Закон о браке

      Утренняя рутина пронеслась мимо, будто в тумане. Всё ощущалось как в замедленной съёмке. Времени едва хватало, чтобы принять душ, позавтракать и одеться, но всё равно часы тянулись слишком долго. Драко сразу убрал все заметки Гермионы себе в карман, чтобы она не пыталась снова перечитать их и внести какие-то изменения. Монарх, казалось, чувствовал напряжение хозяйки и начал проситься на руки. Гермиона почесала его за ухом, пообещав, что вернётся и как следует его затискает, пока он будет обсыпать её своей шерстью.       Почти сразу же они аппарировали в Министерство и стали ждать в приёмной, пока кто-нибудь не укажет им, где будет проходить слушание.       — Мне нужны мои записи.       — Тебе будет лучше без них. Ты отлично выступишь и так, — шепнул ей в ответ Драко.       — Вы пришли на слушание? Проходите сюда, — сказал довольно унылый волшебник, жестом приглашая следовать за ним.       Драко машинально потянулся к руке гриффиндорке, и она в ответ вцепилась в его пальцы. Они прошли за волшебником несколько длинных коридоров, пока тот не толкнул двери в одну из комнат, на ходу объясняя им все нюансы.       — Вы немного рановато, но уже совсем скоро прибудут все члены Визенгамота. Вот ваш столик, он слева. Мерилл Стоун займёт тот стол справа, он будет защищать закон и уговаривать Визенгамот соблюдать все его предписания. Каждый из членов Визенгамота имеет право задавать вопросы, но большую часть, конечно, задаст председатель. Вам предоставится возможность вызова свидетелей, если пожелаете. Все детали слушания будут задокументированы Прытко Пишущим Пером. Если появятся зрители, они займут место на скамейках в центре зала. У вас есть какие-то вопросы?       — Думаю, мы всё поняли.       Унылый волшебник молча кивнул и побрёл прочь. Гермиона осмотрелась. Их столик находился на самом нижнем ярусе. Чуть дальше, на возвышении, стояло пятьдесят стульев… несомненно, это было для самого Визенгамота. Между их столиком и столиком справа стояла небольшая площадка в виде подиума. Остальные части комнаты с трёх сторон была заполнены скамейками, которые возвышались в несколько ярусов. Гермиона на пробу прошлась по подиуму, достала дополнительные записи из своего кармана и потребовала у Драко свои блокноты.       — Они тебе не нужны.       — Я буду чувствовать себя лучше, если они будут у меня перед глазами.       Малфой молча положил их на стол.       Вскоре потихоньку начали собираться люди. Мерилл Стоун оказался молодым волшебником лет тридцати с резкими чертами лица. Члены Визенгамота входили по одному, по двое и даже по трое и сразу занимали свои места. Что самое поразительное, скамейки вдоль стен уже были заполнены: Рон, Джинни, Блейз и Невилл пришли одними из первых, но и остальные члены семьи Уизли не стали задерживаться. Чуть сбоку от них сидели одногруппники Драко из школы Аврората. Пришли все до единого. Гермиона очень обрадовалась, увидев в уголке зала, по крайней мере, одного совладельца «Флориш и Блоттс», а также ещё несколько хозяев магазинчиков, с которыми она разговаривала в субботу. Её сердце чуть дрогнуло, стоило ей увидеть профессора МакГонагалл и большую группу студентов, которую она привела с собой. Вскоре абсолютно все скамейки были заполнены зрителями.       Драко нахмурился, заметив, что народ перестал прибывать, а места членов Визенгамота ещё не полностью заняты. Гермиона быстро проследила за его взглядом и тоже нахмурилась. Председатель поднялся на ноги:       — Итак, похоже все желающие уже прибыли. В связи с недавней вспышкой Драконьей оспы в этом месяце нам пришлось принять некоторые специальные меры в отношении данного слушания. Всё состоится сегодня, как и было запланировано. Уважаемые члены совета, присутствующие на заседании, должны будут отдать свои голоса. Те члены совета, которые не смогут присутствовать сегодня, пронаблюдают за ходом слушания с помощью Прытко Пишущего Пера и, соответственно, отдадут свои голоса после своего выздоровления. Итак, ведётся слушание по указу Министерства номер триста семьдесят один, в котором говорится о прекращении смешивания чистокровных линий, что должно помочь предотвратить ещё одну магическую войну. В пользу закона выступит Мерилл Стоун. Драко Малфой и Гермиона Грейнджер будут представлять выступающих против закона. Они считают, что предубеждения против определённых групп крови может повлиять на магический мир так, как мы не можем себе предположить, и утверждают, что это не поможет предотвратить новую магическую войну, — председатель говорил размеренно и монотонно, как будто бы наизусть зачитывал строки из писем Гермионы, которые она послала ему десятками. — Я позволю для начала обеим сторонам представиться. Они в праве вызывать свидетелей для дачи показаний. Мерилл Стоун начнёт.       — Добрый день, рад приветствовать вас всех. Меня зовут Мерилл Стоун. Закон, о котором идёт речь, не накладывает никаких серьёзных обременений или ограничений на большую часть волшебного мира. Лишь избранная группа населения может испытывать от этого закона некие неудобства. Но знаете что? Весь волшебный мир десятки лет испытывал «неудобства» из-за войн, которые длились бесконечно. Войны, вызванные чистокровной манией, чувством превосходства и нежеланием отказаться от старых традиций. Сейчас же мы находимся на пороге начала новой эры для магического народа… эры процветания. Темнота прошлого ещё слишком близка, чтобы так быстро забыть о ней. Все мы хотим оставаться на свету. Любой ценой. Что такое несколько незначительных жизненных выборов? Если мы их не исполним, то снова поставим под угрозу всё общество.       Гермиона поймала себя на том, что оценивающе разглядывает Стоуна. Он немного напоминал ей Перси, но чуть с более умеренной долей напыщенности и с чуть большей страстью. Она поняла, что суд принял приветствие Стоуна и теперь её очередь встать.       — Добрый день. Меня зовут Гермиона Грейнджер. Возможно, вы слышали обо мне, — она выдержала короткую паузу, услышав смешки в толпе. Разумеется, они слышали о ней. — Я не знаю, во что вы верите, но я верю в право каждого человека прокладывать свой собственный жизненный путь и делать свой собственный выбор. Как и мистер Стоун, я близко знакома с последствиями войны, которую пережил волшебный мир. Ведьмы и волшебники моего поколения были уже рождены во время войны, хоть в то время она ещё и дремала, — гриффиндорка перевела дыхание. Она отклонялась от запланированной вступительной речи. Драко был прав. Несмотря на всю подготовку… ей лучше сказать то, что она думала в тот момент и что казалось правильным. — Мы победили ведьм и колдунов, которые пытались задушить наш мир: они хотели контролировать всё, что будет сказано, подумано и сделано. Возможно, да, они давили на некоторые представления о чистоте крови и умело играли на страхах волшебников, которые опасались взаимодействия с маггловским миром. Но люди, которых завербовал Волан-де-Морт, были чистокровными, полукровными и магглорождёнными в том числе. Они все были волшебниками, как и мы с вами. Это были честолюбивые люди. Люди, которые жили в страхе. Люди, которые совершали ошибки. Если мы силой прекратим существование всех чистокровных родов, принудим людей к смешению крови или даже стерилизации, мы никогда не сможем остановить людей, которые по каким-то причинам хотят чувствовать себя особенными. Которые захотят почувствовать превосходство над остальными. Это лишь приведёт к ярости и возможному разжиганию нового конфликта. Я верю, что мы сможем сохранить мир только через дружеские отношения, доверие и второй шанс. Мы же не камни. Мы — люди. Мы растём и меняемся. Единственный способ двигаться вперёд — это доверять, — Гермиона обернулась на Драко. Он тут же поднялся со своего места, встав рядом с ней.       — Меня зовут Драко Малфой. Этот закон совершенно абсурдно и несправедливо направлен против исключительно одной части населения. Я совершал ошибки. Я не сомневаюсь, что должен заплатить за них, возможно, даже большую цену, чем я заслужил. Но этот закон не направлен на семьи, виновные в военных преступлениях. Этот указ покрыл, словно одеялом, вообще все чистокровные семьи. И Гермиона права: такое чрезмерное давление и вторжение в личную жизнь заставит людей лишь ненавидеть Министерство, а не призовёт сотрудничать с ним.       Они оба сели. Драко потянулся под столом к руке Гермионы и чуть сжал её. Она мягко улыбнулась ему.       