Тень

Тебе нужен тот, с кем можно отправиться в ад. Тьюсдей Уэлд

Снег уже покрывал узкие улицы Хэмптона и песок на пляже, когда заточение Дэниела второй раз и наверняка подошло к концу. Это был оглушительный успех адвоката Грейсонов, и в него не сразу поверили даже те, кто был уверен в полной невиновности Грейсона-младшего и торжество справедливости. После того, какой приём оказали Дэниелу и Эмили журналисты на выходе из тюрьмы, Виктория твёрдо вознамерилась оградить сына от любой прессы и тех представителей высшего хэмптонского общества, которые решили коротать зиму не в тёплых краях, а на продуваемом побережье. Но, конечно, она не могла помешать Элис поздравить своего друга с освобождением. Виктории не хотелось делить сына ни с кем другим, но ей пришлось терпеть за ужином не только Элис Карлайл, но и Эмили, которая не отходила от своего жениха. А Дэниел так и светился от счастья и выпустил руку Эмили лишь тогда, когда ему пришлось удалиться для короткого разговора с отцом. Но вышел оттуда он словно другим человеком, и Элис, скрывая свои эмоции за бокалом с водой, прикидывала, насколько Эмили, Шарлотта и миссис Грейсон заметили в нём эти перемены. Когда Дэниел покинул кабинет Конрада, на его лице разом было написано и крайнее изумление, и спокойная решимость. Он извинился перед сидящими за столом женщинами, бросил ещё один взгляд на Конрада, видневшегося в дверном проёме кабинета, и прошёл на террасу. Из приоткрытых на краткий миг дверей просочился холодный вечерний воздух, запахло снегом и морем. Элис непреодолимо потянуло на воздух, к чистоте и свежести, которых ей так не хватало в это самое сумасшедшее на её памяти хэмптонское лето. Она последовала за Дэниелом и через полминуты уже полной грудью вдыхала холодный чистый воздух. Её друг повернулся к ней и мягко улыбнулся. - Знаешь, здесь даже пахнет по-другому. Ведь когда я ещё был там, - он упрямо не произносил то самое мрачное слово, - снег уже выпал. Но он совсем по-другому пах, и, я уверен, был не таким белым. Элис отсалютовала ему стаканом, который держала в руках. - Всё закончилось, Денни. Теперь точно. Есть хороший повод начать новую жизнь. Он задумчиво посмотрел на неё. - Эмили сказала мне то же. Она предложила мне уехать в Париж. Завтра же или когда я пожелаю. Навсегда. Элис глотнула сладкий коктейль. Это же предложение Дэниел сделал своей невесте в день их помолвки, и она отказала. Кто знает, может быть, если бы она согласилась, он не отправился бы на пляж, и вся эта полная отчаяния и грязи история и вовсе бы не случилась. Теперь Элис была удивлена, почему же он всё ещё болтает с ней, а не находится на пути в аэропорт. - И что же ты? – осторожно спросила она. - Не грусти, Элис, - Дэниел уловил грусть в голосе подруги, которую она не сумела скрыть. Элис смутилась, ведь в действительности первая её мысль была не о друге детства, а об Эмили, с которой они значительно сблизились, занимаясь не его спасением. По счастью, Дэниел неправильно истолковал её чувства. – Я отказался. - О, вот как?! – Элис действительно была изумлена. – Что ж, остаётся надеяться, что её твой отказ на скамью подсудимых не приведёт, - философски заметила девушка. Дэниел улыбнулся, и его улыбке Элис почувствовала некую мстительность. Ей не хотелось верить собственным ощущениям, но что-то произошло с парнем в те несколько минут наедине с отцом. - Но почему? – теперь совершенно серьёзно спросила она. – Я думала, ты мечтаешь об этом. Сбежать, исчезнуть… И особенно сейчас. Он окинул её странным взглядом. - Так и есть, вернее… не совсем. Бежать я точно не хочу и не стану; сбежать, всё равно, что признать свою вину и правоту тех, кто готовы были растерзать меня у ворот тюрьмы. Мой побег сведёт к нулю все усилия адвоката, суда и всей нашей семьи, только подтвердит мою вину и то, что мне есть, чего стыдиться. Этого я точно не хочу. Может , мы с Эмили однажды решимся уехать. Но не сейчас. Сейчас у моих родителей очень сложный период, и я должен быть с ними. А отцу трудно одному справляться с компанией – он попросил меня помочь. Эти слова заставили Элис по-другому взглянуть на него. Несколько месяцев назад Дэниел делал всё, чтобы не попасться в силки «Грейсон Глобал», он мечтал сбежать от своих родителей и их сложностей. Что случилось с ним сейчас? Она-то думала, что, едва выйдя на свободу, он поспешит убраться из Хэмптонса. - Виктория будет счастлива услышать это. Дэниел зябко повёл плечами. - Возможно. Но я остаюсь не ради неё. Я остаюсь ради отца. Это совершенно изумило Элис, но, прежде, чем девушка успела спросить что-то ещё, Дэниел вернулся с террасы в дом. Какое-то время девушка, ёжась от холода, наблюдала за ним сквозь стеклянную дверь. Он мило улыбался матери, сестре и возлюбленной и отвечал им, но взгляд парня то и дело возвращался к двери кабинета. Элис до смерти хотелось узнать, что же такого сказал сыну Конрад, что Дэниел тотчас отбросил собственные планы и так твёрдо встал на сторону отца. Но в то же время Элис знала, что, раз уж её друг промолчал сейчас, он почти наверняка никогда не расскажет ей об этом. И это казалось девушке странным: прежде всем, что хоть немного волновало его, Дэниел делился с нею. Надо признать, она была ошеломлена и разочарована. Где-то на краю сознания она понимала, что вернулся из тюрьмы младший Грейсон совсем иным человеком, чем попал в неё; он упал на самое дно отчаяния и снова вознёсся над ним, и, пожалуй, это оказалось серьёзным испытанием для характера Дэниела. Станет ли он снова тем беззаботным золотым мальчиком, которым она да и все другие привыкли его видеть? Едва ли. Нравится ей это или нет, ей придётся привыкать к новому Дэниелу. Наконец, замёрзнув окончательно, Карлайл вернулась к обществу. Конрад, справившийся со своими таинственными