***
Чжинхван проснулся этим утром с мыслями о том, что только в его силах всё изменить в своей жизни. В его голову просочились мысли, что он сможет выбраться из этого дерьмового дома с миллионом статуэточек и кружевными тюлями, свалить из этого города куда подальше и всё начать сначала. До полного совершеннолетия он сможет вынести абсолютно всё, что ему пошлют сумасшедшие боги с неба. А затем, в день своего двадцать первого рождения он возьмет только всё необходимое, положит в рюкзак и сделает шаг за порог оставляя за спиной свою ебанутую мать, ебанутых соседей, долбанутую Мирэ и мистера Сона со своими моралями. А до этого сладостного момента, Чжинхван обязан всех убедить в том, что он совершенно здоров физически и психически. Необходимо побольше разговаривать со всеми в центре, поддерживать абсолютно все темы и улыбаться. Определенно надо начать поднимать глаза от пола и ярко всем улыбаться. Чжинхван встал с таким планом с кровати и пошел есть свой «замечательно-здоровый» завтрак, играть «прекрасные» этюды разминая пальцы и гладить свою белую рубашку для похода в реабилитационный центр. Нет складок — нет проблем. Нет проблем — нет плохих мыслей. Нет плохих мыслей — ты здоров для всех. За завтраком мать опять несла свою чушь про какую-то соседку живущую через три дома, которая приехала вчера домой слишком поздно и это не позволительно для замужней дамы. Чжинхван выкашливал из себя слова, пытаясь комментировать весь этот бред. А в конце, когда благодарил за еду, даже попытался улыбнуться, но это у него получилось откровенно херово. Чжинхван нарисовал себе на руке красной ручкой крестик, чтобы не забыть потренироваться перед зеркалом улыбаться, даже когда совсем не хочется. В повседневных занятиях утро перекатилось в день, который потом сдался под натиском вечера. Чжинхван закончил практиковать свою игру на пианино в половину шестого вечера. Затем пошел наверх собираться, чтобы не опоздать к семи. Когда он положил в рюкзак книгу, зацепился взглядом за жестяную банку, которая мирно лежала внутри. Чжинхван замер на пару секунд пытаясь решить, стоит ли ему оставить этот «подарок» у себя в комнате или же вернуть Ханбину. Мысли копошились опарышами в голове. Даже если Чжинхван не станет возвращать коробку, ему стоит забрать ее с собой. Если мать найдет нож и платок, Чжинхван может навсегда попрощаться со своим утренним планом на будущее. Жестяная коробка осталась лежать на дне рюкзака и была погребена под другими вещами и забита железной молнией. Чжинхван нарисовал второй крестик на запястье — «отдать Ханбину коробку».***
Ханбин открывает глаза в начале седьмого и ему не понадобились никакие будильники. Это радует и заставляет верить в призрачную удачу, что сегодня всё пройдет правильно. Ханбин вываливается в коридор, натягивает куртку на сутулые плечи и выходит в сторону центра. По его расчетам, он должен быть там раньше Чжинхвана. Всё идет по плану, растворенному в больной голове. Ханбин доходит до центра за считанные минуты, быстро заходит проверяя есть ли внутри Чжинхван. В кругу сидят только мистер Сон и Юра. Они о чем-то тихо разговаривают. Когда Ханбин разворачивается в дверном проеме он слышит голос мистера Сона. — Ханбин, я рад, что ты решил всё-таки прийти к нам. Только зачем ты снова уходишь? Начинаем через пятнадцать минут, садись. Ханбин поворачивает только голову, чтобы установить зрительный контакт с наставником. — Пап, я еще немного погуляю и вернусь домой, ладно? Мистер Сон впервые за всё их знакомства усмехнулся на такую реплику и махнул рукой сопровождая фразой «только много не кури». Ханбин так и не выходит из здания. Он предпочитает ожидать свою жертву в темноте коридора первого этажа. Мимо него проходят Мирэ и Сунмен. Ханбин чувствует всей кожей, что следующий кто зайдет в дверь будет именно Чжинхван. И он не прогадывает. Маленькая фигура одетая в ветровку заходит в дверь, аккуратно за собой ее прикрывая. Ханбин спрыгивает с подоконника. Он наконец-то дождался. Чжинхван ступает слишком тихо по старому паркету, как будто боясь издать лишний звук. А Ханбин идет за ним нога в ногу. Когда Чжинхван хотел распахнуть дверь в зал, в котором уже собрались почти все, его резко дернули в противоположную сторону. Чжинхван испугался, если бы не не сразу распознал в темноте Ханбина. Он почти привык, что с этим парнем всегда так и без объяснений. Ему ничего не остается, кроме