В доме мух

Комната умирает вместе с днем и сгорает последними лучами над горизонтом. Длинные занавески слегка раскачиваются из-за легкого ветра, который еще помнит зиму. Чжинхван стоит лицом к окну и не спеша расстегивает все пуговицы на своей рубашке. Ему незачем спешить, он знает что впереди бесконечность. А бесконечность это слишком большой срок для спешки. Чжинхван оголяет худые плечи и ткань рубашки соскальзывает вниз на пол. Каждое движение выверено до миллиметра, каждый вздох считается. Чжинхван знает, что за ним наблюдают. Он это чувствует. Если есть зрители, значит шоу должно состояться в любом случае. Чжинхван поворачивается спиной к небу, которое разлилось чернильными кляксами затопляя собой всё вокруг. Ханбин сидит на кровати и не отводит от Чжинхвана своего взгляда. Он хочет его. Это витает в воздухе немой горечью и заставляет Чжинхвана слегка поежиться. Ханбин притягивает к себе. Он манит и хочет чтобы Чжинхван слепо подчинился ему. На полусогнутых, Чжинхван подходит к Ханбину и заглядывает в его глаза. В них отражаются только животная страсть и голод, которые теперь ничем не остановить. Чжинхван принимает условия игры и забирается Ханбину на колени, так чтобы глаза в глаза, чтобы дыхание рассеивалось между ними двумя. Чжинхван закрывает глаза и дышит через рот слишком надрывно. Ханбин опускает руки на чужую спину и дотрагивается до выступающих позвонков на хрупкой спине. Он изучает каждую косточку хребта, потом проводит руками по ребрам. В этом теле, что сидит на нем, всё болезненно худое и похожее на хрупкое стекло. Если сожмешь слишком сильно кости расколются на миллионы кусочков и осыпятся на пол. Ханбин спускается ниже к бедрам, которые скрыты под тяжелой тканью шерстяных брюк. Он просто проводит ладонью, а Чжинхван утыкается ему в впадину за ухом и жадно глотает воздух. Ханбин теряется. Он впервые в таком случае не знает, что делать и вся его спесь улетучивается после одного задушенного вздоха. Ханбин обхватывает руками чужую талию и притягивает к себе поближе, на что Чжинхван рефлекторно проезжается попой по чужому возбужденному члену. В эту секунду Чжинхван впервые чувствует оголенную слабость и беззащитность Ханбина и он хочет увидеть её еще раз. В один миг белая овца превращается в волка из страшного, темного леса. Чжинхван покрепче хватается за сильные плечи Ханбина и снова двигает бедрами смотря в чужие глаза. Чжинхван ловит настоящий кайф от того, что ему позволили взять всё под свой контроль. Чжинхван двигается в только ему понятном ритме и пьянеет от вкуса власти, которую никогда не пробовал. И Ханбин сейчас готов разрешать Чжинхвану всё что угодно, только бы он не прекращал их общую пытку в этом полумраке подыхающего дня. Они сидят на краю кровати и жмутся друг к другу настолько сильно, что становится больно обоим. Ханбин хочет перейти границы и стать еще ближе, слиться с этим мальчиком у которого слишком прозрачная кожа, он хочет вобрать в себя часть его света, но ему этого не дают. Когда Ханбин потянулся к чужим штанам Чжинхван убрал его руки и осуждающе посмотрел. Он сделает всё сам. Чжинхван стягивает через голову с Ханбина его черную майку с потертой надписью «Smells Like Teen Spirit» и замирает. Сейчас он может касаться чужого тела. Тела внутри которого бушует ураган, только от одного присутствия Чжинхвана тут. Это льстит. Такого никогда раньше не было и Чжинхван хочет запомнить этот момент во всех его подробностях. Он наклоняется к шее Ханбина, на которой нервно двигается кадык и обхватывает его губами. Очень странные ощущение. Пробовать другого человека на вкус – это похоже на то, если бы ты забрался к нему в голову и узнал его потаенные мысли и желания. Чжинхван чувствует