Главный колдун жестом велел Стоуну подняться и предоставить первые аргументы в пользу защиты. Гермиона наблюдала, как Стоун пригласил волшебника, который наблюдал за родословными семей уже много лет и выявил, что, если чистокровные семьи будут продолжать скрещиваться между собой, это повлечёт за собой множество генетических и магических проблем. В заключение он добавил, что, учитывая поведение подобных семей на протяжении многих лет, очень маловероятно, что они добровольно решат отказаться от своих привычек и традиций.       Председатель задал мужчине ещё несколько вопросов. Насколько вероятно, что такие проблемы могут произойти? Какое количество семей может от этого пострадать? Волшебник отвечал очень охотно. Председатель повернулся к Драко и Гермионе:       — У вас есть ещё вопросы к мистеру Гаттика?       — Нет, сэр.       — Тогда вы можете вызвать своего первого свидетеля.       Гермиона подошла к трибуне и встала за неё сама.       — Прежде чем я кого-либо приглашу, я хотела бы отметить, что сегодня у нас здесь присутствует несколько гостей. В частности, даже целая группа. Нынешние ученики Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс; поднимитесь, пожалуйста, будьте любезны. — Толпа студентов, не менее чем две дюжины, поднялась на левой трибуне. — Я хотела бы обратить ваше внимание на студентов по левую руку от вас. Это студенты, у которых скоро выпускные экзамены, которые должны быть максимально сосредоточены на выборе своей будущей жизни и карьеры… но вместо этого на них обрушились совсем другие заботы. Ещё восемь месяцев назад, я уверена, их умы занимали отнюдь не вопросы брака. У них на носу ТРИТОНы, а я полагаю, все помнят, насколько это утомительно и сложно. Они должны выбирать место работы, продолжать учёбу в высших учреждениях после того, как выпустятся из Хогвартса. Теперь у них в головах нечто более насущное. Перед многими из них встал выбор: решить, что родовая линия закончится на них или же в столь юном возрасте выбрать партнёра, с которым придётся прожить всю оставшуюся жизнь. Выбор, который я сделала в семнадцать лет, значительно бы отличался от выбора, который я сделала в двадцать лет. И пусть только некоторые студенты попадают под действие этого закона, вы должны помнить, что люди, которые оказываются под давлением принудительных мер — это не только чистокровные. Согласно указу, разосланному в письмах первого августа прошлого года, чистокровные волшебники и ведьмы обязаны вступить в брак… но не с другими чистокровными. А это означает, что от этого закона пострадают все сегменты волшебного мира. У меня есть очень близкий друг — он полукровка, — и в этом году он постоянно получает посылки от разных чистокровных ведьм, которым необходимо найти желанного волшебника правильной группы крови, чтобы исполнить предписание и выйти замуж. Посылки переполнены любовными зельями. Мой друг вообще перестал есть и пить на людях именно по этой причине, — Гермиона перевела дыхание. Она немного увлекалась и отошла от обсуждения конкретно закона к описанию того, как он влияет на весь магический мир. — Я хотела бы пригласить сюда Минерву МакГонагалл из Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, чтобы она высказала свою позицию по данному вопросу.       Драко проследил взглядом, как Минерва МакГонагалл встала из толпы своих учеников и начала величественно спускаться к трибуне. Гермиона коротко улыбнулась ей, прежде чем отойти к своему столу. Пожилая ведьма двигалась немного скованнее, чем когда Драко увидел её впервые на первом курсе, но в ней всё ещё горел огонь.       Женщина поправила очки.       — Мне доверили превращать одиннадцатилетних волшебников и ведьм, которые с трудом осознают скрытую в них силу и вообще не способны к адекватному, вежливому общению, в людей, которые в будущем станут настоящими, продуктивными членами общества. Если вы когда-нибудь бы видели, как первокурсник кидается картофельным пюре в девушку, которая ему нравится, или сталкивались со стихийными магическими всплесками, то вы понимаете, о чём я. Но я и остальные сотрудники школы из года в год упорно трудятся, чтобы эти студенты не просто научились правильно использовать магию, с которой родились, но и стали наилучшей версией себя. Найти свои интересы и следовать за ними. А теперь, поскольку закон имеет слишком короткие ограничения