делами, оторвавшими его в такой важный вечер, также присоединился к ним. Если бы не крайняя задумчивость Дэниела, из которой его ненадолго удавалось вывести лишь настойчивому оклику Эмили или Виктории, можно было бы сказать, что это был один из лучших вечеров в поместье Грейсонов на памяти Элис. По случаю радостного события, мать и невеста Дэниела, казалось, заключили перемирие; Шарлотта, счастливая из-за благополучного возвращения брата на свободу и в лоно семьи, похоже, не замечала никакого напряжения, гудящего в воздухе; Конрад же, по каким-то неясным Элис причинам, был горд сыном как никогда прежде. Когда подали кофе, Виктория заговорила о предстоящей пресс-конференции. - Это должно расставить все точки над «i», - уверенно заявила Эмили, помешивая сахар в чашечке, - и после этого, я думаю, репортёры потеряют интерес к Дэниелу. Надеюсь на это, - добавила она уже тише и искоса посмотрела на жениха. Миссис Грейсон усмехнулась. - Ты не любишь пристального внимания, верно? Удивительно, что ты решилась связать свою судьбу с такой семьёй, как наша, в таком случае. Эмили открыла рот, но её опередил Конрад. По мнению Элис, он сделал это весьма своевременно, потому что Торн, невзирая на нежелание расстраивать Дэниела в этот вечер, едва могла сдержаться и не ответить ничего на этот вызывающий выпад хозяйки дома. Мужчина рассмеялся легко и весело. - Ну же, Виктория, она ведь выходит замуж за нашего сына, а не за репортёров, которые кружат над нашей семьёй, как стервятники. К тому же, в этом они с Дэниелом похожи. Правда, сынок? – он пристально посмотрел на сына, и тот ответил Конраду рассеянным кивком. – Но Дэниел, кажется, начинает понимать, что это неизбежное зло. Иногда от прессы бывает и польза. - Крайне редко, - заметила Элис. Соблюдая традиции своих родителей, она старалась не слишком допускать жадные объективы и микрофоны в жизнь компании и свою собственную. - Но это как раз тот случай, милая. Завтра Дэниел сделает заявление, которое расставит, как выразилась Эмили, все точки над «i». Элис покачала головой. - Сомневаюсь, что они так просто отстанут, Конрад. Они были на каждом шагу, пока длился весь этот ужас, желая кровавых подробностей; теперь они станут отслеживать каждый шаг Денни на воле. Как ему на вкус пища, которую готовят в этом доме? Не стал ли он употреблять в жизни тюремный жаргон? Хорошо ли спит по ночам, или его мучают кошмары? Придерживается ли он того распорядка дня, который был в тюрьме? Вернётся ли он к нормальной жизни или станет пить или подсядет на наркотики? Они ни на минуту не дадут ему забыть о том аду, в котором он побывал, – иначе им попросту не о чем будет писать. - Ты судишь весьма решительно и жёстко, - проговорила Виктория. Элис пожала плечами. Она отметила, что во взгляде Эмили, устремлённом на неё, светится согласие и даже что-то вроде благодарности. Возможно, Торн тоже было противно то, как родители Дэниела заставляют его обнажить душу перед всем миром, тогда как, может быть, он не хотел бы говорить о пережитом даже с самыми близкими. Но, заикнись она только об этом, их с Викторией и без того трещащее по швам перемирие обратится в пепел. Несмотря на то, что это Эмили, а не Элис должна была вскоре войти в семью Грейсон, авторитет Элис всё ещё был несоизмеримо большим. - Это моё мнение, - пожала плечами девушка. – Я отлично помню, какой ад они мне устроили, когда погибли мама и папа. Стоило мне только на миг отвлечься от горя, заняться повседневными делами, как передо мной тотчас вырастал какой-нибудь репортёр со скорбной миной и, извиняясь через слово, просил рассказать меня о своих чувствах, о планах, о том, какой была моя последняя встреча с родителями. Это было отвратительно. - Безусловно, - согласился мистер Грейсон. – Но у нас немного иной случай. Дэниела несправедливо обвинили, оклеветали; если он будет молчать, все подумают, что, быть может, в обвинениях и была доля правды… - Но я и правда один раз выстрелил в Тайлера, - криво усмехнувшись, впервые за некоторое время подал голос Дэниел, - и совсем не жалею об этом. - А вот об этом репортёрам рассказывать не советую! – повысил голос его отец. – И даже не думай об этом во время интервью – они вмиг почуют это. Ты невиновен, Дэниел! И точка. Суд и все органы власти согласны с этим. Дэниел потупился. Эмили протянула руку и, не таясь, сжала ладонь парня в своей. От Элис не укрылось, как просветлел при этом младший Грейсон и, напротив, как Виктория сжала губы. Самой девушке было радостно видеть, как Торн поддерживает жениха. Она считала, что, если Дэниел и станет прежним после этой ужасной истории, то только лишь благодаря Эмили. - Кроме того, - с победоносной улыбкой снова заговорил Конрад, - завтра Дэниел должен сделать ещё одно заявление. Правда, сынок? Это стало неожиданностью для всех. Четыре пары глаз удивлённо воззрились на Конрада. Но Виктория, знавшая своего мужа лучше всех из присутствующих здесь, наградила мужчину подозрительным прищуром. - Что вы задумали, м? Конрад? Дэниел? – повелительно обратилась она к сыну. - Ничего особенного, мама, - выдавил из себя он. Ему явно не хотелось говорить на эту тему, и было неловко от того, что отец проболтался. - Скажем так, это сюрприз, - пришёл на помощь ему Конрад. – Но я едва ли ошибусь, если скажу, что это станет последним гвоздём в гроб любого из наших врагов, - торжествующе провозгласил он. Несмотря на своё глубочайшее изумление, Элис заметила, каким взглядом окинула мужчину Торн. В этом взгляде совершенно неожиданно смешались тревога и вызов, задумчивость и жёсткость. Элис никогда и ни у кого не видела подобного взгляда, и была точно уверена, что не хотела бы, чтобы кто-то когда-нибудь взглянул на неё вот так. - Элис, ты будешь завтра с нами? Во время интервью? – уточнила миссис