Счастье в неведении.

Ветер разносил по улицам и закоулкам сочный листья, что были сорваны его дерзкой рукой. Те в свою очередь беззвучно перекатывались вперед, позволяя ему играться с собой... Хоть на просторах Альбиона свои крылья раскинуло лето, это было уже второе холодное лето и порой начинало думаться, что оно стало приходить сюда с большой неохотой... Как гость приходящий просто ради приличия и просто, потому что это надо было. В прикосновение её рук не было тепла и не было заботы, а небеса были часто затянуты пеленой облаков, как белесые незрячие глаза. Ветер порой бил по лицу, словно розгами обхаживал чью-то спину. Он был неумолим и гнал прочь всякого кто выходил на улицу, когда ему вздумалось сойти с небес на землю... Леса за пределами королевства беспокойно качали кронами, будто отвечая свисту ветра между их ветвей. Эта странная болтовня беспокоила всех живущих там, а особенно ворон, что угнездили свои смоленые тела на древесных плечах, и то и дело пускали жутким эхом свое карканье, как будто напоминая, что ветер и деревья не единственные кто тут находится... Но всё же и сами многовековые дети земли, желали покоя. Этот ветер терзал их тем, что нёс с собой. Ветер перемен, что вгрызался в кору подобно железу и отчаянно пытался сломать непреклонные деревья. Казалось, что ветер дул всегда без перерыва, разносился по земле без начала и конца, как будто кто-то сверху обрушивал вниз гневные речи. И эхо этого голоса будило в людях тревогу и страх. Эти чувства кусали их загнанные души, как обезумившие гончие, подгоняя вперед к какой-то пропасти, что незримо была перед каждым... И люди с глазами напуганного зверя бежали вперед,предаваясь чем-то чуждому для них, лишь бы усталость изгнала страх... От всего этого в каждом всё больше расцветало изнеможение. Они чувствовали, как жизнь выжимала из них соки, мечты и стремления оставляя лишь податливую плоть с твердым, но послушным скелетом... И, увы, послушным не их воли. Сила этой воли была сравнима с ударами бича увенчанного крюками на конце. Они вгрызались в плоть, как челюсти мелких паразитов рождая боль и страх... А они в свою очередь приводят к подчинению. Люди очень странные создания подвластные коллективному мышлению. Если бы кто-то смотрел на людей со стороны, то определенно был бы удивлен тому, как всего один человек, может держать в своей власти тысячи умов? Хотя... Почему он? Людей держал в своих руках страх. А страх, это оружие тиранов... Гнетущая тень объяла мысли людей и подавляла их своим безоговорочным превосходством... Мрачна была обитель этой тени, и в иные дни казалось, будто в стенах тех угнездилось что-то чуждое и зловещие, желавшие извести своих подданных. Но на деле ничего не изменилось.Изменился лишь взгляд на дворец, чьи стены теперь казались не гордыми, а высокомерными... Они возвышались над землей подобно горам и были столь же неприступны. Временамиокутывавший его туман, создавал иллюзию, что эта королевская обитель давно оставлена ее хозяевами. По пустынным коридорам гулял лишь ветер, а паутина стала мрачным саваном, что укутал и убаюкал царившую там пустоту. Но все же это было не так... Разум любит дорисовывать, то, что недоступно его взору, иначе от чего мы так боимся темноты? Замок всё так же был жив и слуги суетились по его коридорам, как кровяные клетки по венам подгоняемые бешеным биением сердца. Однако в данном случае это было биение их собственных сердец... Огни и свет неизменно наполняли комнаты, создавая иллюзию покоя и уюта, отгоняя прочь меланхолию, царившую за окном. Руками настойчивого ветра она отчаянно билась в стекло в надежде попасть вовнутрь и обвить души всех находящихся внутри... Однако она опоздала. Нечто иное населило эти стены исполненные роскошью, что-то, что было посильнее какой-то меланхолии... Это рождало