Счастье в неведении.

- Ловкач, я не могу к этому привыкнуть. К твоему большому разочарованию, я не кресло на котором ты сейчас сидишь, мне не всё равно, в комнате ты сейчас или нет. - устало сокрушалась Мари перебирая цветы в вазе у окна. - А пора бы за столько лет. Ты ведь знаешь, что порой я... люблю погулять. - отозвался в ответ змей сидя в кресле и перебирая пришедшие ему письма одаривая каждое беглым взглядом. Девушка же в ответ бросила на Ловкача взгляд, исполненный едкой иронией. - Да, я в курсе как ты гуляешь... - выдохнула девушка. - Выходишь на покрой, как жеребец в поле. Странно, что город еще не заполонили твои дети. - пробубнила Мари отходя от вазы и подойдя к отцу, опустилась на колени рядом с креслом, словно кошечка подкравшаяся к хозяину за лаской. Изящным движением она подогнула платье под себя и сложила на коленях лапки. Слегка приспустив узкие очки для чтения на нос, мужчина перевел на дочь взгляд полный эрудиции... Или это очки придавали ему такой вид? - Я, конечно, благодарен тебе за комплемент насчёт жеребца. А насчёт детей… Что ж, моя дорогая, умение пользоваться контрацепцией творит чудеса. - усмехнулся Ловкач увидев легкий румянец на щеках Мари, когда они задели интимную тему разговора. - Не надо так краснеть, милая. В конце концов, все хотят получать от секса удовольствие, а не проблемы... При этих словах его рука, что покоилась на подлокотнике, потянулась к Мари и пальцами он коснулся её розовой щеки. Теплая от жизни и алая от смущения, она как-то невольно притянула к себе это невинное прикосновение. Ловкач даже сперва не понял, как это произошло, он просто снял перчатку и коснулся её лица... - Вроде твои руки всегда в перчатках, а они почему-то всё равно холодные. - Кровообращение плохое. - усмехнулся змей. - Ты не забывай, я уже такой старый. - Хотя по тебе совсем не скажешь. - прищурилась дева, да так словно поймала змея на какой-то лжи. - У меня под матрасом мешки со льдом, вот почему я холодный и вот почему я так хорошо сохранился. - насмешливо ответил мужчина глядя падчерице в глаза. - Теперь я понимаю, почему ты надолго не с одной женщиной сойтись не можешь. Не только потому что ты такой гуляка, а ещё потому что у тебя такие плоские шуточки, что я сама не понимаю, как ещё выношу тебя. - парировала Мари. - Как тебе повезло, что ты моя дочь иначе бы за такие слова пришлось отвечать... - Вини себя в этом. - пожала плечами девушка. - В конце концов, это было твоё желание сделать меня своей дочерью. - И я о нём не жалею. - А я навечно благодарна, отец. Между ними возникла легкая пауза, в которой их взгляды замерзли, вцепившись друг в друга, как при игре в гляделки. И тут дева вдруг улыбнулась змею, поняв, что это была именно она. - У тебя не получится заставить отвести меня взгляд. - играючи промурлыкал её голосок. - А мне кажется, что это у тебя нет шанса, дорогая моя. - самодовольно усмехнулся Ловкач подперев подбородок кулаком. - Я могу смотреть в изумруды твоих глаз пока мои собственные не высохнут и даже после, черными, пустыми как ночь, глазницами, я буду продолжать смотреть, но боюсь, тогда уже, скорее ты будешь тонуть в моих “глазах”. - сладко произнес его тон слова, будто это было заклинание. И это заклинание сработало... Не выдержав тяжести его взгляда и совершенно внезапного комплимента, Мари отвела взгляд, залившись новым румянцем. - Прекрати, мне такого даже юноши на улице не говорят... - тихо пролепетала она в ответ, не поднимая глаз на Ловкача. Это было так неожиданно, что Мари не знала даже как отреагировать на это. Оскорбиться? Восхититься? Польститься? Слышать это от отца было... странно. И это запутывало чувства девушки, а путаница порождала бич юной леди - смущение, замешательство, как если бы её припёр любовник к стене. Смотря на эту почти детскую растерянность в лице девы, на губах Ловкача заблуждала лёгкая улыбка, как если бы он умилялся робости дитя. Впрочем, в каком-то смысле так оно и было. Взгляд чист и невинен подстать разуму, который, как бы девушка не упиралась, был ещё власти наивных мечтаний. Спасти её из этого плена... лишить её, их, было практически делом чести. Огородить от собственной глупости… - Чему ты ухмыляешься? - удивленно поинтересовалась Мари. Однако змей удивился не меньше девы, он даже не заметил, как его уста украсила странная ухмылка, характер которой не могла распознать девочка вроде Мари. Зато Ловкач хорошо знал привкус этой усмешки, он скрипел на его зубов и был похож на яд, который выделяется из клыков у какого-нибудь гадкоязычного паразита... - Твоему смущению. - Я должна реагировать иначе? - Нет. Ты реагируешь так, как следует девушке вне брака. - Хорошо. - удовлетворенно согласилась дева, после чего поднимаясь взяла в ладошки руку отца. - Уже решила меня покинуть? - Как ты догадался? - чуть удивилась девушка, выпуская ладонь собеседника, чтобы поправить платье. - По твоему виду, это очевидно. Ты одета в выходное платье. Когда ты дома, то и предпочитаешь что-то попроще и даже позволяешь себе ходить без корсета. - М, да ты прав... Глупо было спрашивать, зная о твоей наблюдательности. - чуть цыкнула Мари как-то отвлеченно и отошла от кресла снова к окну. - Куда ты намерена идти? - Может, прогуляюсь по Полю, а может по городу... Лишь бы дома не сидеть. В последнее время это дается мне тяжело. - с какой-то задумчивостью проговорила дева. - И даже не спрашивай почему, я сама не знаю. Просто захотелось чаще видеть солнце и чувствовать ветер... Будто я осуждённый отбывающий своё последнее лето в чуждых краях. Какая глупость... Наверно это всё мой возраст, верно? Вздыхая как-то по обреченному, устало, сложив руки под грудью, Мари спешно отошла от окна. На её лице была тень недовольства. - Что тебя гложет? - мужчина вновь спрятал руку в перчатке. - Ничего. Просто... остаточное от волнения. По улицам убийца разгуливает, а ты так беспечно по ночам гуляешь и это просто добивает меня. - Уверяю тебя, мне нечего бояться. Кроме того его жертвы лишь женщины. - Ловкач, он сумасшедший, мало ли как его переклинит. Я не переживу твоей потери, поэтому прояви хоть каплю сострадания и ума, а потому прекрати свои полуночные загулы. Мужчина тихо усмехнулся, её переживания были так милы, а главное абсолютно бесполезны.… Ведь малютка и мысли допустить не могла, что её папочка и есть тот самый сумасшедший, чьи руки по плечи в крови, даже не по локоть. Сколько жизней они испили за свою дьявольски долгую деятельность? Наверно уже даже сам Ловкач со счёта сбился и бросил считать. За него подсчёт итак ведут, и для него не было тайно, что за руки загибают свои холодные пальцы… - Ох, Мари... Ты похожа на мою мамочку. - недовольно фыркнул мужчина. Но в ответ на сарказм девушка внезапно проявила любопытство и вместо того, чтобы парировать, приняла удар и встретила его вопросом. - Неужели? Ты никогда о ней не упоминал. Может, расскажешь? - Может быть однажды, но не сегодня... - срезал на корню он интерес падчерицы к своему прошлому. А так как такие слова чаще всего зачали “никогда”, Мари могла лишь отчаявшись вздохнуть про себя, тихо удивиться тому, какой же непомерно вредный характер у её спасителя. - Учти, я поймала тебя на слове. Я знаю твою страсть делать вид, что ты забыл. – строго произнесла девушка сложив ручки под грудью. - Неужели? Ни разу не замечал. - состроил невинность Ловкач и снова подняв очки повыше на переносицу уткнул взгляд в последнее письмо и делая вид, что читает его. - Зато я замечала. – снова хмуро отозвалась Мари, мрачнея, как туча, прямо на глазах. - Расслабься, я даже не смотря на тебя чувствую как ты превращаешься в колючий шарик из недовольства. Разве девушки должны ходить с таким лицом? Милые девы должны вдохновлять на подвиги, - он ухмыльнулся, подняв взгляд на дочь, - а не отпугивать мрачными минами потенциальных женихов. - Милые девы, но не я. Я не раскрашенная кукла вроде других, я… Но тут её перебило сюсюкающие цыканье. - Тс-тс-тс, - покачав головой, произнес Ловкач. – Осторожнее с гордыней, моя дорогая. Она высоко поднимает, но оступившись падать потом больнее чем обычно… - Не тебе меня учить, ох не тебе про гордость петь нравоучения… - в ответ закачала головой девушка. - Но ведь я могу попытаться предостеречь мою девочку от своих ошибок, верно? – более ласковым тоном уже заговорил змей желая расположить к себе деву. И ожидаемо Мари смягчилась, слыша этот голос в котором трепетала искренняя забота. - Да-да, понимаю… - быстро протараторила девушка, пристыжено опустив взгляд. – Просто не сравнивай меня с другими. Ты и сам знаешь, благодаря твоему чуткому воспитанию выросла другой. - Конечно… Ты ведь знаешь, я люблю тебя подразнить. - Знаю. А я постоянно ведусь, как глупое дитя, коим видимо останусь навсегда. – с досадой заключила дева. - Если бы, моя милая. Я бы хотел этого, но тебе не уберечься от этого мира и даже я не смогу скрывать тебя в своей тени. Мари чуть улыбнулась, смотря на лицо Ловкача, на которое нашла тень меланхоличной задумчивости. - Кому не избежать естественного хода времени, но обещаю, я буду осторожна. В конце концов, я всё ещё надеюсь узнать тебя лучше, чем ты позволяяешь мне. - Хочешь залезть ко мне в сердце? – тихо усмехнулся змей спрашивая. - Я уже там. Я хочу в душу… - Сперва, тебе придется её отыскать, моя дорогая. Девушка не распознала в его голосе недоброй нотки… - Дай мне время. – самодовольно отозвался Мари, покидая гостиную. Она выпорхнула на улицу, словно бабочка, томимая в банке. Дева даже не подозревала, что за игла ежеминутно смотрела ей в самое сердце... К моменту, когда Мари влетела в дом, за его приделами ветер уже набрал такую силу, что грозился начать выдирать деревья из земли, как рука врача, выдирающая гнилой зуб. А резкие порывы набрасывавшиеся внезапно, как прилив сил к руке, превращали льющийся стеной дождь в казалось бы, бесконечную атаку кинжалов, бескровно ранящие кожу всякого, кто попадет под этот шквал немилостивых слёз с небес. Девушка не ожидала, что погода испортится так неожиданно, словно тень от крыла налетела на небо, над головой закрывая солнце и позволяя дурному настроению природы дать о себе знать уже в который раз... Однако налетевшее ненастье вдруг по-странному насторожило Мари. Дева даже не могла объяснить почему, будто под слоями того самого дурного настроения, чья-то дремота сошла с неподъемных век, до этого сомкнутых многолетним сном и отзвуки этого сна разбиваются оземь в потоке холодного дождя... Эта мысль настолько увлекла девушку, что она и не заметила, как к ней подлетела Анастасия и принялась