Дайя-однострочники

Савамура о красоте никогда не задумывался. Ему встречались люди, на которых было приятно смотреть, или неприятно, или пофигу. Впервые он думает о красоте, разглядывая резко выделяющиеся переплетения мышц под светлой кожей, когда Курамочи-семпай зажимает его на его же кровати. У Курамочи влажные после ванной волосы, чёлка падает на лоб, и оттого его лицо не кажется таким открытым и злобно-весёлым. Футболку он снял, едва войдя в комнату, пуговица на голубых драных джинсах оторвана, и над поясом видно резинку трусов, облегающую узкую талию. Курамочи стоит, широко расставив колени и упираясь руками в стену, нависает над Савамурой, а тот словно завороженный следит, как напрягаются мускулы на его животе и груди. И в голове бьётся это отчаянное с непривычным привкусом: «красиво». И под ладонью ощущается здорово - гладкая кожа, упругая плоть, пульсирующее напряжение на кончиках собственных пальцев. Савамура не знает, чей пульс чувствует сейчас, свой или Курамочи, да и не важно это. Курамочи молчит, и то ли Савамура оглушён, то ли семпай правда дышит беззвучно. И вовсе перестаёт дышать, когда пальцы Савамуры, огладив грудную мышцу, касаются тёмного твёрдого соска. Савамура не уверен, что это не его воображение - Курамочи тихо рычит, и этот звук передаётся едва заметной вибрацией из его груди в ладонь Савамуры. Большая сильная кошка. Курамочи - хищник. Курамочи опасен. У Савамуры сердце качает чистый адреналин, когда он опускает руку и расстёгивает молнию на джинсах. Тянет за шлёвки вниз, но ноги Курамочи расставлены слишком широко, и когда он переступает на кровати, придвигаясь ближе и касаясь одним коленом паха Савамуры, тот едва в обморок не падает от накативших ощущений. Всего лишь одно прикосновение возвращает ощущение собственного тела, а с телом всё очень плохо, в животе - пожар, в голове - космос. Возбуждение льётся вверх по позвоночнику, такое сильное, что бёдра сводит, и Савамура сам трётся об колено Курамочи, не контролируя себя. Шумно сглатывает собирающуюся во рту слюну и снова тянет джинсы Курамочи вниз. Трусы тоже немного сползают, из-под резинки видны тёмные жёсткие волоски - Савамура проводит по ним пальцем. Член Курамочи, выделяющийся под мягкой серой тканью твёрдой линией, вздрагивает, мышцы пресса сокращаются, а Савамура шарит взглядом и не знает, на чём остановиться. Потому кладёт одну руку на член, а второй гладит по животу, дурея от своих ощущений, которые и разобрать-то не может. Курамочи стонет. Тихо-тихо, на выдохе, но это действительно стон, и Савамуру накрывает новой волной. Он обхватывает ногу Курамочи своей, прижимаясь так, что малейшее движение колет острым удовольствием, приглаживает большим пальцем волоски на животе, сбегающие вниз тёмной дорожкой, а второй рукой скользит под ткань трусов снизу, касается кончиками пальцев нежной влажной кожи и наконец-то берёт член в ладонь. Курамочи дрожит и поддаётся каждому его прикосновению. Вся эта сила, концентрация опасности и азарта, всё это сейчас - в руках Савамуры. Курамочи-семпай - в его руках. И ему хорошо, хорошо, так, что он уже не пытается сдерживать стоны, коротко толкаясь членом Савамуре в ладонь. Третья волна не заставляет себя ждать - Савамуру выносит от осознания собственной власти и точно такой же зависимости. Это что-то невероятное, Савамура в жизни ни о чём подобном не задумывался, но это происходит прямо сейчас, когда сознание тонет в мареве удовольствия, а тело рассыпает искры от каждого прикосновения, от каждого движения, и хочется, безумно хочется ещё, больше, узнать, что там за нечёткой чертой, к которой он подходит всё ближе и ближе. Курамочи вскрикивает и сжимает плечи Савамуры, до боли впиваясь в них пальцами. Тянет на себя, и Савамура жмётся щекой к его животу. Член в ладони напрягается снова и снова, по пальцам течёт густое и скользкое - Савамура расслабляет уставшую руку и глубоко вдыхает острый запах спермы и свежего пота. Последняя волна сносит и переворачивает всё его сознание к чёртовой матери.