Счастливый конец твоей сказки

Карета тряслась, мчась по неровной грязной дороге. Колёса месили слякоть, разбрасывая её и пачкая случайных путников. Мимо проносились уже сменившие наряды деревья — теперь их обрамляла багряная, жёлтая и золотистая листва. Реджина вдохнула проникавший через окна кареты аромат: лёгкие наполнились запахами сухой травы, сырости, опавших листьев, осенних цветов и спелых яблок. Купаясь в них, она довольно прикрыла глаза. Тряска успокаивала, а солнце — уже не палящее, а ласково согревающее — окутывало лучами, погружая в полудрёму. Ей виделись залитые ярким светом луга, высокая жёлтая, сухая от жары трава и она сама, бегущая навстречу мужчине, раскрывшему объятья. Момент — и она уже прижималась к его тёплому телу, счастье разливалось внутри, Реджина подняла глаза на мужчину, но имя застряло на губах, потому что её несчастная любовь, её так несправедливо погибший любимый, черты которого всегда оставались перед глазами, стоило их закрыть, превратился в нахально улыбавшегося Киллиана Джонса. Реджина резко вынырнула из дрёмы, огонь ненависти прокатился от желудка к горлу, заставляя почувствовать горький привкус на языке. Карета остановилась слишком быстро, чтобы она успела в очередной раз проклясть ненавистного пирата. К дверце подошёл лакей и распахнул её. — Приехали, моя Королева. — Вижу, кретин. Реджина выбралась из кареты и оглядела центральную площадь, заполненную людьми в обносках. Они сновали от одной лавки к другой, торгуясь и пытаясь максимально сбить цену. Дети бегали по лужам, разбрызгивая грязь и задорно хохоча. Один из мальчуганов даже не заметил, как умудрился испачкать подол королевского платья. Реджина гневно раздула ноздри. Схватив ребёнка за тонкую ручку, она процедила сквозь зубы: — Как ты посмел, маленький выродок, запятнать королевское платье? В нашем государстве людей казнили и за меньшие прегрешения. Реджина потащила ребёнка на эшафот, возвышавшийся над площадью. Мальчик плакал и пытался вырваться — она лишь сильнее сжимала пальцы на тонком плече. За ней неотступно следовала вооружённая охрана, но Реджина вполне могла за себя постоять. С тех пор как она овладела тёмной магией, надобность в стражниках отпала, однако королевский этикет требовал их наличия. А, как известно, для монарха очень важно соответствовать тому образу, который для него придумали простолюдины: любые отклонения привели бы к недовольствам и попыткам свержения. Деревянные ступени, рассохшиеся от времени, скрипели под ногами стражников, поднимавшихся на помост вслед за Реджиной. Народ на площади замер, отвлекаясь от повседневных дел. Мальчик громко кричал, прося о помощи. Один из стражников забрал его у Реджины, заткнув ему рот. — Приветствую вас, жители Королевства! — начала она, обводя глазами толпу. — Сегодня я почтила вас присутствием ради одной цели: до меня дошёл слух, что вы прячете в своём селении предательницу Короны — Белоснежку. Всё, что мне от вас нужно — чтобы вы выдали мне её местонахождение. Если откажетесь сотрудничать… — Реджина щёлкнула пальцами, дав знак охраннику. Тот поставил мальчишку на колени, крепко держа за плечо. Другой стражник обнажил меч, занося его над тонкой беззащитной шеей. — Я начну убивать по одному ребёнку каждый день. Начиная с этого дня. Реджина кивнула стражнику — тот замахнулся, готовый отрубить мальчишке голову, но вдруг из толпы раздался пронзительный вопль и, плача, к эшафоту выбежала женщина. Её седые волосы растрепались, она куталась в лохмотья, будто ей было нестерпимо холодно. Женщина упала на колени и умоляюще возвела руки к небу. В них был зажат листок. Реджина приподняла бровь. — Стойте, умоляю, Ваше Величество! Не трогайте моего сына, прошу! Я не знаю, где находится Белоснежка, но знаю, что другой