напряжение и волнение в умах тех, кто там был и, к сожалению, не без причин. В замке, да и в королевстве в целом уже давно властвует железная рука коронованного монарха. Его суровая длань держала всех в постоянном страхе, неся с собой новые правила. Перемены не заставили себя ждать слишком долго. Перемены былинетерпеливы, как и тот, кто спустил их с поводка, словно цепных псов. Рыча и метаясь, они принялись рвать, то, что устоялось, то, что было и казалось,недвижимо. Но с жгучим разочарованием все осознали, как их мир хрупок перед одним человеком и его железной волей... Волей, которой не было ведома жалость и сожаление, она была подобно льду в груди мужественного короля, и этот лед делал его взгляд таким невыносимо тяжелым... За четыре года, Логан внешне почти не изменился, разве что, характер его преображался с каждым днем. Наивные мечтания о добром короле, подстать его матери, были сожжены и развеяны поветру. Но стоило ли себя обманывать? Тешить надеждами, что жестокий принц будет милостив со своим народом? Ох, как же люди бессовестно лгут себе, лишь бы на ещё один день обрести покой... Всех изнутри грыз червь сомнения и изводил ужасным приговором, что их королем стал человек, что в душе был холоден, удел которого жестокая тирания... Страдает ли он сам от этого? О нет, как может страдать тот, чьи чувства заледенели и утратили свое влияние, превратившись в осколок льда? Его мрачный и всегда угрюмы образ стал словно бы олицетворением Альбиона, его холодной тенью истязающая запертые в нем души. Даже летом, дух холодной зимы не покидал этих земель... Приговор вступил силу. Он стоял у камина, огонь трепыхался и бился в очаге, словно бы даже он трепетал перед королем. Или же оно рвалось вперед в попытке достать тирана, что гнетет его? Логан смотрел на пламя как околдованный его странной пляской. Мужчина хотел бы сейчас о чем-то подумать, но к своего стыду или печали, не мог... Всё что он мог слышать в своей голове, это лишь молчание мыслей и то, как за окном завывает ветер, предрекающий слишком раннею осень... Даже теплый свет огня, не способен был придать его лицу хоть что-то нежное или живое. Взгляд короля был тусклым, будто его изнутри, что-то гложило, мрачное и не оставляющие его не на секунду... Монарх был страшной тенью своего королевства, но его собственная тень была кошмаром для него. Ведь он ощущал, как из неё доносится чей-то шепот, что сулил страшную и мучительную погибель, всему, что ему принадлежало... Оно говорило, как обратит в ничто, всё что ему дорого... и её... Её в первую очередь... Он хотел надеяться, что лишь сходит с ума, но, увы, его рассудок был здоров. Или нет? Ведь сумасшедший никогда не признает, что он сумасшедший. Может он, и правда давно сошел с ума в своих странствиях и теперь его разум ведет с ним игру за безответственность. Порой мы можем сами с собой зло шутить... Мужчина обратил взор на небеса в окне. Серые... серые, как и он сам. Власть что легла на его спину подобно мантии, дала ему всю себя в обмен, забрав что-то, что еще удерживало человечность в короле... Она запустила когти в его плечи и не отпускала, позволяя крови из ран выходить и вымывать из тела милосердие... За четыре года, Логан показал себя таким, каким ему суждено было стать. Могла ли его постичь иная учесть? Ведь в сердце его жил тот, кто привык вершить правосудие и вести власть лишь с мечом в руке. От его шагов содрогались даже самые смелые мужчины, от его голоса замерзали самые живые девичьи сердца. Когда их касался лёд его слов, они замирали в ожидании, что решил их король. Широкоплечая фигура вызывала трепет, но отнюдь не такой, кой возникает при виде благородного правителя, а как при виде палача. Король, чьи руки по локоть в крови... Хуже быть не могло. Логан и в самом деле не был снисходителен, он