Аутопсия

В январе толстый слой снега укрыл окрестности Хогвартса. Сквозняки гуляли в обледенелых коридорах, и многие ученики не снимали тёплые перчатки и шапки даже на занятиях. В подземельях и вовсе можно было отморозить последние мозги. Порой Северус сомневался, что Салазар был в здравом уме, когда разместил гостиную своих учеников в такой дыре. Старшекурсники ругались сквозь зубы, накладывая согревающие чары, а первогодки перемещались по коридорам перебежками, закутанные в пледы так, что наружу торчали только сопливые носы. Северус вёл занятия в плаще на толстой подкладке и зимней обуви, что не спасало — к концу дня пальцы немели до бесчувствия. Возвращаясь в свои комнаты, он первым делом швырялся Инсендио в камин, стаскивал с себя кусачую шерстяную мантию и падал в кресло, протягивая гудящие ноги к огню. До экзаменов оставалась ещё уйма времени, а Минерва уже вознамерилась свести его в могилу. Каждый день напоминал бег на месте — Северус ничего не успевал. Приходилось работать даже по выходным, кофе не спасал, глаза слипались, а сваленная на него гора нудной писанины и не думала уменьшаться. Он носился с бумагами вверх-вниз по лестницам, проверял бездарные работы студентов, составлял подготовительную программу, вёл бесконечные уроки и каждый... каждый — мать его — в замке дёргал его из-за всякой херни. Примерно тогда в Хогвартс и нагрянул Эйвери. Выдался особенно морозный день. Вечерело, и окна замка уже начали зажигаться мягким светом, желтоватым, как топлёное масло. Эйвери подошёл к ограде, увидел Северуса, отчитывающего второкурсников за поздние прогулки, и гаркнул во всю мощь своих лёгких: — СНЕЙП! Этот вопль, должно быть, услышали даже на дне замёрзшего озера. Пока Северус шёл к калитке, загребая ногами снег, детишки, конечно же, слиняли. — В чём дело? — прошипел он. Мантия раздувалась от порывов ледяного ветра. — Какого хуя, Снейп?! — Эйвери трясло от ярости, кисточки нелепой шапки подрагивали. — За каким чёртом ты это сделал? Звенья цепи на калитке разошлись, повинуясь взмаху палочки. Протиснувшись в щель, Северус ухватил бывшего школьного приятеля за локоть и отволок подальше от ограды. — Что за выходки... — Что ты сказал Люциусу? — вывернувшись, Эйвери встряхнул его за грудки так, что клацнули зубы. — Что ты ему сказал?! Отпихнув от себя чужие руки, Северус покосился в сторону школы и убедился, что обошлось без свидетелей. Во дворе было пусто. Махнул палочкой, накладывая чары — небольшой пятачок вокруг будто накрыло звуконепроницаемой плёнкой. Уши на мгновенье заложило. — Истерика, достойная девицы в пубертате, — процедил он. Эйвери угрожающе двинулся на него, но остановился под прицелом палочки. — Спокойнее. Ты ведь не хочешь меня… спровоцировать. — Да мне насрать! — заорал Эйвери, разом напомнив себя-подростка. Некоторые с годами не умнеют. Северус уже к шестому курсу понял, что холодный расчёт куда эффективнее бестолковых воплей. Особенно когда твои враги — взрывные обмудки, убеждённые в собственной непогрешимости. И теперь любой, посмевший его подставить, даже не понял бы, откуда прилетело проклятье. Приподняв брови, Северус почувствовал, как задубела кожа на морозе. — В самом деле? — Да, представь себе! Люциус всё плёл о каком-то заговоре! Решил, что я замешан. Может быть знаешь почему? Ветер швырял обледеневшие от дыхания волосы в лицо, забрасывая колючую снежную крошку за воротник. В то время как Хонки уже, должно быть, разжёг камин и приготовил горячий имбирный чай. — Ни малейшего представления, — сквозь зубы отозвался Северус. — Да ладно? — Эйвери дёрнул щекой — той, на которой проступал след плохо залеченного пореза. — Скажешь, не ты ему это ляпнул? Задумчиво скользнув взглядом по перекошенному лицу, Северус ответил: — Ах да, кажется, припоминаю... не представляю, почему Люциус воспринял мою шутку всерьёз. — Шутку? — задохнулся Эйвери. — Шутку?! Не смей втягивать меня в ваши грёбаные игры! Люциус из меня чуть душу не вынул! — Чего ты хнычешь? Не убил же он тебя, в конце концов. На скулах Эйвери вздулись желваки. Он замахнулся. Ярко полыхнуло заклятье. На миг Северус увидел сетку капилляров с изнанки собственных век. Дурацкая шапка слетела с головы Эйвери, размотался шарф с бахромой. Сидя по пояс в снегу, красный от злости и мороза, он посмотрел на Северуса с ненавистью. — Какая же ты всё-таки гнида, Снейп, — выдавил он. Поднялся, плюнул ему под ноги и побрёл прочь. Перед глазами мелькали цветные точки. Северус подождал, пока Эйвери отойдёт так далеко, чтобы стало сложно швырнуть проклятьем и не промазать (конечно, находились умельцы, но Эйвери к ним не относился), и только тогда потёр веки, прогоняя пятнистую муть. Ледяные пальцы почти не гнулись.