как послушно следовать за тянущей за собой рукой. Они проходят лестничный пролет и заходят на второй этаж. Чжинхван ходил в это здание уже несколько недель подряд и ни разу не поднимался выше первого этажа, на котором проводились занятия с мистером Соном. Сейчас перед ним предстал такой же коридор утопающий в полумраке. В его конце тускло горит свет за стеклянной дверью. Ханбин тащит их обоих до середины коридор, а затем вталкивает в какой-то кабинет. Чжинхван осознает, что его отпустили и никуда не тянут, только после того, как Ханбин отошел от него на несколько шагов. Они стоят в школьном классе. Ряды парт аккуратно расставлены по своим местам, черная доска и учительский стол. Чжинхван поднимет непонимающие глаза на Ханбина, который так и остался стоять в стороне. — Зачем? Чжинхван должен сегодня получить хоть какие-то объяснение, он должен понять что происходит между ним и Ханбином. Потому что сам по себе он ни черта не понимает и не понимает нахера его притащили в этот пыльный класс. То, что Ханбин стоит в стороне и смотрит своим безразличным взглядом — никак не помогает, а только добавляет вопросов в голове. — Я, наверное, тогда пойду, — Чжинхван пятится назад к двери — там уже началось собрание. Ханбин выплыл из своих размышлений и уставился на двигающегося назад Чжинхвана. — Стой. Чжинхван остановился, как вкопанный. — Ты случайно не взял с собой мой подарок? Чжинхван неуверенно кивает и стягивает с плеч рюкзак. — Он тут, — тонкие пальцы вытаскивают коробку, показывая Ханбину — я, кстати, хотел вернуть его тебе. И тут Чжинхван двинулся к Ханбину вытягивая перед собой несчастную жестяную коробку, как свой щит. Чжинхван проглотил то, что Ханбин заботливо положили в эти маленькие ладони. Идея прижилась в чужой голове, а это значит момент невозврата пройден. Ханбин не знает как себя ощущает в тот момент, когда Чжинхван словно в замедленной съемке идет к нему. Ему хорошо и спокойной на душе, он хочет плакать и смеяться одновременно. Ханбин хочет выцарапать себе глаза или разодрать глотку, обнять Чжинхвана, поцеловать его, оттолкнуть, ударить. Ханбину в этот момент хочется сделать всё сразу. Почувствовать все эмоции, которые только можно. Главное не дать себе дотронуться до Чжинхвана хотя бы мизинцем, если это произойдет — обратного пути не будет. Монстр Ханбина слишком хорошо скрывается в этом ангеле и если к нему прикоснуться не отпустит никогда. Ханбин умоляет себя, чтобы всё вокруг и чудовище в чужих глазах оказались тупым бредом. Было бы отлично, если бы Ханбин очнулся сейчас у себя на полу в комнате. Но Чжинхван двигается сквозь пространство к Ханбину. Он сам идет к нему и это дробит кости похлеще любой ломки. Жизнь смешная штука, в которой на коленях ползет всё время не тот человек, который этого заслуживает. Ханбин берет из холодных рук жестяную коробку из-под чая и сразу же достает оттуда нож с платком. Нож помнит прикосновение ангела к себе. Нож стонет от того, насколько это было прекрасно и Ханбин его прекрасно понимает. Чжинхван остается стоять рядом с Ханбином. Он не уходит вниз к мистеру Сону, он не жмется к двери. Он остался стоять на своем месте и мерно дышит. Ханбин обхватывает рукоятку ножа и скалится раненным животным. Сегодня он точно разберется со своей проблемой номер один. Падшие ангелы прекрасны только на картинках, в жизни они доставляют слишком много боли и хлопот. — Чжинхван, что ты чувствовал в тот вечер? В глаза Чжинхвана расплывающийся испуг. — Чжинхван-а, каково это было? Чжинхван смешивает в своих зрачках испуг со страхом. — Молчишь, ты всегда молчишь. Тогда давай я тебе расскажу одну историю. Ханбин опускает руку с ножом расслабляя мышцы. — Однажды жил мальчик и всё у него было хорошо. Семья, дом, собака, вкусный пирог по воскресеньям. Этот мальчик радовался каждому дню, он любил своих родителей и друзей. А потом в его маленькую утопию вмешивается нелепый случай. Бум! — Чжинхван дрогнул от громкого звука — и его спокойствие начинает разваливаться по кусочкам. Из семьи уходит мать, собаку закапывают на заднем дворе, пирог больше не готовится, а друзья...