по времени, мои студенты беспокоятся о вещах, о которых им не следовало задумываться ещё в течение многих лет. Вместо того, чтобы переживать о ТРИТОНах и проходных баллах в место, в которые они хотели бы попасть, они беспокоятся о том, что случится с их друзьями, с их братьями и сёстрами, которые попадают под действие закона. Они беспокоятся за самих себя, в конце концов, — волшебница продолжила говорить, рассказывая про студентку третьего курса, которая впала в панику, когда её сестра семикурсница получила письмо. Девочку с последнего года обучения втянул в брак мужчина, которого они всю жизнь считали своим другом. Список продолжался.       Наконец, когда МакГонагалл закончила говорить, председатель спросил у Драко и Гермионы, есть ли у них ещё какие-то вопросы к ней. Они покачали головами — она действительно сказала всё и даже больше. Стоун же задал несколько вопросов: разве совместная работа в школе не учит учеников нормально функционировать друг с другом потом в будущем? Разве многие ведьмы и волшебники не встречают своих будущих супругов в школе? Этот вопрос заставил профессора фыркнуть и возразить, что очень немногие находят там человека, с которым впоследствии вступают в брак, и, хоть некоторые и связаны романтическими отношениями, так как находятся бок о бок друг с другом в течение семи лет, после учёбы мало какие отношения остаются на прежнем уровне.       К приятному удивлению Гермионы, даже члены Визенгамота задали несколько вопросов пожилой ведьме. Они слушали её очень внимательно. Это было хорошо.       Председатель объявил короткий перерыв, и Драко с Гермионой повернулись друг к другу, тихо переговариваясь.       — Пока всё идёт хорошо, — выдохнула Гермиона.       — Даже лучше, чем хорошо. У тебя природный талант, — кивнул Драко. — Кто у нас следующий по списку? Что дальше?       Гермиона посмотрела на стол Стоуна.       — Стоун вызовет следующего свидетеля, и мы посмотрим, что из этого выйдет. Хотела бы я знать, кто может встать на его сторону. Когда он закончит, я думаю, что тебе было бы неплохо рассказать о своём опыте работы с этим законом, а потом упомянуть Блейза и Джинни — не по имени, — и Тео с Эмбер.       Драко кивнул. Он кое-что придумал. Малфой протянул руку и заправил выпавшую прядь волос гриффиндорке за ухо.       — Я всё сделаю как надо.       Он наберётся сил, когда всё это закончится. Когда всё закончится… он рискнёт. Он гадал, было ли это всё лишь его воображением или нет? В груди всё сжалось от одной этой мысли. Он не привык рисковать. Риск с расчётом — это одно; обычно, это довольно безопасно. Но ставить на кон всё. Это было совсем другое дело. Это черта гриффиндорцев, над которой он всегда насмехался. Чтобы хоть немного отвлечься, Драко начал рассматривать помещение. Те, кто куда-то выходил, уже рассаживались обратно по своим местам. Председатель велел Стоуну предоставить следующего свидетеля.       — Сейчас я бы хотел сказать от себя. Как вы все хорошо знаете, наш мир долгое время страдал от террора, который устроил Сами-Знаете-Кто. Магглов и магглорождённых убивали на спор или ради развлечения. Были убиты хорошие мужчины и женщины… такие, как Лили и Джеймс Поттер. А авроров, которые посвятили свою жизнь защите мира от тьмы? Таких, как Фрэнк и Элис Лонгботтом пытали до тех пор, пока от них не осталась лишь пустая оболочка. Боунсы. Прюэтты. Сколько ещё семей в этом списке? Непозволительно много. Непозволительно много детей росло без родителей. Непозволительно многим родителям пришлось хоронить своих детей, — он замолчал на мгновение, а потом снова заговорил громче: — Их забрала не какая-то таинственная сила. Не какая-то неизведанная наукой болезнь. Эти ведьмы и волшебники были убиты другими ведьмами и волшебниками. Пожиратели смерти хотели контролировать людей и заставить их страдать. Они превозносили свой статус крови — нечто, ради чего им не пришлось усиленно работать, — как самое главное достижение, которое вообще может иметь волшебник. Такого рода мышление регрессивно. Это значит, что мы никогда не сможем стать лучше, сильнее и мудрее того уровня, на котором мы есть сейчас. Это опасно. От этого нужно избавляться. Единственный способ убедиться, что подобные мысли канули в небытие — покончить с людьми такого мышления как с классом. Поэтому требовать от семей, которые так тщательно прикладывали все усилия в течение нескольких столетий, чтобы оставаться чистокровными, объединиться с нами — совершенно разумное решение.       