Пробовать должен каждый

Ах, красота - это страшная сила!

- В общем, компанию найти для выпивки не проблема, а самый верный способ, знаешь, какой. А… а… Сейчас разъясню. Выбираю какую-нибудь машинку, ну с открытым верхом что б, или байкера, подкрадусь так незаметно, двигатели на бесшумный режим, подлетаю и прямо в ухо «Стоять, руки вверх….». Руль в строну, байк в кусты. А я уже достаю бумажник и иду знакомиться. Байкеры, они народ отходчивый, ну двинут пару раз, да я необидчивый, особенно когда в доспехах. Опять же и травмпункт могу оплатить особо любопытным. За это и выпить не грех. А в тот раз … Идет он по шоссе под полторашник, крутой такой, весь хромированный, я подлетаю, и по внешней связи говорю: «Папаша, прикурить найдется?». А байк тормозит, шлем он снимает и … я чуть в дерево не врезался. Старушка! Колоритная такая старушка с седыми кудряшками! Снимает она, значит, шлем и таким тонким голос: «А я не курю, мне врачи запретили». Кто-то хлопает в ладоши. Медленно так, демонстративно. - Все было просто замечательно, супер. Я почти поверил. Вплоть до этого момента. - Это еще почему? - А потому, Тони, что ты не куришь. И курить не можешь по определению. - Первый раз слышу. Объясните, о поборник нравственности на страже американских миллиардеров? - Потому что ты - герой национального американского фольклора, образец для поведения малолеток. Детям можешь плохой пример подать. Прикури - живо тебе рейтинг поменяем на PG-13. Аукнутся твои проценты со сборов. Вон они даже «Пиратам» курить в фильме не разрешили. Ром там, белая горячка – это пожалуйста, это сколько можно, а табачок – ни-ни. Так что тебе такие вопросы по протоколу запрещены. – Невидимый шутник шумно вздыхает. Голос ехидный, с перчиком. - Так что, я должен был ту старушенцию на свидание пригласить? - Угу, и Джарвиса не забыть, чтобы значит двойное получилось. Ты с бабулей, а он – с ее мотиком. - А что, мысль. Он у меня парень уступчивый, некапризный. Двойное свидание. Эх, какой шанс упустил. - Мистер Старк, вы хотели скомпрометировать ту старую леди? - осторожно интересуется третий голос. - Не-хо-ро-шо, - говорит «шутник». – Штрафную! Штрафную! - Извольте. Ящик подо мной качнулся и опасно скрипнул. Я замерла, потом осторожно подтянула к подбородку свои ноги, которые в этой коротенькой юбочке казались просто бесконечными. И стала слушать дальше. Как же я соскучилась по таким бредовым диалогам… Голоса были все как на подбор мужские, сочные, в той стадии дегустации, когда уже все можно, но пока еще не хочется: ни на столе, ни под столом. Первый голос, с мяукающими бархатистыми нотками, самоуверенно продолжал. - То-то я не вижу нашего горячего парня с отбойным молотком. А, доктор? Или он отдыхает после вашего спарринга? - В отличие от вас, Тони, этот парень с молотком потрясающе постоянен. Сейчас он продолжает прерванное так некстати свидание. Вы пробовали просить прощение у женщины, которую прямо из шикарного ресторана переправили на какую-то мутную обсерваторию? Тут букетом не отделаешься… - четвертый голос. Грустный, взрослый какой-то. Или он еще ничего не пил? Как бы мне на них посмотреть? Вот уж не думала, что захочу смотреть на компанию расслабившихся мужиков, думающих, что их никто не видит. -Ха, у нашего Никки, братца Клауса, в девичестве Фьюри, зимой снега не выпросишь, не то что букетика. Он вообще считает, что мальва – это 7-секционный точностный купол парашюта, самонаводящейся боеголовки, а «розочка» - одноразовое оружие типа короткого ножа. Вот и законопатил Джейн в эту самую обсерваторию. Дождется своего крепыша – с милым рай и в шалаше, а не дождется - чего на роскошь зря тратиться. Чай, все равно Асгард не переплюнуть. - Да, декорации там были роскошные. Сам не видел – говорили. Может мне тряхнуть кошельком и воссоздать Асгард в натуральную величину? Наш горячий северный парень помрет от зависти. - Угу, и костюмчики у них – того. Интересно, они их сами одевают, или там есть