хлопотать над ней, как наседка, над цыплёнком попутно сетуя на то, как необдуманно Мари стала поступать в последнее время, возвращаясь домой слишком поздно, увлеченная своим тайным девичьим интересом. Вот только конечно никому она поведать не могла о том, какое нежное чувство осаждало сердце и не давало покоя... даже с Анастасией она не могла разделить этот секрет. Хотя порой девушку изъедало изнутри желание разделить свою первую в жизни тайну. И все эти опасения подпитывал Ловкач... Вот только он об этом не знает. Он так ревностно берег Мари, будто она была жемчужиной всех его тайн потаённых за темнотой его глаз бездонных как старый колодец... давно пересохший и тьма его казалась такой голодной. Она умоляла о ещё одной капле воды. Знала бы эта милая девочка, сколько слёз пролито на это чёрное дно, а колодец полнее не становится. Пустота из тьмы лишь шепчет о том, как горло её пересохло в бесконечных странствиях в поисках вожделенной воды... Но Мари не видела этой... дыры, зияющей как рана, как бездна. Заботливой рукой она была сокрыта пером сорванное с белого ангельского крыла. Лживая чистота заполнила взор юной воспитанницы демона, что от скуки занёс своё бездушье в людское семя и вскормленный женским чревом, явился в мир, дабы насладиться его хрупкостью и мимолетностью жизни... чужой. Откуда ей было знать, что под белоснежным пухом сокрыта ловушку, подобно той, что делают на зверя в дремучем лесу. Как она прекрасна в своём не знание, беззвучно шептали его тонкие уста, когда бездна из глаз обращала свой влюбленный взор на светлый образ девушки. Жаль только, что любовь эта сравнима с той, какую хищник питает к своей жертве. Она была столь крепка, как сколь жестока... Вкус её был подобен крови и ароматен, как если бы прямо у сердца расцвела молодая яблоня, пленяя запахами молодости и предвкушения сочных плодов... Когда дева вернулась домой, за время её пути, казалось с золотистого вечера сорвали все наряды, открывая его холодную и неприветливую плоть, готовую исторгнуть из себя все те нечистоты, что скопились в нём за день. - Ох, госпожа, вы совершенно себя не бережёте. Вы мокры как брошенный щенок. Разве так можно? - говорила Анастасия, помогая Мари в её комнате избавляться от мокрой одежды. - Вас долго не было, господин начал было уже беспокоиться о вас. Так резко стемнело и это погода... - Что? Ловкач и беспокоиться? Да он даже слова такого не знает. - усмехнулась девушка смотря в зеркало на то как с неё спал корсет и в груди разом стало свободнее, будто ребра стали пластичнее. - Напрасно вы так. Побеспокоились бы о себе, на тёмных улицах города сейчас не спокойно. - Я знаю... Тот убийца вновь совершил нападение. - она вздохнула чуть склонив голову. - Он похож на стервятника, что пикирует вниз к брошенной туше и отделяет её прогнившую плоть от костей... Кусочек за кусочком. - Очень мрачное сравнение, госпожа. - ответила женщина надевая на Мари длинную ночную рубашку. - Но точное, ведь верно? - вытащив волосы из-под ткань, дева посмотрела на Анастасию, точнее на её отражение в зеркале, на что служанка, вздохнув, опустила взгляд. - Я права... Этот город похож на труп, который ещё делает вид, что он жив. Но гниения и разложения неумолимо крадутся в лице этих “крыс” и “стервятников” от них не скрыть этот тухлый запах, запах смерти, что заполнил каждую улочку в этом богами покинутом месте... Тут Мари вдруг ощутила, как её плеча коснулась рука собеседницы. - Прошу вас, моя госпожа, вы ещё так молоды и подобные мысли не должны занимать ваш разум. Кроме того, даже Феникс, обратившись в пепел, рано или поздно воспрянет из него. Дева робко улыбнулась словам Анастасии, это было то, чего от Ловкача никогда не дождаться. Он подобно фанатику придерживался своих мрачных взглядов на всё и вся, а Мари, как губка переняла у него эту особенность... Хорошо, что не в полной мере. Поэтому слова её собеседницы возродили легкий лучик оптимизма в её душе. А не вызвали шквал иронии и приступ ехидства от которых казалось порой Ловкач аж начинал задыхаться и потому выплевывал из себя едкости в надежде отплеваться и глотнуть свежего воздуха... Но этого никак не происходило, а потому и конца не было бесконечному сарказму. Особенно, когда речь заходила о чем-то светлом и хорошем, а когда Мари начинала возмущаться, то змей отшучивался, что у него аллергия на святость, а умереть от анафилактического шока не входит в его планы. - А теперь отриньте эти мрачные думы госпожа и ложитесь отдыхать. Время вечернее, вас не было весь день, вы, должно быть, устали и замерзли из-за дождя. В постели вы быстро согреетесь. Мари шумно вздохнула и покорно поплелась к постели. Она слышала в голосе гувернантки заботливые нотки, те самые, хрупкие и трепетные исполненные призрачным материнством, еле заметным, как остатки тумана теплым утром. А слышать этот тон значило, что сбить Анастасию с её намерения уложить девушку спать, не получится, а значит надо смириться... Когда дева оказалась в постели, из её легких вырвался расслабленный вздох, будто выдохнула из себя всю ту пыль сегодняшнего дня забившую легкие. - А что же отец? - поинтересовалась девушка, устраивая голову на подушке. - Он в гостиной, сказал, что у него ещё есть дела и попросил вас не ждать и ложиться спать. - Ну как всегда... - выдохнула Мари и прикрыла глаза. - Хоть раз бы со мной вечером посидел, а не со своими дурацкими письмами. - как-то по-детски пробубнила она в одеяло. - Госпожа, вы уже не маленькая девочка, чтобы с вами сидели перед сном. - Я знаю... - с какой-то обречённостью в голосе произнесла дева, прикрыв глаза. - И временами я жалею об этом, словно... - она слегка замялась, будто обдумывала свои чувства, - ... словно я лишаюсь какой-то важной частички себя. Неужели так всегда бывает? Я итак повзрослела слишком рано и рада, что Ловкач сохранил мне хотя бы остатки той детской души, но сейчас... Я не хочу отпускать те остатки. Женщина нежно посмотрела на девушку, и робкая улыбка украсила её лик, словно луч солнца пробрался в вечно тёмное царство. Её взгляд был похож на тот, каким смотрят на наивное дитя, с какой-то долей заботливого упрёка. - Да, моя госпожа. Так происходит со всеми всегда. К сожалению или к счастью, но мы приносим в жертву старые возможности, чтобы воспользоваться новыми. - Пока я не вижу плюсов в этом всём. - Поверьте, они будут. Не бывает ничего бесполезного, просто ещё не настало время. - И всё же ребёнком мне было куда лучше. Это нечестно, что нам не дают выбирать. - А гусенице хорошо в её коконе, но разве тогда бы она смогла изведать небеса став бабочкой, если бы она выбирала? - Наверно, нет... - И ты считаешь это хорошо? - Нет, наверно... - с медленной вдумчивостью проговорила дева. - Иначе бы кто узнал о таких прекрасных созданиях. - Верно. Позвольте небу подхватить ваши крылья, и вы увидите, что вне кокона, на солнце, не так и плохо. Мари глубоко задумалась над словами Анастасии, в которых определенно был смысл, притом хороший. Девушка не должна бояться перемен или относиться к ним, как к чему-то чуждому. Это всё часть цикла, по которому все мы бегаем, как по кругу, словно белки в колесе... И нет начала и нет конца у этого всего, есть лишь то, что сейчас. - Хорошо, я подумаю над твоими словами. - кратко ответила дева переворачиваясь на бок и закрывая глаза. Анастасия же ничего не ответила и, слегка поправив одеяло, распрямив его, она поторопилась оставить комнату, чтобы своим присутствием не спугнут спокойствие госпожи. Однако только её нога ступила за порог, как Мари снова открыла глаза, сверля пространство перед собой не желанием спать, да и вообще отдыхать... Дождь за окном стал стучаться и ломиться в стекло как непрошенный гость, которому отказали в приюте в эту недобрую ночь. Его удары были так отчаянны, а вторило ему завывание “бестелесного зверя” который казалось и гнал дождь к свету в окнах. Гнал своим устрашающим воем и заставлял содрогаться даже опустевшую безжизненную плоть почившую, как не рожденное дитя, в чреве холодной матери. Завороженная тем бесчинством, что развернулось на улице, Мари лежала недвижимо в своей постели, подобно покойнику в гробу и тут грянул гром... Он прогремел подобно громогласному удару барабанов, в которые стучат боги войны, призывая к оружию своих верных воинов, что жечь дотла небеса. Должно быть, и в этот час за беспокойными облаками развернули свои пылающие мечи и копья боги, а каждая капля дождя их пролитая кровь от нашедшей своё место раны... Фантазия в голове у девушки разыгралась и, подняв глаза к потолку, она медленно закрыла их, представляя, как белое пламя разрывает под собой небеса с такой силой, что его острое лезвие достает до земли, роняя пылающие семя в древо. А затем в мгновение прорастая, оно вырывается из деревянной плоти, терзая её багровыми когтям и клыками. Мари даже показалось, будто вдалеке она слышит, как трещит задубевшая кожа под натиском огня... Но она обманывалась. Источник звука был намного ближе - камин в гостиной. Его не потушили, значит, в комнате ещё кто-то был... Сев, дева взглянула на дверь, что-то обдумывая в своей голове. Однако процесс длился не долго, после чего она поднялась с кровати и, поправив ночную рубашку, взяла свечу горевшую у постели и пошла к двери... Свет этого огонька на фитильке был теплым и нежным, навивал ласковые воспоминания на Мари. Она вспоминала те вечера, когда была напуганным ребёнком, годы назад, и Ловкач был этой самой свечой для неё. Прельщающей искрой во мраке, которая разрослась до пламени в душе у девы... Бывало по ночам вопреки своей занятости, он мог подолгу сидеть в комнате с ней, пока, наконец, сон не сомкнет её веки, ведь, как и всякое дитя, она боялась темноты. Ей думалось, что стоит остаться одной, как тут же, рука невиданной тени утащит во мрак своего тёмного голода... Снова. Как в ту ночь... Даже сейчас при воспоминание той ночи у девушки волоски по всему телу становились дыбом, а на коже появлялись мурашки, будто льда под неё набросали оттаивать. Она поспешила скорее выкинуть из головы неприятное наваждение, что подкралось к Мари под тенью теплой меланхолии о нежности отца... Покинув комнату, девушка со вздохом окинула темный коридор взглядом. - А когда-то он казался мне таким необъятно большим... Кажется, что прошла целая вечность с этого момента... - звук её голоса медленно потонул в громыхание дождя по стеклу. - А на самом деле только двенадцать лет... - совсем тихо добавила она, что казалось, даже не услышала себя за этим грохотом. Дождь, будто бешённый пёс с цепи сорвался, это