~~* *~~

Ворвавшись в свои комнаты, Северус снёс подвернувший под ногу пуф, отбил палец и выругался. Там, на улице, был такой удобный шанс использовать легилименцию, не вызвав подозрений — разъярённый Эйвери не отличатся наблюдательностью, — и он так бездарно его просрал! Отчего-то эта светлая мысль посетила его только по пути в подземелья. Видимо, от холода он окончательно отупел. Утомлённо рухнув в кресло, Северус призвал завалившийся пуф манящими чарами и положил на него ноги. В камине потрескивало пламя, отогревая окоченевший на морозе бок — он умудрился выскочить во двор без плаща. Кожу будто покалывало иголочками. Хонки опасливо приблизился к столику и несмело придвинул чашку с чаем к свисающей с подлокотника руке. — Сэр, профессор Снейп желает что-нибудь ещё? — Ничего. Можешь идти. Хонки поклонился и тут же исчез. Устало помассировав точку между бровей, Северус задумался. У него по-прежнему не было доказательств, что Эйвери непричастен. На его месте Северус тоже попытался бы отвести от себя подозрения, а такой громогласный скандал — отличный способ изобразить оскорблённую добродетель. Типичное поведение для Эйвери — он всегда предпочитал выяснять отношения на повышенных тонах. Надо было сразу влезть к нему в голову. Эйвери слыл отходчивым парнем, но сейчас повод для обиды был посерьёзнее дебильных школьных розыгрышей. Ещё и Квиррелл зачем-то выбирался в Лондон. Как позже сокрушался Дамблдор, домовик, приставленный для слежки, умудрился упустить его в толпе. Слушая директора, Северус отчаянно жалел, что нельзя в обход запрета влить Квирреллу в глотку веритасерум, допросить и стереть память. Дебаты о пикетах прекратились — Дамблдору больше не приходилось безвылазно торчать в Визенгамоте, и он полностью посвятил себя делам школы. А проворачивать такое под носом директора Северус бы не рискнул. Но никто не мог помешать ему позже припереть Квиррелла к стенке и доверительно рассказать о свойствах любопытных ядов из своей коллекции. Под прицелом палочки Квиррелл заикался, клялся, что ничего не знает, и в итоге трусливо сбежал. Но Северус никак не ожидал, что спустя несколько дней в учительской, обнаглев в присутствии преподавателей, Квиррелл невинно заметит, что это очень в духе Северуса — использовать «свои методы» в отношении несимпатичных ему людей. А затем демонстративно понюхает чай и отставит чашку. Ничего особенного на первый взгляд, вот только Квиррелл не был близким сторонником Тёмного Лорда во время гражданской войны и не мог знать, что Пожиратели силами Северуса время от времени действительно оказывались на больничной койке с адскими резями в животе. Именно тогда, когда Тёмный Лорд точно не стал бы вмешиваться. Значит, Квиррелл снюхался с кем-то из очень близкого круга. Иначе его осведомлённость объяснить было невозможно. Тем же морозным вечером, попивая имбирный чай, Северус принял решение сделать то, что должен был сделать уже давно — в очередной раз встретиться в Лютном переулке с малолетним главарём вездесущей своры мальчишек.