резок и жесток в своих словах и намерениях, а от того, люди ощутили, как к удушью змеиной хватки прибавился холод меча у сердца. Сколь долго это будет? Ведь воздух в легких не вечен... Король знал, что творится с его народом, но сердце его все равно билось ровно, даже если чье-то останавливалось навечно. Логан уверял себя, всё это ради их блага. Ведь порой, чтобы совершить добро, приходится идти на жертвы и совершать зло. Мир не черно-белый, он серый... Его народ должен это осознать, этот урок жесток, но он необходим. Только через боль приходит понимание... Сам монарх не раз в этом убеждался на собственном опыте. Но было ещё кое-что, что мешало королю жить... Мужчина шумно и как-то обреченно вздохнул, подумав о сестре. В последнее время она стала особенно неспокойной, как хищник, которого долго сковывала клетка, не давая страстной охоте подчинить себе его клыки и когти. Девушка металась как раненая и всё чаще срывалась и закатывая скандал. Причина её нервозности была неведома брату... Или ему хотелось думать, что он не знает? Ведь Элис осуждает его поступки, она молчит, но это всегда ощущалось без особого труда. За четыре года не только Логан переменился, юная принцесса,повзрослев, обзавелась более боевым характером, стан её стал крепче и сломить эту деву уже будет не так прост. Слова Элис теперь обладали большей твёрдостью и уже способны были вызвать уважение. Девушка без какого либо намека на дрожь сжимала в руках меч и пистолет... И в этом она все больше походила на брата, что не могло не радовать короля. Сложив руки, мужчина отошел от камина к окну. За стеклом его поприветствовала беглый вороний взгляд... Его младшая сестра, принцесса Элис... Главная красавица при дворе, которая при желание может и руку отсечь. Став более жесткой, девушка порой позволяла себе более грубое поведение, более чем следовало бы... Король видел в этом что-то знакомое, похожее на... него? О да, он давно заметил, что намерено или нет, но сестра становилась похожей на него... Взгляд ее глаз холодел, поведение было бы идеально-сдержанным, если бы не эти истерики... В такие моменты думалось, будто что-то воспламенялось в ней как порох, и она была готова спалить всё дотла. Но эти странные всполохи в её чувствах рождали пугающий зной в чувствах Логана. Мужчина чуть повел плечом, вспомнив свои ощущения... Как будто что-то внутри него откликалось на её агрессию и тянулось навстречу, как огонь к чему-то хрупкому. Когда её сердце сильно билось, а грудь вздымалась от беспокойного дыхания, мужчина ощущал, что начинает набирать обороты и его сердце, а кровь обращалась в бурлящие пламя. Временами это сводило короля с ума... Когда ничто не могло всколыхнуть его, лишь это чувство, что он гнал от себя, вонзалось в сердце подобно кинжалу, дол которого был обильно смазан самым ужасным ядом... Он впитывался в сердце и оттуда разливался по венам смешиваясь с кровью, превращая её в коктейль из легковоспламеняющейся жидкости... Казалось, что достаточно лишь искры, что бы... Логан мотнул головой, уже не впервой ужасаясь своим мыслям. Изнывая, как голодный зверь, он прогонял все эти помысли и взывал к небесам с просьбой убить зародившийся в нём грех, что уже не первый год тяжким камнем сдавливает его лёгкие... За что это? Король терзал себя вопросом и в эти минуты, даже гнетущая тьма переставала его заботить... В голове царило лишь ужасное непонимание, за что его так наказали? Сколь долго он будет терзать себя этим чувством? Ведь это сравнимо с ударами железного прута по рёбрам... Как скоро мучимый его крик, вырвется из груди? Но его уста будут плотно сомкнуты, зубы стиснуты в злобе на самого себя. Ведь этот крик будет сравним с чем-то, что ему не хотелось бы знать... или показывать кому-то. Оно тёмными щупальцами обвивало и ласкало его чувства,уподобляясь