Пробовать должен каждый

Окончен круг в космических часах, среди планет - объявлена тревога. И Млечный Путь, поймав Большого Пса - уже сковал Кольцом Единорога. Хотя Стрелец и влюбчив, и гулящ - ему Творец доверил дел немало. Звездою "А", скрепив туманность-плащ, он скрыл за ней Космическое Жало. Творец, поняв, что власть схватила мразь и, что корысть витает над Землёю, велит Стрельцу, его Звездой Альназль - расчистить ВСЁ...Огнём, или Водою. Но, если всё на свете хорошо, Творец его пускает на рыбалку. Блин, окунёк хорошенький сошел - ну, ладно уж, плыви, Стрельцу не жалко! А вечерком, достав свой Главный Лук (но это - в дни, когда никто не в гневе) - он стрелы шлёт на Север, или Юг, неся на них Любовь...Прекрасной Деве * *** Здравствуйте, я тетя Лошадь

Немцы шли по Парижу, и моя французская половина возмущалась этим фактом. Тяжело и немузыкально топали солдатские сапоги: все вояки были украшены знаком свастики, с автоматами, в касках. Они спешили в ту же сторону, что и я. Это плохо! Я вжалась в стену и даже, кажется, приняла ее расцветку, чтобы не заметили. Пропустив вперед солдатский патруль, свернула в узкий переулок и припустилась прочь. Уже через пару кварталов я поняла, что не добегу – дыхалки не хватает. Сердце гулко булькало в голове. Ему было плохо, этому маленькому розовому трудяге. Но у меня не было настроения его жалеть. Вокруг валялись брошенные машины, мотоциклы, но теперь вся техника стала для меня недоступной, чужеродной. От железа и пластмассы мерзко пахло механической смертью. Жесть! В витрине магазина, чудом уцелевшей, я увидела себя. Белоснежная рубашка, высокие сапоги, развевающийся плащ. Тьфу ты, я выглядела как героиня Джейн Остин. Точнее как герой романа, спешащий на помощь возлюбленной. Только цилиндра не хватало. "И коня. Коня? А это мысль". Я собрала последние силы и легкой дробной рысцой потрусила вперед. Топ-топ, топ-топ, топ-цок, топ-цок, цок-цок. Перестук каблучков о мостовую постепенно сменился цоканьем копыт. Мир вдруг стал меньше, сжался, мостовая резко уехала вниз. Кровь быстрее побежала по жилам. Я стала больше, крупнее, агрессивнее, пару раз задела головой вывески. И это было так здорово, у-у-ух! Потом ветер загудел, ударил в грудь, взбил полы плаща, мир моргнул от удивления и остался далеко позади. По улицам Парижа скакал кентавр. На бегу я коснулась пуговки переговорного устройства: - Сессии? - Да? – голос был несколько напряженный. - Сесси, свяжи меня с Наташей. После паузы я услышала: - У товарища Романовой отключена внутрисетевая связь. Проще говоря, она где-то посеяла свой телефончик. - Но мне очень нужно. - Тогда переключаю на внешнюю линию. Говори. - НАТАША. НАТАША РОМАНОВА! – громовой голос слетел с небес и пригнул к земле липы на бульваре. Я едва устояла на ногах, даром что теперь их у меня четыре. - Сесси, ты что с ума сошла? Я не желаю, чтобы весь Париж был в курсе моих планов. Я явственно увидела, как Сесси пожимает плечами. - Попроси ее включить внутреннюю связь. Или пусть найдет ближайший телефон-автомат. – НАТАША РОМАНОВА, ВКЛЮЧИ ВНУТРЕННЮЮ СВЯЗЬ. Романова не заставила себя ждать. - Я слушаю тебя, о глас с неба, – раздался ехидный голос. Вместе с ним ворвался шум выстрелов, писк подлетающих устройств и глухие звуки ударов. Наташа тоже времени не теряла. - Наташа, говорит Вера Кралик. - Я уже догадалась. Только ты пользуешься такими оригинальными видами связи. Широкоформатными. Ух, язва! Язва сибирская! - Наташа, слушай