***
— Здравствуй, — шум моря почти перекрыл негромкий голос Эмили, и Элис пришлось догадываться. — Не думала, что ты придёшь, если честно. Но надеялась. — Ну, Нолан умеет быть убедительным. Он сказал, что ты хочешь меня видеть. Элис смогла выдержать осуждающий взгляд сестры. Она прекрасно понимала, что просто струсила, что бросила сестру, и всё же… — Я не могу быть в твоём доме, пока там появляется она. Она. Эмили прекрасно понимала, о ком говорит Элис, хоть та и избегала напрямик называть имя. Впрочем, она ведь и раньше никогда не называла их мать по имени, и уж тем более не говорила «мама», а лишь обезличенно — «она». И впрямь, Элис не переступила и порога пляжного домика, ибо Кара Кларк могла появиться там в любое время, чтобы помочь Аманде с малышом Карлом. Не появлялась Элис и у Грейсонов, где по какой-то неведомой причине остановилась и всё ещё гостила их мать. Всё это Эмили понимала и, в то же время, не могла подавить в душе сдобренное обидой раздражение. Будто бы ей было легко лгать! Будто бы она могла спокойно смотреть, как мать заботится о совершенно чужой ей девушке, как о родной дочери! Будто бы она сама не желала порой сбежать от того неконтролируемого хаоса, в который совершенно непостижимым образом превратилась её чётко рассчитанная шахматная партия! Аманда сочувствовала подруге, ей самой претила эта игра — в которой, к тому же, она едва не погибла — и ласки Кары она переносила с плохо скрываемой неприязнью. А всё же по-настоящему понять Эмили могла одна лишь Элис. Но она предательски сбежала. — Мне нужно кое-что прояснить. Если ты намерена оставаться в игре… — В игре? — нервно хохотнула Элис. В этом вся Эмили: они не говорили больше недели, а её сестра только и думает, что о своей мести! И всё это в то время, когда их мать окутывает своей любовью Аманду! Порой Карлайл завидовала выдержке и хладнокровию сестры, но сейчас они ужасали её. От кого бы Эмили их ни унаследовала, Элис они не достались. — Называй это как хочешь! — раздражённо воскликнула Эмили. Она узнавала сестру: упрямится, придирается к мелочам, когда каждая минута так важна. — Если ты не считаешь это игрой, то, тем более, вот так сбегать — глупо и… подло! Мне нужна твоя помощь, Элис, да и это касается нашего отца. — Я не могу, Эмили, правда. Не пока она здесь. Я не смогу быть такой хладнокровной, как ты, и всё только испорчу, — и это было совершенной правдой. Помолчав, Элис добавила: — когда я хотела быть с тобой вместе, ты сказала, что я слишком слаба и подвергаю себя опасности, а заодно и тебя. Что изменилось? Уж точно не я. Эмили вздохнула. Она ненавидела признаваться в своих слабостях, но иногда приходилось, вот как сейчас. — Всё стало сложнее. По губам Элис мелькнула улыбка, явственно означавшая «я же говорила», но Эмили заставила себя не обратить на это внимание. — Теперь ты думаешь, что я справлюсь? — После некоторой подготовки. С этими словами она оглянулась, и Элис тоже посмотрела в ту сторону. К ним приблизился Эйдан Матис и молчаливой суровой тенью встал за спиной у Эмили. — Ты, — изумилась Карлайл. — Ручной пёсик моей сестры. — Не говори так, — примирительно сказала Эмили. А мужчина добавил: — Если не хочешь схлопотать перелом на первой же тренировке. — Эйдан! К большому удовлетворению Элис, Матис казался довольным не больше, чем она. Что же посулила ему её сестра? — А если я откажусь? — не то чтобы ей в самом деле хотелось этого — несколько уроков по самообороне не будут лишними в этом мире теней и интриг, а Матис, несмотря на своё высокомерие, в этом был хорош. Но ей претила мысль, что Эмили всё решила за неё. Эмили могла вертеть, как хотела, Ноланом, Амандой, даже Джеком, но не ею, не своей сестрой. — Тогда я могу не оказаться достаточно близко, когда нужно будет тебя спасти. В следующий раз… а он обязательно наступит. Впрочем… — он посмотрел на Эмили. — Я же говорил, что она слишком слаба… Элис внутренне вскипела. Никто не имел права так говорить о ней, даже человек, спасший её жизнь! — Назначь время, Матис. По указанному в сообщении адресу Элис нашла тир и очень удивилась. Она, конечно, скрепя сердце, согласилась на уроки Эйдана Матиса — хоть ей и было его общество крайне неприятно. Сделала Элис это лишь в знак некоего примирения с сестрой, но и подумать не могла, что это будет всерьёз и начнётся так скоро. Но Карлайл привыкла сдерживать свои обещания, поэтому, переведя дух, вошла в помещение. Тир, как ни странно, был пуст, если не считать, конечно, Матиса. Кому угодно этот импозантный высокий британец мог бы показаться живым воплощением Джеймса Бонда, настоящим красавцем и супергероем, но для Элис было в нём что-то отталкивающее — не то непомерное самомнение, не то его уверенность в том, что лишь он безраздельно владеет Эмили. Он тоже не выказал при виде Элис никакой приязни, так что в этом их чувства были, по крайней мере, взаимны. — Опаздываешь, — он нарочито медленно взглянул на часы. — Странно, что ты здесь один, — ответила ему Элис, и гулкое эхо разнеслось по пустому длинному помещению. — Ну, прости, но, знаешь, у главы международной ювелирной корпорации есть некоторые неотложные дела. Почему