цепким паучьим лапам. Неужели он так слаб? Король не хотел об этом думать, но в последнее время мысли были настойчивы и стремились в голову подобно стрелам летящих к своим целям. Они пронзали его и прибивали к стене, будто подстреленную муху. Это тупик, мужчина чувствовал, как разум покидает его с каждым днем... Ведь, что это может быть ещё, если не безумие? Он смотрел в окно на свои угодья, взглядом холодным и пустым. Монарх любит свою землю... Но ему суждено её терзать, терзать когтями своей тирании. Однако Логан не видел в этом проклятия, это было его долгом... Долг? Именно. Ведь все невзгоды вынесут лишь самые сильные, а кровь слабых напитает почву, даруя ей жизнь. Как короля, это его святая обязанностьукрепить королевство. Королевство - это люди, ведь именно из них состоит оно и если они будут сильны, то и Альбион будет силен. Вот только тонка грань между закалкой и тем, чтобы сломить... Не перейдёт ли Логан эту грань? А не перешел ли уже? Ему было неведомо, да и не хотелось ему знать. Важен лишь конечный результат... Неужели настолько, что даже страх краха его не останавливал? А есть ли этот страх вообще? Однажды король понял, что перестал его ощущать, тогда-то он и усомнился в себе. Что же люди без страха? Алчущие крови чудовища. Вот он исток, из которого Ловкач черпал свои силы... вот кто поистине лишен страха. И человечности... Ловкач... Даже при мысленном произнесении его имени, мужчина захотел сморщиться, как от чего-то очень мерзкого на вкус. Ведь вкус этого сочетания букв был ужасен. Он нёс в себе всё, что Логан презирал... Или же ему хотелось думать, что он презирает? Уверить себя в своей непоколебимой благочестивости и внести спокойствие в свою душу... Поддельное и мимолетное, ведь наваждениебессонных ночей забирает его сновидения, даруя одержимость, которой плевать на праведность... Но благородный король не единственный кого в свою хватку взяли сомнения и противоречия. Его сестра так же не была обделена взглядом кого-то сверху... или же снизу? Порой девушке казалось, что небеса давно слепы и глухи к мольбам... Лишь всегда холодная земля под ногами была чутка со своимидетьми, слушала и безропотно принимала в своё вечно голодное чрево, чтобы подарить покой... Элис стояла у входа в склеп. Её взгляд был направлен вперёд и исполнен отчаянием. Что же будет впереди? Ведь с каждым днем небеса становились все темнее, солнце холоднее, дождь и ветер пронзительнее, уподобляясь каким-то иглам. Будто бы итак мало неприятностей. Принцесса была обеспокоена происходящем в замке... да и в Альбионе в целом. Она уже не раз вспоминала свою фразу про стальное сердце, её словно услышал брат... Он и Ловкач медленно превращали некогда цветущие красками королевство в дымящегося стального зверя с тем самым сердцем... И происходило это преображениепугающе и болезненно, как перевоплощение оборотня при полной луне. Их безжалостные руки сжимали и сдирали кожу, обнажая нежную, кровоточащею плоть. Она была беззащитна перед их амбициями... Раскалённая сталь вплавлялась, становясь единым с костями рождая страдания и терзания, способные вызвать отчаяние даже у самых сильных духом. Девушка вздрогнула от этой мысли. Как это могло произойти? Но разве она не подозревала подобное? Однако то, чего она однозначно не ждала, это сотрудничество Логана с Ловкачом. Прежде Элис считала, что брат всем сердцем ненавидит эту паршивую гадюку, что увилась вокруг их семьи, что он сею минуту избавится от него, как только корона украсит его чело, но... Но этого не происходило. Ловкач по-прежнему был у своей власти и все так же был исполнительной рукой своего короля... Элис это ставило в тупик. Почему? Ведь он впился в Альбион, как вампир и пил его жизнь. Каждая венка в теле их подданных стало его личным кровстоком, которая насыщала его