меня внимательно. Ты должна сделать все, как я скажу. - Чего ради, ляшка? – бубух! Тунц! Кажется, Наташа на ком-то вымещала злость. Удобно! - Ты должна мне поверить! Должна! Иначе все будет зря! Наташа, ради Минина, Пожарского и Марины Мнишек – не знаю, кто это такие, но надеюсь, что русская лучше учила историю в школе. Возникла пауза. Я сжала кулаки. «Пожалуйста, Пожалуйста». - Хорошо. Что нужно делать? - Через 28 минут ты должна прибыть в сквер Вивиани. Это напротив церкви Сен-Жюльен-ле-Повр, церкви Юлиана Бедного. Оттуда Нотр-Дам виден. …Наташа, ты должна … - последние инструкции я сказал шепотом- И только так, никак иначе. Понятно? - Да, – сухо сказала русская. - До встречи. - Можно спросить? - Слушаю. - Что было у Минина и Пожарского с Мариной Мнишек? - Приходи и узнаешь. *** Когда голос Веры исчез из трубки, товарищ Романова слегка отпустила захват на горле немецкого захватчика – он уже начал закатывать глаза. - Спасибо, мин херц. Хорошая у вас техника. Немецкое качество, – солдатик начал оседать на землю. На грудь его Наташа аккуратно положила портативную рацию. *** Бартон был в школе примерным мальчиком: он отозвался сразу. - Агент Бартон слушает. - Бартон, это Вера. Где ты сейчас? - Как и положено соколу – наверху. - Слушай, гордая птица. Спускайся вниз, нужно кое-куда сбегать. - Это обязательно? У меня тут небольшое сражение. - Ты хочешь снова видеть? - Уже спускаюсь - Последний вопрос. Ты верхом ездишь? *** - Сесси, как там наше лекарство? - Синтез закончен. - Сейчас будем. Да, Сесси, спасибо, что ты есть! - Тебе спасибо, гениев так мало ценят. Угу, гений за работой! Самые мелкие колесики крутятся больше других! - Извини, сестренка, я немного занята после обеда. Джосс, еще один справа… - тыдых! И связь исчезла. И чего это сегодня все такие занятые? И чем это там занята Сесси? Так, не моя проблема. Великолепным галопом я вылетела на площадь. Бартон стоял в самом центре и отстреливал пролетающие вражеские средства. Глаза его были прикрыты золотистой полоской визора, на груди сиял голубоватый кружок эхолокатора. Он показался мне таким маленьким и одиноким. Оп – Клинт извернулся и сделал меткий выстрел из-под руки, карниз соседнего дома обрушился на тарахтящий катерок читаури. Жужжание смолкло. Ничего себе беззащитный! Бартон безошибочно повернулся на мой голос. - Поехали, – я слегка танцевала на месте, примиряясь, как удобнее его подсадить. Лучник легко вскочил мне на спину, игнорируя протянутую руку. Веса его я почти не почувствовала. Я побежала вперед, постепенно наращивая темп. Легкие теперь работали как часы. Бартон на бегу снял двоих с крыши. Улицы скакали, подпрыгивали и разбегались в стороны. Витрины отражали странную пару: слепого человека и везущего его кентавра, Соколиного глаза и Невероятной Эйвери. Я почувствовала, как Бартон заерзал на моей спине. - Слушай, а на чем это я сижу? - Клинт, не отвлекайся. Трое на два часа. – Я резко вильнула в сторону, уклоняясь от вывески ресторана. -Вижу – ответствовал слепой лучник. Вжжж! Стрела вспорола воздух, мы бежали с ней наперегонки. Одинокий солдат в каске выбежал из-за поворота. Я резко тормознула, крутанулась на передних копытах на 180 градусов и взбрыкнула задними. Солдат полетел в одну сторону, автомат в другую. Клинт поймал оружие за ремешок и сунул мне в руки. - Осторожно, сторожевая лошадь! Оружие было прохладно-металлическим на ощупь, но своими новыми обостренными чувства я чувствовала таившийся