государственный преступник прибыл в город! — Оборванка развернула скомканный листок, с которого нахально улыбался точный портрет Киллиана Джонса. Сердце Реджины скакнуло к горлу. Она недоверчиво прищурилась, поднимая руку, чтобы охранник остановился. — И где именно находится сейчас этот преступник? — Она старалась, чтобы голос звучал максимально холодно, однако последнее слово вышло с хрипом, заставив прочистить горло. — Точное нахождение мне неизвестно, но его корабль у пристани. — Женщина умоляюще смотрела на неё, замерев в скрюченной позе. Повисла пауза. Толпа вокруг тревожно зашепталась. — Очень хорошо, — наконец сказала Реджина и, вздёрнув подбородок, приподняла подол платья, шагая вниз по ступеням. — Забирайте своего сосунка, — бросила она ожидавшей решения женщине. — Спасибо, моя Королева! — протяжно закричала оборванка и кинулась ей в ноги. Реджина поморщилась, позволив, однако, поцеловать подол платья. Стражники быстро направились вслед за ней, провожая её до кареты. — Что ж, граждане! Благодарю за содействие Короне! — вскинув руки, произнесла Реджина, повернувшись к притихшим селянам. Напоследок смерив толпу бедняков устрашающим взглядом, она села в карету, откинувшись на спинку мягкого сидения, и закрыла глаза. Скоро, уже очень скоро она отомстит злосчастному Киллиану Джонсу за все страдания, все душевные муки, через которые ей пришлось пройти. Впервые за долгое время Реджина мысленно вернулась в тот день, когда с позором бежала подальше от пиратского корабля: остановив карету, она посулила кучеру жемчужные серьги в обмен на поездку домой. Никогда ещё дорога во дворец не казалась ей такой дальней. Свет солнца больше не согревал, а пение птиц не ублажало слух. Рыдания то и дело подступали к горлу, заставляя сглатывать горький ком. Реджина с трудом сдерживала слёзы при постороннем человеке, а вернувшись во дворец, надолго заперлась в покоях, не открывая ни прислуге, ни королю. Много серых, монотонных дней, ползущих словно черепахи, она отказывалась от еды — лишь пила воду, которую прислуга оставляла у двери на подносе. Ночи проходили практически без сна. А если дрёма и нападала на Реджину, то видения наполнялись воспоминаниями о самом прекрасном и ужасном дне в её жизни. Спустя месяц добровольного заточения Реджина начала падать в голодные обмороки, и лишь они приносили ей долгожданное забвение. Король уже потерял надежду вытащить Реджину из комнаты и обратился за помощью к Коре. Узнав о непозволительном поведении дочери, она поспешила во дворец. — Реджина, открой, это твоя мать! — Раздался однажды вечером громкий стук в дверь. Реджина с трудом поднялась с постели, пошатываясь, и направилась открывать. Босые ноги стыли от холода каменного пола. Она всегда боялась мать и безоговорочно признавала её авторитет, поэтому не подчиниться просто не имела права. Реджина взялась за резную ручку дубовой двери и, прислонившись лбом к деревянной поверхности, на какое-то время замерла, снова уплывая мыслями куда-то далеко. Этот процесс она уже не могла контролировать, а постоянное головокружение от голода только всё усугубляло. Почувствовав, как дверь снова сотряслась от стука, Реджина вздохнула и отворила её. — Некрасиво заставлять мать ждать за дверью… — Кора ворвалась в спальню, юбки её бордового платья из парчи шуршали по полу. — Что ты себе позволяешь?.. — Она наконец повернулась к Реджине и опешила. Её внешний вид невозможно было назвать даже ужасным — всё выглядело катастрофически: исхудавшее лицо, тонкие запястья, просвечивающие сквозь бледную кожу вены, под глазами — тёмные круги. Острые ключицы едва не прорывали пергаментную кожу, а сорочка болталась на ней, словно на вешалке, очерчивая выпирающие кости. Кора прикрыла рукой рот, не находя слов. Некоторое