~~* *~~

Нагловатый паренёк, как обычно, строил из себя хозяина положения: сплёвывал сквозь зубы, бесстыже торговался и в итоге, взвесив на ладони тугой кошель, пообещал всё устроить. Соткав из воздуха призрачное изображение Квиррелла, Северус показал его банде со всех сторон. Обговорил детали и попрощался, вернувшись в Хогвартс, когда действие оборотного зелья закончилось. Оставалось только уповать на удачу. В преддверии экзаменов пристально следить за Квирреллом в Хогвартсе не удавалось — только МакГонагалл оставила Северуса в покое, как тут же работой нагрузила Помфри. Всучила бесконечный список зелий, необходимых для лазарета, унылых до зубовного скрежета — Северус мог бы сварить их даже с закрытыми глазами. Как же он мечтал о сложных, капризных составах, когда невозможно было разогнуться всю ночь и достаточно чуть дрогнувшей руки, чтобы зелье превратилось в яд. Когда легчайший оттенок определял, добился ли он успеха. Войти в ритм — отмерить, нарезать, помешать... чтобы плечи сводило от напряжения, а на лбу выступали капельки пота. Когда зелье поддавалось слишком легко, Северус всегда испытывал разочарование. За чередой одинаково суматошных дней он обнаружил, что наступил февраль, только когда ему прислали ежемесячный выпуск «Вестника Зельеварения». Статья оказалась слегка урезана — не хватило полос, — и куцая работа получила несколько разгромных рецензий. Разъярённый Северус связался с редакцией, устроил скандал и разорвал контракт, благо другие издательства уже давно пытались переманить его к себе. В «Вестнике Зельеварения» с ним сухо попрощались и обещали в ближайшее время выплатить гонорар. Единственная проблема — новая статья должна была дополнять предыдущую, но теперь у Северуса отпала всякая охота её писать. Несколько месяцев работы улетели в трубу. Пришлось начинать всё заново. В поисках идей он достал из тайника материны книги в тиснёных переплётах. Северус и раньше понемногу использовал материалы из них. Он по праву считал эти книги сокровищами, жемчужинами своей коллекции — Люциус мог о таких только мечтать. Бесценное наследие библиотеки Принцев, которое мать прихватила с собой, когда сбежала под венец. Сообщений от главаря банды пока не было — зачарованное зеркало молчало. Но и Квиррелл больше не делал попыток выбраться дальше Хогсмида, только становился всё бледнее и тоньше, будто что-то подтачивало его изнутри. Как-то, проследив за Квирреллом, Северус обнаружил его в компании МакГонагалл и Флитвика в пабе мадам Розмерты и почувствовал себя полным кретином. К счастью, его никто не заметил. Бумажная истерия среди преподавателей немного спала. Зато на новый виток пошёл конфликт Драко с Поттер. Теперь обходилось без драк, — если не считать того, что девчонка пнула Малфоя в голень, — зато оскорбления сыпались, как из рога изобилия. Иногда Северусу казалось, что они затеяли соревнование «кто быстрее доведёт профессора Снейпа до белого каления». В конце февраля у него образовалось «окно» до обеда — шестикурсники по дурости надышались ядовитых испарений в теплицах. Весь класс отправили в лазарет. Так что Северус заранее подготовил всё к следующему занятию и отправился с очередной кипой бумаг в учительскую, в основном чтобы не мёрзнуть. А когда перед сдвоенными зельями снова спустился в подземелья, у двери кабинета уже толпились шумные первокурсники. Слизеринцы посмеивались, гриффиндорцы галдели, в стороне маячило рыжее пятно — Поттер подпирала стену с книгой в руках. Эхо дробило звуки, разнося по коридору, но даже в этом гуле легко можно было различить звонкий голосок Грейнджер. — Род Поттеров испокон веков славился своими зельеварами! — с оттенком завистливого восхищения сказала она. — Я читала об этом в «Современной истории Магической Британии» и ещё… — Гермиона, ты говоришь это уже в сотый раз! — застонал Уизли. — Но среди Поттеров было столько талантливых людей! Например, основатель рода Линфред Стинчкомбский изобрёл костерост и перцовое зелье. А Флимонт Поттер… — Ах, как жаль, что шрамоголовая не унаследовала их талантов, — с притворным сожалением протянул Драко. — Не видать нам великих свершений. Разве что нацепит на очередного тролля свой котёл. Может, от её варева башка у того и отсохнет. По рядам слизеринцев прокатились смешки. — На кулак нарываешься, Малфой? — огрызнулась