внутри огонь. Оценила точенные гладкие формы оружия. Появилось детское желание потрогать все кнопочки. Нажать на спусковой крючок. Увы, теперь моя сущность сопротивлялась всему искусственному - металл начал плавиться, деформироваться в моих руках и спустя минуту превратился в кожаный плетеный кнут. - Вот так становятся пацифистами. Следующий шаг – вегетарианство. Клинт быстро перегнулся и ощупал мои руки. Вздохнул и проворчал: - Ничего вам, женщинам, нельзя доверить! Мы поскакали дальше. Вдали показалась темная полоса. Я еще не успела понять, что это такое, как мой всадник потянулся за новой стрелой. - Засада. Надо быть очень везучим человеком, чтобы в оккупированном инопланетянами Париже вернуться тем же путем, каким пришел. Эти хотя бы были людьми! Наверное… Шеренга в касках перегородила нам проход. Их было человек 50, и они не торопились. Они знали, что мы не пройдем - 7 стрел осталось – спокойно сказал Бартон. – если их взрывчаточкой… Новые успеют набежать. Как же я не люблю воевать на земле! Я повернулась назад и увидела, что обратный путь тоже отрезан. Клетка закрылась. Один из солдат с левого фланга достал сигарету и начал бесконечно медленно ее зажигать. Зажигалка была старая, полупустая и загораться не хотела. Он чиркал, а я смотрела. Чирк-чирк. И вдруг это чирк-чирк так мне надоело! «Значит, не хотите воевать на земле, Бартон! Будет вам воздух! И небо в алмазах!». - Бартон, спрячь лук. Перехвати меня за шею. Вот так. Нет, повыше. Еще выше. И крепко-крепко. Не отпускай. Сейчас будем взлетать. Я поиграла мускулами ног, проверяя их упругость, напрягла спину и побежала вперед – навстречу шеренге солдат с автоматами наперевес. Горячее дыхание Бартона жгло мне шею. Мы бежали навстречу черным дулам. Внезапно я резко вскинула руку, и черная ременная петля взлетела вверх, плотно обхватив край водопроводной трубы. Труба со скрипом пошла вниз под весом крупного животного. Солдат с сигаретой уронил белую трубочку на землю. Дальнейшее я помню плохо. Как в замедленной съемке. Застывшие лица солдат. Тяжелая конская туша, летящая им навстречу. Скрип трубы. Цокот копыт о мостовую. Шершавые руки на моей шее. Кожаная петля режет руки. И я влетаю вверх! Солдат без сигареты закрывает глаза. Его пробуждает легкий щелчок по каске. - Жуй, опилки, рабочий с лесопилки, – задорно кричу я. Взмывая вверх, в доли секунды я возвращаю человеческий облик, и мои ноги мелькают в дюйме от их голов. Легкая, какая же легкая, я пролетаю над ними, и труба водопровода облегченно вздыхает**. Я успеваю отвесить подзатыльник по каске солдатика. Улыбаюсь во весь рот, поворачиваю голову направо. И вижу, как невыносимо медленно поднимается черное дуло. А я лечу и мостовая все ближе. И нельзя затормозить, уклониться! Бартон со свистом втянул воздух через зубы. Как и чем он выстрелил, я и по сей день не знаю. Кольцо его рук не разжалось. Но – пух! – раздался глухой шлепок, и солдат с автоматом стал заваливаться назад, выдав очередь в воздух. Словно пробудившись от сна, шеренга в другом конце улицы, та, что замыкала «коробочку», начала беспорядочно палить во все стоны. Водопроводная труба вздрогнула, согнулась и вместе с куском стены стала падать на головы солдат. Чпок! Мои копыта встретились с землей, и я помчалась прочь, задрав хвост трубой. Сзади затихали немецкие ругательства. - Бартон… - Что? - Теперь можно расцепить руки. Бартон … - Что? - А ты кто по гороскопу? - Теперь кажется Стрелец – ответил мне