время она просто смотрела на Реджину. Та, прислонившись к закрытой двери спиной, стояла напротив, прикрыв глаза. — Зачем ты приехала, мама? — наконец, разлепив сухие губы, произнесла она. — Что ты с собой сделала?! — возмущённо воскликнула Кора и метнулась к Реджине, обнимая за плечи и подводя к кровати — будто решила, что нотации можно на время отложить. — Как долго ты не ела?! Реджина безвольно пожала плечами, усаживаясь на мягкий матрас. Она опустила голову, рассматривая довольно грязную ночную сорочку, которую не снимала с того самого дня. Несмотря на то что ноги замерзли, Реджина уже не ощущала холода. Она мало что чувствовала в последнее время. Кора сморщила нос от запаха её немытого тела. Оглядев грязную обстановку вокруг, она тяжело вздохнула. — Что у тебя случилось? Почему ты отказываешься выходить из комнаты и устраиваешь все эти забастовки? — Это неважно, мама… — тихо сказала Реджина, теребя пальцами потрёпанные кружева сорочки. — Это очень важно, Реджина! Ты что, хочешь заморить себя голодом? Да ты должна быть счастливее всех на свете — ты скоро выходишь замуж за Короля! Никаких забот и проблем, живи в своё удовольствие. Ты что, хочешь таким образом показать неприятие моего решения выдать тебя за Его Величество? — Нет, мама, дело вовсе не в этом… — Тогда в чём, Реджина? — воскликнула Кора, не сдержав гнева. — Знаешь что, прекращай. Твоя несчастная любовь умерла, и время тоски по ней давно прошло. Не нужно создавать мне лишних проблем. А себе — тем более. Я настоятельно прошу тебя сегодня же спуститься в столовую и отужинать с Королём. Да, он старше тебя и не такой красавчик, как твой Дэниел, но дай ему шанс! — Мама, ты не понимаешь… Дело не в Дэниеле! — Тогда в ком же дело, Реджина? Ты успела ещё в кого-то влюбиться? — проницательно спросила Кора, поднимая брови. Реджина пристально смотрела на мать какое-то время, а затем расплакалась от её жёсткого тона, спрятав лицо в ладонях. Кора обняла её за плечи, успокаивая. — Ну-ну, детка. Никто недостоин твоих слёз. Даже сам Король. Но плачешь ты не из-за него… Так что же произошло, что я пропустила? — Она гладила Реджину по волосам, путаясь пальцами в нечёсаных волосах. Она знала — мать морщилась. Повисла долгая пауза, прерывали которую лишь всхлипы Реджины. Кора молчаливо и терпеливо гладила её по спине, успокаивая и ожидая, когда она расскажет правду, как всегда и бывало. Наконец Реджина едва слышно сказала: — Я встретила… человека. Фея сказала, что это моя судьба… Я доверилась им обоим. А оказалось, что он принял меня за блудницу… Такого позора я не испытывала в жизни… — Едва выдавив этот лаконичный рассказ, Реджина снова затряслась в рыданиях. Кора вскочила на ноги. — Что? Ты отдалась проходимцу только потому, что какая-то фея наплела тебе сказок? Ты когда-нибудь научишься думать своей головой? Мы творим судьбу сами, Реджина! Сколько раз я тебе говорила! — прокричала она возмущённо, возводя глаза к потолку и заламывая руки. Мать заметалась по комнате, явно стараясь унять бушевавшие мысли и рвавшиеся с языка проклятия. Вздохнув, она, по всей видимости с трудом, успокоилась и уже более тихо произнесла, снова присаживаясь рядом с Реджиной и взяв её за руку: — Выйдя замуж за Короля, ты обретёшь огромную власть, доченька. И сможешь отомстить любому. Поверь моему опыту: ничто в нашем мире так не всесильно, как деньги и власть. Кто бы он ни был, ты его найдёшь. И отомстишь за свою поруганную честь. Не забудь и о фее, которая втянула тебя во всё это. Реджина подняла на мать покрасневшие глаза. В душе шевельнулась надежда на то, что всё поправимо. Каждое слово, сказанное Корой, било точно в цель. Реджина и сама понимала, что довести себя до голодной смерти — глупая затея. Но поддалась слабости. Никогда в