Вос, город мертвых

…он мог вспоминать еще долго, но он и так слишком много ворн тянул с прилетом сюда, находя новые и новые предлоги отложить на потом. Весь Кибертрон был укутан темнотой, тихой и безжизненной, давно потухли все источники света, и даже спутник утратил яркость, не отражая больше огней на поверхности планеты, — но где-то в ее глубине все еще тлело нечто, чему Саундвейв затруднялся дать название. Конечно, пузырящаяся магма далеко внизу, опустившаяся на хайки от привычного уровня, всего лишь свидетельствовала о том, что не все запасы природной энергии истощились. Никто так и не доказал существование Праймуса там, под толщей окаменевшей киберматерии. Что ж, если он и существовал, у него определенно было жестокое чувство юмора. Все ворны войны Саундвейв тосковал по безграничному космосу — но управление самым совершенным кораблем, переделанной и улучшенной боевой станцией, некогда охранявшей дальние рубежи колонизированных Кибертроном территорий, не вызывало никакой радости. В глубоком космосе было не легче, чем в небе, наконец-то ставшем свободным и абсолютно безопасным. Пустым. Мотнув головой, Саундвейв заставил себя отвернуться от громады поверженного Арка, едва различимой в темноте. Обшивку перестроенного транспортника засыпали обломки разрушенных башен, сейчас обледеневшие и присыпанные темно-серым снегом. Обжигающие броню крупинки проносились вокруг Саундвейва причудливыми вихрями, резкие порывы ветра то швыряли миниатюрные кристаллики прямо в маску, то били в спину и крылья, норовя подтолкнуть к краю плавильни. Тросы давно оборвались, местами покосившаяся и заржавевшая металлическая галерея бросалась в оптику своей неуместностью — уровень магмы настолько упал, что площадка для сброса дезактивов оказалась ближе к улицам разрушенного города, чем к поверхности плавильни. Оранжево-алая, непрестанно движущаяся смесь раскаленных жидкостей, газов и кристаллов руды, мгновенно распадающихся и возникающих вновь, пульсировала и билась о темные стены глубокого ущелья. Когда-то жилые башни стояли у самой плавильни, и во все стороны расходились прямые лучи улиц, ведущие к самым скалам. Сейчас на десятки метров вокруг все было засыпано бетонным крошевом. Напротив уцелело два уровня башни, и Саундвейв какое-то время присматривался к острой грани края, пытаясь разглядеть на ровно уложенных плитах следы падения всего остального. Легко скользнувшие в ладонь кусочки чужой обшивки полностью утратили цвет — а вместе с ним и принадлежность, никто уже не сумел бы определить, чьи они были. Лазербик номер четыре, последняя из оставшихся дроидов, утратила большую часть своего функционала, взамен увеличив собственную память до фантастически огромных цифр; но Саундвейв все равно не мог вспомнить, от кого и когда отрезал или отломил вот этот квадратик металла с зазубринами по бокам. Невесомые, крошащиеся мельчайшей пылью при выпадании из саб-спейса, тонкие пластинки брони кувыркались в полете, мгновенно превращаясь в черточки, а затем и в точки. Наверное, следовало называть их по именам, хотя бы мысленно, думать о них что-то хорошее… На тех немногих похоронных церемониях, которые Саундвейв видел, обязательно что-то говорили. Но какая теперь разница, если меха больше не возрождаются, а проклятые автоботы украли Всеискру, окончательно лишив все потухшие Искры этой возможности? Саундвейв сомневался, что в швырянии рассыпающихся от времени кусочков обшивки в плавильню есть хоть какой-то смысл, но еще сильнее сомневался в том, что когда-нибудь вернется на Кибертрон. Вот этот треугольник, явно отрезанный от чьего-то спойлера и шершавый от пятен засохшего энергона, наверняка принадлежал Скайварпу, ведь все остальные были уже мертвы, когда… Нет, следующая металлическая пластинка, схожей формы, оказалась измазана топливом вся. Даже не различить на ощупь, гладкие ли у нее края. Саундвейв отпускал знакомых ему джетов в последний полет, полет-падение над плавильней по двое, по трое, и они мчались вниз безымянными — и бездомными, отныне и навсегда. Их было много, точно не меньше сотни, и многих не доставало в этой жутковатой коллекции. Однокрылый. Шагнул сюда сам перед окончательной эвакуацией гражданских из Воса. «Я калека, Саундвейв, и я знаю, что принесу больше проблем, чем пользы». Электро. Вызвался добровольцем и отправился на разведку на автоботские территории. Корпус так и не нашли. Рэмпейдж. Попал под обстрел на поле боя, стабилизируя чью-то Искру. Саундвейв узнал об этом спустя несколько квартексов, случайно. Танкор. Встретился в воздухе с ракетой, способной разнести в мелкую пыль корабль, не то что джета. Тандерхэд, спасший Искру Саундвейва в Протигексе. Заживо сгорел в огненном облаке воспламенившегося газа, питавшего треть города и закачанного в водопроводные трубы одного маленького здания. Миллионы джетов, рождавшихся в Восе за все ворны с начала восстания, отправились на войну по желанию Саундвейва, а он не помнил их имен и не знал, где нашли покой их дезактивы. Конечно, он никого не принуждал. Почти никого не убил своими манипуляторами — из своих так точно. Почему же так холодно и мерзко на Искре? Дроиды тоже заслужили упокоение в негаснущей магме, хотя они и вовсе не могли надеяться на перерождение. Но практически все они были если не созданы, то придуманы и спроектированы в Восе. Маленькие друзья, безоговорочно верные, носили в себе дистанционно детонируемые заряды взрывчатки — а кто-то, еще из самых первых дроидов, при попытке взлома пережигал себе цепи, превращаясь в бесполезный набор уже не функциональных деталей, — но части обшивки некоторых, не подлежавших восстановлению, все-таки удалось сохранить. Если честно, Саундвейв полагал, что их-то сумеет отличить на ощупь, — или хотя бы на взгляд, ведь делались они не из природной киберматерии… Но, судя по поступающим от саб-спейса данным, пластинки металла уже заканчивались, и это значило, что хоть кто-то из десятка с лишним дроидов отправился в плавильню. Впрочем, все живое и неживое на Кибертроне зарождалось из одного источника, в этом наука и религия во мнениях сходились. Смерть объединяла выведенных многоворновой селекцией джетов и сконструированных дроидов — лишенных Искр, но бывших в каком-то смысле не меньшим совершенством, — еще вернее, чем происхождение из недр одной планеты. Глубоко провентилировав, Саундвейв прикрыл оптику, до боли вжимая надлинзовые щитки в фейсплейт, отпустил Лазербик и раскинул руки-крылья, ловя переменчивый и обжигающий крупинками снега ветер. Пару нанокликов постоял так — то ли сосредотачиваясь, то ли, наоборот, пытаясь избавиться от крутящихся в мозговом модуле мыслей, — и с силой оттолкнулся от края, устремляясь вниз.