всю жизнь Ханбина, чувствует как организм под его губами потребляет кислород, как сердце заходится в бешеном темпе. Ему нравится чувствовать так близко "жизнь". Ханбину хочется орать от того, что творится сейчас, но он упорно не издает ни одного звука. Потому что слишком интимно. Молчит, чтобы не спугнуть. Мокрые губы спускаются вниз на грудь и изучают каждый миллиметр чужой кожи. Затем язык проходится по причудливой надписи вытатуированной над сердцем. У Чжинхвана слишком всё плывет перед глазами, чтобы сложить отдельные буквы в слово, поэтому он может только обводить границы краски, которую вбили под кожу. Чжинхван улыбается, потому что ему вспоминается, как отец играл с ним в одну игру, когда они вместе ходили на пляж. Папа водил камушком по маленькой спине сына и просил его отгадывать буквы, которые потом соединялись и превращались в какие-нибудь совсем простые слова. А теперь нет ни моря, ни камней и слово сразу же отгадано, только Чжинхван никогда его не узнает. Чжинхван двигается всё настойчивее и не собирается останавливаться, но Ханбин устал теряться в общих хаотичных мыслях. Он поднял чужую голову, чтобы уловить шальной взгляд. - Скажи что-нибудь. Чжинхван завозился на коленях, устраиваясь поудобнее. - Чжинхван, мне нужен твой голос, скажи что угодно, только произнеси это вслух. Ханбин всматривается в чужие глаза и видит там то, что не должен был. Внутри стеклянного парня промелькнул хищник, которому открыли засов клетки. Чжинхван широко улыбнулся, опустил руку к штанам Ханбина и сжал через джинсы изнывающий член. Ханбин захлебнулся непонятными звуками, которые метались между рыком и криком. Затем Чжинхван прижался своей грудь к чужой, утыкаясь носом в шею Ханбина. - Ханбин-а, - Чжинхван промурлыкал слова и от этого на теле Ханбина встали все волосы дыбом, - знаешь, о да, ты конечно же знаешь, в каждом сне всегда есть свой монстр и ты своего дождался. Ханбин хотел уже было открыть рот и спросить «что это значит», но не успел. Он почувствовал, как маленькие клыки впились в его шею. Он почувствовал как кровь потекла вниз по шее, а чужие зубы начали методично вгрызаться в его глотку. Его тело парализовало и перестало хоть как-то слушаться. Ханбину стоило бы скинуть с себя Чжинхвана и прекратить это всё, но он послушно оставался сидеть на своем месте и слушать вой своих вен. - Бог забыл про нас, - Чжинхван оторвался от растерзанной шеи и крепко обнял истекающего кровью Ханбина, - И, кажется, мир нас совсем не любит. Последние слова Чжинхвана расползлись в голове Ханбина тягучей патокой в которой не было ни сожаления, ни горечи. Ничего. Ханбин прикрыл веки, потому что чужие объятья убаюкивали. И когда уже сознание почти успокоилось, Ханбин резко открыл глаза. Он лежал в кровати, на которой только что сидел вместе с Чжинхваном. Таже самая комната, те же самые занавески и угасающие краски за окном перемешенные с огненным диском солнца на закате. Всё было так же, только в этой комнате не было никогда Чжинхвана. Ханбин схватился за свою шею и там не было следов от зубов. Кровь в этой реальности никогда не стекала ручьями по груди Ханбина. - Ты чего, приснился кошмар? Ханбин вздрогнул от звука чужого голоса совсем рядом. Он с опаской повернул голову и встретился взглядами с той девушкой, на спине которой красовалась огромная птица. Она лежала рядом на кровати совершенно голая и смотрела испуганно на Ханбина. - Вроде того, - Ханбин сделал глубокий вдох и откинулся на подушку. Девушка-птица подползла к нему и легла на его плечо. - Моя мама говорила, что кошмары-это неотъемлемая часть нашей жизни и их надо воспринимать как должное — девушка плотнее прижалась к Ханбину и добавила — давай спать, еще слишком рано.