Грейсон, увидев удивлёние на лице Карлайл. - Интервью? Но, Виктория, кажется, я ясно сказала, что репортёры… - Нет-нет, ты ни слова им не скажешь, если не захочешь. Просто… я думала, что ты поддержишь Дэниела. - Разве с ним не будет Эмили? - Да, но… - женщина замялась. Какое-то время она молчала, а Эмили безуспешно пыталась скрыть улыбку в поднесённой к губам салфетке. Наконец, Виктория нашлась: - всегда чем больше поддержки, тем лучше. Элис посмотрела на друга, пытаясь понять, что сам Дэниел думает о предложении своей матери. Девушка не была даже уверена в том, что он слышит их разговор. Поэтому она обратилась к нему: только его мнение было сейчас для неё важно. - Ты правда этого хочешь, Денни? Чтобы я тоже была с тобой во время завтрашнего интервью? Улыбка, озарившая лицо парня, была неожиданно тёплой и ясной, как солнце, выглянувшее из-за тучи. Только в этот миг Элис поверила, что прежний Дэниел, которого она так любила, ещё жив под этой мрачноватой и задумчивой оболочкой. Ради этого солнечного парня она сделала бы многое. - Если тебе нетрудно. А назавтра в переполненной, освещённой ярчайшими лампами и софитами гостиной Грейсонов Дэниел во всеуслышание объявил, что во всём и всегда теперь будет принимать сторону отца и «Грейсон Глобал» в его лице, и собирается трудиться на благо своей семьи, компании и людей, вверивших своё благополучие их рукам. Он был таким красивым в новом костюме от кутюр, с идеальной укладкой, под идеальным ракурсом; только в словах и улыбке его была фальшь. От вчерашнего солнечного и искреннего парня не осталось и следа. Оторопевшая Элис в надежде найти союзницу взглянула на Эмили и увидела, что та не менее удивлена и огорчена, но было что-то ещё в её лице, пугавшее Карлайл. Похоже, Элис совсем была не готова к тому, что у её жениха окажется тщательно скрываемое второе лицо. А Элис знала, что с этого момента это первое и единственное лицо Дэниела. Он стал настоящим Грейсоном, отдав родителям на откуп свою последнюю волю к сопротивлению.

***

Элис пряталась от Грейсонов за работой, благо, приближающиеся Рождество и Новый Год действительно заставили девушку углубиться в изучение годовых отчётов, подготовку эксклюзивной зимней коллекции и организацию традиционного праздника для работников «Карлайл Джеверли». Виктория недоумевала, почему девушка сама занимается этим, когда Элис отказалась участвовать из-за занятости в каком-то из вечеров миссис Грейсон, но такова была традиция, заведённая ещё бабушкой Элис, и не ей это менять. К тому же, заботясь о людях, имён которых она даже не знала, пусть на короткий срок, Карлайл получала отдушину, которой так не хватало в её жизни. В прежние года она так же охотно занималась этим, но ничто не могло сравниться с её энтузиазмом этой зимой. Всё дело было в Дэниеле: как и ожидалось, тюрьма изменила его, но совершенно неожиданным образом. Теперь это был второй Конрад, и, если лоск и дорогущие костюмы друга нравились Элис и радовали её глаз, то, что происходило с душой Дэниела, серьёзно беспокоило девушку. Прежде всего, он во всём, касалось ли это дел «Грейсон Глобал» или семейных проблем, принимал сторону Конрада, что невероятно задевало и обижало Викторию. Кроме того, Элис казалось, что Денни бесконечно что-то гнетёт – улыбки на его лице были мертвенными, как у маски, живой взгляд тёмных глаз потускнел, – но, сколько бы она ни пыталась выпытать у Грейсона-младшего причину таких перемен в нём, он лишь отмалчивался и отмахивался. Шарлотта теперь стала тихой тенью его и самой себя – её разрыв с Декланом Портером не остался ни для кого незамеченным, хотя она, как и её брат, старалась показать, что всё у неё хорошо. Виктория, думавшая лишь о том, как бы снова привлечь сына на свою сторону и, ко всему прочему, не одобрявшая связи Шарлотты с Декланом, не пыталась поддержать дочь. Элис хотела помочь им, им обоим, но она совершенно не знала, как. И, видя, что под сводами величавого особняка Грейсонов сгущаются тучи и опасаясь готовой вот-вот разразиться грозы, она сбежала; сбежала из-под этого гнетущего крова, от душных неискренних приёмов и вечеров, сбежала в работу, порой тяжёлую и нудную. И только Эмили Торн, как посланный с неба Грейсонам ангел, пыталась вернуть мир или его подобие в отношения между членами семьи, к которой она должна была вскоре принадлежать. Девушка вздрогнула, когда услышала звонок в дверь и лай Кэнди, донёсшийся из холла. В преддверии Рождества Элис отпустила всю прислугу, кроме одной горничной, и теперь компанию ей в огромном доме составляла лишь доберман Кэнди, любимица её матери. Звонок повторился снова и снова, и тогда Элис вышла из кабинета. Но Миранда опередила её: в холле уже стоял Дэниел Грейсон и рассеянно гладил собаку по голове между заострёнными ушами. Кэнди, хорошо знавшая Дэниела, блаженствовала. Он только мельком взглянул на Элис и вновь посмотрел на собаку. - До сих пор не могу понять, как можно было так назвать такую зверюгу. Эта сладость может быть смертельно опасной, - раздумчиво заметил парень, а рука его продолжала ласкать чёрную гладкую голову. Девушка, не ожидавшая ни Дэниела в гости, ни, уж тем более, подобных слов от него, подняла брови. Неужели он на ночь глядя приехал сюда, чтобы поговорить с ней о её собаке? - У мамы было своеобразное чувство юмора, ты же знаешь, - в тон ему проговорила она. Подойдя ближе, Элис с тревогой уловила исходящий от друга легко узнаваемый запах алкоголя. А сквозь стеклянную дверь за его спиной девушка увидела свет непогашенных фар и машину Дэниела, брошенную поперёк подъездной аллеи. – Дэниел, что случилось? Ты пил?! Господи, счастье, что ты сумел доехать сюда! Разве авария и случившееся с Сарой ничему тебя не научили?! Невероятно, просто невероятно… Что бы сказала твоя мать, если бы