Поттер. Послышался глухой стук, книга грохнулась об пол. Северус ускорил шаг. — Только попробуй меня тронуть! Пикнуть не успеешь, как тебя вышибут из Хогвартса пинком под зад. Можешь сколько угодно почитывать свои дурацкие книжонки, ни один уважающий себя волшебник тебе руки не подаст! Потому что твоя мамаша была грязнокровкой! Северус остановился за спинами учеников, оценивая ситуацию. Пока никто не заметил его появления, все были слишком поглощены перепалкой. Поттер и Драко стояли друг напротив друга с перекошенными лицами. — А твоя мамаша чистокровка? — зло отозвалась девчонка. — Поэтому ты и родился с отклонениями? — Ах ты... — Что здесь происходит? — вкрадчиво произнёс Северус, и стройный ряд гриффиндорцев отбросило от него. Все разговоры стихли. Очнувшись, Драко отступил от Поттер. Разжал кулаки. Издал невнятный звук, но ничего сказать так и не сумел. Северус прищурился. Короткая борьба взглядов — и мальчишка опустил глаза. — Итак? — Ничего не происходит, — быстро сказала девчонка, поднимая с пола «Полный справочник древнейших родов Магической Британии». — Мы уже помирились, сэр. Официально придраться было не к чему — драки не было. Никто не пострадал. — Действительно? — процедил Северус. — Тогда живо в класс.

~~* *~~

Впрочем, ему не запомнилась бы эта перепалка, если бы не произошедшее после урока. Когда прозвенел колокол, и все заторопились к выходу, Поттер отчего-то задержалась. — Да-да, вы идите, я догоню, — сказала она своим приятелям, на весу перетряхивая сумку. Ученики собирались, возбуждённо переговариваясь, сгребали свои вещи с парт и неравномерной струйкой вытекали в коридор. Северус, стоя возле стола, расставлял в рядок разномастные флаконы с образцами зелий. Пока Поттер копалась, класс опустел. Подставив колено, она неловко перехватила лямку, и содержимое сумки рассыпалось по полу. Чернильница брызнула осколками, с глухим стуком попадали книги, листы разлетелись в разные стороны. О мысок ботинка стукнулся твердый квадратик бумаги. — Как вы неуклюжи, Поттер, — протянул Северус, взмахнув палочкой. С полароидного снимка, который прыгнул в руку, на него угрюмо уставилось собственное молодое носатое лицо в рамке сальных волос. Северус медленно поднял глаза. — Откуда это у вас? — Нашла на чердаке в бабушкином доме. Там много было, я их забрала, — сказала Поттер так буднично, точно не было ничего особенного в том, чтобы хранить у себя невнятные снимки школьных преподавателей. — Фотографии со мной? — Да, сэр. У вас... — сказала она и вдруг вспыхнула до корней волос, — такая форма черепа красивая. Я не удержалась. Северус прищурился. — С нетерпением ждёте, когда я отдам концы, Поттер? В таком случае, можете создать кружок по интересам — в своих чаяниях вы не одиноки. — Конечно же нет! Вы мне нравитесь вообще-то! — Неужели?.. — начал он и умолк, пытаясь переварить сказанное. Несколько бесконечно долгих мгновений Северусу казалось, что он разучился воспринимать человеческую речь, или Поттер начала нести какую-то тарабарщину. — А форма черепа, это в смысле... у вас затылок такой... — горячо продолжила девчонка, жестами рисуя в воздухе фигуру, которая была призвана продемонстрировать Северусу очертания его головы. — Такой кругленький. Она издевается?! Вспомнились слова Драко: «Она вообще двинутая. С башкой не дружит...» Северус отпрянул. — Заберите. Резкое движение, почти выпад. Глотнув воздуха, Поттер робко потянулась за снимком. Как только её пальцы сжались на противоположном крае фотографии, Северус скрестил руки на груди, отступая под защиту стола. — Спасибо, сэр, — неуверенно улыбнулась Поттер. Мгновение казалось, что она собирается добавить что-то ещё, но потом опустилась на корточки и принялась подбирать свои вещи. — Возьмите, — сказала девчонка перед уходом, пристроив на угол стола шуршащий пакет. — Это ещё что? — Просто печенье, сэр. Я его сама испекла. Можете выбросить, если не понравится. И опрометью вылетела из класса. Топот каблуков быстро затих вдали. Северус осторожно отогнул край бумажного пакета и заглянул внутрь. Ноздри защекотал тонкий аромат свежайшей выпечки. Печенье оказалось овсяным, в шоколадной обсыпке. Сверху лежала записка. Развернув её, Северус разобрал расползающиеся, словно дождевые черви, буквы:

«Извините за ногу, и за тролля тоже. Я знаю, что вы сердитесь».