как-то странно настораживало Мари... Что за буря стремится к их тихим берегам под штормовым крылом беспощадного ливня? Девушка пошла по коридору вперед, теперь лишь с легкой усмешкой вспоминая свой страх перед теням. Она была запуганным зверьком в сетях собственных страхов, а теперь они изжили себя... Впрочем, Ловкач говорил, что страхи никуда не деваются, они просто растут вмести с нами меняя свой вид, словно дьявольская бабочка вылупившаяся прямиком из бездны. Внизу по лестнице был виден слабый, но от того не менее теплый, свет, источником которого явно был камин. Долго не задерживаясь на месте, дева неспешно направилась вниз к свету или точнее к тому, кто грелся у этого света в поздний час. И она не ошиблась, предполагая, что он там... В гостиной и в самом деле был Ловкач, однако он не сидел у камина, играя с огнем в гляделки, а сидел в кресле у окна, которое явно оттащил от камина, запустив свой взгляд в него подобно змеям в тёмную нору с кроликами... Вот только на кого он там охотился? - И оно стоило тех усилий? - спросила девушка, сходя с последний ступени в коридоре, чтобы затем пройти в гостиную, что была в паре шагов, поэтому Ловкач хорошо расслышал вопрос Мари, однако отвечать не спешил. - Почему ты спишь? - бросила вдогонку она ещё вопрос, когда уже зашла в гостиную. - Вроде как я должен был задать этот вопрос. - наконец отозвался змей не сводя взгляда с тёмного, как пропасть, окна. - Мы соревнуемся в том, кто быстрее ртом открывает? - усмехнулась дева, подойдя к камину, поставила на него свечу, а после опустилась на корточки, чтобы было удобнее любоваться огнём. - Нет. Просто не спать по ночам это моя прерогатива. - Неужели? А ты точно не шутил в тот раз про вампира? Я тебя днём почти не вижу. Может ты лишь говоришь, что уходишь по делам, а на самом деле отсыпаешься к ночи? - тон девушки не покидала насмешливость. - Знаешь, вопреки общему мнению на самом деле вампиры не бояться солнечного света и вполне могут выходить днём. Просто это не их время и потому они лишаются части своего могущества. - Странным образом ты решил меня переубедить в моей догадке. - произнесла она с улыбкой ощутив, как огонь в камине мягко задышал в неё теплом. - Это действует скорее наоборот... Но Ловкач вдруг не ответил, предпочтя хранить молчание. И это молчание немного озадачило девушку, змей был не из тех, кто любит оставлять вопросы без ответа... желательно едкого. Будто на голову оппонента баночку кислоты пролили. Мари повернула голову в сторону отца и с удивлением заметила, что он всё так же, словно зачарованный вглядывается в бурю, что разразилась в ночи. Его взгляд был сосредоточен как у кошки, что пялится в одну точку застекляневшим взглядом вызывая в сердце слабый импульс от шевельнувшегося безымянного ужаса где-то в глубине сознания, где ещё жил первобытный страх перед темной... или тем, что может жить в ней. Вот и глядя на Ловкача, Мари стало по-странному неуютно, словно он ведет что-то, что она никак не может разглядеть в тёмном окне и это вызывало холодную дрожь, даже не смотря на близость камина и его тепла, от которого уже можно бы обжечь кожу. - На что ты так смотришь? - наконец отважилась спросить дева, чувствуя как горло, что-то слабо сжимало. - На темноту. - коротко ответил он и снова пропал в молчание. - На темноту? И что ты в ней видишь? - снова спросила Мари, вставая и направив свой шаг к отцу. - Ничего. На то она и тьма, чтобы быть беспроглядной, безлунной, беззвездной, бессолнечной. Иначе это уже нельзя было бы назвать тьмой. - Как я погляжу у тебя лирическое настроение? Подойдя к креслу, она положила ладонь мужчине на плечо, чем казалось, вырвала его из того, во что он окунулся с головой. Его глаза моргнули, а губы растянулись в легкой усмешке, после чего он чуть склонил голову и, подняв руку, коснулся ладонью пальцев девушки, что нашли покой на его плече. Они были теплыми, а прикосновение было... внимательным. Как если бы на его плече сидела незримая птица хранящая покой своего господа и дева боялась её спугнуть. - Так почему ты не спишь? - теперь уже спросил змей. - Видимо по той же причине, что и ты. Не хочу спать... Я хоть и промокла до нитки, но, кажется, это только прибавило мне бодрости, не смотря на тепло в постели. - Ты просто спишь одна, вот тебе и не лежится. - усмехнулся мужчина. - Прекрати. - она легонько хлопнула Ловкача по плечу, чтобы тот наконец оставил свои попытки смутить её. - Как ты можешь говорить такое девушке? - Ты моя дочь. - И это значит, что я не девушка? - её бровь дернулась вверх, изображая возникшее недовольство. - Нет. У тебя просто... несколько иной статус в отличие от тех особ, с которыми я флиртую. - Ага, то есть отсутствие возможности уложить меня в постель, побуждает тебя вести себя со мной как с мальчишкой? - Именно, так. - произнес он и казалось, что ещё немного и в конце его фразы из мягко сжатых губ покажется раздвоенный язык. Мари убрав руку с его плеча и, уперевшись локотком в спинку кресла, тихо фыркнула, переведя взгляд на окно, ответила: - Я даже обижаться на это не буду, слишком уж хорошо тебя знаю. Кроме того, среди других девушек это придает мне уникальность... - но тут она не удержавшись и добавила. - А если захочу общения с джентльменом, то просто прогуляюсь по Мельничьему Полю... Тут даже стражники знают как правильно общаться с девушками. - в ответ “капнула” ядом змеиная воспитанница на ухо отцу. - Неужели? От чего же не бежишь к ним и находишься тут в компании невежественного старика? - теперь уже фыркнул змей, чуть подняв подбородок. Мари мягко улыбнулась. В редкие случае, когда ей удавалось задеть Ловкача, его начинало во все стороны распирать от лезущего высокомерия. Как в этот раз... - Да вот боюсь, сегодня всех джентльменов ветром унесло и придется мне коротать время, выслушивая брюзжание моего старика. После чего девушка вдруг сзади обвила руками шею Ловкача и, обняв, прижалась щекой к его уху. - Не дуйся... Ты сейчас носом потолок поцарапаешь. Кто ж виноват, что тебе, правда уже много лет, хоть внешне и не скажешь... И прекрати воспринимать меня как мальчика, каким я была в десять лет. Мне уже семнадцать, я взросла девушка и хочу, чтобы ты относился ко мне соответвующе. - М, не будь ты моей дочерью, я расценил бы это как приглашение подняться наверх... - Боже, - она резко отпустила его и отошла к дивану, - ты просто неисправим, ты знаешь это? И как женщины тебя выносят... - выдохнув Мари, резко упала на диван и откинулась на спину, словно только что скинула с себя тяжелый груз, хотя он никогда не покидает её. - У меня много хороших талантов... - Да, я догадываюсь каких... - с мрачной миной на лице отозвалась дева. - Надеюсь, ты их озвучивать не будешь? - Я не хочу марать твой нежный слух. - усмехнулся змей. - Разумеется, что можно приличного услышать от тебя. - фыркнула Мари и демонстративно сложила руки, будто подчеркивая каждое слово насыщенной чернотой чёрной краской. - Какая муха вдруг укусила мою принцессу? - с притворной лаской зачирикал Ловкач, видя поведение дочери. - Никакая. Просто... я хочу, чтобы ты относился ко мне серьёзно, а не как к ребёнку, которого можно постоянно дразнить и... - но договорить ей не дал новый поток слов из уст змея. - Дразнить шуточками про секс? - Ловкач чуть уперся руками в подлокотники и приподнявшись глянул на дочь. - Моя девочка стала совсем взрослая, и я чего-то не знаю? - с подозрением в тоне обратился Ловкач к Мари. Услышав настроение и догадку в словах и голосе отца, дева спешно выпрямилась, рьяно покраснев, что это было видно даже на фоне света от огня, и быстро выпалила: - Нет! Вовсе нет! Как ты мог подумать... Я приличная девушка с головой на плечах. Моим первым и единственным мужчиной будет мой супруг. - решительно протараторила девушка, а потом нерешительным тоном добавила. - Когда он будет.... - Рад это слышать. Если конечно ты меня не обманываешь... Не хотел бы я, чтобы ты, моя дорогая, угодила в то стадо, что идет на поводу у моих слов. - Не буду. Как иронично, что именно такой Мари и была. Она верила каждому слову Ловкача и была ведома им как единственным лучом в беспросветном мраке. Её лишь отличало то, что она была особенной для него... Жаль, что сути это не меняло. - Я знал что выращу хорошую и благовоспитанную девочку. - ухмыльнулся мужчина чувствуя сладость своих слов, которая была вне понимания Мари, а потому она просто её не заметила. - Да. А ещё у меня было и есть желание не разочаровать тебя. - И надеюсь, этого не случится... - А если... - Тогда я тебя накажу. - не дал он договорить вопрос, который хотела задать девушка. Мари замолчала. Ей было интересно - как? Но спрашивать не отваживалась... Вдруг она услышит ответ. И после этого... что-то произойдет? В этот момент мир за окном на краткое мгновение прозрел от божьего гнева, что молнией пробился сквозь чёрные, как дым и густые, как патока облака. Лишь не на долгий миг в не спящих глазах, мир был расколот надвое, но только на миг, а после неотделимое друг от друг вновь было спаяно вмести холодной и непроницаемой ночью. Мари невольно поежилась. Она не любила такие ночи, в них она ощущала себя уязвленной, лишенной только-только начавшего нарастать панциря. Снова чувствовала себя напуганным ребёнком. Ловкач же не упустил это изведу, он увидел, как взгляд в ясных глазах от неприятия к ночи стал блеклым, будто зверек, забившийся вглубь своей норы, подальше от сырых пугающих его лап. А они всё тянулись откуда-то из злачных переулков сознания. Длинные, липкие и цепкие. Казалось, ушки зверька слышат, как они извиваются, ползя в тенях, будто склизкие черви или слизни оставляя свой омерзительный след на каждой возникающей его мысли... Они не хватают, они настигают и дают на время вырваться из своей хватки оставив себе на память кусочек дрожащего тельца, а затем снова пускаются в погоню, чтобы урвать ещё кусочек... Пока в итоге ничего не останется от несчастной жертвы, разорванной на части собственными страхами. - Такие ночи напоминают мне о прошлом. - вдруг прозвучал голос Ловкача вырывая девушку из её собственной ловушки внутри головы. - Мне казалось такие ночи должны навивать скорее воспоминания о мучительных ночных кошмарах. - мрачно ответила Мари, делая вид, что начавшийся диалог её не очень радует. Однако в душе, она была счастлива, что Ловкач открыл рот и издал хоть какой-то звук и отвлёк её от самой себя. - Прошлое может быть страшнее любого полуночного бреда. - И именно такое ты вспомнил? - Нет, не такое... Хотя наверно людей земных эти воспоминания заставили бы