горничные? - Камердинеры. У мужчин бывают камердинеры, - снова этот спокойный третий голос. Что-то он все время молчит. Все, больше не могу. Плевать, что там этот мерзавец говорил о конспирации. Все, выходим на свет. Я подползла к самому краю стойки, чтобы иметь возможность видеть хоть одним глазком. Мой деревянный «стул» мне это почему-то простил, а вот юбка снова предательски поползла вверх. Ну почему французские официантки носят эти дурацкие униформы? И как я позволила напялить ее на себя? Не иначе голова на свежем воздухе закружилась. Зачем Локи меня сюда притащил? Дела у него тут, видите ли. Или это награда? Командировка на родину? Все-таки два из пяти образцов мы сделали. Два пятых успеха. Еще одно движение. Скатерку подвинем. Та-а-ак. Одним глазом вижу сразу четырех. Неплохо. - Камердинер? Кэп, вы делаете определенные успехи. Теперь мы все в курсе твоего секрета, – первый голос обретает плоть. На диванчике у окна вальяжно развалился черноволосый мужчина с небольшой бородкой, какая бывает у фокусников или арабских шейхов. Котяра! - И какой секрет? – так вот ты какой, скромник. Серьезный, подтянутый, спина ровная, как аршин проглотил. Военный, наверное. Черноволосый перегибается к нему и доверительно шепчет на ухо. - Секрет, как ты умудряешься залезать в свою сине-красно-белую шкурку. Чего краснеешь? Тут без посторонней помощи не обойдешься. Это тебе не безразмерные трузейро нашего доктора. Доктор сдержанно улыбается. Он скромненько сидит в уголке и потягивает минералку. - Нет, Асгард – это тема. – Человек по имени Тони вилкой чертит на салфетке план. - А на троне у нас будет… Тьфу ты, все-таки приперся герой молотка и кувалды. Звякает колокольчик. На единственное свободное место шумно плюхается светловолосый здоровяк, обводит всех взглядом исподлобья: - А мой брат все-таки сбежал. Все сразу как-то выпрямляются. Спина Кэпа, и без того прямая, становится похожей на школьную линейку. Второй шутник, дремавший на диване, приоткрывает один глаз и зорко осматривает вновь вошедшего. Только Тони все также наслаждается собой и жизнью. - Что-то не слышу огорчения в твоем голосе. Или вы уже успели, – гримасничает. – «Застрелен при попытке к бегству»? Светловолосый молчит, протягивает длинную руку к бутылке пива, делает большой глоток. Потом изрекает низким звучным голосом. - Честно говоря, так даже лучше. А то сидит он, глазами зыркает и молчит. Громко так молчит, аж мурашки по телу. А вот сбежал – и сразу понятно, что подвох будет. - Понятно, по драке стосковаться успел. А младших бить нехорош-о-о.. Тем более младших братьев, – ехидничает Тони. - Куб он с собой захватил? – Доктор снимает очки и начинает протирать их. Глаза у него черные, только какие-то печальные. - Нет, хвала Одину. А вот скипетр забрал. - Ну хвала "Щ.И.Т.у", а то я уже заскучать успел. - Что, разориться никак не получается? – подключается второй шутник. Вот его я бы на улице не узнала. Внешность самая обычная, как у агента спецслужбы. Это, если не приглядываться. Нет, в любом случае на улице я бы не хотела с ним сталкиваться. - Разоришься тут с вами. Что Кэп, что док – весь вечер мирно тянут водичку. Ни тебе размаха, ни тебе фантазии. Скукота. Кстати, Клинт, все хотел тебя спросить, а ты как на жизнь зарабатываешь в мирное время? Ну ладно наш доблестный капитан. Его можно показывать в музее в качестве экспоната – последний американец, который верит в воздержание до брака. А ты? - Отгоняю ворон вокруг московского Кремля. Наташа по блату устроила. - У-у-у, тепленькое местечко. Кстати, а где наша боевая подруга? А то наша компания без женщин совершенно присмирела. Стала белой и пушистой. - Да ну ее. Она пьет совершенно по-русски… - досадливо машет рукой Клинт. - То есть? - Много и без удовольствия. -Да-а-а? Ладно, я беру на себя миссию спасения Вселенной от скуки. Официант!!! От этого вопля я дернулась и старый ветхий ящик, который ничего тяжелее дюжины бутылок не таскал, этот самый ящик развалился. Ву-у-ут – вылетели вперед мои многострадальные ноги. Ну его, этого Локи, хоть ноги расправлю… По ту сторону стойки некоторое время было тихо. Потом тот же неугомонный голос произнес: - Сегодня и вправду день чудес – наши желание исполняются быстрее, чем мы успеваем их высказать. Если эта крошка хоть немного говорит по-английски, я поставлю в своем Асгардлэнде второй трон рядом со своим. Я неуклюже поднимаюсь с пола. Так, я официанта, простая французская официанта, которая, которая … э…э потеряла сережку. Да, сережка закатилась под стойку бара. Они смотрят на меня, я смотрю на них. Парижские рассветы, как же долго я не видела нормальных людей, которые пьют пиво, травят анекдоты и которые в жизни не сидели под замком в комнате со столом и пятью пустыми стекляшками. - Ух ты, какой пончик,- Тони чмокает губами. Вблизи видно, что пиджак у него помят еще третьего дня, но как же шикарно он помят. - В отличие от пончиков, во мне нет дырок. - Какая прелесть, оно еще и разговаривает. Девушка, нам, пожалуйста, парочку лобстеров, пять порций фуа-гра, два бланманже с гранатом (доктору не надо, он у нас красный цвет не любит, только зеленый), ах да, наш капитан, он просто без ума от фондю. Порцию фондю, пожалуйста. - А я бы не отказался от медовухи, – мечтательно произносит светловолосый великан. У меня, кажется, проблемы: даже если я переспрошу и они все это любезно повторят, как я смогу все это приготовить, не имея представления, где здесь кухня и главное - как я объясню, кто я такая и что здесь делаю? Но они уже смеются. Ах, это шутка!? - Грандиозно, вы видели, какое у нее было лицо? Она и вправду была готова все это достать, причем как настоящая фея, за пять секунд галактического времени. О мой парижский цветочек, вы прекрасны! И почему я раньше кутил только в американских забегаловках? Надо менять локацию. - Я бы вам не советовала, месье. Французы не ценят тех, кто не способен оценить их самих. - А я не способен? - Боюсь месье, что лицо другого вам всегда будет загораживать спина вашего собственного «эго». - Спина? Разве мы не смотрим друг на друга с обожанием? - Ваше самомнение даже к вам самому всегда поворачивается спиной. В знак презрения. - Один ноль в пользу прекрасной Франции. И давайте отметим наше знакомство чем-нибудь шумным, сладким и ударяющим в голову. Спокойно, доктор, оно будет детским и безалкогольным. На ваш вкус, мадемуазель – он целует мою руку, черные усы щекочут ладонь. И я поворачиваюсь и куда-то иду, переставляя веселые, легкие ноги. А Они смотрят мне вслед, обязательно смотрят: и ироничный Клинт, и великолепный Тони, и печальный доктор. Даже этот загадочный «молото-боец», чьего имени я так и не услышала. Только вряд ли их интересует моя спина. И почему я раньше не носила мини-юбки? За поворотом рот мне затыкает прохладная рука с тонкими узкими пальцами. Зачем? Я бы и так не пискнула. Я вижу лицо моего мучителя совсем близко. Почему-то мелькает мысль что сейчас он… Нет, скорее всего, он меня ударит. За то, что выползла из-под своей стойки. Он отталкивает меня к стене. Свет падает на его лицо, и я вижу что Локи … доволен?! Откуда-то выплывает поднос, на нем пять хрустальных фужеров, пахнет сладко и приятно. Пять? Почему опять пять? - Вот, отнеси им. Скажешь, что небольшой подарок от управляющего, которому лестно видеть у себя таких известных, уважаемых людей. Повтори. Я послушно повторяю. Он разворачивает меня на 180 градусов и в последнюю секунду шепчет на ухо: - Надеюсь, ты хорошо выполнила свою работу, и те два образца действительно закончены. - Да я же сама отдала их вам, я ручаюсь… Я… - Иди. Он отступает куда-то назад, сливается с тенью, исчезает. После полумрака склада свет ослепляет меня. Я зажмуриваюсь, но успеваю разглядеть, как Тони что-то шепчет на ухо Капитану, и тот отворачивается, явно смущенный. Солнце играет на фужерах, мистер Старк (кажется, так его зовут) огромным котом раскинулся на диване и только что не мурлычет. Клинт