тир? Думала, ты сперва научишь меня рукопашному бою. — Это не так просто, как ты думаешь. Мне скоро нужно будет уехать, а тренировки должны быть регулярными… и Эмили хотела взять эту миссию на себя, но пока в пляжном доме Аманда и ваша мать, делать этого она не может, — скучающий вид Матиса словно говорил о том, что он вообще считает всю эту затею с обучением Элис зряшней тратой времени. Элис подошла поближе. Рядом с Эйданом на столике лежали две пары наушников, видавший виды пистолет и ещё один, совсем новенький, в кейсе. — Это тебе, — проследив за её взглядом, сообщил он. — Подарок Эмили. Девушка поджала губы. Несколько помедлив, она вытащила пистолет из кейса. Он удобно лёг в руку, и указательный палец сам собой коснулся курка. Никогда прежде Элис не держала в руках никакого оружия, она даже в традиционной охоте и соревнованиях по стрельбе не участвовала, но теперь ощущала в себе странную силу и уверенность. Что-то доселе незнакомое, тёмное шевельнулось в её груди, когда она почувствовала вес смертоносного оружия в ладони, и Элис, испугавшись этого чувства, быстро вернула пистолет в кейс. Всё это время Матис пристально наблюдал за нею и, в конце концов, недовольно изрёк: — Бесцельная трата времени. Элис вскинула на него взгляд, нахмурилась. — Ты это обо мне? — О тебе, — согласно кивнул Эйдан, — и этой дурацкой затее Эмили. Я говорил ей, что учить тебя стрельбе, рукопашному бою, основам маскировки — всё равно, что научить морпеха балету. Она меня не послушала. Но, может быть, ты будешь умнее и откажешься от этого, как и от участия в любых планах Эмили? Просто уйдёшь в сторону и позволишь ей завершить задуманное? — каждое слово его так и сочилось холодом и неприязнью. Было что-то сюрреалистическое в том, что именно этот человек, ни во что её не ставивший, должен был научить её защищать свою жизнь. Да и спас же он её однажды, в конце концов! — Тогда почему ты в это ввязался, Эйдан, раз считаешь меня такой ничтожной? — Ради Эмили. Она волнуется о тебе и не хочет, чтобы с тобой что-то случилось, когда ты в очередной раз сунешь нос не в своё дело. Его слова были почти оскорбительны. Ещё вчера Элис не стала бы терпеть от него таких речей, просто ушла бы, а Эмили бы высказала всё, что она думает о её странном напарнике, но не теперь. Возможно, причиной было упрямство, такое же, как и у её сестры, а, может, она поняла, что лишь помогая Эмили, сможет сделать что-то для того, чтобы наступил конец этому хаосу, перевернувшему с ног на голову всю её жизнь. Ещё вчера Элис Карлайл не взяла бы руки этот пистолет… а теперь она снова достала оружие из кейса и взвесила на ладони. — Но это моё дело. Моё и Эмили,, но не твоё и не чьё-либо ещё. И, раз для того, чтобы помочь ей, я должна научиться стрелять и что там ещё, то приступим, Матис, не будем терять времени. Она ждала от мужчины ещё какой-нибудь едкой отповеди, но он только хмыкнул и вместо ответа высыпал из коробочки на стол горсть патронов. Три четверти часа они молчали, раздавался лишь грохот выстрелов, многократно усиленный звучным эхом. В конце концов, от тяжести пистолета у Элис разболелась рука, и несколько последних выстрелов ушли «в молоко». Но она не жаловалась, понимая, что любое её неосторожное слово будет встречено смешком и ядовитым комментарием Эйдана. Успехи девушки были не так велики, как ей бы хотелось: на мишени она максимум поражала «6», тогда как только несколько выстрелов Матиса не попали в цифру «10». — Неплохо, — первой заговорила она, откладывая пистолет. — Понимаю, что в тебе нашла Эмили. И понимаю так же, почему я тебе не нравлюсь. На его лице отразилось неподдельное удивление. — Потому что плохо стреляешь? — Ну, в этом деле я новичок. Но мне, пожалуй, нравится, — она повертела перед собой пистолет и уложила его обратно в кейс. — Но тебе плевать на то, хорошо я стреляю или плохо, преуспею ли я в рукопашном бое или ещё чём-то. Дело в Эмили, — Элис без страха и смущения подняла голову и встретилась взглядом с холодными тёмными глазами Эйдана. — Я знаю, что ты любишь её и надеялся на то, что когда она завершит эту месть, то будет с тобой. Если это вообще когда-нибудь случится, — добавила она. — А теперь… Есть я и есть Шарлотта — её сёстры, но, если для того, чтобы быть с Шарли, Эмили нужно будет открыться — а этого она, насколько я понимаю, делать не собирается, то я и без того знаю всю правду о ней. А она обо мне. И ты просто боишься, Эйдан, что вместо тебя она выберет семью, которой была лишена больше пятнадцати лет. Скажи, что это не так. Матис так быстро шагнул к ней и выглядел таким разозлённым, что Элис отшатнулась от него, а рука её сама собой потянулась ко всё ещё раскрытому кейсу с оружием. Но по лицу мужчины, яростному, но одновременно и растерянному, Каралайл поняла, что попала в самую точку. Если стрельба ей пока давалась плохо, то, раскусив однажды свою сестру, она, похоже, стала куда лучше разбираться в чувствах и страхах людей. — Очень самонадеянно, — сквозь зубы процедил Эйдан. Взгляд его метнулся к протянутой руке девушки, и на лице неожиданно расцвела улыбка. — Ну, что ж, хоть один урок ты усвоила неплохо.***