вздрогнуть. - Хватит нагнетать, - махнула она рукой на змея, - я уже заинтригована, рассказывай. - дева перелегла на живот растянувшись по дивану и положила подбородок на один подлокотник направив взор на Ловкача, а ножки закинула на другой. Мужчина слегка усмехнулся, поглядев на то, как Мари облюбовала диван, словно змейка под солнцем... И Ловкач всенепременно одарит её своим теплом. Он снова устроился удобнее в кресле и откинулся на спинку наблюдая окна, которые, казалось бы, были выкрашены в черный цвет, если бы не резкие вспышки молний, иногда разбавляющие тьму. - Сегодня ночь очень похожая на те, какие порой заставал в открытом и, казалось бы, бесконечном океане... Не редки были случаи, когда ночами на небесах начинали свою беспрерывную войну солнце и луна. Дымом от их сражений заволакивало карту над нашими головами и очи бездонной ночи не светили нам, ослепнув в бою чужих сражений. А наш мир был подобен земле под муравьями, он содрогался под ногами титанов, которые не могли поделить своё тяжкое полотно над головой. И мы были теми муравьями, которых занесло слишком далеко от дома в эту неудачную ночь... Мари вдруг чуть усмехнулась, слушая змея - Красиво ты назвал свою непутевость, что завела тебя в воды во время шторма. Ты разве не мог узнать о возможных изменениях? - На словах тебе кажется всё простым, но поверь, всё не так... Всё переворачивается с ног на голову когда ты в море. - отвечая он чуть повернул голову на бок к девушке, а затем со вздохом вновь отвернулся к окну. - Но объяснять тебе это бесполезно. Тем, кто никогда не был, там... над бездной, не понять что это такое. - А ты попробуй или боишься не справиться? - с легким вызовом произнесла дева и прищурилась, будто пыталась взглядом прорезаться сквозь спинку кресла и острой иголочкой уткнуться в затылок отца. - Я не люблю делать, то, что не принесёт результатов. - с лёгким высокомерием отозвался змей и Мари вдруг ощутила, как что-то маленькое незримо закусило её изнутри от слов мужчины. Бесполезно? Неужели он настолько считает её бестолковой, что даже попытки его не стоит? - Я и обидеться могу... - проронила она и тон её звучал так, словно она уже замахнулась ножом в сторону обидчика. - Ох, прекрати себе надумывать всякую ерунду, вроде тех куриц, что я вижу каждый день. Не заставляй меня чувствовать стыд за то, что ты им уподобляешься. Ты прекрасно понимаешь, что я имел в виду... После его слов в комнате повисла тишина, был лишь слышен треск брёвен в камине и безудержный плачь льющийся с небес, будто пущенная орда стрел. Мари опустила взгляд в пол и чуть закусила губу. В самом деле, что за ерунда на неё нашла? Ведь она всегда считала себя выше этих глупых женщин, которым голова была нужна только чтобы носить парики, шляпки и... Тут её мысль оборвалась, так как она оказалась неожиданно пошлой, и деве было стыдно произнести её даже в своей голове. И Ловкач бы не одобрил. Впрочем... Это неодобрение было бы просто для вида, девушка прекрасно знала, что змей был совсем не против пошлостей... Забавно, что даже они, выходя из его уст, приобретали по-странному очаровывающею форму. Витиеватую как узор сплетенной нежной женской рукой. Слушать его было одновременно стыдно, но прекратить это, просто невозможно... Девушка почувствовала себя так будто села с разбега в лужу, когда змей ткнул её носом в своё поведение. - Просто попытайся, пожалуйста. - преодолевая стыд проговорила Мари стараясь игнорировать ту глупость, что ляпнула выше. - Вдруг я ещё не совсем потеряна... - с улыбкой мурлыкнула дева, как если бы хотела одним лишь голосом погладит слушателя за ушком. - Думаешь, ещё есть надежда? - усмехнулся Ловкач, сразу же уловив кошачью нежность в тоне дочери. - Иначе бы меня тут уже не было, верно? Зачем тебе глупая девчонка? Тебе их вроде хватает... - Да, верно. И ты определенно в их число не входишь... Что очевидно, ты же моя дочь. Правда, позволяешь себе порой глупое поведение, но это свойственно для девушек... - Хватит заговаривать мне зубы и не уходи от темы. - беззлобно потребовала девушка вытянув лапки перед собой словно кошечка, а после перевернулась на спину уткнув взгляд в потолок. - Расскажи мне о море... Я вряд ли когда-нибудь покачаюсь на его волнах так хотя бы услышать от тебя, как это. - попросила Мари уже спокойным, ровным голосом взывая к мужчине. Ловкач замолчал ненадолго, будто подбирал в голове нужный слова для начала... - Море, это... - он снова задумался и вдруг поймал себя на том, что не может дать определение тому, что это такое, кроме одного... Банального и простого. - Это пасть, которую земля разверзла, чтобы призвать нас всех к своему холодному чреву. Это бездна за краем мира, которой нет конца... Тебе ведь доводилось слышать орган, верно? - вдруг спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил. - Так звучит эта бесконечность. Самая тяжелая и громкая из его музык - голос, каждая нота - тяжкое слово, что камнем падает на сердце каждого моряка, наполняя его просоленное сердце страхом перед каждым выходом в безмятежную гладь. Море, оно как чудовище дремлющие в людском сердце. Мы скользим по его гладкой шкуре в надежде не тронуть сон, обуявший его, но пробуждение его всегда происходит без предупреждения. От его зёва рвутся паруса и вздымаются воды над головой закрывая небеса, когда на своих невиданных крыльях он парит в морской пучине. Мари слушала отца как околдованная его рассказом и голосом, который, как ей показалось на секунду, вдруг стал, исполнен некого благоговения, будто у священника предающегося проповеди. - Мне кажется или я слышу восхищение в твоём тоне? - Тебе не кажется, дорогая. - Но откуда бы ему взяться? Я думала ты ничто и никого не признаешь достойного твоего... восхищения. Тем более такого... Ты словно о боге говоришь. Дева не видела его ухмылки, но всё же невольно, словно по привычке, Ловкач надел её на себя как украшение с рядами из бриллиантов - зубов. - Моя милая, тебе просто не доводилось быть на море. - Я видела его с... - Видела. - прервал он начавшую было отвечать Мари. - Это совершенно иное, поверь. Ты никогда не знала, что такое море, если не позволила его соленым слезам окропить тебя с ног до головы, если не ловила сухими губами воздух в надежде уловить дуновение ветра, что вернет к жизни твой корабль. И если не слышала, как ревёт морская пучина, в горе или ярости разрывая паруса, словно крылышки у бабочки. Девушка тихо вздохнула, вслушиваясь в слова звучащие из змеиных уст всё так же слыша в них восторг с налетом легкой меланхолии и ностальгии, которые легли на его плечи подобно объятиям призрачной девы. Они были легки и проникали в каждую пору на его коже, наполняя его слова странной, не свойственной ему одухотворенностью. - Тебе даже тяжело понять, а мне объяснить, что это такое, стоять на берегу перед отплытием и смотреть, как дремлют воды, древние, как сама земля... Её соленая кровь, омывающая саму жизнь. Бескрайний горизонт влечёт и манит, а в прилив шепчет о тайнах, что таятся на самом дне и только лишь ждут мига, когда кто-нибудь их раскопает... О сколько душ поглотили эти холодные тайны... - мужчина замолчал, дав грому в небесах снова напомнить о себе, о чьём-то гневе там наверху. - А какого море в шторм? - продолжил он и уже более привычный азарт оживил его голос, словно огонёк зажегся в умирающем костре. - Волны над самой головой, что этот потолок, ветер и дожди с воем бросаются на всё что оказывается перед ними, молния разит и сверкает как кинжал убийцы в ночи. Но море... Оно бьется под судном, подобно непокорной женщине под любовником. Брыкается, как дикая кобылица в безумном желание сбросить наездника лишь затем, чтобы потом обраться в морское чудовище из старых легенд и пожрать бессмертную душу дерзкого судна и его экипажа. Это чувство... ты ходишь по краю лезвия или будто сами боги бросили тебе вызов, пробудив свою бесчисленную армию мертвецов дремлющею под толщами воды. Казалось, что вот-вот из беснующихся вод покажутся их костлявые руки и что именно от их смертного марша на дне, море сходило с ума. А я... Я был безумцем. Бешеным морским псом, который несся по волнам, словно кота гнал. Но боги свидетели, это безумие было благословенно... Знаешь, как говорят, есть три типа людей - живые, мертвые и те, что в море. Уже не живые, но ещё и не мёртвые. Всё это, потому что море стало погибелью многих и лишь самые отчаянные отправляются его покорять, кому нечего терять, кому уже всё равно... Но всё равно лишь мертвецам, но моряк ещё мог вернуться на берег. Вот так появился третий тип людей. Но на самом деле, всё иначе... Ты жив и тёпл, но тебя никогда не покидает дыхание смерти, которое мог принести ветерок или звенеть в тишине пришедшего штиля. - А что тебя повлекло в море? Не думаю, что отчаяние или что-то в таком роде... Ты слишком прагматичный реалист, чтобы придаваться подобным слабостям. - поинтересовался Мари думая о том, что уже услышала. - Как я сказал, я был безумцем... И безумие мне пело слаще Сирен, оно звало меня, заставляя окунаться в новый прибой, снова и снова... Каждый выход в море, был похож на мой собственный вызов богам. Каждый раз, в каждое ненастье, мой взгляд был направлен в небеса. Я усмехался в лицо небожителям, желая увидеть, как их мощь разобьет меня о рифы и превратит в одного из призраков морей, обреченного скитаться по ним до скончания времён. И наперекор их воле, уничтожить меня, я укрощал их дикого зверя, что бился подомной не жилая смиряться с моей непоколебимостью. Это было время безумных свершений и самоубийственной храбрости. - Но ты говорил о страхе, однако по твоим словам складывается впечатление, что ты был бесстрашен. - Бесстрашие скрывается за незнанием. Если не задумываться, то ты не будешь знать... Однажды, когда туман сошёл с небес закрывая всё, в порыве скуки, я вышел на палубу и опустив взор на воду за бортом, бросил драгоценный камень на дно. Я тогда ещё подумал, что это в копилку сокровищ, которые более никогда не увидят света. И вот тут я увидел то, чего не хотел бы видеть... - Что же? - не скрывая любопытства спросила дева, однако Ловкач совершенно не спешил с ответом, хоть собеседнице страсть как хотелось его услышать. Чего же испугался бесстрашный Герой Ловкости. - Чего не хотел бы видеть никто. Я вдруг увидел в спокойных водах глаза того самого зверя, что взрывался адским гневом в ночные часы силясь прорвать те оковы, что пленили его где-то там, в самом низу... За тьмой морской. Я вдруг увидел сон в его распахнутых глазах. Безумие там правило бал, бездонная, чёрная пустота