Северянин

          Сердце Норда отсчитывало гулкие тяжелые удары, а Торвальд все так же неподвижно смотрел на него. Норд шевельнуться не мог, придавленный этим взглядом. Он сам толком не понимал, что чувствовал. Стыд? Вину? Страх? Ему просто было плохо, но на отдельные части это «плохо» не распадалось. Ужасно хотелось, чтобы все происходящее оказалось всего лишь дурным сном. Но… Отличать ночные кошмары от реальности он уже научился.           Первой шевельнулась девушка. Она приподнялась, чтобы пальцы Норда выскользнули из нее, и попыталась встать с лежанки, но не успела. Торвальд отмер и, отпустив полог шатра, шагнул к несостоявшимся любовникам.           «Сейчас ударит, — мелькнуло в голове Норда. — Ударит и будет совершенно прав». Ему даже хотелось, чтобы Торвальд не сдерживался. Хорошая драка уже не раз помогала им разрешить проблему, может, и сейчас получится? Правда, сегодня Норд не чувствовал себя вправе отвечать. Но суть-то от этого не изменится? Или…           — Кажется, я вовремя, — в напряженной тишине даже мягкая фраза прозвучала слишком резко. Норд судорожно вдохнул — горло было как удавкой стянуто.           Одной рукой Торвальд придержал девицу за плечи, а вторую положил Норду на пах и довольно улыбнулся:           — Ой, как у нас все… грустно, — Норд вспыхнул, девушка непонимающе охнула, Торвальд рассмеялся. — Что бы ты без меня делал?           Торвальд притянул девку к себе и прижался губами к ее удивленно приоткрытому ротику. Пальцы его, будто сами по себе, сжались на мужском естестве Норда. Лаская жестко, несколько грубовато, но как-то так, что мгновение назад и не помышлявший о возбуждении Норд тут же стал твердым.           Торвальд удовлетворенно хохотнул в пухлые губы и убрал руку от чресл любовника. Провел ладонью по животу, царапнул грудь и прижал пальцы к губам Норда:           — Торвальд, я…           — Тшшш… все потом. Оближи.           Ошарашенный Норд послушно принялся посасывать пальцы, мягко проводя по ним языком и слегка прикусывая кончики.           Девушка тем временем сориентировалась и, видимо, решила, что два любовника — это, конечно, странно, тем более что друг дружкой они явно интересуются больше чем ею, но вполне себе не плохо. Опять-таки, тот господин, что угодил в ее постель первым, был как-то слишком уж растерян и неуклюж, а вот позже присоединившийся — куда смелее. И умелее. И как-то так целует ее… Она раньше и не знала, что так можно. Тоже не обычно, но здорово. Ей нравилось.           — Все, хватит, — Торвальд оторвался от губ девушки и слегка похлопал Норда по колену. — Раздвинь-ка.           Норд развел ноги, шалея от происходящего. Все это просто в голове не укладывалось. Но останавливаться не хотелось. Пока есть эта странность, сокрытая тьмой насквозь пропахшего травами шатра, можно ничего не говорить, ничего не объяснять. А потом придется. Тем более что теперь, когда пришел Торвальд, соприкосновение с мягким нежным женским бедром стало казаться приятным.           Смоченные лишь слюной пальцы шли туго. Да и… чего уж, Торвальд не приукрашивал, когда говорил про холодную постель. Если даже спать вместе получалось совсем недолго, чего ж говорить о большем? А в этом деле, как Норд с Торвальдом уже убедились, привычка нужна.           Норд закусил губу и подавил недовольный возглас — жаловаться и намекать на более нежное обращение ему сейчас казалось неправильным.           Случайная любовница с интересом косится на пальцы Торвальда, шурующие в подрагивающей заднице. Ужасно хотелось спросить, что, Локи подери, они делают, да как-то неловко. От размышлений отвлекла шершавая ладонь, сжавшая грудь. Девица плюнула на вопросы и застонала.           Торвальд слегка наклонился и сжал губами крупный розовый сосок, вжимаясь лицом в приятную мягкую плоть — не Норд, конечно, но тоже хорошо. Одновременно с этим, он чуть резче двинул второй кистью, и Норд таки зашипел. Тихо, сквозь зубы, но Торвальду достаточно, чтобы понять — больно. Да только изменить что-либо, он все равно не мог. У него попросту нет с собой ничего подходящего. Разве что больше не делать слишком уж грубых движений.           