узнала? При этих словах Грейсон поморщился, как от зубной боли. Возмущение и тревога Элис не имели себе равных, и, переведя дыхание, она собиралась продолжить свою речь, но Дэниел предостерегающе поднял руку. - Если ты прекратишь читать мне мораль, я, так и быть, скажу, что случилось. Карлайл демонстративно поджала губы и скрестила руки на груди. Она была поражена поступком Дэниела, ведь, казалось, он избавился от самонадеянности, повлёкшей когда-то такие печальные последствия. В то же время она понимала, что не просто желание напиться и прокатиться с ветерком толкнуло его на этот поступок, а нечто более серьёзное и, почти наверняка, неприятное. И, наконец, она так безумно разволновалась, представляя себе все опасности, которым Дэниел подвергался, передвигаясь в таком состоянии по обледеневшей дороге от своего дома до «Путеводной звезды», несмотря на то, что он стоял перед ней живой и невредимый, и так была благодарна всем мыслимым и немыслимым силам за это, что просто не знала, что ей сказать, какое чувство сделать главенствующим в этом причудливом калейдоскопе. Дэниел помог ей определиться: изумление, которое она испытала, когда он вынул из кармана кольцо, которое девушка так часто видела на пальце у Эмили, легко одержало верх над волнением, негодованием и всем прочим. - Что… что случилось? – взгляд её перебегал с кольца на лицо парня и обратно. – Что-то с Эмили? – разум Элис не принимал того, что Торн могла легко отказаться от того места, которое заняла в сердце Дэниела. Не сейчас, когда она уже была так близка… Элис одёрнула себя: она ничего не знала наверняка, это были лишь её догадки, но теперь проверить их не представится возможным. - А на что это похоже? – усмехнулся Дэниел. – В самом деле, Элис, разве ты не понимаешь? Эмили разорвала нашу помолвку. - Но почему?! - Хотел бы я и сам знать, - пожал плечами парень. – Она сказала, что я слишком изменился за последнее время, что я уже не тот человек, которого она полюбила, что я слишком… - он хмыкнул, -… Грейсон. Элис молчала. Самое худшее было в том, что она отлично понимала, о чём хотела сказать Эмили, и хорошо видела то, чего в нём не замечали ни сам Дэниел, ни другие. А ещё она понимала, почему Эмили Торн никогда не свяжет свою судьбу с тем, кто хоть немного похож на Конрада Грейсона. - Ты веришь, что дело в этом? - Не знаю, - он снова пожал плечами. Машинально он стиснул в кулаке кольцо. – А ты? Думаешь, есть что-то ещё? – Дэниел вскинул пытливый взгляд на подругу. Девушка покачала головой. Он действительно сильно изменился, порой она не узнавала в Дэниеле человека, которого столько лет знала и любила. Но она знала, что, скажи она ему это, Грейсон не поймёт, что же не так, и обидится. На самом деле она была почти уверена, что было что-то ещё. Кто-то. И имя ему было Джек Портер. Несмотря на то, что сейчас она слишком мало общалась как с Джеком, так и с Эмили, Элис была уверена, что их связь с каждым днём только крепла. Сердце девушки сжалось от этой мысли. - Нет. Просто мне не верится в то, что это могло произойти… Вы были такой прекрасной парой, - не покривив душой, с сожалением сказала девушка. – Но что Эмили будет делать теперь? Останется в Хэмптоне или уедет? Кэнди лизнула пальцы Дэниела и улеглась у его ног. Брови парня поползли вверх, когда он посмотрел на подругу. - Приличия ради ты должна была сначала спросить, что стану делать я. Элис закусила губу. Он был прав, она должна была поинтересоваться им, в первую очередь, ведь именно за этим он сюда и приехал, рискуя жизнью. А вместо этого она интересуется планами человека, который только что причинил ему боль, растоптал! Но она ничего не могла поделать со своими эмоциями, которые бежали вперёд, обгоняя здравый смысл. А ей жизненно важно было знать, что Эмили останется в Хэмптоне хоть на краткий срок! Ведь, если все догадки Элис были верны, все планы Торн с разрывом помолвки расстроятся – брак с Дэниелом был тем необходимым девушке ключом к семье Грейсон. - Прости. Я просто… растерялась… В такие моменты никогда нельзя найти верные слова, их просто не бывает. Идём, - она протянула к нему руку, - тебе надо поспать. Утром твоя голова прояснится, и мы вместе подумаем над тем, что ещё можно с этим сделать. - А как же твоя работа? Мама говорит, из-за неё ты отклоняешь все её приглашения, - он сделал два неверных шага к Элис и обнял её, уткнувшись носом в её шею. Аромат выпитого им алкоголя стал гуще, девушка неосознанно сморщила нос, радуясь, что Дэниел сейчас не может видеть её лица. Чувствуя тяжесть его тела, Элис подобралась и обняла друга за талию. - К чёрту отчёты! – бодро сказала она. – На что нужны друзья, если они не могут тебя пьяного уложить в постель после того, как тебя бросила невеста?! Вместе они медленно зашагали по направлению к гостевым спальням. Дэниел был не слишком пьян, но ему явно требовалась помощь Элис, чтобы добраться до постели – от унижения и печали он совсем ослаб. Девушка повалила его на кровать прямо в джинсах и джемпере, стянув лишь туфли с его ног, и укрыла одеялом. Когда она уже собиралась уходить, видя, что глаза Грейсона закрываются, он неожиданно схватил её за руку, удерживая. - Ты правда думаешь, что это ещё можно поправить? Что Эмили вернётся? В хмельных глазах его вдруг засветилась надежда, изгнав из них всю боль. Элис стало стыдно за то, что в этот момент она меньше всего думает о чувствах своего друга, и с жаром, которого сама от себя не ожидала, она заявила: - Помнишь, я ведь уже однажды помирила вас? Думаю, это будет возможно снова. И она искренне в это верила и искренне этого хотела. Ради Дэниела, который любил Эмили; ради себя, ведь она успела полюбить Джека Портера; ради Джека, ведь, если догадки Элис были верны, ему рядом с Эмили грозила неминуемая опасность.

