. Гриффиндорка оглядела зал, залитый светом свечей и богато украшенный. Это было очень красивое место, и она не сомневалась, что еда тоже будет превосходной. Девушка была уверена, что на столе перед ней лежало гораздо больше вилок, чем ей могло бы понадобиться. — Здесь очень красиво, Драко, — искренне сказала она. — Это только первая остановка, — напомнил он ей. Вскоре после того, как на их столах появилось меню, подали шампанское. Они спокойно обсуждали то, что произошло с ними в эти дни — на этой неделе они почти совсем не виделись. Драко передразнивал Моуди и рассказывал о последней тренировке — «игре» для их команды: по всей комнате были раскиданы невидимые препятствия и проклятия, а Моуди хотел, чтобы они все пересекли её без травм. Гермиона рассказала слизеринцу о нескольких новых зельях, с которыми столкнулась на работе. Она постоянно недоумевала, почему некоторые предпочитают лечить себя зельями с чёрного рынка, которые только продолжали их калечить. Подавали блюдо за блюдом. Сначала закуска, потом зелёный салат, приправленный лимоном, затем имбирный суп, чтобы перебить послевкусие и подготовить их к главному блюду: утиной грудке для неё и рёбра ягнёнка для него. Пока они ужинали, по ресторану прогуливался скрипач, который попеременно играл у каждого столика, а потом исчезал в конце зала. Когда они покончили с основными блюдами, Драко встал и потянул Гермиону за руку, выводя её в центр площадки. Там уже танцевали две другие пары. Гермиона снова поразилось тому, насколько опытным танцором был Драко. Он был изящным и уверенным в себе. Его руки лежали ровно на талии, сжимая её корсет, и ни дюймом ниже. Он двигался настолько легко, как будто каждая мышца в нём заранее знала, что делать дальше. Малфой вёл её просто безупречно, прикасаясь к её ладоням, направляя её и как будто подсказывая следующий шаг. Со своей стороны Драко старался двигаться на автопилоте: пока он не задумывался над этим, всё было легко. Он просто надеялся, что гриффиндорка наслаждается этим вечером. Они обязаны были организовать эту ночь… и всё ради его плана. Он был уверен, что она бы нашла множество других занятий для этого вечера. Малфой знал, что Гермиона много пережила в последнее время, пытаясь помочь ему. Он хотел, чтобы ей тут нравилось. Драко был уверен насчёт ужина: вряд ли она когда-то бывала в этом ресторане. А на остаток вечера у него был запланирован ещё один сюрприз. Они не разговаривали, пока танцевали. Музыка закончилась, взорвавшись брызгами быстрых нот, и Малфой наклонил гриффиндорку, обнажая её шею. Когда они выпрямились, её волосы щекотали его руку. Пока они возвращались к столу, девушка внезапно остановилась, заметив через окно шевеление в дальних кустах, частично скрытыми деревьями. У неё перехватило дыхание. — Да, это единороги, — тихо подтвердил Малфой. Ещё несколько мгновений они стояли и любовались ими. Когда пара вернулась к столу, там их уже ожидал десерт. Перед ними поставили около дюжины разнообразных выпечек, но каждой из них было не больше, чем несколько кусочков — так можно было попробовать всё. Гермиона была не уверена, что знала хотя бы, как называются некоторые из них, но ей было всё равно. Всё это умещалось в слово «восхитительные», и это вполне устраивало её. Она ещё несколько минут смотрела в окно, любуясь единорогами, пока те не ушли, ища более зелёные пастбища. Наконец, Драко поднялся, снова предлагая Гермионе руку. Она улыбнулась, вкладывая свою ладонь в его, и встала, придерживая край юбки. — Я очень рада, что всё ещё не наступила себе на подол, хотя это лишь вопрос времени. — Переставай самоуничтожаться, — ответил Малфой. В его голосе проскользнули нотки раздражения. — Ты выглядишь как сон. Я определённо не смог бы ходить на таких каблуках, а ты отлично справляешься. Гриффиндорка усмехнулась, заправляя за ухо выбившуюся прядь волос. — Да, я думаю, что девчонки, с которыми я училась в школе, с трудом бы меня узнали. На этот раз раздражение в его голосе было уже весьма ощутимым, и Малфой остановился, глядя прямо на неё. — Я не это имел в виду. Ты выглядишь собой, Грейнджер, но ты лучшая версия себя за всё время, что я с тобой знаком. Ты — это ты… твоё лицо, твой рот, твоё поведение. Но когда мама одела тебя вот так, она открыла в тебе то, что сидело глубоко внутри — твоё чувство очарования, чувство уверенности в себе. Она заставила тебя задуматься — хотя бы на минуту — что ты всё это время держалась за мысль о том, что ты непривлекательна. — Я не… — автоматически начала Гермиона. Драко почти зарычал и резко изменил направление. Вместо того, чтобы вывести её из ресторана, как он планировал (счёт уже был отправлен на имя Малфоев), он