Savior

— Теплый, — промурлыкал вдруг Урри, обняв меня за плечи. — Что? — Я хочу сказать, ты теплый и не похож на умирающего, — объяснил он. — Странно, — я полуобернулся к нему, чтобы видеть хоть немного его самого, а не только слышать голос и чувствовать руки. Иначе это слишком будет похоже на сон. — А я чувствую себя ужасно поломанным. — Ничего, починим, — пообещал Урри, после чего склонился совсем близко и оставил теплый след на моем плече. Я прикрыл глаза, будто не замечая этого действия, повторяющегося со спокойной периодичностью. Вода… Удивительно, что она смывает многое, что накопилось за это время. — Хватит, — наконец одними губами произнес я. — Да не бойся, — мирным тоном отозвался Урри. — Мне и не страшно. Просто от этого хорошо, — объяснил я, как мог строго. Да, это как бы утешает, успокаивает. И дарит тепло. — М, и почему же мне тогда надо перестать? — Я знаю, что сейчас, ровно в этот момент, Сергею плохо. Плохо. Так как в такое время может быть хорошо мне? — я внимательно посмотрел на хмурящего брови Урри. Он несколько раздраженно вздохнул и сказал: — Может, это глупый вопрос, но это все не значит, что ты его любишь? — Нет, — покачал головой я. Если бы это была любовь, она одна привела бы меня к Сергею сразу же, несмотря ни на что. Не было бы промедлений, не было бы траты времени. И теперь, когда он рядом, я чувствовал бы его присутствие, был бы переполнен этим присутствием. Но я ощущаю лишь что ему плохо, и больше в этом смысле ни на что не способен. — Нет, я не люблю его. Но привязан очень крепко. И я знаю, эта привязанность однажды отправит меня за ним, в могилу. — Это звучит совсем нездорово. Болезненно даже, — признался Урри, с некоторым раздражением. — Ладно, спасение. Это важно. Но по жизни, обычной жизни? Это никуда не годится. — Наверное, — безрадостно согласился я. Да. Эта связь она именно что болезненная и есть. Потому что она и позволяет чувствовать боль. Боль и только боль, а его счастье — нет. И ведь мне известно, что меня заденет каждая его беда. Но это не коснется каждой его победы. — Когда все это кончится, я определенно тебя похищу, — пообещал мужчина, на секунду смяв меня в намного более крепких объятиях. — Видимо, я даже не буду против, — вяло рассмеялся я. Теперь меня не напугать этим, даже наоборот. Может, так будет проще после. Если только… если только это самое «после» будет. — Может, это спасет меня от зеркала, — но ничто другое точно не сможет. Хотя Сергей мне и дорог, иногда я и сам чувствую, что привязанность к нему кончится для меня плохо. — Невесело быть чьей-то копией, да? — в голосе Урри, к счастью, не было жалости. Только что-то совсем мне неясное. — Это неправильное определение, — я встал, хотя это было не так легко. — Копией… это, знаешь, это, — во всем мне вдруг проснулось что-то железное, мрачное. — Я — не я, а лишь попытка сделать тебя. Пауза. Нет. Это не все. — Я — не я, а просто твоя тень, которой не будет без тебя. Еще пауза. Еще одно. — Я — не я, а та деталь и часть тебя самого, которая станет спасительной, несмотря ни на что. Потому что в ней часть твоей души. Я помотал головой и продолжил, опустив взгляд: — Поэтому, я и не люблю его. И не могу. Как можно любить того, кем отчасти являешься? Как ни крути, без него мне просто не быть. И только теперь я посмотрел на Урри. Он был серьезен и слишком уж явно чувствовалось его желание сказать что-то против. Но такому возражать бесполезно. Невольно я улыбнулся. — А ты знаешь, я в первый раз вижу мужчину без одежды, — как-то очень глупо признался я, и он усмехнулся. — Нет, правда. Я сам навечно мальчик, а профессор вечно надевает много всего на себя, — правда, вспоминать о профессоре совсем сейчас невесело. Последнее, что он мне сказал, было: «Элек, если ты продолжишь в том же духе — сломаешься». И это была правда… Урри поднялся на ноги, но лишь чтобы утянуть меня обратно вниз на дно ванной. — Может, еще и потрогать хочешь? — фыркнул он. — Может и хочу, — пожал плечами я. — Но мне сейчас нельзя. Внутри я правда сильно сломан. Потом. — Что ж, пусть будет потом. Тогда же ты и увидишь впервые вещи куда более интересные.