***

В уме у неё не укладывалось то, что она увидела и услышала только что в «Зайце». Вся жизнь её перевернулась, и с вершины счастья, которое даровали ей надежды на искреннее и взаимное чувство, она низвергнулась в пропасть. Взгляд Джека – виноватый, растерянный, но решительный – всё ещё жёг её сердце, как и взгляд Аманды – гордый, счастливый, уверенный. Никогда прежде Эмили не испытывала к ней такой неприязни, никогда не желала отвесить ей пощёчину так, как в те секунды. Нолан, возможно, сказал бы, что так вселенная мстит Эмили за все беды, которые она причинила в Хэмптоне, так что Эмили была рада, что ей приходится переживать это унижение и боль в одиночестве. Рукавом свитера девушка утёрла злые слёзы. Теперь всерьёз стоило задуматься над тем, что делать дальше. Два часа назад она была готова проститься со своими планами возмездия, оставить в покое Викторию и Конрада – вернее, на съедение их собственным порокам и совести, и вместе с Джеком покинуть этот город раз и навсегда, если только он согласится. А теперь её неоконченная месть и запятнанное доброе имя её отца – всё, что у неё осталось. Ссадины и синяки на лице, оставленные Седым, всё ещё болели, но раны на её сердце были более свежими и саднили сильнее. Кто-то постучал в двери. Девушка встрепенулась, надеясь, что это Джек, отвергнувший Аманду и явившийся за ней. В глубине души Эмили знала, что он никогда не поступит так – на то он и Джек Портер – но всё же непрошенный огонёк надежды зажёгся в её душе. Отворив дверь, Эмили с удивлением увидела перед собой Элис. Не успела она вымолвить и слова, как Карлайл уже протиснулась мимо Эмили и закрыла за собой дверь. - Я войду? – спросила она, хотя в разрешении явно не нуждалась. Застигнутой врасплох, Эмили не оставалось ничего, кроме как отступить и жестом пригласить Элис присесть. Впрочем, девушка осталась стоять. Несколько минут она молчала, а Эмили лишь гадала, что привело Карлайл сюда в тёмный холодный вечер. Не будь она такой разбитой и растерянной, она бы нашла способ избавиться от нежеланной гостьи, но возвращение Аманды совсем выбило её из колеи. Прав был Такеда: нельзя, нельзя давать волю чувствам, они только всё испортят. При Элис была какая-то папка, и это разожгло слабенький огонёк интереса в душе Эмили. Прежде Элис являлась к ней с пирожными, предложениями дружбы и прочими милыми глупостями, но с документами – никогда. - Ты ударилась? – поинтересовалась Карлайл, отведя, наконец, взгляд от ссадин Эмили. Она дотронулась до разбитой губы и поморщилась. - Упала на льду, - повторила Торн заученную отговорку. – А что ты здесь делаешь в такой час? Девушка помедлила, окинув её смеющимся взглядом. - Ищу Аманду Кларк. Брови Эмили изумлённо поползли вверх: на её памяти Аманда и Элис всего пару раз перемолвились словом, и она никогда бы не подумала, что этих двух девушек может что-то связывать. Видимо, Аманда всё же кое-что от неё утаила. - А почему здесь? Элис пожала плечами. - Здесь её дом. - Здесь теперь мой дом, - Эмили начинала раздражаться – как всегда, когда она чуяла подвох, не понимая до конца, с какой стороны надвигается угроза. С Элис Карлайл такое бывало частенько. Но сейчас Торн была совершенно не настроена разгадывать опасные шарады, которые, очевидно, уготовила ей вечно беззаботная Элис. – Аманда теперь живёт в «Зайце». Она вернулась сегодня. - О, - на миг на лице Карлайл отразилось замешательство, но она быстро поборола его. – Что ж, может быть, девушка, зовущая себя Амандой Кларк, и живёт над баром Джека, но она мне не сестра. Я знаю её, и странно, что она меня не узнала. Я ищу настоящую Аманду. Сестра. Слово это болью отдалось в голове и сердце Эмили. Девушка чувствовала, как вся похолодела, но Элис смотрела на неё тем же смеющимся открытым взглядом. Карлайл определённо сошла с ума, а, может быть, и она сама. У Дэвида Кларка не было больше дочерей, кроме неё самой да ещё Шарлотты. Если бы… если бы слова Элис были правдой, она бы непременно знала об этом, ведь по всем подсчётам Элис была всего на пять лет её младше. Нет, Элис лжёт, но для чего? Карлайл сверлила её пытливым пронзительным взглядом, от которого девушке стало неуютно, и она поспешила сказать: - Но ведь твои родители… - Об этом потом, - отмахнулась она. Эмили нахмурилась. Элис была не так проста, как казалось. Она должна была знать… Она и знала, но увещевания Нолана и любовь к Элис Дэниела усыпили её бдительность. Ей стоило значительных усилий сохранить безразличное выражение лица, когда её сердце так и грохотало в грудной клетке, словно стремясь проломить рёбра. - Боюсь, я ничем не могу помочь. Прости. Элис со вздохом опустилась в кресло и покачала головой. Похоже, она не намерена была сдаваться, пока не добьётся… чего? - Мы можем до утра отнекиваться, оправдываться, улыбаться друг другу и ходить вокруг да около. Но ты нуждаешься в правде не меньше, чем я. Но ей не нужна была правда Элис. И улыбаться ей тоже не хотелось. Больше всего Эмили хотела вышвырнуть вон эту наглую девчонку, избавить себя от её болтовни и демонов, которых вызывали странные слова Элис. Меж тем Карлайл продолжала говорить. - Я уверена, что пришла по адресу, - она как ни в чём не бывало улыбнулась Эмили. – Почему? Я умею смотреть и сопоставлять, что, похоже, разучились делать все вокруг. Впрочем, это и к лучшему. Я заметила, какой крах потерпели Билл Харман, чьи дела год за годом шли только лучше, и сенатор Кингсли – бесспорный фаворит предвыборной гонки. Что ж, такое бывает, удача порой изменяет даже своим любимчикам. Мейсон Тредвелл раздавлен и уничтожен, доктор Бенкс – раздавлена и опозорена. Много труда не составляло узнать, что Билл Харман свидетельствовал против Дэвида Кларка, Том Кингсли был обвинителем; Мишель