разверзлась передо мной, а я всматривался в неё как околдованный, будто внимая чему-то беззвучно зовущему меня оттуда из глубин... Холодное, как смерть, но желанное как женщина из грёз тысяч мужчин. Блеск драгоценного камня давно пропал и даже волнения на воде стихли, а я искал в этой тьме, что-то чувствуя, как оттуда смотрят на меня... или в меня. В моё сердце, в мой разум, рассматривают их с любопытством ребёнка, ища что-то знакомое или же интересное. Моя спина похолодела от ледяных пальцев объявшие моё сознание, пальцы чего-то чуждого и далекого. Старого, древнего, что залегло в глубокий сон похожий на смерть, но всегда открытые глаза продолжали улавливать свет, что пробивался сквозь воду... И я увидел их. Увидел в них сон о множестве смертей, что постигла несчастных в этих водах. В тот момент я поверил в то, что под нами и правда, бездна. Я всматривался и думал, кто же там внизу? А потом меня посетила мысль о том, а что если я ошибаюсь и все люди ошибаются? И на самом деле это мы внизу, на самом глубоком дне... Я многих людей видел и видел все их оттенки и порой я готов поклясться, что мы живём в бесконечно темной бездне, куда свет никогда не проникает, а тот, что вселил в меня эту холодную тень, возвышается над нами как ангел в небесах? - Но это же невозможно, Ловкач. Мы смотрим сверху и к тому же, тогда бы на нас проливалась вода, разве нет? - А ты уверена, что видишь правду? - вдруг спросил мужчина и вздохнул. - Да, разве может быть иначе? - немного недоумевала девушка, но в ответ она вдруг услышала легкий смешок, будто над заблуждением маленького ребёнка. - Я чувствую запах, вкус, вижу, слышу, чувствую... - И всё это может быть лишь иллюзией... - с какой-то безнадегой в голосе произнес мужчина и подпер щеку кулаком, уперев локоть в подлокотник. - Иллюзия? - удивилась Мари. - Почему? Как это возможно? - Очень просто. Проще чем ты думаешь, однако люди устроены так, что не могу принять факт, что их собственный разум их обманывает. Иначе кому тогда верить, если даже самому себе нельзя? Мы ведь даже не можем сказать наверняка, что такое разум... Вот скажи, ты существуешь? - Разумеется! - девушка приподнялась и села, смотря в спинку кресла и долго ждать ответа не пришлось. - Хорошо. Но как ты мне это докажешь? - То есть, как доказать? Я есть. Я мыслю, я живу, ты видишь меня. В конце концов, ты говоришь со мной сейчас, разве это не доказательство? - Нет. - без тени сомнения отозвался Ловкач. - Мы видим кровь красной, но кто докажет, что она красная, в самом деле? Дальтоники видят её иного цвета….Может наш мозг просто хочет, чтобы мы видели кровь такой. Может её и вовсе нет... - он поднялся с кресла и обернувшись изящно обошел кресло и направился к дивану продолжив говорить. - Твои слова, голос, да и ты сама, можешь быть лишь плодом моего разума, который просто могли настроить определенным, удобным, образом, чтобы меня было проще ввести в заблуждение и скрыть правду. А твои мысли существуют только для тебя. - А моё прошлое...? - Прошлое? А что это? Ты уверена, что оно есть? Смотри. Мужчина вдруг сел рядом с девой. - Сейчас мы с тобой в одном времени, в настоящем. В будущем мы должны встать с дивана. - после этих слов он встал и глянул на Мари. - Я в будущем, а ты в прошлом. - а затем сел обратно. - Я снова в прошлом или в новом будущем, где я снова сел? Прошлое существует лишь в твоей голове. Деление на время происходит просто, потому что людям надо разделять свою жизнь на периоды. - Ты говоришь о разуме как о машине. - Вполне. Это органический механизм. - Но механизмы создаются. - Что возвращает нас к теме реальности нашего окружения. - на его устах появилась мрачная ухмылка и приняв это украшение, он откинулся на спинку положив на неё рука. - В тот момент, когда бездна вглядывалась в меня, прощупывая, будто я пустая раковина для рачка, я вдруг подумал... Что если всё это сон? Каждому из нас снимся мы сами или мы вовсе персонажи в чьё-то сне? - Для сна тут больно всё реально и ужасно. - Вспомни свои сны и кошмары... Страх в них, да всё в них, реально как твоя жизнь, пока рассвет не позовёт тебя. Или вот ещё... Если разум нас обманывает, то какой мир на самом деле? Может мы сейчас с тобой не у камина, а на краю света, сидим и каждый из нас разговаривает с пустотой, а каждый день это хождение по краю бездны? Представь, что произошло бы, если реквизиты, наконец, спали бы со сцены... Что с нами станет? Все религии мира рухнули в одночасье, надежды превратятся в битые осколки, сколько жизней было бы разбито? А тьма над головой извивалась, как ни в чём не бывало, перемешивая в себе звёзды и миры. Даже тогда бы, мы были так ничтожно малы в масштабах всего бытия... Девушка смотрела на мужчину долго, и, казалось бы, пустым бессмысленным взглядом, но на самом деле в её глазах было поражение. Поражение тому, как Ловкач легко и не задумываясь, ставит под сомнение само мироздание, людей, их жизни и саму веру. Неужели его ничуть не страшило, что всё ради чего он жил и продолжает жить, все, что достиг лишь фикция, которую его бунтарский разум хочет разрушить? - Звучит так, будто ты хотел бы это увидеть, этот... крах. - Да. Не каждый день видишь, как ложь тысячелетия рушится на твоих глазах открывая правду. - Тогда почему-то ты испытал страх глядя в воду? - Потому что я увидел там, то, что может поставить под сомнение существование меня. Мир меня не волнует и люди в нём тоже. Только Я имею значение... И не зови меня эгоистом, все люди этому подвержены, даже ты. Ну, разве что... Я могу беспокоиться ещё о тебе. Ведь, - он поднёс руку к лицу девы и коснулся щеки пальцами, - ты мое дитя. В тебе мои годы и моё стремление привнести в мир, что-то действительно хорошее. - На твоей душе много грехов? При словах о душе, змей чуть ухмыльнулся, как если бы нашел их забавным. - Достаточно чтобы демоны встретили меня с почётом... - А я значит твой способ искупить грехи прошлого? -девушка сложила руки на груди, однако не спешила отстраняться от ласкового прикосновения отца. Конечно, нет. Девушка в робкой попытке заполучить отцовскую ласку сидела недвижимо, будто очаровательный полевой цветок, купающийся в ласке солнца. Но это прелестный бутон даже не подозревал что за жестокая рука, взывает к нему, дабы увидеть единождое цветение и стать его погибелью. - Даже у самого закоренелого грешника раз в жизни выпадает случай, когда он может облегчить тяжесть совершенных им поступков. В моём случае, это маленькая девочка к судьбе, которой я не смог остаться равнодушным. Мари мягко улыбнулась тому, что услышала, это одна из лучших вещей, которая могла бы порадовать её сердце. Однако через краткую паузу, эта улыбка вдруг сошла с лица девушки и сменилась на озадаченность... Задумываться над чем-то всегда полезно, но не всегда приятно, особенно если умозаключение в конечном итоге приводит к чему-то неприятному или хотя бы к тому, что вызывает ещё больше вопросов... Однако эти вопросы и приводят к истине, будто указательные знаки на развилке. - Можно у тебя кое-что спросить? - Конечно, я весь во внимание. Наверняка после моих рассуждений у тебя много вопросов. - Что ты вообще делал в том месте, откуда спас меня? Как тебя туда занесло? - спросила Мари в лоб, мысленно удивляясь тому, почему она не задавалась этим вопрос. - И тебе лучше поспешить с ответом, так как сейчас твоя репутация в моих глазах стоит на крае. - с легкой насторожённостью добавила дева смотря на отца в ожидании ответа. Никакая эмоция, кроме спокойствия, не отразилась на лице змея, однако про себя он отметил, что этот вопрос был неожидан... Хотя рано или поздно стоило ждать, что Мари его озвучит. В самом деле, что мог делать самый богатый человек на континенте в подпольном рынке живого товара, где продавали людей всех возрастов, что скот и покупателя ограничивала лишь фантазия... Там где деньги омыты слезами и кровью тысяч загубленных жизней, там, где бизнес стоит на переломанных костях детей, чьё детство закончилось слишком рано, вскармливая потоками крови холодную землю... Что же делал богатый господин, где за деньги могли выполнить его любой каприз, даже самый омерзительный и грязный... Там где добродетель мертва и дьяволы в тенях выпивают за здоровье людей. - Как ты знаешь, я человек влиятельный, всё-таки я советник короля, я состоятельный... - Я просила ответить, а не кичиться своим статусом. - несдержанно выпалила девушка. - Мой ответ напрямую зависит от моего статуса. В ту ночь я пришел в заведение к человеку, который не раз доставал мне редкие сорта вин, так как знал о моих вкусах и возможностях. В ту ночь, я так же хотел получить от него особый сорт вина... Но видимо хозяину захотелось завлечь меня чем-то более незаконным и запретным. Видимо рассчитывая на круглую и сумму... - Ничего удивительного. О тебе гуляют слухи, как о самом главном распутнике в этом городе. - недовольно шикнула змейка и оттолкнула руку Ловкача от своего лица. - Продолжай. - Дальше ты знаешь, я встретил тебя. - Почему ты ничего не сделал с тем местом? Оно не имеет право на существование! Может ты спас меня, но другие... Они остались в том аду, который ты смиренно принял будто данность. Ты же такой могущественный человек, почему оставил всё как есть?! Почему кто-то должен спастись, а кто-то окончить свои дни в качестве чей-то игрушки?! - По-твоему я должен был тебя там оставить, чтобы всё было честно? - немного повысил тон Ловкач, слыша то, что он не любит. - Твои суждения слишком идеалистичны в отличии от мира, которому, до совершенства так же далеко, как шлюхе до девственницы. В этом городе всё слишком плотно переплетается между собой. Закон и беззаконие порой идут рука об руку. Всё что построено здесь, да и в мире, эта башня, из которой если вынуть кирпичик поселится всё строение. Люди, которые связаны с тем местом играют не последнею роль в нашем королевстве и я не хотел обращать их против себя. - Так ты испугался трудностей? - с презрением начала говорить она. - Не такой ты и важный значит... - Не путай это со здравым смыслом. Я деловой человек и мне важно поддерживать хорошие отношения со всеми, кто мне полезен... Даже если эти люди погрязли в собственной грязи. Это не моё дело... - Твоя позиция просто омерзительна. - скривившись дева резко поднялась с места и подошла к камину. - Как ты живешь с этим? С мыслью, что столько людей страдает, а ты бездействуешь... Когда как я все двенадцать лет страдаю от вины, что я спаслась, а другие нет... - Это называется смирение с мироустройством, и тебе советую смириться. Всё в мире стоит на чьих-то