жизни ей нельзя больше быть слабой. Никогда. Неделю спустя они с Королём сыграли свадьбу. Жителям Королевства было объявлено, что Реджина подхватила тяжёлую болезнь и поборола её лишь чудом. Граждане восприняли это как знак свыше о том, что именно эта девушка подходила на роль будущей Королевы — сильная, смелая, способная победить даже смертельную хворь. Несколько месяцев спустя, окрепнув и поправившись, Реджина поехала навестить мать. В доме Коры она разыскала магическую книгу, с помощью которой вызвала Румпельштильцхена. Втайне от матери она выучилась у него волшебству, которое отнюдь не планировала использовать во благо. Спустя несколько лет она уже могла потягаться в магическом мастерстве с учителем. Почувствовав достаточно сил, она устроила встречу с первым виновником своего позора — феей Динь-Динь. Как-то вечером Реджина призвала фею для разговора. Златокудрая крошка прилетела на своих серебряных крылышках в тот же миг. Приняв человеческий рост, она, сияя блаженной улыбкой, обняла Реджину. Та похлопала её в ответ по спине, незаметно скривив губы в недовольной гримасе. — Давно хотела навестить тебя, Реджина. И узнать, как всё прошло у тебя с тем человеком? Вы встретились? — защебетала Динь, ни на секунду не умолкая и то и дело хлопая ресницами. — Да, Динь. Мы встретились. Именно поэтому я позвала тебя. — Расскажи, как всё прошло? — Фея сплела пальцы и присела на край кровати. — Всю ночь он рассказывал мне о путешествиях, а наутро мы вступили с ним в близкие отношения… — Реджина отвернулась от феи, подходя к тумбочке и помешивая что-то в глиняном сосуде. Динь, ничего не подозревая, улыбалась и охала: — Так сразу? Должна признаться, ты меня удивила, Реджина, — так быстро доверилась своему счастью… Но почему же ты всё ещё живёшь во дворце? — Доверилась. Да и тебе я тоже доверилась… — Реджина резко повернулась к ней лицом. — Только вот напрасно. С этими словами она вылила на Динь содержимое глиняной миски — зелье, не позволявшее феям менять обличие и лишавшее их магии. Динь охнула, по инерции пытаясь смахнуть с платья остатки зелья. — Что ты натворила, Реджина? За что? — За то, что обманула меня и заставила поверить в глупый «счастливый конец для каждого», — злобно, сквозь зубы, ответила та. — Прощай, Динь. Больше мы с тобой не увидимся. — Реджина кинула под ноги фее волшебный боб, о существовании которого некогда узнала благодаря ненавистному Джонсу. Ей понадобилось немало времени, чтобы раздобыть магическое семя. Динь-Динь, так и не успевшая до конца осознать, что же произошло, отправилась в Неверленд без возможности оттуда спастись. — Желаю удачно отдохнуть среди агрессивных деток, милочка. Следующим объектом мести должен был стать Киллиан. Воспоминания о нём всё ещё терзали, заставляя гнев разрастаться до таких размеров, что порой становилось трудно дышать. Теперь Реджина знала о Джонсе многое, помимо его пиратских баек. Она послала своего лучшего человека найти Киллиана и следить за ним, докладывая о его передвижениях по миру. Она знала, что он делал и с кем общался, она точно знала, как звали женщину, с которой он решил связать судьбу, и это знание калечило душу. Однако совсем недавно от слуги перестали приходить вести — должно быть, он заразился бушевавшей в тех краях чумой и скончался, сумев лишь отправить последнюю весточку: по слухам, капитан пиратов направлялся в Королевскую гавань. Реджина злилась, что её человек не сумел довести дело до конца. Нить, связывавшая её с Киллианом, порвалась. Долгое время ей оставалось только гадать, оправдаются ли слухи и прибудет ли пират в место, где всё начиналось. К счастью, слухи оказались правдивы, и вскоре она сможет отомстить Джонсу. А месть Белоснежке и вовсе станет для Реджины освобождением. Карета