Бенкс, поговаривают, была прежде психологом в приюте для детей заключённых, а Мейсон Тредвелл никогда не скрывал, что книга, в которой Дэвид Кларк предстаёт таким чудовищем, его любимое детище. Что связывает всех этих людей? Что они были богаты и знамениты, что они совершили ужасную вещь по отношению к Дэвиду Кларку и его дочке, и что все эти люди жили припеваючи двадцать лет, но пали за два месяца, когда в Хэмптоне появилась ты. Пока Элис переводила дыхание после этой длинной тирады, мозг Эмили лихорадочно работал. Элис говорила так уверенно, словно доподлинно знала о каждом шаге, совершённом Эмили. Сперва в голову Торн закралась мысль о предательстве, но единственным человеком, способным раскрыть кому бы то ни было её планы, был Нолан, а он бы скорее умер, чем предал её. Элис молчала, ожидая ответа, и Эмили поняла, что это её шанс направить Карлайл по ложному следу. - Ты же знаешь, что Лидия Девис стоит за всем этим. Она… Элис перебила её, насмешливо фыркнув. - Конечно, знаю. Но ещё я знаю Лидию, и, не обижайся, лучше, чем ты: она – собачонка Грейсонов, преданная, но беспомощная даже в своей злобе и отчаянии. Грейсоны верят в улики, предоставленные им, потому, что больше им верить нечему, другие же, кто черпает сплетни из газет… И кто, кстати, - она снова ухмыльнулась, - предоставил те улики? Это ты. Ты стоишь за падением Лидии, а цепной пёс Виктории лишь довершил начатое тобой. Эмили разозлилась не на шутку. Кажется, Элис даже не понимала, насколько близка была она к правде. Или понимала? Чего, собственно, она вообще хотела от неё? Вдруг девушка почувствовала себя смертельно усталой. Ей хотелось просто поскорее избавиться от Элис и лечь спать… проспать так долго, чтобы происходящее с нею показалось лишь ночным кошмаром. - Убирайся к чёрту, - устало проговорила она. Даже злиться как следует у неё не было сил. – Я не намерена больше выслушивать твой бред. Я не Аманда Кларк и не твоя сестра, - от этих слов сердце Эмили почему-то болезненно сжалось, но она сделала всё, чтобы ни единая эмоция не просочилась в её голос. Элис, впрочем, даже не огорчилась. Но и, к изумлению Торн, с места не сдвинулась. - Нет? Это тяжёлое откровение, понимаю. Поэтому я первая открою тебе свои карты. Она вынула из своей папки какой-то документ, и в следующий миг в руки Эмили лёг плотный лист гербовой бумаги. «Ева Милдред Кларк», прочла она в метрике. В графе «Отец» значился Дэвид Кларк, в графе «Мать»… Эмили сглотнула ком в горле: чёрным по белому там было выведено имя Кары Кларк, которая к моменту рождения Элис уже почти год как была мертва. Пальцы Торн дрожали, листок прыгал перед её взором, буквы расплывались. - Быть этого не может… - изумлённо прошептала она, забыв обо всякой осторожности, обо всех прежних своих словах. Неужто девушка, стоящая перед ней, и вправду её родная сестра? Но почему отец оставил её? И что стало с её матерью… их матерью? Она помнила, как стояла под дождём перед мраморным надгробием женщины, которую так любила, но ни разу за истекшие годы ей в голову не пришла мысль о том, что могила та могла быть пустой. Почему вообще отец солгал о её матери, сказал, что она умерла, когда она родила ему второго ребёнка? – Безумие какое-то… - Я тебя понимаю, - спокойно сказала Элис. Должно быть, она долго готовилась к этому разговору – иначе объяснить её удивительное спокойствие было нельзя. – Я бы тоже не поверила. Но наша мать позаботилась обо всём: хоть она и бросила меня сразу после рождения, она дала мне имя и фамилию и выправила мне метрику… Одному Богу только известно, зачем, - до сих пор твёрдый голос девушки дрогнул, стал тише. - Наверное, она хотела заставить нашего отца страдать, когда бы я появилась на пороге вашего дома. Эмили вспыхнула. В её воспоминаниях мать была доброй и нежной, а вовсе не коварной и злопамятной, и, конечно, не бросила бы новорожденную дочь. Эмили не могла позволить Элис чернить её память. - Нет! – воскликнула она. – Она бы никогда так не поступила! - Наверное, - хоть Карлайл и пыталась говорить насмешливо, голос её предательски дрожал, - ты просто плохо знала её. Она сама сказала мне об этом, - увидев вопросительный взгляд Эмили, девушка пояснила: - в письме. Когда умерли мои приёмные родители, и я получила документы и обо всём узнала, то принялась искать своих биологических родителей. Но оказалось, что оба они уже умерли, и мне остались только два письма от них среди прочих малозначимых вещиц, которые я получила у адвокатов. Из этих писем я узнала о твоём существовании, - она говорила так, словно Эмили уже подтвердила её предположения. Девушке это показалось глупым, но ещё глупее было теперь продолжать что-то отрицать. Поэтому Эмили просто слушала Элис, всё больше и больше изумляясь. – Девушка, звавшаяся Амандой Кларк… Не составляло труда вырвать у неё пару волосков, когда я встретилась с нею, но наш ДНК не совпали. Зато ДНК Шарлотты Грейсон и моё наполовину идентичны, - с этими словами она вынула из папки ещё какие-то листки и буквально насильно втиснула их в пальцы Торн. – Не люблю быть голословной. Как ты понимаешь, меньше всего я могу быть ребёнком Виктории, - она невесело усмехнулась. – Я почти отчаялась найти сестру, когда судьба свела меня с тобой, - теперь её улыбка вдруг стала мягкой, ласковой. - Почему я должна тебе верить? – голос Торн был хриплым, когда она заговорила. Элис протянула ей папку. - Здесь всё. В папке было множество каких-то листов, но буквы плыли и прыгали перед глазами Эмили. Больше всего её интересовали пресловутые письма её родителей, именно их она искала в этом ворохе неизвестных документов. Если она не найдёт их, то вышвырнет Элис из этого дома и прервёт с ней всякое знакомство, если не хуже, ведь