***

Среда. Журнал отсутствующих : Миссис Кан (аппендицит), Ким Ханбин. Пятница. Журнал отсутствующих : Миссис Кан, ей не стало лучше, Ён Юра — родители забрали в загородный дом на выходные, Ким Ханбин — на звонки не отвечает. Среда. Журнал отсутствующих : Миссис Кан вычеркивается из группы, летальный исход. Ким Ханбин. Пятница. Чжинхван сидит на стуле, на котором сидел когда-то Ханбин и слушает про арт терапию и ее полезные свойства. Он забыл, какое это по счету занятие. Ему нравится смотреть на сползающие очки мистера Сона. Что бы он ни делал, они всё равно сползают на кончик его носа и это его нервирует. Чжинхван пытается уловить чудодейственные способности красок и узоров, только это нехера не получается сделать. Юра сидит напротив и клюет носом. Она скорее всего тоже не видит в себе великого художника, который сможет излечить себя сам. Жаль миссис Кан, после объявления о ее смерти в этом месте по ней никто не пролил ни одной слезы, никто не орал и не бился в истерике. А она ведь так любила этот центр и думала, что эти пустые разговоры ее спасут. Чжинхван натянул на пальцы рукава рубашки. В расчеты на жизнь этой дамы вкралась маленькая ошибка. Ошибка, что её что-то спасет из вне. В ошибке главное принять существующую проблему и понять откуда она взялась. Что привело к ней, если этот путь не преградить сразу же, ошибка будет разрастаться. В этом деле необходимо осознать, что любая ошибка не случайна. Это не просто стечение обстоятельств, а последовательность действий. Миссис Кан искала помощи не в том месте, в котором надо. Ошибка разрослась в черную дыру и утянула всё живое за собой. Утянула за собой миссис Кан в бездну на совсем. Интересно мир продолжает любить ее за пределами этой вселенной? - Что вы думаете про общество? Чжинхван проморгался пару раз и сосредоточился на новом вопросе от мистера Сона. - Вот ты Чжинхван, как относишься к современному обществу? Тебя всё устраивает в нём? У Чжинхвана сохранилась дурацкая привычка со школы, всегда вставать в таких местах, когда его спрашивают, или когда он отвечает. Чжинхван встал со стула, нервно теребя край манжета. - Я не знаю. Оно слишком странное для жизни. Мистер Сон улыбнулся, потому что Чжинхван заговорил с ним и вступил в диалог, чего не было на предыдущих встречах. - Чем же оно странное? - Люди сами из себя сделали стадо. Вымышленные стандарты качества и подмена абсолютно всех понятий, - Чжинхван покосился на зевающую Мирэ, которая даже не посчитала нужным прикрыть рот рукой, - способность быть не как все, считается болезнью. Вымышленные герои и придуманные ситуации заполоняют умы человечества. В головах не остается места на то, чтобы понять в каком дерьме люди сидят. Брендовые вещи, брендовые запахи, брендовая еда и даже мысли, стали брендовыми. Мы пользуемся социальными сетями и думаем, что нас кто-то заметит в потоке всей этой информации. Нам не хватает внимания к своей личности, но мы все прячемся за железными дверьми и не хотим контактировать с окружающей средой. Чжинхван умолк и тихо сел на свой стул. - Спасибо Чжинхван, за твои мысли, они очень... - мистер Сон запнулся пытаясь подобрать правильные слова — они очень интересные и мы с тобой как-нибудь поговорим о них, ладно? Чжинхван сделал кивок головой. Некоторые люди не замечают ошибок у себя под носом, даже если те кричат о себе во всеуслышание. Чжинхван проверил и его догадка оказалась правильной. Если бы «ошибка» восприятия Чжинхваном этого мира не была искусственной, возможно сегодня мистер Сон выписал был для него