дёрнулась, останавливаясь, вырывая Реджину из воспоминаний. Она открыла глаза и выглянула — эта пристань, когда-то ставшая местом её позора, сегодня станет местом возмездия, которое сотрёт прежние переживания и наконец наполнит её жизнь красками. Грациозно выбравшись из кареты, Реджина приподняла платье и, не обращая внимания на удивлённо разинувших рты зевак, пошла прямиком к до боли знакомым очертаниям «Весёлого Роджера». Охрана неотступно следовала за ней. Смакуя момент, Реджина поднималась по ступеням, прислушиваясь к их лёгкому скрипу и вдыхая аромат дерева, водорослей и рыбы, окутывавший судно и снова уносивший её в воспоминания. Слегка встряхнув головой, она щёлкнула пальцами и пропала в лиловых клубах дыма, тотчас же оказавшись на борту корабля. Она оглядела замерших пиратов. — Приветствую вас, странники! — ехидно сказала Реджина, всматриваясь в лица. В воспоминаниях каждый представал смеявшимся шакалом, радующимся позору девушки. Реджина решила, что мести достоин не один Джонс. — Что привело вас в моё Королевство? — А ты кто такая, шлюха расписная? — Слишком смелый матрос подошёл близко и глумливо усмехнулся, от него разило ромом. — Как вырядилась, глядите-ка, парни! Её Королевство, слыхали? Реджина спокойно смотрела на гогочущего пирата, а затем молча запустила руку в его грудь, сжимая сердце, заставляя того корчиться в муках. Резко вынув ярко-красный орган из груди, она осмотрела его с напускным интересом. — Вижу, теперь тебе не так уж и смешно, выродок? — нарочито спокойно поинтересовалась она и, усмехнувшись, сжала сердце матроса. Пират упал на колени, крича душераздирающе громко, Реджина не спешила превращать сердце в пыль — медлила и наслаждалась его болью, купаясь в воплях. — Остановись! — раздался за спиной женский голос, и Реджина с любопытством повернулась, желая узнать, кто посмел прервать её веселье. Перед ней стояла девушка, одетая словно мужчина — не в платье, а в кожаные штаны. Корсаж перетягивал её стан, возвышая грудь, на которую волнами спадали локоны. Она выглядела дико для этих мест, но вполне вписывалась в атмосферу пиратского судна. — А ты, должно быть, Мила? — Приподняв бровь, Реджина склонила голову вбок, всё ещё с любопытством разглядывая соперницу. — Да, а ты кто такая? И что тебе нужно? — Я Королева. И видишь ли, Мила, — имя она произнесла особенно холодно, — твой капитан — государственный преступник, и я лично пришла, чтобы наказать его за… измену Короне. — С каких это пор королевы лично ловят преступников? — насмешливо поинтересовалась Мила, ступая на палубу. Её рука лежала на рукояти меча, готовясь вытащить его при первой же возможности. — Что тебе здесь нужно? — не оставляя Реджине шанса ответить, в разговор вмешался Киллиан, появившийся следом. Реджина повернулась к нему и встретилась взглядом с голубыми глазами, на мгновение забывая всё на свете. Но память услужливо подкинула воспоминания о том, что случилось раньше, и душу наполнил гнев. От всепоглощающей злобы туго натянутые тросы, закреплённые на бортах корабля, со звоном лопнули, пружиня вверх. Тёмная магия затрещала в воздухе. Члены пиратской команды, у которых на пути встали дворцовые стражники, не давая вмешаться, обеспокоенно перешёптывались, ожидая развязки. — Вы только посмотрите — к нам пожаловал сам предатель Короны, — наконец обрела дар речи Реджина, стараясь не выдать гнева, кипевшего в груди. — Я не крал у твоих жителей и ни в чём невиновен, — строго ответил Джонс, не давая Реджине повода для ссоры. — Если присутствие меня и моей команды не устраивает Корону, я готов отчалить от государственных берегов. — Поздно, пират! — перебила Реджина, теряя контроль. — Нужно было думать раньше! Повисла пауза. Оба буравили друг друга пристальными взглядами. Остальным же