привёл её в гостевую комнату. Слизеринец захлопнул дверь и встал перед большим зеркалом, притягивая девушку к себе и кладя руку ей на плечо. — Посмотри на себя. Я хочу, чтобы ты рассказала мне, что видишь и что тебе не нравится. Он стоял позади неё, не обращая внимания на маленький диванчик в углу комнаты. Гермиона занервничала, разглядывая себя в зеркале. Платье действительно было прекрасно. Но всё это — платье, украшения, даже её новые ухоженные волосы… не было ли это способом замаскировать голубя и превратить его в павлина? — Стой прямо и подними голову. Посмотри себе в глаза, — приказал Малфой. «Годы уроков этикета и малфойская гордыня должны были сделать хоть что-то хорошее», — решил он. — Ты достаточно сильна, чтобы согласиться на тесное сотрудничество с человеком, которого ты терпеть не можешь, только для того, чтобы отменить некий закон, который даже напрямую тебя не касается. Ты просто переживаешь за других волшебников. И эта работа над зельями… я знаю, что тебе хочется вернуться к Поттеру и помочь ему с исследованием оборотней. Я знаю, что тебе пришлось от многого отказаться, чтобы помочь мне, и я знаю, что это нелегко. И это — именно то, что ты сейчас делаешь: не обращаешь внимания на все удивительные вещи, что ты сделала. Взгляни на себя, — попросил он. — Эти глаза, это выражение лица, это всё ты. Ты не в себе от того, кем являешься, но при этом ты находишь нужные слова даже в самых безвыходных ситуациях. Как в таком случае, во имя Мерлина, ты можешь стесняться? — спросил Малфой. Гермиона провела языком по зубам, вспоминая ещё совсем давние времена, когда они были маленькими и её дразнили. Даже сравнивали со Снейпом. Она смотрела на себя и не могла найти какую-то одну вещь, один недостаток, который выбивался из общего впечатления. Она была такая вся. Она не могла сиять. Когда гриффиндорка не ответила, Драко закатил глаза и пробормотал что-то вроде: «Ведьмы». Парень покачал головой. — Ты действительно вынуждаешь меня сказать это? — Сказать что? Он встретил её взгляд в зеркале. — Ты прекрасна, Грейнджер. Может быть, они и не повесят тебя на обложку Ведьминского Еженедельника, но ты и сама не захочешь. В тебе есть огонёк, ты живая, и тебе совершенно не обязательно вымазываться сажей от зелий и порошков, чтобы эта искра в тебе была видна. Это платье подчёркивает её гораздо сильнее, чем твоя рабочая одежда или одежда, которую ты носишь дома, но многие ведьмы будут завидовать твоим формам. Малфой выдохнул. Он подошёл к диванчику в углу, а затем снова обернулся на гриффиндорку. — Я хочу, чтобы ты сейчас посмотрела в это зеркало и сказала хоть одну вещь, которая в тебе поистине ужасна. Я вижу, что ты собираешься спорить со мной — твои глаза буквально пылают. Гермиона напрягла мозги. Очевидно, у неё были недостатки. Много недостатков. Почему она не могла думать о них после всех этих его слов? Её щёки горели. — Я кособокая, у меня одно бедро выше другого. — Брехня. — Мои ноги… — В порядке твои ноги, Грейнджер. Тебе реально пора уже двигаться дальше. Драко встал, вытащил гребень из её прически, вправил туда выбившуюся прядь, а затем вернул гребень на место. — Это не так-то просто. В прошлом ты находил достаточно причин, чтобы высмеивать меня — мои зубы, мои волосы, всё. И теперь ты говоришь, что я хорошо выгляжу? — неверяще сказала Гермиона. Её слова прозвучали очень резко. Малфой поморщился. Это была его вина, по крайней мере, частично. Он много лет вбивал ей в голову все эти мысли о себе. Чёрт. Он ненавидел это чувство вины, которое всегда приходило с запозданием. — Я был занозой в заднице. Я не знаю, что ещё сказать. Очевидно, что я был жестоким ребёнком. Человек, которым я был тогда, не представлял, насколько глубоко это может повлиять на тебя. Если бы я хоть немного соображал, я бы поступил иначе. Но сейчас я смотрю на тебя и говорю, что ты прекрасна. Именно ты вся, а не конкретно в этом наряде. А теперь нам пора идти. — И всё? Ты просто говоришь: «нам пора» и ожидаешь, что я последую за тобой? — А ты предпочитаешь провести остаток вечера в туалете? — спросил он. — Или у тебя появилось что-то, что можно добавить к нашему разговору? Гермиона сделала глубокий вздох, пытаясь успокоиться. Его слова имели смысл: этот разговор никогда не перерос бы в продуктивную или приятную беседу. Он не собирался бороться с её неуверенностью — на это бы ушли годы. Тем более ей предстояло пройти этот путь самостоятельно. Это и так было чудом, что он сказал ей такие слова. Он говорил искренне — так, как она никогда не предполагала поговорить с ним. Но Малфой был прав в одном. Стоять здесь и добивать мёртвую лошадь не имело никакого смысла. — Хорошо. Идем.