Клинт Бартон, непризнанный олимпийский чемпион по стрельбе из лука. В тот день Париж превратился в кипящий котел. Это был ад. И в этом аду пробирались мы. Вверху, слева и справа что-то взрывалось, щелкало, хлюпало. Надежной была только земля, но и она вздрагивала под ногами. Не знаю, как ориентировался в этом чаду Бартон, даже несмотря на все блестящие Старковы разработки, но он стрелял, и стрелял, и стрелял. Даже когда кончились стрелы. Я была как верный боевой конь, который никогда не предаст своего хозяина. Мое тело знало лучше меня, что делать: я прыгала, пускалась вскачь, лягалась и даже два раза пыталась укусить обидчика. Париж был особенно хорош этим вечером – потому что в каждую секунду он мог погибнуть. И в этой агонии было что-то прекрасное. Этот разрушенный, обгоревший город становился для меня дороже всего. Это было новое незнакомое чувство. Это я-то, которая так не любила Париж, готова была защищать его до последней капли крови своего двуединого тела. И крови Локи, что шумела в моих жилах - тоже! - А ты кто? – спрашивает меня кто-то по-немецки. - Кто, кто! Конь в пальто! – ответил Бартон и я привычно сделала курбет. То есть встала на дыбы и сделала три-четыре прыжка вперед, взмахивая в воздухе копытами. Мы шли так долго! Я знала, что мы уже давно опоздали, потому что на всем белом свете остались только мы одни и горящий город, потому что Сесси и рыжий мальчишка уже давно исчезли с лица земли, если вообще рождались на свет. Пару раз я даже окликала ее просто, чтобы услышать человеческий голос. Бартон косился на меня: он подозревал, что у меня начались слуховые галлюцинации. Последний раз Сесси на связь не вышла: вместо этого в эфире раздался глухой щелчок и шипение. И я перестала ее звать. «Мы так и будем до конца времен бродить по этим улицам: слепой всадник и я, его поводырь. И будем бесконечно сражаться с бесчисленными врагами. Потому что больше никого не осталось». Время остановилось и окаменело. Нет, мое сердце окаменело. И дрогнуло только один раз. Это было когда мы шли вдоль улицы Бюшри. Здесь был расположен один из старейших книжных магазинов – «Шекспир и К». Здесь я прочла свои первые книги на английском. Стена вывалилась в двор, и сотни, тысячи разрозненных лепестков человеческих жизней лежали на земле. Затоптанный в грязь человеческий разум, мысли чувства, мечты. Я остановилась. Потому что прежде всего я библиотекарь. Книги – мои друзья, мои дети. А я не умею ходить по костям. Я стояла несколько минут. Бартон не торопил меня: он почувствовал мое замешательство. Потом я бесконечно осторожно пошла вперед, почти что на цыпочках. Страницы белели как снег, как тополиный пух. Бартон наклонился к моему уху: - Прости за то, что скажу. Мне очень жаль, что это случилось с твоим городом. Но я рад, что это не Нью-Йорк. - Да, и еще, что это не Москва, и не Бруклин. - И не Уэйверли, штат Айова. - А где это? - Это мой родной город. Мы пришли. Мы вывались из переулка, туман перед глазами рассеялся, и я сразу резко узнала место. Сюда война не дошла. Мир оставался живым и без нас. Все было как прежде. Только вот над нашим парком сияла и переливалась всеми цветами радуги разноцветная энергетическая сфера. Что это за…? Так, не сейчас, не сейчас. Под ногами перекатился какой-то камешек. Боковым зрением я заметила растрепанную рыжую голову. - Сесси, – закричала я хриплым сорванным голосом. Сфера дрогнула и лопнула как мыльный пузырь, рассыпаясь дождем брызг. И из этих