Справившись с дыханием, Норд заставил себя расслабиться. Ну, насколько получилось, учитывая и физическое неудобство, и нервное напряжение. А еще захотелось отвлечься, хоть немного. Вспомнив, что девушке, кажется, нравилось, когда он поглаживал ее изнутри, он снова потянулся к ее паху. Слегка надавил между ног, скользнул пальцами туда-сюда и протолкнул их внутрь. Там уже было не влажно — мокро. Норд слегка пошевелил пальцами, двинул кистью — девушка задрожала. Норд почувствовал, как несколько склизких капелек побежало по ладони. В его голове мелькнула идея. Немного сумасшедшая, как, впрочем, и все, до чего он додумывался в постели. Норд только не знал, как к подобному отнесется Торвальд, но попробовать стоило. Убрав руку от девицы, он перехватил запястье викинга и провел своими скользкими пальцами по его. Торвальд даже оторвался от вкусной груди и, нахмурившись, взглянул на Норда. Потом понимающе подмигнул и сам мимолетно приласкал истекающую соками девку. Теперь все пойдет гладко.           — Давай-ка на спину, — шепнул норманн в аккуратное ушко, сам отстранился, сдернул рубаху, развязал шнурок на штанах, скинул их. Девушка изящно изогнулась и опустилась на постель. Торвальд потянул Норда за плечо, слегка подтолкнул. Тот с сомнением взглянул на предложенное. Сношаться с… этим было как-то боязно. Хотя… фыркнув: с мужиком спать не испугался, а тут потряхивает — Норд решительно накрыл девицу. Дальше получилось легко. Даже проще, чем с Торвальдом. Который, тем временем, мокро мазнул по заду Норда и сам пристроился сверху.           Норда как молнией шибануло — такой бред ни при какой горячке не случается. Чтобы сразу и на бабе колобродить, и внутри любовника ощущать. Совершенно невозможно, но невыразимо приятно.           Девичьи выделения помогли — затруднений Торвальд не испытывал и теперь, кажется, наказывал Норда так, извращенно. Пытаясь подстроиться под викинга, Норд размашисто, мощно двинул бедрами, и девица обиженно впилась ему в плечо.           — Тише ты, — насмешливо шепнул ему Торвальд, — с женщинами нежнее надо. Не сломай ей… чего… ненароком…           Норд постарался быть ласковее, но получалось какое-то безобразие: нестерпимо сильные, полные животной страсти и ярости движения Торвальда сзади и мягкие объятья раскинувшейся под ним девушки спереди. Это сводило с ума. Рвало тело на части. И наполняло нечеловеческим удовольствием.           Естественно, Норд не выдержал первым, сжав зубы на белом хрупком плече он излился в жаркое нутро. Торвальд рыкнул и, спихнув Норда, сам навалился на девицу.           Несколько мгновений Норд приходил в себя, а потом присел на кровати и положил мечущуюся по сбитой постели голову девушки себе на колени. При всем при том сейчас он испытывал к ней необъяснимую нежность. Перебирая слипшиеся от пота пряди и оглаживая покрытый испариной лоб и виски, Норд поймал затуманенный взгляд Торвальда. Склонившись, прижался к его губам. Поцелуй был таким же невозможным, как и вся ночь: неторопливый, едва ли не ленивый со стороны Норда и полный страсти, почти кусачий — Торвальда. По телу викинга пробежала дрожь, девица вскрикнула, ее ноготки проехались по заднице Норда. Тот миролюбиво подумал, что она специально — ее руке при этом должно было быть не слишком удобно. Все-таки женщины — мстительные твари. Но злиться не получалось.           — Ну, вы и да… — пытаясь выровнять дыхание, пробормотала травница.           — Мы-то? Да…           Норд до крови закусил губу. Солоновато-горький вкус не отрезвил, но напомнил обо всей мерзости случившегося:           — Торвальд, я… — попытался начать он.           — Погодь, — небрежно. — А ты, родная, — уже куда ласковее, — погулять не хочешь?           — Умм? — лениво промычала девица.           — На праздник иди, говорю. Не боись, не ограбим.           Блеснула золотая монета. Девица скривилась:           — Я не для того.           — А я и не за то плачу. Мы… просим тебя одолжить нам шатер. За что и денежка.           — Ладно уж, одеться только дайте.           — Разумеется.           Когда за нетвердо держащейся на ногах девицей сомкнулся полог, Норд прикрыл глаза и замер. Теперь — просто ждать. Окрика, удара — не важно. Но, на удивление, голос Торвальда, когда тот наконец заговорил, был совершенно спокоен, даже немного весел:           — Ну что? Понравилось?           