~~* *~~

Учительские ванные Северус не любил, отчасти потому, что до них надо было тащиться через пол-Хогвартса, отчасти потому, что они были общими на каждый этаж. А примыкающий к его комнатам душ был в безраздельном владении Северуса. Обычно у него не хватало времени на водные процедуры, но сегодня уроки сократили в честь грядущего квиддичного матча между Рейвенкло и Хаффлпаффом. Когда тусклая лампа на стене осветила тесную комнатушку с отбитым кафелем, в зеркале отразилась его собственная тёмная фигура, застывшая в дверях. Северус пересёк душевую и схватился за края раковины, наклоняясь к зеркалу. Чуть повернул голову в одну сторону, в другую, провёл по голове ладонью — затылок как затылок. И как теперь не думать о том, что Поттер всё время пялится на него со спины? Северус ненавидел, когда пялятся, и точно не хотел, чтобы на него пялился кто-то вроде неё. Взгляды преследовали Северуса неотступно ещё с маггловской начальной школы, и, хотя теперь уже никто не осмеливался смеяться над ним в открытую, он ещё помнил это ощущение — люди всегда таращились, точно выискивали в его убогой внешности дополнительные изъяны. Но больше всего Северуса беспокоило то, что Поттер нашла снимки. Лето перед третьим курсом запомнилось особенно хорошо. Лили выпросила у отца подержанный «Полароид», а потом целыми днями носилась по округе и щёлкала всё подряд. Даже уговорила Северуса сфотографироваться вместе. Наверняка Поттер заполучила и это фото. Но почему же тогда она не задала ни единого вопроса? Расспросила кого-то другого? И что ей тогда нарассказывали? Дерьмо. Он ей нравится. С какой стати? Северус ни разу не выразил к ней симпатии. Может, его поведение напоминает Поттер о домашней тирании Петуньи, раз девчонка считает, что он на неё похож? Скривившись, Северус отошёл от зеркала, через голову стащил мантию и направился в душ.

~~* *~~

Печенье он всё-таки съел. После того, как скормил одно Хонки и убедился в том, что с тем ничего не случилось. Поттер он ничего не сказал, хотя её стряпня оказалась действительно вкусной, шоколад таял во рту. Северус растянул удовольствие на несколько вечеров. Работы было невпроворот. Но иногда он сам вызывался патрулировать коридоры или просто выходил подышать, когда понимал, что нужно проветрить мозги. Ночной Хогвартс безмолвствовал, и Северус наслаждался тишиной, пока была возможность. Поднимался по каменным ступеням, сворачивал направо и отодвигал гобелен, за которым скрывался короткий тёмный переход, ведущий во внутренний двор. Едва тяжелая дубовая дверь в конце коридора поддавалась напору, Северус плотнее запахивался в мантию, вдыхая холодный кристально чистый воздух и чувствуя, как влажные ноздри слегка прихватывает морозцем. Облачка дыхания таяли в воздухе, под ногами поскрипывал снег, когда он переступал с ноги на ногу, засунув ладони под мышки. Ни единой мысли, только приятная пустота в голове и белоснежная равнина перед глазами, которую пересекала цепочка припорошенных снегом следов. Ночью всё неуловимо преображалось. Северус заметил это ещё в детстве — в Тупике Прядильщиков часто отключали электричество. Когда на дом обрушивалась темнота, он мчался на первый этаж в жадном нетерпении, перепрыгивая через две ступеньки. Это было точно колдовское таинство — уродливые границы комнат их убогого жилища становились зыбкими. А потом, повинуясь движению материнской палочки, дом наполнялся крошечными позвякивающими огоньками или трепещущим пламенем оплывших свечей. Было что-то притягательное в этих глубоких бархатных тенях. Но стоило поднести огонь, как они ускользали в щели рассохшихся досок, обнажая унылую действительность. — Он к херам спалит весь дом! — орал отец из гостиной, и Северус вздрагивал, капая воском себе на колено. — Скажи, чтобы этот мелкий говнюк немедленно прекратил! — Не обращай внимания, — отвечала мать с кухни. — Пусть