она едва не раскрыла ей самую страшную свою тайну. Раздумчиво перебирая бумаги, она наткнулась на документ, в котором Нелли и Тревис Карлайлы сменили имя девочки с Ева Милдред Кларк на Элис Джудит Карлайл. Вдруг Эмили подумала о том, что, после того, как они с отцом переехали в Хэмптон, родители Элис, наверняка, не раз встречались с Дэвидом на пляже, на вечеринках, в гостиной Грейсонов, зная, что воспитывают его ребёнка, и не признались ему в этом. - Мои родители удочерили меня, когда мне было всего две недели отроду, - как сквозь туман, донёсся до Эмили голос Элис. Наконец, Эмили добралась до вожделенных писем, отбросив одно, весьма трогательное, которое написали Элис Карлайлы. Она без труда узнала почерк отца, который видела столько раз на страницах его дневников. Даже если бы ей хотелось уличить Элис во лжи, увидев это письмо, она бы не смогла этого сделать – ей не нужны были никакие эксперты, чтобы понять, что рука, написавшая его, принадлежит Дэвиду Кларку.

Моя дорогая Ева Милдред Кларк! Вероятно, ты носишь совсем другое имя, но, если ты сейчас читаешь это письмо, значит, хоть на несколько мгновений ты решила стать Евой Кларк, моей дочерью. Я слишком поздно узнал о твоём существовании, чтобы по-настоящему узнать тебя, но, быть может, это и к лучшему: так тебя, по крайней мере, не будут преследовать ужасные воспоминания, не коснётся ненависть, которую чувствуют люди при упоминании моего имени. Я никогда не видел тебя и, вероятно, никогда не увижу, но я верю, что ты стала такой же красавицей, как твоя мать. Не суди её строго за то, что она сделала – у неё были на то свои причины, и она бы поступила по-другому, если бы могла. Я надеюсь, что ты стала счастливой в той семье, в которой росла. Я хочу, чтобы ты знала, что у тебя есть старшая сестра, Аманда. Не знаю, захочешь ли ты соприкоснуться с тем несчастьем, которое постигло нашу семью, но если всё-таки решишься на это, я буду рад, если ты найдёшь её и познакомишься с нею. Что касается меня… Вероятно, ты услышишь много дурного или уже услышала до того, как это письмо попадёт в твои руки. Я хочу лишь, чтобы ты знала: я невиновен. Произошла чудовищная ошибка, разлучившая меня с Амандой и с тобой, лишившая меня свободы навсегда, обрёкшая меня на вечные ненависть и презрение. Не стану называть имена, делиться с тобой подробностями и своими догадками – это слишком запутанная и грязная история, а я не хочу, чтобы на тебя легла её чёрная тень. Я оставляю тебе пять процентов акций компании «НолКорп». Это довольно приличная сумма, и я хочу верить, что ты станешь счастливее благодаря этим деньгам. Увы, это всё, что я могу тебе дать, хотя хотел бы дать так много. Я буду молиться, чтобы судьба была к нам благосклоннее, и однажды мы с тобой, Ева, смогли бы встретиться. С любовью, твой отец, Дэвид Кларк.

- Не думаю, что всё, что написано в этом письме, правда, - сухо проговорила Элис, наблюдая за читающей Торн. Тон её был холоден, но Эмили знала, что холодность это напускная, ненастоящая. – Возможно, он и вправду хотел, чтобы мы познакомились и заботились друг о друге, и он действительно оставил мне часть акций компании Нолана, но… - она вздохнула. – Не думаю, что он действительно любил меня, потому что невозможно полюбить человека, которого никогда не видел, даже если это твой ребёнок. Эмили пожала плечами, сворачивая листок и складывая его в конверт. - Напрасно ты так. Он был добрым человеком, и, я думаю, действительно полюбил тебя настолько сильно, насколько это вообще возможно при этих обстоятельствах. Уголки губ Карлайл поползли вверх, и Эмили с запозданием подумала, что её слова были почти что равносильны признанию. Впрочем, было ли это так важно, если письмо Дэвида в самом деле нашлось в папке Элис, как и результат анализа, в котором процент совпадения ДНК Шарлотты и Элис был достаточным, чтобы поверить в то, что они были настолько близкими родственницами? Эмили оставалось лишь принять это, хотя всё это было так невероятно, что ей потребуется некоторое время. В начале этого лета Эмили была совершенно одна на этом свете, а к концу его приобрела двоих сестёр и выяснила, что её мать на самом деле не умерла. Мысль о Каре заставила её поискать в папке, о которой она почти забыла, письмо матери. Конверт, вероятно, где-то затерялся, а, может, его и вовсе не было, и письмо было гораздо более потёртым, чем письмо их отца – возможно, Элис перечитывала его чаще, пытаясь найти ответы. Она никогда не получала писем от мамы – до недавнего времени Эмили полагала, что писем с того света не бывает, поэтому плохо помнила её почерк. Но на ум её тотчас пришли коротенькие записочки с признаниями в любви, которые мама имела обыкновение раскладывать по дому, прежде чем уйти в магазин или ещё куда-нибудь ненадолго. После её ухода Эмили часто находила подобные записки, забытые в самых неожиданных местах, и подолгу плакала над каждой. Наверное, после отец тщательно обыскал дом и выбросил их, как жестокое напоминание об их потере, потому что вскоре она перестала находить их; время и горе из-за утраты ещё и отца, настоящий шок от жестокой травли невинного ребёнка стёрли из памяти девушки эти подробности, но они тотчас воскресли, стоило Эмили взять в руки её послание, адресованное, правда, другой дочери. Почерк был узнаваем, хоть и приобрел большую жёсткость и резкость, но Эмили помедлила, опасаясь разворачивать письмо, хоть её и сжигал интерес. Она помнила свою мать мягкой, милой женщиной, до умопомрачения любящей её, хоть и с некоторыми странностями, но этот портрет никак не вязался с её действительно ужасным поступком по отношению к Элис. И она не знала, что найдёт в письме, учитывая, что оно написано ребёнку, от которого Кара отказалась.