Последовало короткое молчание, после которого председатель предложил задать вопросы, если они у кого-то имелись. Маргарита Смит заговорила первой:       — Молодой человек, разве данный закон не будет вредить «избранной» группе волшебников точно так же, как Пожиратели смерти вредили избранной группе волшебников и ведьм?       На лице Стоуна появилась снисходительная улыбка.       — Вы прекрасно подметили, что и этот закон, и война нацелены только на определённую группу людей. Но это ради благого дела. Это ради мира. Пожиратели преследовали совсем иные цели. Закон действительно влияет на некоторых больше, чем на других, но здесь кроется надежда, что люди, пожертвовав своим небольшим жизненным выбором, смогут открыть гораздо большему количеству людей возможность выбирать… есть надежда, что это поможет создать крепкое взаимопонимание между группами волшебников. Мне кажется, достойное оправдание. Здесь не будет места террору и угнетению, которых придерживались Пожиратели смерти. Там не имелось никаких целей, кроме как подавить тех, кто не был похож на них самих.       — Если вопросов больше нет… мистер Малфой, мисс Грейнджер, вы можете продолжать.       — Позволь мне, — тихо пробормотал Драко Гермионе. Он подождал, пока Стоун отойдёт от трибуны, и занял его место. Малфой понятия не имел, что сказать, пока не поднял глаза на Визенгамот. Слизеринец изо всех сил пытался сохранить невозмутимое выражение лица.       — Есть список конкретных людей, которые ответственны за войну. Многие из них заплатили за свои ошибки, в том числе и мой отец. Я и сам не совсем невиновен. Я знаю, что я делал. Но я также знаю, что моя жизнь меняется к лучшему. Я записался в Академию авроров и намерен провести остаток своей жизни, защищая тех, кто не в силах защитить себя сам, — Драко замолчал на пару мгновений, оглядывая больше лица зрителей, чем членов Визенгамота. Сколько из них так долго ненавидели его? Как долго ещё будут ненавидеть? — Я согласен с мистером Стоуном. Никто и никогда не сможет найти оправданий тому, что случилось с волшебным миром во время войны. Нет никаких оправданий. Но далеко не все вступали в войну с умыслом получить власть или угнетать других. У многих были опасения, что магглы используют против нас оружие, которое уже много лет, не задумываясь, используют против друг друга. Этого страха было достаточно, чтобы убедить некоторых в том, что это непременно произойдёт, а магглы и магглорождённые — прямая тому угроза. Что наша тайна обязательно выйдет наружу, поэтому нам необходимо действовать первыми. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что это попросту нелепо. Я своими глазами видел, от чего отказываются магглорождённые ведьмы и волшебники ради сохранения нашей тайны, — Драко с трудом сглотнул. Он попытался встретиться взглядом хоть с кем-нибудь в зале, но все старательно отводили глаза. — Благодарю вас за всё, на что вы пошли, чтобы сохранить нашу тайну в секрете. И мне очень жаль. Свадьбы с семьёй. Встречи, общение. Даже возможность рассказать о том, чем ты живёшь каждый день. До недавнего времени… я не знал. Я не думал об этом, — Малфой пытался нащупать нужные слова. Он сомневался, что вообще когда-либо извинялся перед таким количеством людей сразу. Вообще, в принципе, извинения в его случае были слишком редкой вещью. — Этот страх не оправдывает того, что мы сделали с вами, вашими семьями или кем-то ещё. Это была ошибка, это очевидно. Но не в наших силах изменить прошлое. Мы лишь можем попробовать прощупать благодатную почву для будущего. Даже игнорируя ущемления крови тех, на кого этот закон наложен, сроки для его исполнения попросту чудовищны. Вы можете себе представить, что такое найти любовь всей своей жизни менее, чем за год? А что, если у вас уже бывали серьёзные отношения, но вы пока ещё не готовы остепениться? Или ваша половинка не соответствует той группе крови, которую требует закон? Какие дети вырастут в таких несчастливых семьях? Дети, которые никому не нужны? Семья из родителей, которые вступили в брак из-за закона, а потом ругались последующие три десятилетия? — Драко покачал головой. — Это не приведёт ни к чему хорошему. Я понимаю, что цель закона — послужить уравнителем, но всё не так просто. Так не работает.       — А что тогда могло бы послужить уравнителем? — неожиданно спросил председатель.       — Простите?       — Уравнитель. Вы сказали, что закон призван быть уравнителем и предотвращать дальнейшее разрушение волшебного мира. Если не он, то что?       — Ничего, — быстро ответил Драко. Он увидел на лицах людей самые разные выражения: недовольство, гнев, обиду, самодовольство. — Вернее, всё и ничего. Да, я родился среди аристократов. У нас больше ценят традиции, чем закон. Да, нет ни одного закона, который запрещал бы магглорождённому становиться министром магии, но, увы, очень немногие из них занимали этот пост, так как у них нет таких связей и навыков, как у семей, которые были вовлечены в волшебную политику на протяжении многих поколений. Магазинчики в Косом переулке, как правило, передаются от отца к сыну и так далее. Особенно это касается прилавков с коммерческими секретами. И поэтому остаётся не так много мест для новых предпринимателей. Это не зависит от каких-то законов, просто система слишком сложна. Моя семья знает множество других семей, и, скорее всего, кто-то предложит мне работу, основываясь на том, что мой прадед пил бренди с их прадедом. Да, это нечестно. Всё сложно. И я пытаюсь остановить это колесо, пойдя иным путём. Я не беру то, что было заработано моей семьёй, я не пользуюсь её привилегиями — я пошёл учиться на аврора, чтобы всего добиться самостоятельно. И я надеюсь, что смогу служить обществу, которое дало мне второй шанс, — Драко снова обвёл комнату взглядом и посмотрел на Гермиону, приподнимая бровь и проверяя, не хочет ли она чего-нибудь добавить. Она выглядела так, будто… гордилась им? — Гермиона?       Девушка поднялась со своего места и подошла к слизеринцу. Добавить было нечего, но можно было подвести итог.       — Два человека с одинаковыми способностями не смогут занимать одно и то же положение в обществе по самым разным причинам… Но мы можем сделать всё возможное, чтобы исправлять недочёты: мы можем повышать людей, чьи заслуги были особенно яркими, мы можем поощрять людей к развитию новых партнёрств, отношений совсем другого порядка… но ни один закон не сможет добиться этого силой.       Драко почувствовал облегчение, когда они, наконец, смогли вернуться к своему столу. Это был очень долгий день.       Они продолжали выступать по очереди, отвечали на вопросы членов Визенгамота. Все маги действительно внимательно слушали, вовлечённые в процесс.       Возник момент, когда кто-то задал вопрос, на который, как они надеялись, не придётся отвечать. Когда это случилось, они стояли возле трибуны вдвоём.       — Как было заявлено в протоколе дела, вы сами, мистер Малфой, попадаете под действие закона и должны были подчиниться ему. Если верить газетам, то вам вполне удалось найти своё счастье, которое не выходит за рамки указа. Мисс Грейнджер, вы заявляли, что этот закон вынудит людей со всего мира вступать в браки, о которых они впоследствии будут сожалеть. И, если бы не этот закон, они бы даже не подумали о подобном союзе. Это правда в отношении вас?       Гермиона глубоко вздохнула, обдумывая ответ.       — Моя первоначальная реакция на закон касалась, в первую очередь, моих многочисленных друзей, которые попадают под его действие. В двадцать лет… большинство из нас не в браке. Многие из нас даже не встречались с кем-то, мы все думали о карьере и о том, чтобы встать на ноги. Все мои действия были направлены на то, чтобы помочь своим друзьям, я хотела сделать для них хоть что-то. Я никогда не думала о том, чтобы выйти замуж за кого-то из них, чтобы спасти их от последствий закона. Поэтому я решила попробовать оспорить закон и отменить его. Пока я работала над этим, я встретила Драко, мы узнали друг друга лучше… и вот мы здесь. Меня никто не принуждал, но я боюсь, что не всем моим друзьям так повезёт.       — Мистер Малфой, до выхода этого закона вы подумывали о женитьбе?       — Нет. Я был в поисках того, чем смогу заниматься в будущем. Как только я поступил в Академию авроров, в то же время мне пришло извещение о законе. Как вы понимаете, эти два понятия совсем не сочетаются друг с другом.       