да их и не было никогда, я соврал. Чжинхван лихорадочно пытается понять к чему сейчас ведется эта история. Не похоже, что Ханбин решил излить душу и поделиться историей своей жизни. Но он так вдохновенно рассказывает, как будто видел этого несчастного мальчика перед своими глазами. — Чжинхван, не отвлекайся. Некоторые могли бы решить, что это просто так сложились обстоятельства, но этот мальчик осознал правду. Ничего не бывает просто так. В его мир пробралось чудовище, которое начало порабощать детское мироощущение. Мальчик сдох изнутри и отдал свою оболочку страшному чудовищу, которое напялило его кожу на себя, как пижаму. Вот так просто. Я веду свой рассказ к тому, что Чжинхван…у каждого из нас есть что-то потаенное внутри и мне очень интересно, какой монстр сидит внутри тебя. — Ханбин, я не… — Чжинхван предпринимает попытку отойти подальше от Ханбина, но тот успевает крепко схватиться в чужое запястье. — Я видел его Чжинхван и чувствовал, - Ханбин шепчет,- Я с ним говорил и он думает, что про нас все забыли. Про тебя и меня Чжинхван. И теперь только я смогу тебе помочь. У Чжинхвана предательски начинает трястись нижняя губа, потому что ему становится по-настоящему страшно только сейчас. Сейчас, когда Ханбин растягивает губы в улыбке и притягивает Чжинхвана к себе поближе. — Чжинхван-а твой монстр скалился и вгрызался в меня. Знаешь, что самое забавное во всём этом? Я ему поддался и он довольно урчал от этого. Чжинхван закрывает глаза, потому что губы Ханбина выдыхают последние слова на уровне чужой переносицы. — Это было великолепно. Я поделюсь этим чувством с тобой. Ты наконец-то станешь свободным. По спине Чжинхвана стекает холодный пот. — Мы станем свободными. Чжинхван делает короткий вдох и чувствует, как в его правый бок входит лезвие ножа. Холодная сталь разрывает два слоя одежды и начинает проникать в плоть Чжинхвана, заставляя того хрипло вырвать весь кислород из себя. Ханбин медленно вдавливает лезвие в Чжинхвана и целует его лицо. Он дотрагивается дрожащими губами и шепчет о том, что «скоро всё закончится». Он пытается убедить не только Чжинхвана, но и самого себя. Это не походит на тот вечер, когда Чжинхван полоснул по своей руке ножницами. Нет никакого умиротворения и фиалок на дне, есть только звук чужого голоса и тонкая струя крови, которая ползет через белую рубашку. Чжинхван хватается разумом за чужое тело, за то как оно рядом дышит, как оно звучит в тишине класса. Главное сейчас не отключиться. В прошлый раз в ванной, закрыв глаза Чжинхван проебал партию. Сейчас главное оставаться на плаву и не дать себя обыграть. Вязкая кровь стекает вниз, заставляя одежду неприятно прилипать к телу. «Кровь так сложно отстирывать». Чжинхван думает, что не хочет умирать. Он блять никогда в жизни не хотел умирать. Ему надо сейчас поговорить, иначе он провалится в темноту. Этого нельзя позволить сделать самому себе. - Ханбин, - Чжинхван еле слышно зовет того, кто продолжает осыпать его лицо горькими поцелуями, - Ханбин, я чувствовал в тот вечер. Ханбин останавливается. Он немного отодвигается от чужого лица и начинается всматриваться в глаза перед собой. - Мне было грустно. Мне было невыносимо грустно, - Чжинхван закашливается, - и когда я сделал надрез на своей руке, мне стало легче. Что то внутри отпустило. Я хотел ощутить грань между двумя мирами и я получил желаемое. Чжинхван устало опускает веки. Сейчас оказалось очень сложно говорить. Рубашка на боку перестает быть белой и окрашивается в бордовый цвет. Ханбин крепче прижимает к себе тело, в котором медленно угасает жизнь. Он прижимает к своей груди и начинает убаюкивать Чжинхвана, как маленького ребенка после ужасного кошмара. Чжинхван очень хочет открыть глаза, но у него ни черта не получается, потому что чужие объятья греют и высасывают всю волю на сопротивление. Чжинхван не хочет умирать. Не по своей вине, не по чьей либо еще. Ханбин, кажется, тихо плачет над ухом и дышит урывками. Ханбину тоже сейчас страшно, но он свято верит в то, что делает. Всё во благо. Он думает, что это поможет. Но это блять не поможет никому. Не такой должен был конец этой маленькой истории. Она должна закончится в совершеннолетие Чжинхвана, но у кого-то наверху совершенно другие планы на этот счет. Кровь добралась по штанине до пола и начала собираться в черную лужу. Чжинхван теряет сознание. Он четко ощущает как разум сдается под натиском опустошенного тела и соглашается на добровольное усыпление. В ушах звон и биение собственного сердца. А затем грандиозный финал. Чжинхван больно ударяется головой о дно своего бушующего океана и в радиусе нескольких миллионов километров вокруг него остается только темная вода.