себе. Это звучало как рефрен. Он мог делать всё, что пожелает, ходить куда заблагорассудится — «пусть себе», — пока они самозабвенно ругались или дрались, и так же самозабвенно мирились в спальне, порой при открытых дверях. Иногда он в некотором роде скучал по той свободе. Пламя за каминной решёткой вспыхнуло зелёным, когда он проверял эссе. От неожиданности Северус вздрогнул и поставил жирную красную кляксу в углу свитка. Закопчённый зев выбросил облако сажи и заговорил голосом Помфри: — Профессор Снейп? — Что? — рявкнул Северус, отшвыривая перо. — Всего лишь хотела напомнить, что вы забыли занести зелья, — скупо откликнулась Помфри. И пламя погасло. Северус устало потёр зудящие веки. Склянки с зельями были составлены в контейнер-укладку, стоящий возле стола. Он собирался отнести его в лазарет утром, но, видимо, к Помфри загремела целая квиддичная команда, иначе к чему такая поспешность. Поднявшись, Северус с хрустом потянулся и отправился в больничное крыло, чтобы как можно скорее покончить с этим. Он прошёл самой короткой дорогой — затхлыми переходами, где можно было запросто влететь лицом в паутину. Что и произошло, когда Северус выходил в хорошо освещённый коридор. До лазарета он добрался в преотвратнейшем настроении. Тихо скрипнули петли, от сквозняка призраком вздулась и опала воздушная кисея занавески. Окно было открыто давно — стерильный запах дезинфицирующего средства почти выветрился из выстуженного воздуха. Помфри уже погасила верхний свет, только в дальней части помещения горела одинокая лампа, за криво поставленной ширмой причудливо изгибались тени. Два человека вели разговор, начавшийся задолго до появления Северуса. — ...несправедлива к нему, Хэйли, — мягко убеждал директор. — Не стоит делать скоропалительных выводов. Тень Поттер отрицательно мотнула головой. — Никто не застрахован от ошибок молодости. Тихо притворив за собой дверь, Северус двинулся вперёд. — Я понимаю, ты огорчена. Мне следовало самому тебе рассказать, что твой отец... Северус вдруг обнаружил, что сбавил шаг, а потом и вовсе остановился на самой границе светового круга. Обратился в слух, невидимый в тени за ширмой. — ...что мой отец на самом деле был конченный урод? — закончила Поттер срывающимся шёпотом. Почудилось, что Дамблдор подавил тихий вздох. — Никто тебя не обманывал, Хэйли. Джеймс Поттер действительно был храбрым и благородным человеком. — Какое... удивительно выборочное благородство! — сквозь зубы отозвалась девчонка с петуньиными интонациями. Будто озвучила мысли Северуса. — Он спас много жизней. Стало тихо. Потом Поттер снова заговорила: — Отец пытался извиниться? — Не буду обманывать, Хэйли. Я не знаю. Тень Поттер шевельнулась. — Знаете, когда я училась в маггловской школе, у нас в классе была девочка. Её все изводили, потому что она носила скобки, и у неё плохо пахло изо рта. За кругом жёлтого света вдруг стало нестерпимо холодно, словно Северусу за шиворот высыпали пригоршню льда. — Над ней всё время издевались, обзывали... по-всякому. И когда я думаю, что мой отец был кем-то вроде этих... — сказала Поттер и умолкла. В тишине стало слышно, как тихонько дребезжат стёкла от порывов ветра. — Северус? Он понял, что вышел из-за ширмы, только когда директор окликнул его. На краешке кровати сидел Дамблдор, девчонка скорчилась в углу, у спинки. Привычный к девичьим истерикам, Северус ожидал увидеть пятнистое зарёванное лицо. Поттер не плакала. Только с каким-то остервенением расчёсывала свою руку. На предплечье проступали розовые полосы от ногтей. — Северус? — повторил директор. Вероятно, что-то в выражении его лица вызвало у Дамблдора беспокойство. Вид у него стал озабоченный. — Можно вас на два слова, директор? — Конечно, Северус, — сказал он, поднимаясь поразительно плавно для человека его возраста. Они отошли буквально на пару шагов. Небрежным взмахом палочки Северус