костях и жизнях, земля, по которой мы ходим, просто пропитана кровью невинных людей с самого сотворения мира. Таковы правила. - А по-моему это лишь отмазка... Попытка скрыться от правды, попытка оставить всё как есть, ведь это приносит определенную пользу. Ведь так? - она чуть повернулась к мужчине, сверля его злым взглядом. - Мари, ход твоих мыслей настораживает меня. - с опасением произнес Ловкач. - Боишься, что моё отношение к тебе изменится, папочка? - внезапно кислотно усмехнулась дева, увидев озабоченность в глазах змея. Однако, она сама ощутила укол насторожённости когда как вдруг её блеск в мужских глазах резко потух подобно свече, которую накрыли колпачком и вмести с тем, высокая фигура её отца поднялась. По спине у девушки невольно прошлись мурашки, когда Ловкач сделал первый шаг в её направлении. Мари не смогла сдержать собственного удивления - почему? Будто холодом могильным повеяло от родного ей образа, будто призрак старой любви, поднял свою ледяную тень из могилы и накрыл её с головой, как внезапно налетевшая вьюга. Девушка спешно отвела взгляд, погрузив его в пламя камина, будто бросила сухой листок для его растопки. Теперь она не была столь исполнена смелости, когда почувствовала близкое присутствие змея рядом с собой. Она ощущала, как он стоит над её плечом, нависнув, словно рок и только теперь Мари стала ругать себя за такую невероятную наглость. И о чём она только думала?! Забыла кто он, её отец... Что это не просто человек, которому можно высказать претензии в лицо. Такая смелость в обычных случаях выливалась в угрозы, имеющие вполне реальные шансы стать реальность. А что он сделает с ней? Она всегда была непозволительно смела, балансируя на той тонкой грани, за которой Ловкач мог быть тем, кого она не знала... В этот момент на плечи Мари легли мужские руки. Ловкач слегка ухмыльнулся, почувствовав, как дева вздрогнула, стоило ему коснуться её. Будто зверёк, только очутившийся вне леса в чьём-то доме... Он слегка склонил голову и уловил мимолетный запах духов, блуждавший по гладкой коже. Тонкой песней он проскользнул в холодное сердце и там, оно ледяной хваткой сковало эти нежные ноты, пробуждая в звере его застывшие мысли и желания. Застывшие в бесконечно долгом ожидание, они казались мёртвыми, а потому невидимы как зарытый в землю мертвец... Но если бы так. Уснувшие в ожидание они просто ждали, как хищник в ночной тени. Или нет? Предаваясь аромату белой кожи своей дочери, он вдруг задумался - от чего же его когти томятся в ожидании? Клыки не наливаются слюной? Язык не источает яд сладких слов? Будто что-то неведомое ему оттягивало этот миг, когда из заботливого отца он примет свой истинный облик, подобно бабочке являющей свою красоту. Однако Ловкач же являл красоту своего змеиного коварства, жертвы которой и по сей день рыдают кровавыми слезами в тенях, что отбрасывало пламя и отбрасывал он сам. Казалось бы, жизнь его от этого должна была стать невыносимой, но каждое стенание боли напитывало бездушную плоть Ловкача жизнью, в поиске которой он сеял боль и страдания в каждом бьющемся сердце. Даже сейчас он слышит, как плачет тень его последнего злодеяния. Склонившись над мрачной могилой крохотной жизни, что не успела расцвести, проклятия проливала она на имя их убийцы, а надежда на возмездие терзала её не давая примириться даже в смерти с несправедливостью этого мира. Если бы знала эта несчастная, что небеса пусты для неё, ни один ангел не осмелится коснуться её прокаженной, глупой души, что отважилась довериться самому дьяволу, что видимо забавы ради, блуждает по земле. Не вкусить ей небесного утешения и спокойствия солнечного света, быть ей отныне пленницей гробовой печали и отчаяния, до тех пор пока они не превратят измученную душу в озлобленного призрака, о котором не будет помнить никто, даже на камне имя её сотрется, и лишь в его памяти она будет жить, как ещё один камешек в его короне, которая была дарована ему самой смертью... И змей носил её с гордость и высоко поднятой головой. - Моя дорогая, - наконец Ловкач нарушил тишину, - я догадываюсь, что за ужасные мысли роятся в твоём сознание... И меня это пугает. Ведь они сравнимы с паразитами, впусти одного и вскоре он расплодится до безобразной кучи с сотнями своих подобий, которые будут терзать и мучить тебя, лишат сна и покоя... Я пекусь о моей дочери. Разве я могу быть тем человеком, которого ты сейчас нарисовала в своей голове? Неужели ты веришь, что он бы позаботился о той напуганной девочке? - Нет... - тихо пролепетали губы девы и по её голосу мужчина слышал, как она начала идти на попятные со своими догадками, которые, разумеется, ошибочны.- Нет, вряд ли... Он бы... Он бы... - начала заикаться её голос не в силах выдавить те ужасные слова. Однако долго мучиться не пришлось, змей мягко обнял девушку и мягко сжал её локотки, тем самым успокоив Мари, которая начинала уже нервничать, от привкуса мерзких слов на губах. - Спокойно, моя милая. - прошептал он и тепло, по-отцовски, поцеловал девушку в ушко, демонстрируя свою открытость и доброту. - Разве я когда-нибудь позволял тебе усомниться во мне? - Нет, конечно, нет. - Мари чувствовала себя глупым ребёнком, которому нарассказывали кошмаров о родителях. - Просто, это так странно... Я знаю, ты не идеален и не отрицай это, пожалуйста. Я видела, как ты работаешь и с какой легкостью используешь шантаж и угрозы ради достижения цели. Ты можешь быть жесток и подвластен пороку. Впрочем, кто из людей не во власти порока...? - последнее прозвучало как риторический вопрос, а потому ответ на него Мари не интересовал, она и сама его знала. - Но я любила тебя и всегда буду. Ты мой отец, человек, что спас мою жизнь от страшного конца, тогда, когда всем было плевать на ту заплаканную девочку. И просто лишь подумав... задавшись вопросом, почему ты там оказался, мне стало страшно. Я испугалась того, что дорогой мне человек может оказаться одним из тех монстров, по вине которых я очутилась там, тем, кого я ненавижу... Чтобы я тогда делала? - её вопрос прозвучал совершенно растеряно, будто прямо перед глазами рушится мир, к которому она привыкла, а осколки горели в пламени, на которое дева смотрела безотрывно. - Ох, Мари, моя девочка. Зачем ты пугаешь себя такими мыслями? В самом деле, зачем? Ему не хотелось, чтобы вкус её плоти наполнил страх, лишая желанной сладости взлелеянную заботой и теплом душу. Ведь она должна таять от жара на его языке, подобно мороженому в жаркий день. Скользить холодной каплей по голодной пасти, влекомой алым пламенем разразившейся под ней, подобно разросшемуся по весне кусту роз. И в этих роза она познает красоту и боль, что несут их лепестки и шипы... - Я... Я... - смущенно начала заикаться дева. - Я не знаю, откуда взялись эти мысли. Они возникли так неожиданно, будто не принадлежат мне. Но я в смятение... - она вдруг обернулась к своему собеседнику, что стоял так казалось непозволительно близко к девушке, но не его, не её это не смущало. Взгляд Мари был немедленно возделан к Ловкачу, но за ним, однако, ничего не следовала, ни слов, ни действий. Её взгляд был так сосредоточен, что змею думалось, будто она ищет подвох в его лице... Ищет тот шов, что отделяет лицо от маски, правду от лжи. Вот только глаз её был слишком неопытен и слаб, не вкусив обмана, она никогда не распознает его вкус на своих губах, даже когда в поцелуе он обожгёт язык... Она смотрела в его лицо и глаза даже не видели, что тот, кого она любила, был единым и не разделён с ядом обмана, подобно тому, как птица неотделима от небес. Как кровь от вен... Бедная девушка не понимала, что это обман даёт ему силы жить, даёт власть над умами и сердцами. Ей никогда не раскусить его искусно сотканную ложь и потому, ей уготована роль в этом спектакле самообмана. Она бредёт во мраке, не понимая, что на самом деле слепа. - Скажи мне, что мои мысли не правда, скажи, что я ошибаюсь. - дева говорила уверенным, но отчего-то тихим голосом, словно боялась, что её ужас перед правдой окажется услышан и тени в полуночных кошмарах, поведают ей, что она права. - Скажи... В её взгляде Ловкач вдруг увидел трепет... Фанатичный трепет. Будто она верный послушник, усомнившийся в вере и молящий своего бога ободрить его своим гласом, уверить, что все его мысли лишь мерзкая ересь, пришедшая в часы отчаяния... Подкрепить сладкую ложь. Змей не знал наверняка, ждала ли она быть обманутой или же просто хотела добиться от него правды, но знал наверняка - Мари услышит, то, что так страстно желает. - Это не правда. Случай пожелал, чтобы я спас твою невинную душу и я это сделал. - его ладонь легла ей на щеку и девушка невольно чуть прикрыла глаза, как если бы... испытала сильное облегчение после предвкушения чего-то ужасного. - Они привели меня в тот ад прямо за тобой... - Но если моя душа невинна, отчего же она оказалась там? За какие прегрешения меня наказали? - Я не знаю... Порядок этого мира неведом даже мне. И всё что нам остается, это лишь предполагать, моя дорогая. - Я верю тебе... - наконец произнесла Мари, посмотрев на Ловкача сияющим от пламени взглядом. - Не разрушь мою веру, иначе мне будет незачем более жить. - Ты не разочаруешься во мне, обещаю... - ему даже не нужно было прилагать усилий, чтобы бескрылый ангел с благодатью принял лживое обещание с самозабвенной благодарностью. Слишком тщательно он обвил её душу и сердце, по жестокому нежным кольцом из чешуи и когтей. Его сон стерег её верность к нему. И Ловкач это знал, он знал, что он уже давно не тут и даже не рядом с ней... Он в ней. Вот там, в самой глубине, где нельзя видеть, а можно было лишь чувствовать. И змей чувствовал, как в груди прелестной девы бьется не одно, а два сердца. Её собственное, хрупкое и прозрачное, как хрусталь сердце, и то, что было в нём, сравнимо было с маленькой кляксой на чистом листе бумаги, но вот только клякса эта выводилась очень старательной рукой, умевшая выводить самые прекрасные узоры даже из безобзразнейшей кляксы. Однако заметить, что узоры те складываются в застывших змей, удаётся далеко не сразу, а лишь когда чарующие завитки распустят свои сети, когда ловушка станет очевидно, смертоносное золото тех глаз перестанет себя скрывать... Ловкач видел, своим застывшем сердцем, как эта клякса разрасталась в её груди, как запущенная старая рана, подобно заразе, которая неизбежно начнёт захватывать всё до чего способна будет дотянуться. Она была чёрной, как самая бездонная из темных ночей и сотнями тысяч из этого чрева рождались его ядовитые отродья, жадно вгрызающиеся в открывающиеся