Как Гермиона ни старалась, она не могла понять выражение лица председателя. Ей казалось, что человек буквально состоит из гранита. Он жестом предложил им вернуться на свои места. Через некоторое время Стоун взял слово и произнёс свой заключительный аргумент: пожертвовать несколькими людьми, чтобы всё стало лучше, — небольшая плата за мир. После него снова пригласили Драко с Гермионой, чтобы они сказали своё заключение.       Они переглянулись; девушка взяла слово первой, хоть на подиуме они стояли вместе.       — Обещаю, что мы больше не отнимем у вас времени. Я уже сказала свою речь, и вы были невероятно терпеливы. Хочу сказать, что этот закон затрагивает не только одну группу волшебников, он затрагивает нас всех. Я призываю вас посмотреть на людей, которые сегодня здесь находятся. Они пришли, потому что закон действует на них самих и на людей, которых они любят. Студенты из Хогвартса больше беспокоятся о том, как же они исполнят предписание закона, чем о своих итоговых экзаменах. Здесь матери, которые беспокоятся о своих детях, зная, что им в очень краткий срок придётся принять решение, которое может сделать их дитя несчастным на многие-многие годы. Здесь друзья, которые пришли поддержать друзей. Я понимаю, что за этим законом стоят благие намерения… но, как говорится, благими намерениями вымощена дорога в ад. Выбор спутника жизни — это совсем не второстепенное решение, как, мне кажется, искренне убеждён мистер Стоун. Это напрямую влияет на каждый аспект вашей жизни. Это должен быть человек, с которым вам предстоит просыпаться каждое утро, который сможет поддержать вас в трудную минуту, несмотря ни на что, тот, с кем вы сможете рисковать, зная, что это ваш надёжный тыл. Всё это — не небольшой выбор. Это не то, в чём нужно торопиться. Это не то, что нужно делать по принуждению. Спасибо, — Гермиона сжала руку Драко: теперь была его очередь.       — Гермиона права. Я наконец-то понял, что она права почти всё время, — он не смог сдержаться и криво ухмыльнулся. Да, были времена, когда Драко и представить себе не мог, что подобные слова слетят с его губ. — Мистер Стоун утверждал, что чистокровные семьи вступали в браки лишь с целью сохранить достоинство семьи и мало беспокоились о любви и чувствах. Он утверждал, что это не зло, а компромисс во благо. Во имя лучшей цели. Он ошибается. Этот закон вызвал как раз именно те споры и конфликты, какие он, по идее, должен был уничтожить. У нас у всех имелось время после окончания войны, многие изменились в лучшую сторону — и я в их числе. Прошу вас, не отменяйте весь прогресс таким суровым законом.       Последовала небольшая пауза, как будто бы председатель хотел удостовериться, что Гермиона и Драко действительно закончили свою речь, а затем объявил:       — На сегодня слушание закончено. В ближайшие две недели никто из присутствующих не сможет связаться с членами совета и каким-либо образом повлиять на их решение. До этого времени они будут изолированы. Те члены совета, которые сегодня были слишком больны, чтобы присутствовать, просмотрят записи с заседания и смогут проголосовать. Если же кто-то из них не сможет восстановиться до конца указанного срока, голос за них отдаст их доверенное лицо. До сих пор слушание откладывается.       Гермиона собрала свои записи — как Драко и предсказывал, они ей не пригодились, — и попыталась пересечься глазами хоть с кем-то из членов Визенгамота. Некоторые улыбались ей в ответ. Большинство зрителей уже разошлись, но Гермиона задержалась возле МакГонагалл и от души поблагодарила её и студентов Хогвартса, что они пришли. Неподалёку сидело всё семейство Уизли. Молли крепко обняла гриффиндорку и сказала, что та прекрасно справилась.       Драко стоял рядом с Гермионой, не особо с кем-то разговаривая, но благодарно кивал в ответ на все слова поддержки. Теперь им оставалось только ждать. Он заметил, как Гермиона задумчиво смотрит на трибуну, где только что сидели все члены Визенгамота.       — Я просто надеюсь, что они услышали нас.       Малфой приобнял её одной рукой. Они могли только надеяться. А Драко мог лишь предполагать, что он будет делать следующие две недели.