Норд вздрогнул:           — Что?           — С женщиной, спрашиваю, понравилось?           — Я… — Норд задумался, — да. Но только потому, что ты был здесь.           — Правда? — Торвальд явно забавлялся.           — А сам не заметил, когда пришел?           — Да уж. Что делал бы, коли я не появился? Оставил бы девушку… непорадованной?           Норд криво улыбнулся:           — Нехорошо бы вышло.           — Нехорошо, — эхом повторил Торвальд.           — Ты как здесь оказался-то?           Торвальд скривился:           — Да… тебя искать пошел. Застал конец вашего разговора с Олафом. Коли ты бы так не унесся — не посмотрел бы, что конунг: рожу подлую бы начистил — ни одна баба боле не взглянула. А пришлось за тобой гоняться. А тут же ж народа тьма. Потерял. Расспрашивать пришлось. Кто-то заметил, что ты с травницей ушел. Ну, нашел шатер. А здесь такое зрелище.           — Думал: зашибешь, — признался Норд.           — Эк, хватил. Но по дурьей башке надавать бы тебе, чтоб думать начал не только о делах государственной важности. И… нашел ты, кого слушать.           — Понял я уже.           Торвальд потянулся, провел подушечками пальцев по щеке Норда, слегка надавил ему на затылок, заставляя опустить голову себе на колени. Норд лег, потерся о горячую ногу, втянул густой воздух вонючего шатра. В нос ударил знакомый терпкий запах Торвальда, смешанный со сладковато-соленым ароматом женщины. Норд не то чтобы был против, но сейчас очень хотелось отмыть своего викинга. Он нашарил покрывало и попытался протереть пах норманна. Торвальд как-то совсем не по-мужски хихикнул:           — Ревнуешь?           Норд пожал плечами. Лежа получилось невнятно, пришлось говорить вслух:           — Нет. Но хочу, чтобы ты пах только собой.           — А тобой?           — Мной? Я бы предпочел, чтобы мой запах ты от своего даже не отделял.           Рука Торвальда, доселе оглаживающая и слегка мнущая шею Норда замерла.           — Чего тебя тогда сюда понесло?           — Я… Олаф… просто…           — Норд, почему поверил? С чего? Я хоть раз, хоть один раз на кого-то кроме тебя посмотрел, а? Я… О, Локи! Я говорил уже тебе и снова повторю: я тебя люблю. Тебя, понимаешь? Вот со всеми глупостями твоими, с этой дурью великой! С неприятностями, которые неизбежны при твоем занятии. С вечной занятостью, интригами. А ты…           — Идиот. Пустоголовый идиот, — слова викинга душу резали. Сил терпеть не было. Знать, что сделал больно, обидел…           — Умный ты у меня. Но и идиот. Это точно.           — Что же она, жизнь наша, корявая-то такая стала? — все напряжение, все обиды и недопонимание последних дней вылилось в этот отчаянный вопрос.           Теперь была очередь Торвальда пожимать плечами: что тут ответишь? Как понять, почему счастье и полная близость в какой-то момент сменились холодом и недоверием? Откуда взялся этот страх: потерять? И не из-за происков церковников, слишком уж глазастых жрецов да шальной стрелы, а потому что сам уйдет.           — Просто… ты раньше вроде и больше делал, а со мной был. А теперь как перевернулось все. Делаешь ерунду всякую и пропадаешь непонятно где.           — Торкель приехал. И мы… свободны теперь. Давай уйдем куда подальше?           — Куда?           — Я говорил с Трюггвасоном. Он обещал дать земли, где-нибудь на юге.           — А… а может, съездим ко мне? Ну, вернуться-то никогда не поздно будет. Да и…           — Сомневаюсь, что после сегодняшнего Олаф сдержит обещание. Он не отличается особой разумностью. Скорее холоднокровием. Так что… если ты все еще не против познакомить меня со своей семьей, то да. Поплыли в гости.           — Не против, — Торвальд потянулся. — Что-то думается мне, нам пора. Скоро вернется… Как ее звать, кстати?           — Без понятия.           Торвальд с преувеличенно осуждающим видом покачал головой и встал, огляделся в поисках одежды. Даже в полумраке он казался растрепанным. Представив себя, Норд усмехнулся.           — Ну, что? К Олафу, объясняться?           — Нет. Может, я и собираюсь совершить самый необдуманный поступок за свою жизнь, но… мы сейчас вернемся, соберем вещи и уйдем в порт. Все. Хватит.           — Уверен?           — Да.