Здравствуй. Если ты читаешь это письмо, значит, тебе исполнилось двадцать один, и ты теперь взрослый человек, который умеет мыслить по-взрослому. Наверное, я должна была бы написать, что мне жаль, но я не стану этого делать, поскольку не сожалею о том, что сделала, а врать не в моей привычке. Если ты счастлива, я порадуюсь за тебя; если ты живёшь плохо, в том нет моей вины – я не хотела приводить тебя в этот мир, но кое-кто решил это за меня. Я ужасная мать, потому что бросила ребёнка, которого по-настоящему любила, твою сестру, так что нет ничего удивительного в том, что я оставила тебя. В любом случае, тебе лучше с другой матерью или даже вовсе без неё, чем со мной. Твоего отца зовут Дэвид Кларк, но я не думаю, что знакомиться с ним – хорошая идея для тебя. Это он заставил меня оставить Аманду, хотя разлука с нею была для меня равносильна смерти. Впрочем, может быть, он сам найдёт тебя – он всегда отличался известной чувствительностью. Если это и случится, то крайне нескоро, ведь он отбывает пожизненное заключение. Однако он знает о тебе, потому что написала ему: он должен был знать, что потерял не одну дочь, а двоих детей, и я надеюсь, что мысль об этом каждый день и каждую ночь не даёт ему покоя. Порви это письмо и выбрось ради собственного блага и забудь всё, что в нём написано. У тебя нет матери, нет отца. Живи сама и, может быть, тогда ты будешь счастливее, чем мы. Кара Кларк.

Листок выпал из ослабевших пальцев Эмили, и Элис бережно его подняла и сложила. Она с интересом следила за эмоциями, сменявшими одна другую на лице Торн. Эмили молчала достаточно долго, и девушка кашлянула, нарушая тишину. - Не такой ты её знала, верно? - Я не верю, что она могла написать хоть что-то подобное. - Тем не менее, она написала. И, вероятно, она именно так и думала, - лицо девушки было непроницаемо, но в глазах Эмили увидела осколки боли. Вероятно, за всё это время она успела выучить каждое слово в этом бездушном послании, погоревать над каждым из них и смириться с ними. Но для Эмили это лицо их матери было новым и страшным, и ей только предстояло смириться с ним. – Зато, она хотя бы была со мной честна. - Может быть, я просто не хочу верить в то, что она была такой. - С тобой не была, - улыбнулась Карлайл, и её улыбка была неожиданно мягкой для такого момента. – Ты же читала – ты была её любимым ребёнком, она не хотела тебя оставлять. Зря ты вообще его прочла, - она задумчиво повертела письмо в руках. - Нет, не зря. Это нужно было мне, чтобы поверить твоим словам. Но, постой, - она выхватила лист у Элис, - здесь стоит дата… Ведь в это время мой отец… наш… словом, он уже год был в тюрьме! Значит, она в это время была жива! Но где? Почему она не пришла за мной?! – эта мысль была непосильна для её разума. Выходит, их мать оставила не только своего младшего ребёнка, но и её, когда она так нуждалась в ком-то родном! – Она ведь знала, что случилось! Почему она не пришла? – с отчаянием она посмотрела на сестру. - Ты же читала: ей запретил Дэвид. - Я видела тогда её могилу, но теперь… Она позабыла обо мне, просто забыла. - Не думаю. Я думаю, она бы пришла, если бы могла. За тобой, но не за мной. - Ты искала её? - Конечно, как только узнала. Но, если о Дэвиде было известно, что он умер в тюрьме, то её следов я не нашла никаких, кроме записи о том, что Кара Кларк двадцатого апреля в больнице «Клэрмонт» родила девочку, но и для этого мне пришлось здорово потрудиться. Дальше о ней ничего не слышно, ни о живой, ни о мёртвой. Девушки погрузились в молчание. Между ними на низком столике лежала папка, полная страшных доказательств и страшных тайн, не менее опасная, чем шкатулка, сделанная Дэвидом для Эмили. Вспомнив о ней, она подумала, что должна рассказать Элис всё об их отце, о его заключении и смерти и о том, какую роль во всём этом сыграли Грейсоны. Но пока что она была не готова сделать это, она даже ещё не совсем осознавала, что Элис больше не приставучая подружка Дэниела, а её родная сестра. Разум её понимал это, но сердцу требовалось гораздо больше времени. Казалось, чувства Элис полностью отражают то, что чувствовала Эмили. - Давно ты знаешь?.. Ну, обо мне… Карлайл подняла голову. - Мне понадобилось достаточно много времени, чтобы собрать этот пазл, но последним штрихом стала твоя реакция. Только несколько минут назад я поняла, что не ошиблась. Эмили изумлённо раскрыла глаза. То, что для неё самой составляло строжайшую тайну, Элис воспринимала как игрушку. - То есть, ты не знала наверняка, когда шла сюда? - Нет, но я знала, что получу здесь ответы на некоторые свои вопросы. - А что, если бы я оказалась не… не той… словом, если бы узнал кто-то другой, посторонний?! Ты понимаешь, чем бы это тебе грозило? Теперь настал черёд Элис удивлённо поднимать брови. - Ну, пускай бы все узнали, что Карлайлы удочерили ребёнка Дэвида Кларка. Но ведь это было давно, целую жизнь назад, так что это ничего не меняет. - Ошибаешься. Это меняет всё.