крохотных сверкающих капель вылетела маленькая блестящая бутылочка. С изумрудно-зеленым зельем. И мордашкой Сесси на хрустальной стенке. - Показушница. - Ну что вы так долго? – скорчила капризную гримасу моя сестричка. Я перехватила бутылочку и сунула ее в руки Бартону - Пей. До дна. Он послушно выполнил мой приказ. - Наташа! Романова молча подняла в воздух правую руку. На пальце красовалось колечко от противопехотной гранаты. - Но где ж… Сильный толчок не дал мне закончить. «Камушек» под ногами взорвался и поднял меня в воздух. Сбил меня с ног, мир перевернулся как гончарный круг и покатился, покатился мимо меня. «Вдруг в то ущелье пал с неба Сокол с разбитой грудью, в крови на перьях... С коротким криком он пал на землю и бился грудью в бессильном гневе о твердый камень...» «Все! Это конец». Но автор был не настолько милосерден. Потому что уже через 15 минут я сделала попытку встать. И весьма удачную попытку. Хотя с непривычки мне казалось, что сейчас у меня не четыре ноги, а в десятеро больше. И как минимум две головы. Потому что одна не может так болеть. Надо было бы принять человеческий облик, но я поняла, что если это сделаю, то обратно уже не смогу превратиться. А мои ножки мне еще пригодятся. Будем упираться. Я огляделась. Сесси и рыжий мальчишка Джосс уже бежали к нам. Бартон лежал неподалеку ничком, вцепившись в землю, как маленький ребенок, который прячется от старшего брата под кроватью. Ковыляя, я побрела к нему. Но русская девушка Наташа меня опередила. Она перевернула его, прижала ухо к груди. Неужели мы переборщили с психической встряской? Надо сказать, тряхнуло знатно. Визор теперь отлетел и лежал далеко в стороне, как и прочие технические новинки. Красные лампочки-чипы, вмонтированные в виски лучника, погасли. Либо они не исправны, либо… Ох нет! Русская посмотрела на меня. Глаза ее были сухи. Джосс судорожно вздохнул и прижал мишку к животу. Я опустила голову. "Но Сокол смелый вдруг встрепенулся, привстал немного и по ущелью повел очами..." -Наташа… - он шептал, но мне показалось, что он кричит. - Клинт? - Наташа, ты опять применила свое лингво… нейро… прогро… – короче врезала мне? - Ты молчишь? Знаешь, я уже стал забывать какого цвета твои глаза – Бартон провел пальцем по ее щеке. Его собственные глаза светлели с каждой минутой, из мутно-серых становясь голубыми. Рыжие кудри закрыли лицо моего бывшего всадника. Этим двоим не было дела до любых мифологических персонажей, включая кентавров. Я деликатно отвернулась. И только тут заметила, во что превратился сквер за время моего отсутствия. Деревья были заляпаны чем-то цветным и сладким, одно так даже превратилось в мультяшное подобие пальмы. Вокруг валялись огромные мячи, игрушечные танки и солдатики, блестели лужи малинового сиропа. В центре самой большой из них невозмутимо возвышался Юзеф. В траве слабо мерцали розоватые кристаллы. - Сесси, что это? - Это? Лекарство для Клинта Бартона. А что, миленький дизайн. И я неплохо получилась - Сесси кивнула на бутылочку в моей руке. - Да не это. Что здесь произошло, пока меня не было? - Ну, первые несколько минут было тихо. Мы с Джоссом болтали. А потом они как поперли – ну эти, которые в касках. И которые страшненькие, на воздушных мопедах. Пришлось отбиваться. Видишь ли, они засекли место нашего приземления. - И это все… - Это следы великой битвы – Сесси назидательно подняла пальчик. – Как только Юзеф справился с твоими микстурами, мы задали ему еще пару