наблюдает за ним одним глазом. - Ого, какой хороший выбор. – Все пятеро торжественно чокаются. – За ваше здоровье. Я произношу заученную фразу. Известные? Уважаемые? Почему? За что? Мне кажется или где-то щелкает вспышка фотоаппарата? - У вашего управляющего хороший вкус. Впрочем, у нашего Капитана тоже губа не дура. – Тони берет со стола очки доктора и подносит их к глазам. – Да, Кэп, вы правы, в Америке давно уже таких девчонок не делают. Штучная работа. Поздравляю. И, кстати, Франция замечательно отфутболила тогда этих фашистов. Так что вы тоже в некотором роде союзники. Капитан красный, как рак, молчит. Клинт и тот белобрысый обмениваются понимающими взглядами. Я тоже начинаю понимать. Подол юбки вдруг становится словно в два раза короче. - Тони, по-моему, вы переигрываете… - деликатно вмешивается доктор, но Старк не даете ему закончить. - Дети мои, – он театрально всхлипывает. – Первого своего ребенка вы, конечно, назовете в мою честь. - Старк, во имя Одина угомонись, – зыркает глазами великан. - Молчи, Тор. Если наш божественный ребенок жаждет крови, то я готов подключить свои связи и тебя устроить в олимпийскую команду – метателем молота. А сейчас заткнись. Видишь, на наших глазах рождается союз двух сердец. Тор? Один? Где-то это я уже слышала. Я закрываюсь пустым подносом, как щитом. Ну ладно, грудь, лицо, это мы прикроем, а ноги-то не спрячешь. - Мисс, я … не поймите меня превратно, мисс, - говорит Капитан, и звука его голоса мне достаточно, чтобы что-то во мне разлетелось вдребезги. Я стрелой лечу на улицу. Так, а дверь я вообще-то открывала? Я мчусь в тоннеле высоких темных домов, и щеки мои горят. Тони выскакивает неожиданно откуда-то сбоку. Он тяжело дышит. Я прижимаюсь к стенке. Он судорожно пытается что-то сказать, но слова не идут. - Ну нельзя же так гонять. Я все-таки уже неделю не был в тренажерном зале. Вот, нате вам, берите и радуйтесь. Он протягивает мне на ладони что-то маленькое и круглое. Не то пуговица, не то таблетка. - Что это? - Это сердце нашего Кэпа. Не бойтесь, что оно такое маленькое, оно полно любви и обожания. Шучу, шучу. Это кнопка вызова. Гораздо лучше всяких глупых бумажек с номерами телефонов, которые вечно теряются. А тут – коснитесь ее пальчиком и он весь ваш. Мгновенное соединение в любой точке мира. Тариф «Старк-крут». Я всегда предпочитал давать вместо номера телефона телефон с номером. Вот так, – он прикрепляет ЭТО круглое к отвороту моей униформы. – Отдышись и возвращайтесь. Ваш рабочий день еще не кончился, ведь так? А вы и вправду милая – нынешние девушки не способны покраснеть от смущения. Он треплет меня за щеку и походкой нагулявшегося кота отправляет назад. Туда, к ним. Где солнце нагрело стекла кафе, и сладко пахнет шампанское в фужерах. Только меня там уже не будет. Потому что стоит мне пройти несколько десятков метров, рядом останавливается машина. Локи открывает дверь. У него усталый взгляд родителя, который, наконец, нашел потерявшегося ребенка. И еще он чем-то доволен. Он сделал все, что хотел, но меня уже не интересуют подробности. Локи достает бутылку, и в его руках небрежно позвякивает хрустальный бокал. Один из тех самых бокалов. Хлопает пробка. Я пью медленно, долго, хотя сейчас очень хотелось бы прямо из горлышка, и чтобы никто не останавливал, не говорил «тебе сегодня хватит». И никто не требует обратно тонкий хрустальный бокал с золотой каемкой посередине. В своей комнате в лаборатории я нахожу на кровати свою одежду. Перед тем как стянуть униформу официантки, я небрежно поправляю воротник платья, и круглая «пуговица» исчезает у меня в ладони. Как небольшой сувенир на память об этом дне. И бокал. Это вместо хрустальной туфельки Золушки. «Однако эта стекляшка могла бы принести побольше пользы, чем глупая хрустальная туфелька. А если взять…». Я привычно начинаю делать расчеты в уме, изредка доверяя их клочку бумаги, который потом рву на мелкие кусочки. Жизнь, моя нелепая жизнь продолжается.