Шагнув за ворота «Путеводной звезды», Дэниел услышал звуки стрельбы и насторожился. Рука его сама собой потянулась к телефону — набрать номер полиции, но что-то словно магнитом тянуло вглубь двора, откуда и доносился шум. В остальном в поместье царила тишина, даже огромный дом был погружён в молчание, прислуги не то не было, не то её совершенно не удивляла стрельба за окном. Двигался Дэниел осторожно, как можно тише, а сердце билось в груди часто от страха за Элис — это был один из немногих людей в его жизни, без которых Дэниел Грейсон не представлял самого себя. Если бы с ней что-то случилось… Да и кому могла помешать такая милая, отзывчивая девушка? Всегда-то он забывал, что Элис Карлайл теперь владела одной из крупнейших ювелирных компаний мира, так что и врагов у неё, вероятно, прибавилось. Эта мысль его не успокоила, и Грейсон прибавил шагу. Но, к его великому облегчению, в дальнем углу двора, прямо за хозяйственными постройками обнаружилась Элис собственной персоной… вооружённая пистолетом. Перед ней на заборе висела мишень, а гильзы со звоном отлетали в сторону после каждого выстрела. Стоило Дэниелу подойти ближе, как Элис крутанулась на одной ноге, и дуло пистолета указало прямо парню в грудь. — Эй, полегче! — крикнул он, останавливаясь и инстинктивно поднимая руки. — Ты чего это? — Патроны кончились! — ответила ему Элис и потрясла пистолетом. — Упражняюсь, — она кивнула на испещрённую пулевыми отверстиями мишень. — Хочешь взглянуть? Всё ещё не понимая, что заставило подругу взять в руки пистолет, Дэниел подошёл ближе. Он с опаской покосился на Элис, отмечая про себя, насколько не вязалось это смертоносное оружие с этой светлой девушкой. Но, похоже, оно было Элис уже не в новинку: она ловко извлекла магазин и теперь снова наполняла его патронами движениями, говорившими о некоторой привычке. Самого же Дэниела всё ещё передёргивало при виде оружия; на ум всё время приходила та ужасная ночь приёма в честь помолвки и пьянящее чувство власти над чужой жизнью, пришедшее к нему в миг, когда он завладел пистолетом Тайлера. Это едва его не погубило. Теперь же Дэниел зарёкся иметь с оружием хоть какие-то дела, если только ему не нужно будет оборонять свою жизнь. Успехи Элис, меж тем, казались ему неплохими: пять пуль пробили картонную мишень на отметке «7», две — в поле под цифрой «8», и одна-единственная гордо поразила «десятку». — С каких пор ты тренируешься в стрельбе? Карлайл подняла на него взгляд и пожала плечами. — Я думала об этом ещё с тех пор, как Тайлер похитил Нолана, — спокойно ответила она: это пояснение было заготовлено у неё уже давно. — Но всё как-то руки не доходили. А что тебя привело сюда? Она не ожидала увидеть Дэниела на пороге своего дома, хоть и постаралась скрыть это. В последнее время, когда она узнала правду о своих родителях и сестре, да и о себе самой, Элис старалась не допускать чужих людей в свой дом, опасаясь как-нибудь выдать себя. На чужом поле ей было легче вести эту чёртову двойную игру, но дома она была расслаблена и могла сболтнуть лишнего. — Хотел поинтересоваться, как там Аманда… — после некоторой паузы сказал Дэниел, глядя себе под ноги. — Шарлотта дома почти не бывает, а когда забегает, с ней почти не удаётся поговорить. Каким бы странным это ни показалось, и, хоть Аманда Кларк, в самом деле, вызывает у меня беспокойство, я не хотел, чтобы с нею случилось что-то плохое. Элис хорошо знала своего друга и отлично видела, когда тот лгал. Тем тяжелее было сейчас, ведь Дэниел был искренен. Аманда Кларк была же ему совсем чужой, да ещё и навлекла на его семью эти сплетни и домыслы, а он притащился за несколько миль, чтобы просто поинтересоваться, как у неё дела! Пусть толика неприязни Эмили к Грейсонам передалась и ей, она не могла нанвидеть или презирать человека, с которым дружила с детства. И, обманывая его сейчас, Элис чувствовала себя отвратительно. — Идёт на поправку, и скоро они с малышом поедут домой. Но я давно не говорила ни с нею, ни с Эмили. Была занята, — предвосхищая вопросы, заметила девушка. — А ты мог бы заглянуть в пляжный домик и спросить непосредственно у неё самой. Уверена, она бы оценила. — Едва ли, — хмыкнул Дэниел. — У неё с нашей семьёй… напряжённые отношения. — Мягко скажем, — улыбнувшись, добавила она. — Но причина ведь не в этом. — Да, ты права… Но я не хочу сейчас об этом. Я и по тебе скучал. Совсем не заходишь, — укоризненно сказал он. Это было действительно так. После появления в Хэмптонсе Кары Кларк Элис вообще какое-то время не встречалась ни с Дэниелом, ни с Шарлоттой, боясь выдать своё волнение хоть чем-то, а ведь они так хорошо её знали. Почти не видела она и старшую сестру: Эмили стойко ассоциировалась у неё с матерью, и Элис чувствовала к ней почти такую же неприязнь, как и к Каре. Она знала, что это было глупо и так по-детски, но ничего с собой поделать не могла. Единственным её прибежищем стал «Заяц». — Было много дел, — уклончиво ответила она. Дэниел хмыкнул. Всё же, он знал её достаточно, чтобы понять, что Элис лукавит. — Да, я слышал. Шарлотта как-то сказала мне, что ты нянчишь Портеров. — И вовсе не нянчу! — вскинулась