смертный приговор своими словами. «Как-нибудь поговорим о них». «Как-нибудь». Всё понятно с вами мистер Сон. Вы устали менять этот мир к лучшему. Вас не стоит судить строго, потому что любой на вашем месте устал бы и послал такую работу куда подальше. Но вы молодец, еще держитесь. Так что Чжинхван, просто дождется конца собрания и потом снова среда и какая-нибудь новая методика «излечи себя сам». Всем спасибо и до скорой встречи. Журнал отсутствующих : Ким Ханбин. Чжинхван первый выходит на свежий воздух и уходит в сторону дома прежде чем, кто-нибудь решит поговорить с ним. Чжинхван сворачивает на пересечение улиц, потом поворот вправо в переулок со старыми липами. Он знает, что за ним кто-то идет следом и надеется что ему это кажется. Иногда Чжинхвану хочется верить, что он и правда свихнулся к чертовой матери и всё что он чувствует это его игры разума. Он надеется, что сейчас позади него никто не курит и не выдыхает табачный дым в ночное небо. Чжинхван останавливается. Он только сейчас понимает, что шел слишком быстро и его легкие сжали спазмы от нехватки кислорода. Чжинхван останавливается, чтобы сделать глубокий вдох и пойти снова. Позади него стоит человек и затягивается. Главное не поворачиваться и не смотреть кто там. Иначе не возможно будет списать на больную фантазию или еще что-то. Но его зовут по имени. Хриплое «Чжинхван» раздается из-за спины и это уже нельзя никак объяснить и надо оборачиваться на зовущий голос. Чжинхван еще не отдышавшись осторожно поворачивается и видит перед собой Ким Ханбина, который пропал без вести две недели назад. Ким Ханбин с огромными синяками под глазами, как будто он не спал всё это время. Ким Ханбин с опущенными плечами, в старой джинсовке и почти дотлевшей сигаретой между пальцами. Он смотрит на Чжинхвана уставшими глазами. - У меня есть тебе подарок. Чжинхван опускает взгляд на протянутую жестяную коробку и не может поверить в увиденное. Чжинхван никому не рассказывал о том, что у него была такая коробка из-под чая. Он никак не мог узнать о ней. Ханбин делает шаг и впихивает в чужие руки свой подарок. - Не смей ее открывать до тех пор, пока не будешь один. У Чжинхвана в горле огромный ком, который перекрывает любые звуки и не дает ничего сказать. Чжинхван глотает сухой воздух с примесью табака и выдавливает : - Ты же придешь в среду? Ханбин улыбается уголками губ,словно ожидал этого вопроса. Он выпускает из груди легкое «конечно», разворачивается и уходит в противоположную сторону оставляя Чжинхвана стоят одного на пустынной улице. Чжинхван закидывает коробку в рюкзак, чтобы мать не увидела её. Смотрит на часы. Он успевает до девяти, значит всё в порядке. Чжинхван съедает на ужин куриное рагу и варенное брокколи. Это полезно. Уходит в свою комнату переодевается. Заходит в ванную, ставя рюкзак на крышку унитаза. Достает подарок и с минуту не решается посмотреть, что внутри. Его собственную коробку мать выкинула, пока Чжинхван лежал в больнице. Он не знает где она. Наконец дрожащими пальцами он поддевает жестяной край. Внутри лежит носовой платок, расшитый цветами. Он не мог знать. Чжинхван достает ткань аккуратно, бережно. И слышит глухой стук от удара металла о металл. Он не мог знать. Чжинхван убирает в сторону расшитую ткань и из нее выпадает маленький перочинный ножик. На ручке ножа вьются терновые ветви с шипами. Он не мог знать. Чжинхван быстро убирает перочинный нож с платком обратно в жестяную коробку и закидывает в рюкзак. Выбегает из ванной и закрывается в своей комнате. Он не мог знать.