наложил Муффлиато и, пока девчонка трясла головой, безуспешно пытаясь избавиться от звона в ушах, медленно произнёс: — Значит, теперь Поттер знает, как её папаша и его дружки обходились со мной в школе? Помолчав, Дамблдор ответил: — Без подробностей. — Кто позаботился? — Пивз. Великолепно. Северус не знал, был ли полтергейст свидетелем его унижения. Он не смог бы вспомнить при всём желании — тогда казалось, что посмотреть на то, как он болтается вниз головой, собралась вся школа. И если этот ублюдок посмел растрепать всё Поттер... — Хэйли пыталась поговорить с Почти Безголовым Ником, — пояснил Дамблдор. — Но ты же знаешь Пивза. Голубые глаза над стёклами очков выразительно сверкнули, пронизывая насквозь. Северус боролся с желанием скрестить руки на груди, этот взгляд всегда пробирал до костей. — Можно мне побыть одной? — тускло спросила Поттер. Она раздирала себе руку, и Северус не понимал, почему Дамблдор её не остановит. Северус снял заклинание и спрятал палочку в рукав. — Безусловно, Хэйли, — кивнул Дамблдор, — Если захочешь поболтать со стариком за чашечкой чая, я в твоём распоряжении. И подмигнул. Поттер вымученно улыбнулась, не переставая почёсываться. Будто кто-то наслал на неё стаю блох. — Спасибо, сэр. Не сдвинувшись с места, Северус сверлил Поттер взглядом, пока та старалась глядеть куда угодно, только не на него. — Северус? — У меня ещё остались кое-какие дела с Поттер. — Северус, — укоризненно проговорил Дамблдор, — девочка устала. — Всё нормально, — обречённо сказала она. — Пусть. Нехотя Дамблдор всё же оставил их вдвоём, скрылся в кабинете. Раздался приглушённый голос Помфри, директор что-то ответил. Дверь закачалась на петлях и осталась приоткрытой — как напоминание о том, что они с девчонкой не одни. Подойдя к кровати, Северус наклонился и поймал Поттер за запястье. — Прекратите. Она не стала вырываться. Даже не подняла головы, пока он осматривал её руку. Под расчёсанной до красноты кожей проступали багровые точки лопнувших капилляров. Должно быть, у неё слабые сосуды. Нужно сказать Помфри, чтобы выписала укрепляющее. — Не вполне понимаю, что помешало вам удовлетвориться дифирамбами от преподавателей, Поттер? — произнёс Северус, разжав пальцы. Девчонка тут же освободилась от хватки, обняла свои колени. — Я всего лишь хотела понять, чего вы так злитесь на моего… на него, сэр, — очень тихо сказала она. — И как? Удовлетворили своё любопытство? Поттер молчала. — Занятным человеком был ваш отец, не так ли? — вкрадчиво произнёс Северус. Она посмотрела на него, как на палача. — Вы никому об этом не расскажете... — Да кому охота о таком рассказывать? — пробормотала она. — Не перебивайте меня, Поттер, — угрожающе сказал Северус. И она тут же умолкла, принявшись ковырять одеяло. — Считайте это предупреждением. В моих силах сделать ваше пребывание в Хогвартсе максимально… некомфортным. По лицу Поттер прошла мучительная судорога, будто разверзлась трещина в обороне, делая её совершенно беззащитной. — Я буду хорошей, сэр, — от этого дрожащего голоса кишки скрутило в холодный узел. — Вот увидите. Сделаю что-нибудь… помогу вам, или… И Северус словно прозрел — перед ним сидела растрёпанная, тощая девочка… совсем ребёнок. Сирота, которая представляла своих родителей героями. Думала, что её отец великий человек… — Не нужно, — перебил Северус. — Да, сэр, — покладисто согласилась Поттер и часто задышала, сдерживая слёзы. Лучше бы она и правда разревелась, с этими девчачьими подвываниями, истерическими всхлипами. По крайней мере, тогда Северус знал бы, что делать. Он всегда таскал с собой успокоительное для таких случаев. — Поплачьте, — услышал Северус будто со стороны. — Станет легче. Она как-то странно взглянула на него, а потом сказала по-взрослому горько: — Нет, не станет. Легла на постели и отвернулась к стене. В груди Северуса что-то натянулось до звона и лопнуло.