Элис. — Всего лишь помогаю… Джеку и Деклану сейчас тяжело: несчастье с Амандой, ребёнок, ремонт в баре. Что в этом плохого? — Да ничего. Просто это странно, что владелица огромной компании подрабатывает на кухне в третьесортном баре. — Ну, твоя сестра тоже предпочитает «Заяц» большинству модных мест и даже собственному дому, — огрызнулась она. Было не слишком честно прятаться за Шарлоттой, но… Кто, в конце концов, тянул Шарли за язык?! Грейсон сел на садовую скамейку и обхватил голову ладонями, зарываясь пальцами в волосы. Выглядел он отчего-то потерянным и насчастным, и Элис вдруг стало стыдно за то, что она так грубо повела себя с Дэниелом. Она села рядом с ним, всё ещё сжимая в руках забытый пистолет. Но даже сейчас вес оружия в руке придавал ей храбрости и силы. — Что в этих Портерах такого, что они украли всех моих женщин? — его слова можно было бы расценить как шутку, если бы он не выглядел таким печальным. Ответ так и вертелся у Элис на языке: мы же сёстры. Но Дэниел был в числе первых людей, кому этот секрет рассказывать нельзя было ни в коем случае. Да и сохранил ли бы он свои тёплые чувства к ней, если бы знал, кто её настоящие родители? Конечно, Виктория Грейсон на самом деле относилась к несчастной Аманде не так хорошо, как хотела это показать, ну, а Конрад и вовсе не скрывал своей неприязни к дочери Дэвида Кларка. И Дэниел находился, скорее, под влиянием своего отца, чем своей сестры — весь его облик менялся при упоминании фамилии «Кларк». — Значит, что-то… — начала было Элис, но тут до неё дошёл смысл последних слов Дэниела. — Твоих женщин?! — непонимающе переспросила девушка. Дэниел поднял на неё взгляд. — Сперва Шарлотта, потом Эмили, теперь и ты пропадаешь у них в доме, а до меня тебе нет дела. Она пропустила мимо ушей имя Шарлотты, и ей было плевать, что Дэниел думает о ней в этот момент. Имя её старшей сестры набатом звучало в ушах Элис. Она предполагала, что между Эмили и Джеком существовала некая связь — а теперь она ещё и знала, что связь эта родом из детства, пусть Джек и находился пока в неведении — и это заставляло её мучиться от ревности. Но Дэниел ничего не знал о прошлом своей бывшей невесты и должен был считать Джека лишь её хорошим знакомым, так с чего бы ему говорить что-то подобное? — Эмили? О чём это ты? — она старалась сохранить безразличный вид, словно её просто заинтересовала новая сплетня, но голос Элис заметно изменился. — А она тебе не говорила? — С чего бы? — Мне казалось, что вы сблизились в последнее время, несмотря на наш с Эмили разрыв. Я тебя не виню, — Дэниел примирительно поднял руки, увидев, что его подруга нахмурилась, — хотя мне и было немного обидно. Но, после того, как Шарли столь явно стала предпочитать твоё общество Деклану Портеру, тебе нужна была подруга, я понимаю… — Дэниел, — прервала его Элис. — Что ты имел в виду, когда сказал, что Джек украл у тебя Эмили? — Полагаю, я был для неё не так хорош, как владелец маленького бара в Монтоке, — зло проговорил Дэниел. С того вечера прошло уже полгода, у него была девушка, которая отвечала всем его требованиям, и жизнь, в общем-то, наладилась и без Эмили Торн. Но в самой глубине его сердца, там, куда не отваживался заглянуть и он сам, Эмили всё ещё занимала слишком много места; рана, нанесённая её отказом, всё ещё кровоточила, и была это не только лишь уязвлённая гордость, как хотелось бы думать Дэниелу. Он мог не думать об Эмили многие дни, особенно если не видел её, заставляя себя отвлекаться на сотни других дел, но, стоило Дэниелу остаться наедине с собой или увидеть в газете небольшую заметку об Эмили, или столкнуться с нею где-нибудь на улице, как отголоски прежних чувств снова взывали к нему. И всегда, всегда среди прочих была обида, мешавшая Дэниелу мыслить трезво. — Денни, — Элис ощутимо потрепала его по плечу, привлекая его внимание, и Дэниел понял, что замолчал слишком надолго. — Денни, я всё ещё не понимаю, о чём ты говоришь. Ты хочешь сказать, что у Эмили были какие-то отношения с Джеком? — неверяще спросила Элис. Он пожал плечами, старательно напуская на себя равнодушный вид, который, впрочем, не смог бы обмануть девушку. — Отношений, может, и не было. Но Эшли сказала мне, что застала их целующимися в пляжном домике незадолго до того, как Эмили разорвала помолвку. Я был так удивлён тогда, так уязвлён, ведь она сделала это безо всякой видимой на то причины! Я думал, что, раз уж мы пережили вес этот кошмар с моим арестом, а потом судом, то наши чувства прошли сложнейшую из проверок. Мама говорила ещё во время суда, что что-то в поведении Эмили не так, что она даже на заседаниях сидела рядом с Джеком… Я тогда не верил, а стоило бы, — сквозь зубы процедил он. — А, знаешь, что она сказала мне, когда вернула кольцо? — Знаю, — тихо сказала Элис, — ты говорил мне, помнишь? — Да, ведь тот вечер я провёл у тебя в компании Кэнди и виски. Они замолчали. Элис, отвернувшись от друга, не смогла сдержать горькой усмешки. В отличие от Дэниела, опьянённого тогда алкоголем и обидой, она отлично помнила тот вечер, своё изумление из-за поступка Эмили. Ещё тогда Элис предполагала, что у Джека Портера