казалось, что эти двое говорили о чём-то личном, не касавшемся прозвучавших обвинений. Мила, внимательно следившая за Реджиной и её стражниками, сделала шаг вперёд: — Послушай, Королева. Не знаю, что произошло между вами с Киллианом, но мы не были здесь уже очень давно. Тебе не кажется, что за прошедшее время можно было забыть любую обиду? — Как ты смеешь обращаться ко мне без разрешения, безродная девка! — гневно воскликнула Реджина, сжимая уже давно находившееся в кулаке сердце матроса. Тот закричал, умирая, и она ссыпала пепел на палубу. — Скажи ещё хотя бы слово — и тебя постигнет та же участь, — сквозь зубы процедила она, обращаясь к Миле. Поднявшийся на палубе гвалт из-за погибшего товарища быстро перерос в потасовку. Игнорируя то, что королевской охраны на корабле в разы больше, пираты схватили клинки, пики, абордажные крюки, остроги, гарпуны — всё, что попалось под руку, — и пошли на стражников, намереваясь мстить. Не теряя времени даром, Мила выхватила меч из ножен и напала на Реджину. — Мила, нет! — закричал Киллиан, но поздно: она усмехнулась, магией туго привязывая Джонса верёвками к мачте корабля, а его меч в то же мгновение оказался в её руке. — Это будет интересно, — с мрачным весельем констатировала Реджина, встречая клинок Милы своим. Мечи с лязгом отскочили друг от друга, они сделали шаг назад, снова нападая, продолжая исполнять смертельный танец. За спинами шумела битва: закалённые в боях пираты и обученные рыцари мерились силами. Только капитан «Весёлого Роджера», скованный заклятьем, безрезультатно пытался освободиться от опутавших его верёвок. Мила наносила удар за ударом, рубила и колола, стараясь пробить защиту Реджины. Та уклонялась, грациозно изгибаясь и избегая меча разъярённой Милы, оружие которой пролетало мимо, не нанося никакого вреда. Однако совсем неожиданно Миле удалось ранить Реджину, стремительно вонзив в плечо меч и так же быстро его извлекая. Однако на плече не выступила кровь, расплываясь красным пятном по украшенному узорами рукаву платья. Появившаяся было на губах Милы победная улыбка быстро сошла с её лица. А Реджине уже надоела возня с Милой, и, щёлкнув пальцами, она растворилась в клубах дыма, тут же появившись за её спиной. Вонзив руку той в спину, достала сердце. Мила удивлённо замерла, распахнув глаза, затем медленно повернулась к Реджине и почти изящно опустилась на дощатый пол палубы. Переведя взгляд на Киллиана, она протянула к нему руку: — Любовь моя… — Нет! — закричал тот, наконец избавляясь от сковывающих узлов и бросаясь к Миле. Он прижал её к себе, глядя в лицо, проводя по шёлковым волосам мозолистой ладонью. Мила в ответ нежно погладила его по щеке. — Попрощайся со своей суженой, — сквозь зубы произнесла Реджина и раздавила её сердце в пыль. Мила закрыла глаза, роняя руку и расслабляясь в руках Джонса. Он отчаянно посмотрел в её лицо, игнорируя застилавшие глаза слёзы. Резким движением руки смазав с глаз влагу, он поднял голову, с ненавистью глядя на Реджину. — Будь ты в сто крат могущественнее всех, ты не сможешь заставить меня полюбить себя. Та издевательски засмеялась, запрокидывая голову, не показывая, как сильно задели её эти слова. — Кто тебе сказал, что мне это нужно? — спросила она с напускным весельем. — Я пришла сюда за тобой, а не за твоими чувствами. — Только ценой моей жизни ты получишь меня! — яростно произнёс Киллиан, хватая лежавший рядом с Милой меч, и, поднявшись на ноги, направил его острие на усмехавшуюся Реджину. — Я так не думаю, капитан Джонс, — невозмутимо ответила она. — Ты будешь жить, чтобы всласть настрадаться, как когда-то я. С этими словами Реджина схватила меч за лезвие, крепко сжав. И со злобной усмешкой на губах растворилась в клубах лилового дыма, забрав с собой пирата.