***

          Только милость богов, возвратившаяся было к Норду, снова покинула его. Около их с Торвальдом спальни стоял злой, пьяный конунг.           — Куда умчался? Опять, — губы Олафа презрительно скривились, — с этим.           — Мы уходим.           — С изменником?           Недавно Олаф прижимал Норда к стене, а тот и не дергался? Что ж, конунг трепыхался знатно. Только Норду снова было все равно.           — Рот закрой, — шипел он почище Ёрмунганда*, — не смей даже заговаривать об этом. Ложь не достойна конунга, помни об этом. Ты — низок. И жалок. А я ухожу. Потому что не держать слово — тоже недостойно конунга.           — Ты сказал, тебе не нравится предложение Торкеля… С чего?           Норд фыркнул:           — Если примешь предложение, рано или поздно Дания поглотит Норвегию. Вот и все.           — Тогда… если ты уедешь, я женюсь на ней! Либо ты согреешь мою постель, либо она.           Норду стало интересно, как Торвальд еще держит кулаки при себе.           — Твое дело.           — Готов так просто плюнуть на дело стольких лет? Готов изгадить собственную работу?           — Плевать! Я не готов изгадить собственную жизнь!           — Ты…           Норд отбросил мысли о выдержке Торвальда и сам саданул Трюггвасону по скуле. Голова Олафа дернулся и тот еще и затылком о каменную стену приложился. По волосам цвета снега побежала кровь.           — Ты с ума сошел, конунг. И… разучился ценить, что имеешь, хоть и владеешь ты многим. Оставь эту дурь, эту блажь…           Тяжело дыша, Норд отступил. На плечо тут же легла теплая ладонь. И в этот миг все стало как раньше. Не там, в шатре травницы, содрогаясь от удовольствия, и не позже, за задушевной беседой, смогли они простить все друг другу, да не просто простить, а забыть, действительно перешагнуть через обиды.           Вернулась поддержка, доверие, понимание. Теперь — просто, ясно и не страшно.           Позже, стоя на кнорре, капитан которого согласился доставить их в Исландию за весьма умеренную плату, Норд ни о чем не жалел. Хотя перед Торвальдом все же было немного неловко.           — Думаешь, я впустую потратил столько лет?           Торвальд нахмурился, пожевал нижнюю губу, тряхнул волосами и подошел совсем-совсем близко, так что еще не объятие, но жар живого тела чувствуется и через одежду.           — А ты? Сам так считаешь?           — Нет. В конце концов, мы изменили историю…           — Тогда я доволен. И, надеюсь, ты не никогда не решишь, что напрасно уехал.           Норд улыбнулся. Нет, он не решит. Он не стал бы считать этот побег ошибкой, даже если бы к нему спустились сами Норны и сообщили, что правление Олафа Вороньей Кости, потомка величайшего конунга, некогда сумевшего объединить страну, Харальда Прекрасноволосого, получившего власть над Норвегией, его, Норда, стараниями, не продлится и пяти лет. Что правление это не будет ни мудрым, ни славным. Что Олаф будет просто не в силах совладать с противниками христианства и жадностью Датских королей. Что, в конце концов, сбудутся его слова о переходе власти над Норвежскими землями Дании. Это все больше не имело значения. Все же Норд — лишь человек. Одна из щепок, беспомощно мотыляющихся в море игрищ богов. И ему лишь порой дозволено выбрать чуть более привлекательную волну. __________ * Ёрмунганд — «великанский посох», также именуемый Мидгардсорм — морской змей из скандинавской мифологии, средний сын Локи и великанши Ангрбоды.