была в этом своя роль, но одно дело было предполагать, а совсем другое — знать. И ни Эмили, ни Джек ни словом не обмолвились о случившемся, а ведь оба должны были воспринять это достаточно серьёзно: Эмили уж точно, раз она решилась на разрыв с Дэниелом, который повлёк бы за собой крах всех её надежд на возмездие Грейсонам, и Джек, потому что… да просто потому, что это Джек. Но что же случилось потом, что помешало Джеку и Эмили? После минутных раздумий Элис едва не рассмеялась вслух: да ведь это она и лже-Аманда поломали все их планы! Она сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоить расшалившееся сердце, и ей удалось загнать поглубже горькую обиду: Эмили, оказывается, была неискренна с нею, когда говорила о своих привязанностях. Ей даже удалось совладать с собственной ревностью, разыгравшейся не на шутку; никогда Элис не злилась так на Аманду, занявшую главенствующее и невероятно прочное место в сердце Джека, носящую его ребёнка, как на свою сестру сейчас. Счастье Эмили, что она сейчас далеко от Элис! — А зачем ты говоришь это мне? — Ну, ты ведь… Посчитал, что ты должна знать, каковы твои друзья. Сощурившись, Элис посмотрела на Дэниела. Человек, которого она знала когда-то, не стал бы чернить свою бывшую невесту. Что говорить, от него прежде нельзя было дурного слова услышать о Саре, адвокаты которой после аварии требовали всё новых и новых выплат и здорово попили крови из Грейсонов! А теперь… Ей просто не верилось, что Дэниел мог так сильно измениться — и не в лучшую сторону. Но в нём отчётливо говорила боль, всё ещё не унявшаяся обида. А это значило, что он ещё что-то чувствует к Эмили Торн. Это могло стать для неё той самой лазейкой, которая была ей так нужна… Элис удивило то, что после всего она ещё думает об удачной реализации плана Эмили. — Ты тоже мой друг, — отчеканила девушка, окончательно теряясь в калейдоскопе захвативших её чувств. Любовь, злость, ревность, преданность, презрение, сомнения и уверенность сменяли друг друга, разрывая её на части, и это были худшие ощущения в её жизни. Пистолет в её руке стал опасной игрушкой, и Элис порадовалась, что израсходовала все патроны; ей до смерти захотелось остаться одной, и девушка поднялась, всем своим видом показывая это Дэниелу. — И для тебя я сделала бы всё то же самое, если бы понадобилось. Вот только Джек принимает мою помощь без вопросов, без лишней гордыни, а смог бы ты тоже так вести себя?***
Она всё-таки ответила на очередной звонок Виктории Грейсон и приняла приглашение на вечернее чаепитие. Просто больше не осталось предлогов для отказа от посещения Грейсон-мэнора, которые могли бы быть восприняты Викторией без обиды или подозрения. Да и сама Элис должна была, наконец, найти в себе силы взглянуть в глаза мистеру и миссис Грейсон после этой трагедии с Амандой, которая странным образом воздействовала на них всех. А, кроме всего прочего, она чувствовала себя несколько виноватой перед Дэниелом: и за свою вспышку, и за то, что бросила его. Не было ничего удивительного в том, что её друг встал на сторону своих родителей, своей семьи, когда в том возникла нужда, и Элис была бы больше удивлена — да и разочарована, пожалуй, тоже — если бы Дэниел под влиянием одних только эмоций выдал отца, как того хотела его мать. Разве Дэниел должен был принять с распростёртыми объятиями дочь человека, имя которого так или иначе бросило тень на его семью и их компанию? А разве сама Элис поступала по-другому? Обретя сестру, она без раздумий выбрала её сторону раз и навсегда, а ведь Эмили она знала едва-едва. Разве Элис не хранила верность тем корпоративным и деловым принципам «Карлайл Джеверли», который установили в компании её родители, разве позволила бы она кому-нибудь, кому угодно сломать, растоптать все их достижения и очернить громкое имя семейной фирмы? Нет, нет, тысячу раз нет. Так чего же она хотела от Дэниела? Эмили, воспитанная своей ненавистью, выросшая с одной лишь мыслью о мести, могла желать, чтобы все вокруг приняли решение — поддерживают ли они Дэвида Кларка или ненавидят всей душой, играют ли против Грейсонов или за них, но для Элис было бы просто непозволительно так думать. Слишком она хорошо знала Хэмптонс и то, как тесно здесь переплетаются личные интересы и интересы бизнеса, любовь и ненависть, страсть и холодный расчет. — Я так рада, что ты нашла время придти к нам, — ворковала над нею Виктория, усаживая её в кресло и придвигая к девушке тарелку с пирожными. Словно это не ей Элис несколько раз кряду решительно отказала, сославшись на такие дела, которые в прежние времена ни за что не помешали ли бы визиту к Грейсонам. Карлайл внимательно наблюдала за хозяйкой дома: Виктория была само радушие, только в глубине глаз затаилось что-то холодное; но Элис знала, что, будь даже Виктория с ней по-матерински искренна, зёрна сомнений, однажды зароненные в душу Эмили, проросли слишком глубоко. — Понимаю, что на тебя сейчас свалилось столько всего… — Да, в компании настоящий бум на заказы, особенно авторские, — беззаботно подыграла Элис. Карлайл не питала никаких иллюзий: она лгала Виктории и знала это, и знала, что миссис