им нетронутые просторы.... - Почему-то я знала, что ты скажешь это. - произнесла Мари закрыв глаза и змей ощутил как она едва ощутимо склонила голову к его ладони, прижимаясь к ней, словно отвечая открытостью к его прикосновениям. - И чем я только руководилась, когда осмелилась о таком подумать? Конечно ты не можешь быть тем человеком, образ которого предстал перед моими глазами. - она вдруг бросилась к мужчине на грудь и обняла его прижавшись щекой. Ловкач на секунду даже опешил от такого внезапного порыва, но затем мягко обнял дочь в ответ, желая поддержать её в своём желание показать тепло. - Ты не святой и никто таким не является, все святые на небесах, где им и положено быть... - Может мир был бы лучше, будь среди нас хотя бы один из них. Небеса жадны и отбирают у нас всё самое хорошее. - склонив голову тихо ответил змей. - Может ты и прав. Но я вовсе не это хотела сказать. Я хотела... чтобы ты знал, что каким бы ты ни был, я буду любить тебя. Потому что верю в тебя. И пусть твои поступки далеки от праведных, ты не то зло, что явилось мне в ту ночь много лет назад, отняв прежнею жизнь и маму. Ты человек, который дал мне новую и стал отцом, который был так нужен... Теплота слов сказанных Мари, грела уста и дева, не переставая чувствовала, как это пронимает её до самого сердце, чувствовала невероятный подъем одухотворение, как если бы руки самого ангела обогрели её в зимнею ночь. А где-то глубоко взмыла бесплотная птица, пронизывая всё на своём пути благоденствием, лишаясь воздуха и стремления куда-либо бежать. Девушка вдруг ощутила, как вода стала пропитывать её ресницы и делать их такими неподъемно тяжелыми, от чего Мари поспешила их открыть, чтобы сбросит оковы, что одела она сама на себя. Капли тут же устремились по щекам вниз влекомые гравитацией и собственной тяжестью. - Почему ты плачешь? - немного недоумевая, спросил Ловкач, когда слегка отступил назад и взглянув на дочь увидел мокрую дорожку на её щеке. - Наверно это от счастья, что у меня есть такой человек как ты. Я даже не заметила их... - она отвернулась и немного отошла от камина в тень и по движению её рук, было видно, что дева вытирает глаза. - Боже, я должно быть так надоела тебе с этим бесконечным нытьем о своей благодарности, что ты наверно еле сдерживаешься, чтобы не залепить мне рот кляпом. - Тебя спасает правило которого я придерживаюсь. - надев ухмылку ответил Ловкач. - И что это за правило? - чуть оглянувшись, закономерный задала вопрос Мари. - Использовать кляп только в спальне. - Ох, остряк. - усмехнулась девушка отчаянно пытаясь скрыт настигшее её смущение от слов мужчины. В спальне... И на ком же? Явно не на себе... При мысли об это она смутилась ещё больше и потому отвернулась. На мгновение, она представила это... Представила тонкую гибкую шею, что выгибается в попытке высвободить вскрик, что бьется в ней изнутри как пойманная в сети рыба. Мокрый и громкий, он начинает походить на бессильный плачь, когда сзади крепкие руки хватают содрогающиеся горло... При мысли об этом мурашки тронули тело Мари, но очень глубоко, слишком глубоко, что она не могла просто это проигнорировать... Они вызвали чувство, будто кто-то изнутри когтем скребётся в её теле, пытаясь вынудить деву вывернуться едва не наизнанку и... выпустить это что-то, что робко взывает к себе... Но в этот момент резко гром напомнил о гневе, что разразился на небесах и змеиная падчерица не смогла сдержаться о того чтобы вздрогнуть. - Проклятый гром... С детства его не люблю. - её плечи дернулись одновременно с вспышкой за окном. - Но по крайне мере не боишься... - говоря, змей снова устроился на диване и, пользуясь тем, что дочь стоит к нему спиной, стал обхаживать её своим взглядом, который крался к ней по полу в тенях от огня, будто вор... Добравшись до цели, он, уподобившись змее, стал обвивать Мари подобно шелковой ленте и струиться по ней как хрустали горных вод из серебреного кувшина. Ему хотелось молча смотреть на неё, но при этом, из его холодной груди доносился клёкот, будто птица стучит клювом о клюв... Он знал что это. Оно мечтало спуститься из небесного мрака его внутренней бездны, сподобившись ангелам. Чтобы затем в ночи сорвать свою чистую фарфоровую маску скрывающая под собой хищную пасть с клыками, что вкусили столько крови, что казалось алый был их естественным цветом. Его страсти... и страстное желание потакать им, сводило змея с ума. Но с внезапным наслаждением отметил, что ему нравится держать себя на коротком поводке, таком коротком, что горло сдавливало, а в пасти появлялась пена. Ведь он знает.... Настанет миг, когда поводок лопнет, не выдержав натяжения и тогда... - Конечно. Ведь я уже не ребёнок, а взрослая девушка. Скоро зятя тебе искать буду. - хитро посмеялась девушка на что Ловкач как-то с упреком вздохнул. - Что такое? Ты разве не рад возможности снять меня со своей шеи? - дева обернулась, сложив руки за спиной, будто маленькая девочка. - Я хочу, чтобы моя взрослая девочка нашла себе достойного мужчину, а не глупого мальчишку у которого будут лишь юбки на уме. Только тогда я буду спокоен. При этих словах мышцы у Мари под кожей невольно напрягись, и она сразу подумала о неприятном... - Мальчишка? Какой? - с легкой опаской спросила она. - Не знаю... - беззаботно кинул змей, показывая, что никого конкретного не имел в виду. - Какого выберешь. Но если я не увижу в нём тех качеств, которые меня удовлетворят, я этот выбор не одобрю. Однако, не смотря на строгий тон, с каким Ловкач сказал это, на лице Мари еле заметно отразилось призрачное облегчение... Что змей не смог упустить изведу и мысленно усмехнулся увидев, что дева дрогнула от нависнувшей над тяжесть скрываемой тайны. Внутри девушка стала ощущать, как постепенно внутри неё ослабевал узел, который крепким, как камнем, бременем завязался на горле уничтожая прямо в зачатке все попытки вздохнуть свободно. Хотя она изо всех сил пыталась это скрыть, волнение наполняло воздух, будто запах гниющей плоти привлекая зверя, что жил в этой “чаще”. - Что с тобой, моя дорогая? - с наигранным беспокойством поинтересовался он. - Ты выглядишь встревоженной... - Нет... Но может всё же немного... - наконец раскололась девушка, чувствуя неприятное покусывание правды на своём языке. Словно перчик рискнула надкусить. - Есть одна вещь, которая меня беспокоит... Однако мне стыдно признаваться в ней отцу, как и всякой порядочной дочери... - её голос звучал негромко и с пленительно томными нотками покорности. Мари знала, что Ловкач испытывает слабость к этому чувству, и даже призрака его было достаточно, чтобы смягчить его взрывной нрав... Неужели она решила признаться змею в своём неблаговидном поступке? О своей смелой тайне, что отважилась оставаться с мужчиной наедине до брака и проводить тайные встречи за спиной отца, будто любовники из какого-то романа для погрязших в бытовухе женщин. Признаться, что слух её опаляло пламя страстных слов, которым деве вникать не должно. Донести до отца, как запретно часто билось её хрупкое сердце, когда впервые увидела глаза встречи, с которыми будет ждать потом дни напролёт, будто птица, закованная в клетку вдали от своих славных голубых простор уходящие в бесконечную высь... И жизни она просто не видит без блеска тех очей, что были вместилищем самой доброй из людских душ. Видимо сам ангел не пожалел частичку своего непорочного дыхания для этого сердца... Ей отчаянно хотелось уверить Ловкача, что ещё не всё потеряно для этого угасающего в слепой тьме мира... Что даже в самом непроглядном мраке ещё пляшут яркие искры. Поведать своему спасителю, с сожалением и радостью, что робкой рукой она пригласила в своё сердце того кошмарного зверя, которого так в красках ей описывал отец. Его и его зверства... Но ласков он с ней уже не первый год и ночь согревается его бархатистым урчанием под хрупкой грудью. Обрадовать отца, что заблуждался он страшно, и она желает вернуть ему веру в чувство то прекрасное. Жаль неведомо ей, что свет первой любви, сияет подобно вспышке и ярок её свет... Но тьма после света кажется ещё темнее, чем когда-либо. И черноте той давно придался тот, чьи сомнения она желала развеять... Но не смотря на своё страстное желание уверить отца в благородстве той любви, страх сковал её розовые уста призывая к беспрекословному молчанию, будто строгий хозяин жестокой рукой затянул и без того короткий поводок. И она не могла ему противиться, слишком велик был её страх перед той заботой, что по мановению слова могла обратиться из трепещущей ласки, стелящейся к рукам молодой девы, в хищного волка, чьи клыки наливаясь голодом неистово ныли от того что послушная дочь пошла им наперекор. - Я страшусь того будущего, что уготовано мне ролью женщины. - произнесла она совсем не то, что хотела бы... впрочем это была неправда лишь наполовину. Деву и правда пугала эта перспектива, но она и рада бы избавиться от этого страха, если бы он не шёл по следам её старых ран, что до сих пор кровоточат. Ловкач с пониманием посмотрел на девушку, но в тоже время что-то язвительное было в его глазах... Или оно просто всегда было там? - Ох, милая, это нормально для девушки. Во всяком случае, для девушки не обделенную умом... Все люди страшатся своего будущего, так как оно может быть самым разным. Не бояться только дураки и мертвецы. Как правило первые быстрее других присоединяются ко вторым. - чуть усмехнулся змей. - Не заостряй на этом внимание, лучше одари им кого-то кто тебе дорог. Но подумаешь ты об этом завтра, уже слишком поздно и тебе пора отдыхать. Я итак сделал тебе поблажку тем, что не погнал сразу спать. - Вы очень милостивы, мой дорогой король. - с игривым смехом ответила девушка поднеся к губам ладошку. - Спасибо что рассказал мне немного о себе... Теперь я знаю, что живу с настоящим дьяволом солёной бездны. - Ты мне льстишь. - Вот уж не думала, что такое может льстить человеку. Ваша душа и правда не чиста, - она отошла от камина к дивану, на котором отдыхал её отец, - раз вам льстит титул дьявола. - Дьявол знает толк в развлечениях, - мужчина поднялся с места встав совсем близко к деве и опустил взгляд, желая занырнуть в зелень её глаз. Будто в лабиринт из коварных кущ, что способны его запутать и увлечь за собой, - поэтому я совсем не прочь обремениться тяжестью этого титула ради знаний. - Рассуждаешь, как всякие одержимые колдуны из тех историй про приключенцов в сказочных мирах. Отдать душу тьме во имя тайных знаний всего мира... - говорила Мари голосом намеренно исполненный пафоса, а затем вновь сделала его обычным, словно