амбиции и неуемную алчность. Объятия его холодных рук сжималась с удушливой скоростью... И даже более того. Совсем недавно принцесса узнала, что Логан принял предложение змея о введение детского труда. Что за безумие поселилось в короле, что он отважился на такой шаг? При мысли об этом, девушке становилось плохо... Это не мог быть её брат, ведь она знает его... Он может быть и суров, но он не безумец, а то что сейчас происходило, иначе просто не назвать. Они смертоносным дуэтом душат и топят свой народ... - Ох, матушка... Неужели ты этого в тайне желала? - обратилась Элис к посмертному приюту её матери в немой надежде услышать с небес ответ. - Что за демон тогда жил в тебе? Что за обиду ты затаила на всех нас, что сделала своего сына нашей карой... Но небеса молчали, как и холодный камень, ветер не нёс с собой ответа... Он лишь полоснул Элис холодной пощёчиной по лицу, показывая, что даже ему нет дела до терзаний смертных, что уж говорить о тех, чьи души давно уже скинули смертные оковы? Девушка тяжело вздохнула... Всё это разъедало её сердце. Она должна была повлиять на брата, хоть как-нибудь, хоть попытаться... Она направилась, по печальной тропе обратно в замок, склонив голову, и чем ближе она была к нему, то все медленнее и медленнее становился её шаг. Принцесса не хотела возвращаться в объятие этих угрюмых стен, они наваливались на мысли тяжким грузом мрачных размышлений и заключений. И порой ей хотелось в муке сжать свою голову от того, что она должна была сделать, но не могла... Не могла лишь по собственной вине. Она не могла пойти поперёк воли брата, хотя уже наступил момент, когда это сделать стоило бы. Ей не было ведомо, повлияет ли как-нибудь её протест, но принцесса была обязано попытаться... Однако даже для этого у неё не хватало смелости. Призрение к самой себе снедало душу, заставляя останки страдать в попытке оправдать свою трусость. Но что если всё куда проще? Ее брат понимал, что его действия вызывают в ней недовольство, но от чего она молчит? Что если это всё лишь видимость и на самом деле, равнодушие его сестры зародилось в её сердце и из глубины диктовало бездействовать, лишь устраивая притворные вспышки гнева. Ведь следовало поддерживать роль доброй принцессы... Девушка мотнула головой, отгоняя это. - Нет, это не правда... - прошептала она сама себе с твердой уверенностью. Если она должна что-то сделать, то она сделает... Из окна одной из комнат, за одиноко бредущей фигурой Элис безмолвно наблюдали, а именно её друг Эллиот. Юноша с тяжелым сердцем наблюдал за душевными терзаниями любимой девушки и желал облегчить её страдания.Но принцесса просто не давала ему этого сделать. Всегда держала на расстояния, будто боялась, что он может её в любой момент укусить, как бешенный пес... Но он знал, что главный бешенный пес - это был её брат. Его цепь уже едва держалась на последнем звене и скоро, и оно будет вырвано с корнем. Что произойдет тогда? Парню становилось беспокойно от этой мысли, особенно,его беспокоила Элис. Ему хотелось забрать её отсюда, но при всём своем желании, он не мог это сделать. Принцесса просто откажется покидать замок и своего брата. Как бы Эллиоту не была неприятна сама мысль о том, что девушка любит его, это все же было так. Он оставался её братом в любой ситуации и узы крови, что их соединяли, были слишком крепки. Хотя порой парень ловил себя на желание разорвать эти узы, что бы принцесса могла принадлежать лишь ему. К сожалению, эта мысль приходила ему в голову всё чаще и чаще... Уколы эгоизма не давали ему жить спокойно. И это чувство только нарастало с каждым новым взглядом на его избранницу. Она была уже взрослой и могла распоряжаться своей судьбой сама, делать выбор и быть самостоятельной... Но отчего-то Эллиота не покидало ощущение, что она сама этого не желает...