Грейсон тоже знает это. Но, несмотря ни на что, они обе распивали чай с таким легкомысленным изяществом, словно ничто в мире их не волновало. Со второго этажа спустился Конрад Грейсон; одетый в один из лучших своих костюмов, с дипломатом в руках, он явно спешил на какую-то встречу, но, заметив в гостиной Элис, свернул туда. Не в пример улыбке его жены, улыбка Конрада была по-настоящему радостной, и девушке пришлось напомнить себе, что перед нею монстр, беззастенчиво оболгавший её отца, сломавший жизнь ему и его дочерям. В своей искренности и неумении скрывать свои чувства Дэниел явно пошел в отца, а не в мать. — Ба! Кого я вижу! — воскликнул Конрад, и Элис поднялась и позволила ему расцеловать себя в обе щеки. — Виктория говорила мне, что ты по уши в делах компании, но я-то всем твердил, что ты убежала с каким-нибудь неподобающим женихом в Атлантик-Сити или в Вегас! Элис рассмеялась. Она старалась не думать о том, что бы сейчас сказала Эмили, если бы увидела, как она смеётся с человеком, которого Торн считала виновником всех их несчастий. Да и могла ли она винить Эмили за осуждение? Но не могла, не могла она, несмотря на всё то, что узнала от сестры, забыть о том, кем были для неё эти люди много лет до появления Эмили! Когда Конрад ушёл — а Виктория проводила его очень странным взглядом — миссис Грейсон вновь заговорила. — Мы не виделись с тобой с того ужасного приёма… Шарлотта сказала мне, что ты бывала у Аманды в больнице. Я не знала, что вы близки, — осторожно, как будто что-то нащупывая и боясь ошибиться, заметила Виктория. Что ж, Элис хорошо уловила эти нотки в голосе Виктории. Она будет осторожна. — Не могу сказать, что мы близки. Аманда как-то приходила в пляжный дом — а вы ведь знаете, что он когда-то принадлежал её отцу? Ещё до Девисов? — с самым невинным видом осведомилась она, с удовольствием наблюдая, как на лице Виктории мелькнуло едва заметное раздражение. — Я была у Эмили, и так мы познакомились. Потом несколько раз встречались в баре «Заяц» в Монтоке. Аманда — невеста хозяина, Джека Портера, — теперь уже ей пришлось подчинить свои эмоции холодному расчету, чтобы не выдать своих чувств. — Но я посчитала, что должна хоть однажды навестить её. То, что случилось, ужасно, просто ужасно… И потом, я хотела поддержать Шарлотту. — Ты самый верный друг, — Виктория похлопала Элис по руке. — Моим детям очень повезло с тобой. Это был удар под дых: Элис сразу помрачнела, думая о том, что на самом деле жестоко обманывает Дэниела и Шарлотту, что её как раз тяжело назвать верным другом. Девушка сделала вид, что увлечена кексом, когда Виктория рядом с ней воскликнула: — А, Кара! Я не знала, что ты уже вернулась. Присоединяйся. Сердце Элис ухнуло вниз и застучало, как у зайца, которого преследует лиса. С трудом, предполагая, что все её чувства написаны у неё на лице, Элис подняла взгляд: перед ними в дверном проёме, в самом деле, стояла Кара Кларк. Она держала в руках солнцезащитные очки и сумочку — верно, действительно вернулась с улицы — и выглядела несколько растерянной. — Пожалуй, я пойду… Вижу, у тебя гости, Виктория… — Пустое. Ты ведь не будешь против, Элис? Не в силах выдавить из себя ни звука, та только покачала головой. Единственным её желанием было вскочить и броситься прочь из этого дома, оказаться как можно дальше от этой жестокой женщины, но вместо этого Элис продолжала сидеть и смотреть, как Кара Кларк приближается и усаживается рядом с ней. Горничная миссис Грейсон принесла третью чашку и бесшумно удалилась. — Кара Кларк, мать Аманды, — она протянула Элис руку. — Мы, кажется, встречались в больнице, — вопросительно добавила Кара. — Да, в день вашего приезда, — всё же сумела выдавить из себя Элис. О, как она молила сейчас хоть о жалкой крохе того великолепного самообладания, которым обладала её сестра! Ей казалось, что вся тщательно разработанная легенда вот-вот пойдёт прахом просто из-за того, что она то бледнела, то краснела. Виктория умело вела беседу, осторожно выспрашивая её о самочувствии Аманды и дальнейших планах матери и дочери; она ловко вворачивала слова сочувствия, улыбалась, когда это было нужно, касалась руки Кары Кларк. Искусством светской болтовни миссис Грейсон владела в совершенстве, но, несмотря на легко лившуюся беседу, во взгляде её застыла настороженность, словно каждый миг Виктория ожидала от своей гостьи какой-нибудь опасной выходки. Что ж, Кара, хоть и явно не принадлежала к светскому обществу, не оставала от Виктории: она с улыбкой рассказывала о выздоровлении Аманды, своём мнимом внуке и замечательной заботе Эмили Торн о подруге, но взгляд её, к удивлению Элис, всё это время оставался каким-то холодным, мёртвым; оживлялся он, лишь когда она останавливала его на миссис Грейсон, но оживление это было недобрым. Обе женщины почти забыли об Элис, и это дало девушке некую передышку и возможность беспрепятственно понаблюдать за ними. После нескольких минут созерцания Карлайл поняла, что случай, вновь столкнувший двух женщин Дэвида Кларка, был лишь вершиной айзберга, а под этим налётом показательной учтивости медленно кипели застарелые страсти: ненависть, подозрительность, ревность. Она столько слышала от Эмили о трагедии их матери, о романе отца с Викторией, однако даже представить, что эти две женщины когда-то любили одного мужчину, было сложно. А, впрочем, любили ли? Виктория, казалось, без труда смирилась с его потерей, вдобавок собственноручно столкнув его в пропасть, со дна которой Дэвиду уже не суждено было подняться. Ну, а её мать? Если любовь и была, то угасла давным-давно — это Элис поняла, как только жестокое письмо Кары попало к ней в руки. Но, похоже, в сердце Кары Кларк не осталось воспоминаний не только о её муже, раз она так спокойно принимала гостеприимство и покровительство тех, кто его погубил, но и совершенно позабыла о своих детях от Дэвида. Её забота об Аманде была какой-то неуклюжей, неискренней, ну, а о младшей дочери она и вовсе, казалось, не думала — если бы Кара хотя бы попыталась разыскать Еву Кларк, Элис бы тотчас узнала. Похоже, Эмили была права: причиной возвращения их матери в Хэмптонс стала вовсе не трагедия с Амандой и даже не желание наладить отношения со старшей дочерью. Но, если не дети входили в планы Кары Кларк, то что?! Внезапно Элис стало страшно — и совершенно невыносимо дальше находиться в обществе Виктории и Кары. Словно сам воздух в этой гостиной был отравлен, дышать становилось всё сложнее. А, главно, сдерживать боль и гнев, которые, несмотря на мысленные уговоры, всё же пропитали её сердце. Элис не могла больше слушать воркование Кары об Аманде, ей так и хотелось встать и заявить о себе и раскрыть тайну Аманды и Эмили заодно. О, как ей хотелось увидеть лицо их матери, когда она бы бросила ей в лицо всё это! Но, в то же время, Элис боялась, что выражение лица Кары останется таким же холодным и безразличным, даже если она узнает всю правду. Похоже, в сердце её не было места ни для Евы, ни для Аманды. Чувствуя, что больше не может находиться в этом доме и в этой компании, Элис, насколько могла вежливо попрощалась и направилась к выходу. Виктория, поднявшись и извинившись перед Карой, отправилась проводить Элис. — У этой несчастной женщины была ужасная судьба: болезнь, замужество за таким человеком, как Дэвид Кларк, долгие годы под чужим именем… — вздохнула миссис Грейсон, пока они шли по вымощенному чёрно-белой плиткой холлу. Элис бросила на неё настороженный взгляд, но, казалось, в словах Виктории не было никакого притворства. Неужто она и в самом деле желела свою прежнюю соперницу? — Хочется верить, что теперь, когда она воссоединилась с дочерью, всё пойдёт на лад. Может быть, она станет позже жить с Амандой и Джеком? Элис надеялась, что нет. Несмотря на то, что долгое время после того, как она узнала тайну своего рождения, она хотела увидеться с матерью, теперь Элис хотела оказаться как можно дальше от Кары Кларк. Она узнала достаточно. — Может быть, — неопределённо протянула она. Она была даже не в силах разговаривать, опасаясь, что слишком эмоциональные слова выдадут её с потрохами. — Им с Амандой нужно многое наверстать, — вот только захочет ли этого Аманда — мнимая ли, настоящая ли. — Я рада, что ты пришла, — сказала Виктория, сжимая её ладони в своих и касаясь её щеки невесомыми поцелуями. — В такие времена, когда мы окружены врагами и сплетниками, очень важно, чтобы настоящие друзья были с нами. Вот, возьми. Надеюсь, что увижу тебя, — в руку Элис лёг прохладный глянцевый лист с тесненными буквами. Девушка даже не взглянула на него, бегло кивнув Виктории, торопясь покинуть Грейсон-мэнор. Только свернув в сторону пляжа, она смогла вздохнуть свободно. И только тогда, опустив взгляд, увидела в своей руке богато украшенный вензелями лист и с удивлением прочла:Мистер Конрад Грейсон и мисс Виктория Грейсон приглашают мисс Элис Карлайл на приём по случаю бракосочетания…
Едва подъехав к тиру, Эмили услышала грохот выстрелов и улыбнулась: её сестра оказалась сверхпунктуальной и, похоже, решила начать тренировку без неё. Убедившись, что ничей любопытный глаз не следит за ней, девушка вошла вовнутрь. В самом деле, в большом пустом зале она увидела Элис, напряжённо вглядывавшуюся в мишень, вытянув перед собой руки с пистолетом. Она была даже без наушников, а её лицо приобрело странное замкнутое и решительное выражение, которое заставило Эмили Торн занервничать. Судя по расстрелянной мишени, Элис занималась здесь уже довольно долго, и успехи её были значительными. — Ты рано, — сказала она, подходя ближе. Элис даже не взглянула на неё, выпустила по цели ещё две пули и только тогда отложила пистолет. — Мистер Джеймс Бонд сказал в прошлый раз, что я не пунктуальна. Сегодня решила придти пораньше. Ну, а где же он сам? — Эйдану пришлось уехать раньше, чем мы предполагали. Так что я решила сегодня дать тебе урок… Но, я вижу, ты и без учителей справляешься неплохо, — она окинула мишень придирчивым взглядом. Краем глаз девушка заметила, что руки Элис мелко дрожат, и поняла, что вовсе не ради улучшения своих навыков Элис примчалась в тир так рано. Что-то расстроило её или разозлило, и она выплеснула свой гнев с помощью оружия. — Что случилось? Элис шумно втянула в себя воздух. — Наша мать, — коротко бросила она. — Сегодня