переключилась между режимами. - Не очень на тебя похоже. - Верно, потому что я ищу развлечений. - усмехнулся змей. - А раскрытием тайн этого мира пусть занимается кто-нибудь другой... - И тем не менее ты знаешь слишком много для того, кто ищет лишь удовольствий в жизни. - Моя дорогая, жизнь - это игра, где каждое решение выводит человека к определенному финалу и он, так или иначе, получает определенный опыт и знания. Так же и я... Я просто видел достаточно много на своём пути. - Мари так рьяно смотрела на змея вопрошающи, что ей даже не пришлось, озвучивать свой вопрос, чтобы получить на него ответ. - Может когда-нибудь, я расскажу тебе, но уже точно не сегодня... - Потому что уже слишком поздно, верно? - Верно, моя милая. Ты же понимаешь, что должна делать хорошая девочка? - А что если я плохая? - с легкой игривостью спросила дева. - Нет. Поверь мне, ты хорошая... Я встречал плохих девочек и ты не одна из них. И надеюсь, никогда не станешь... Девушка чуть улыбнулась, отходя от змея по направлению к лестнице. - У меня и не получится, ты ведь знаешь. Я слишком робкая, слишком слабая... - Ты ведь знаешь про тихий омут? - Не в этот раз, отец... Спокойно ночи, спасибо, что поговорил со мной. - ласково отозвалась девушка одаривая мужчину своей легкой улыбкой. Когда она покинула гостиную, то её теплая улыбка вдруг приобрела оттенок грусти, но уже никто не был способен увидеть её кроме теней на стенах, а им было плевать на чувства живых... Деву снедало чувство того, что она вынуждена лгать своему отцу, скрывать правду, которую он по праву обязан был знать... Но всё что она делала, это лишь дрожала подобно листку на ветру от своих собственных страхов, а противиться им она не могла... Неужели испытывала сомнения в сердце самого родного ей человека? Как ей было стыдно... Но вмести с тем, она понимала, что ей придется рано или поздно выложить все карты на стол... Марк на неё давит, желая прекратить эти глупые игры, аргументируя тем, что их отношения длятся уже достаточно долго для детских пряток. Парень был настроен серьезно и Мари это пугало. Ничего она не могла с собой подделать, и пусть одна часть её желала уже прекратить это, другая оттягивала момент до последнего... В итоге девушка поднималась в растерянных чувствах раздираемая противоречиями... Подойдя к камину, Ловкач уперся в него ладонью, чуть склонившись над пламенем, которое немедленно начало его согревать и своими извивающими языками, будто приманивало в свои объятия. Позади, что-то скрипнуло... половица? - Спасибо, что подождали. - вдруг обратился к кому-то змей не оборачиваясь. - Не стоит... Я не имел права прерывать такую милую беседу. Кроме того беседу заказчика. - Всё верно. Что вы узнали? На слабый свет вышел тёмный силуэт, одетый в черный длинный плащ и в цилиндре. - С каким юношей она встречаются, где и как они обмениваются письмами. Всю нужную информацию мы собрали для вас в письменном виде. Вы найдете её у себя на столе в кабинете. Попутно мы собрали некоторые сведения о его семье на тот случай, если вам захочется как-то использовать их. - Благодарю. Надеюсь, вы понимаете, что, то, что эта девушка приходится мне дочерью следует молчать? - Конечно. В конце концов нам платят за умение делать свою работу и за молчание. - незнакомец немного наклонился приложив ладонь руки к груди, а вторую заведя за спину и был похож на некую учтивую тень, которые, как слуги в книжках картинно кланяются своему Темному владыке. - Кроме того мы с вами уже не первый год работаем, господин, и главное правило “молчание-золото” вышито заколотыми нитями в своде наших правил. - А вам смотрю, доставляет удовольствие всё это говорить. - слегка усмехнулся змей. - Не хочется, чтобы клиент лишний раз усомнился в нашей компетентности. - А ещё это наталкивает на мысль, будто хотят убедить во лжи. - Это уже решать вам господин, что истинно, а что нет. - Единой истины нет. Она у всех своя... - на секунду он задумался, но смахнул с себя тяжесть размышлений. - Но оставим философские разговоры. - оттолкнувшись от камина, мужчина взглянул на гостя. - Мне нужно, чтобы вы следили и докладывали мне о одной очень важной персоне... Незнакомец молчал и не спешил задавать вопросы, он знал, что сейчас ему всё разъяснят и этого знания хватало. Было бы терпение. - За сестрой короля. У них возникли... некоторые разногласия. - Хорошо, я оповещу своих людей в зам... - В этом нет нужды. - резко перебил он говорящего. - Принцесса бежала из замка прошлой ночью. В ответ ему молчали и только после паузы начали говорить. - Весьма неожиданно... - голос мужчины звучал приглушенно-удивленно. - Мои люди ещё ничего мне не докладывали... - Король тщательно скрывает этот факт, но правда рано или поздно всплывет, потому что девушка, судя по всему не намерена сидеть тихо. С ней сбежал её прихвостни сэр Уолтер и дворецкий Джаспер. - змей подошел к окну и взглянул на творящийся там потоп. - Она молодая и глупая. Ею легко манипулировать. Уолтер что-то задумал. Я хочу знать что... Хочу знать, что они делают и что и собираются делать. В этом не только я заинтересован, как вы понимаете. - Конечно, мы поняли вас и сделаем всё возможное, дабы удовлетворить заявленный запрос и оправдать ваши ожидания. - ответил гость каким-то отстраненно-механическим тоном, будто машина четко прощелкала. - Думаю, о полной секретности говорить не стоит...? - Да. Это даже не обсуждается. Есть предположения, где они могут быть? - Хм... Вряд ли они ушли слишком далеко. Если они надумали бежать, то вряд ли будут околачиваться в большом городе... Вероятнее всего они на некоторое время задержатся в Яснодоле. Этому маленькому городишке плевать, кто ходит по его улицам. Все слишком уверены, что это маленький рай... - Не бывает рая на этом свете. - Верно. Поэтому их вера лишь иллюзия. Уж я-то знаю... Там наверняка найдутся вездесущие носы, которые если не видели принцессу, то хотя бы её спутников заприметить могли. - Хорошо. Мы проверим все возможные варианты. Есть какие-нибудь определенные сроки выполнения? - учтиво поинтересовался гость. - Нет. Только вовремя предоставляйте мне отчет о том, что они делают. - Хорошо. - Может, желаете остаться на ночь? - змей снова кинул взгляд на окно и демонстративно поежился, изображая холод от сырости. - На улице сейчас крайне не благоприятно. - Благодарю за вашу учтивость, но боюсь, я не воспользуюсь вашим предложением. Дождь в ночи лучший способ скрыть следы... - Вам когда-нибудь говорили, что вы параноидально помешаны на скрытности? - Острожный параноик куда предприимчивее, беспечного глупца, вам так не кажется? К тому же такова учесть всех убийц, шпионов и воришек вроде нас... На губах Ловкача на краткое мгновение возникла ухмылка. Вот интересно, это он о себе сейчас или о них обоих? - Не могу не признать вашей правоты. Тогда не стану вас более задерживать у себя, уже слишком темно для гостей. Плату мою вы получили от слуги? - Да. Она была очень обходительна. Это такая редкость найти хорошего слугу в наше время, который исправна бы исполнял свою работу и умел держать язык за зубами. - Что верно, то верно, мой друг... - А теперь же я откланяюсь и возобновлю свой путь в ночь. Змей поравнялся со своим визитером и проводил его в своей компании до двери, а после пожелав на пороге благополучного пути, закрыл за его спиной дверь в свою обитель. Как только это произошло, Ловкач услышал за своей спиной мягкое обращение. - Господин, гость оставил нас? Быть может мне подготовить вам ванну и ложе? Мужчина, не оборачиваясь, выслушал Анастасию. - Нет, спасибо, дорогая. Время позднее. Тебе стоит ложиться, время для подъема раннее. - озаботился он о сне своей служанки. И с чего бы такая забота? - Благодарю вас за доброту. - она сдержано поклонилась хозяину. - Но я готова услужить вам в любое время. - Знаю... - ответил Ловкач негромким тоном и вернулся в гостиную. - У меня еще есть дела, поэтому не утруждайся ожиданием моего приказа, ещё не скоро я буду спать... Тишина. Снова поклон и затем глухие удаляющиеся шаги... Она не будет настаивать. Никогда не будет... Хотя порой змею хотелось, чтобы женщина проявила немного настойчивости или даже упрямства, которая она часто подавляла. Он это видел, конечно. Глаза всегда были слабым местом многих и её тоже. А ему так хотелось, чтобы она дала ему повод... На секунду мужчина придался лирике. Он задумался о нечестивости своих стремлений, о том, что делает... Зачем всё это? Зачем нужна тщетная беготня по порочному кругу, будто крыса, застрявшая в чьём-то эксперименте? Для чего, подобно осенним листьям, ночи сыпались к его ногам, разбиваясь на сотни слёзных хрусталиков из “аквамаринов”, “изумрудов”, холодных “осколков серебра”. “Тигриный глаз” сиял мокрым блеском, когда “дождь” заливал его края своими каплями, способные пронзить любое из мужских сердец, которому не повезет попасть под этот ливень... Они раскалываются, и из мелких трещин прорастает слабость и сочувствие. Будто мох, будто сорняк они врастают упорно и крепко... Но даже сорняк не сможет заронить своё семя в почву, что выжжена и мертва, какая бы слеза не оросила его... Его руки собирали щедрый урожай хрупких “бриллиантов”, выбивая “рубины” из сопротивляющейся плоти... Ох, да, он был самым фанатичным “кладоискателем” , одержимый рубинами и бриллиантами... Алый блеск приводил в исступление его сердце или то, что билось вместо него, а прозрачное сияние успокаивало, то, что свило себе гнездо внутри поломанной груди. Длинным языком и шипя, оно обвивало тонкие шеи, вылавливая любимую драгоценность которая, наливаясь соком, срывалась вниз, подобно звезде в космическую пучину... Уста Ловкача теплели от улыбки, лишь он вспоминал об этом... Но он пленник собственного стремления, пленник холодных ночей, закованный в оковы своих кровавых страстей. И они гнали его дальше в ночь, в её густой сумрак, унося в руках ещё одно воспоминание... Однако не прошло и секунды, как плавная улыбка, обратилась, словно оборотень в высокомерную усмешку, которая своим пренебрежением зарубала на корню всякую попытку придать своим размышлениям хоть немного сожаления о содеянном... Нет, он не сожалел. Мужчина прошёл в гостиную и, взглянув в окно, увидел, как черная пасть лесной чащи завывает от голода, предаваясь праздному ожиданию... Или это всего лишь ветер? Так или нет, между деревьев скользила жажда, она увивалась вокруг деревьев и смотрела алчными глазами из мечущихся от ветра теней. Смотрела прямо на него, как преданный домашний пёс в ожидание костей... И он непременно их получит этой ночью.