я была у Грейсонов и встретила её там. Эмили насторожилась, но виду не подала. Она сама уже почти привыкла к виду Кары Кларк в своём доме, хотя это по-прежнему причиняло ей тупую ноющую боль, на которую она предпочитала не обращать внимания. Но для Элис, куда более впечатлительной, чем когда-либо была Эмили, да ещё и нарочно избегающей встречи с матерью, даже случайное столкновение с Карой Кларк было событием, способным выбить почву из-под ног. Что, похоже, и случилось. — Она живёт у них, ты знала? — Конечно, я знала. Видишь, тебе вовсе не нужно было избегать моего дома, — пожала плечами Эмили. Карлайл вскинула на неё возмущённый взгляд. — Если бы я знала, что встречу её там, думаешь, я бы пошла в поместье Грейсонов?! Да ни за что! И я, знаешь, я поняла, что не хочу видеть её. Никогда больше! Если бы в ней была хоть толика материнской любви, она бы узнала меня, узнала нас! Но, мне кажется, даже её забота об Аманде не настоящая! — Я тоже не хочу видеть её больше, — сухо сказала Эмили, но горло саднило от непролитых слёз. Она не могла плакать — за неё это делала её сестра. За них обеих. — Больше того, я думаю, что она может быть опасна для Аманды и для ребёнка… и для нас, если когда-нибудь узнает правду. Тебя она бросила, ну, а меня… меня она пыталась убить… Элис ахнула, прижав руки ко рту. Она думала, что удивить её уже невозможно, но такое известие повергло её в шок. — Быть этого не может! — Я вспомнила это, когда была в Японии, но надеялась, что это мне никогда не пригодится. Слишком больно было, слишком неприятно… Я старалась отодвинуть эти воспоминания, но, когда Кара вернулась, вернулись и они. Я рассказала об этом Аманде, так что она сделает так, чтобы Кара уехала. Мы должны забыть её, как она забыла нас. Это был жестокий вердикт, давшийся ей с трудом. Но это было также и единственно верное решение, пока никто не пострадал. На миг лицо её сестры исказилось, словно от боли, но это была лишь вспышка — была и угасла, и лицо Элис вновь обрело спокойное выражение. Кажется, и её сердце одевалось бронёй после стольких потрясений. Так ей будет легче… И всё же Эмили было грустно от того, как на глазах менялась её сестра, становилась жёстче, решительнее, и теперь этот пистолет в её руках уже лучше гармонировал с образом Элис, чем, вероятно, когда она взяла его впервые. Когда Эмили становилась на путь возмездия, рядом с нею не было никого, кто бы знал Аманду Кларк, кто бы знал её прежней. Она же знала, какой может быть Элис Карлайл без этих тайн, заговоров и страшных подчас планов; она знала, и ей вдруг нестерпимо захотелось вернуть ту Элис, которую она однажды с таким раздражением застала на крыльце пляжного домика; захотелось протянуть руку и удержать эту ускользающую лёгкость и наивность, словно это была тонкая кисея, наброшенная чьей-то рукой. — И мы больше не увидим её? Никогда? — со странной надеждой спросила Элис. Эмили перевела дух. Могла ли она сама смириться с этой мыслью? Много лет она считала свою мать мёртвой, оплакивала её и тосковала о ней, потом, узнав, что Кара жива, что это вовсе не та женщина, которую она так любила — полагала, что лучше бы ей с матерью не встречаться, стараясь спрятать поглубже глупую ребяческую надежду. Но, стоило ей увидеть мать воочию, да ещё и увидеть ту заботу, которую она проявляла по отношению к Аманде и её ребёнку… Видеть Кару Кларк в своём доме, обмениваться с нею репликами об Аманде и Карле было сущей мукой для Эмили, куда более болезненной, чем она вообще могла предположить. Эти чувства выбивали её из колеи, расхолаживали, и девушка буквально чувствовала, как теряет контроль над ситуацией. А, кроме того, примешивался страх, на сей раз за Аманду и её ребёнка: что, если однажды Кара решится навредить кому-нибудь из них? Ей стоило многих часов раздумий и титанических усилий принять решение, о котором она только что рассказала сестре. — Мне жаль, Эмс, правда, очень жаль. И мне жаль не себя… не столько себя, — Элис улыбнулась слабой улыбкой, наблюдая за своей всегда такой сильной сестрой. Похоже, через блистательную броню на миг проникла настоящая Эмили, и эта Эмили была по-прежнему испуганной девчонкой, боящейся навсегда утратить материнскую любовь. Она же не могла бояться потерять то, чего никогда не имела. — Если она опасна… пусть уходит. А то ведь я пока ещё не научилась хорошо стрелять и не готова к разоблачениям, — она кивнула на изрешеченную пулями мишень. Приглядевшись, Эмили сказала: — Не так уж и плохо. Эйдан явно недооценил тебя. — Мне будет приятно удивить мистера Джеймса Бонда, — коротко хмыкнула Элис. — Кстати, о вещах, которые могут меня удивить, — и с этими словами она протянула Эмили пригласительный. Торн в недоумении пробежала тиснёный листок глазами. — Что бы это значило? — поинтересовалась Элис. Эмили сглотнула. Её мать должна была покинуть Хэмптонс до этого дня. Должна была… Если этого не случится, никто не может поручиться за то, какой конец будет у этого хэмптонского сезона. — Это значит, что Конрад и Виктория снова объединились, несмотря ни на что. А, значит, им есть, что скрывать и что спасать. Значит, мы все снова в опасности.