программ. То есть я диктовала, а Джосси вводил. Я, видишь ли, пока не могу управляться с предметами материального мира – Сесси развела полупрозрачными руками. - Ага, было очень весело. – тараторил рыжий мальчик. – Сначала мы устроили бой тортами, потом придумали гигантскую рогатку и закидали их шариками, а потом… а потом был малиновый сироп! - Я обвела глазами огромные кремовые кляксы на траве, шары. Про танчики и солдатиков я даже спрашивать побоялась. - Не могли мы сражаться настоящими автоматами и патронами, рейтинг не тот. Он же еще ребенок. А потом я вспомнила про кристаллы, генерирующие поле первичной защиты, и мы создали этот купол. И стали ждать вас. – Сесси примиряющее развела руками. – И еще я обещала ему показать нашу базу. Наверное, выражение лица у меня было соответствующее, поэтому Джосс подергал меня за полу пальто. - Тетя Эйвери, вы не сердитесь на Сесси. Она меня научила многому хорошему. Что мир во всем мире - это хорошо, и его надо защищать от всяких инопланетных захватчиков? И еще вампиров, домовых и прочей нечисти. - Да, мечом и пистолетом. И осиновым колом, – мрачно пошутила я. - Колом? – глаза мальчишки сверкнули – А что, можно попробовать! «Угу, телеграмма для Ставки "Есть секретное оружие. Ждем партию неприятеля. Сесси и Джосси». - А есть еще такие тонкие заточенные колышки. Стрелы называются. - сказал бодрый голос. Наташа все еще поддерживала Бартона, но было видно, что он очень этим доволен. - А водку он синтезировать умеет, ваш синтезатор? А то у меня в горле пересохло. - Я бы тоже не отказалась – сказала я машинально. - Тебе нельзя, ты за рулем. А вот мне можно. Я редко видела, чтобы невозмутимый стрелок улыбался, но сейчас он просто светился счастьем, как рождественская елка. Наташа задумчиво посмотрела на меня. Кажется, она первый раз заметила, в каком я виде. - Хороший…э… костюм. - Спасибо. - А знаешь, тебе идет быть лошадью… то есть тебе вообще идет быть. - Значит, мир? - Перемирие - поправила меня товарищ Романова и протянула руку. Сесси улыбнулась и сладко потянулась за ее спиной. У меня мелькнула странная мысль: как же они похожи! Обе маленькие, аккуратные, упакованные в черное, с короткими волосами и худенькими личиками примерных девчушек. Только у Наташи волосы рыжие и вьются и лицо всегда хмурое. А у Сесси волосы прямые, черные, и вечная лукавая улыбка на детском лице. Неужели я всю жизнь хотела иметь такую сестрицу как Наташа Романова? Ужас какой! - Представь нас – кивнул Бартон головой на мое личное приведение. - Это Сесси, Сесилия Кралик, моя сестра. Я ее выдумала Брови Клинта поползи вверх. - Раньше детей находили в капусте или их приносил аист. А теперь их выдумывают? У Наташи сделалось задумчивое лицо. - А я Джосси, - влез этот несносный ребенок. – А это тетя Эйвери, и она хорошая. - Привет, Джосси. Эйвери? Эйвери... А что, звучит неплохо, госпожа Невероятность – что-то часто он сегодня улыбается, этот Клинт. Я тряхнула головой, совсем как застоявшаяся лошадка. - Думаю нам пора, братцы Мстители. Доберетесь сами? - Нет проблем. – Наташа кивнула в кусты, где торчал бок инопланетного средства со следами интеллектуального насилия на панели. Через пару минут мы уже смотрели на инверсионный след летающей штуки. Рука Романовой лежала на талии лучника. - Пора и нам. - Э…э. прежде чем мы уйдем. Одна проблемка. - Какая? - Юзеф. - А что Юзеф? - Он тоже славно сражался. Если он вернется на базу, его там ждет переплавка. Собственно его и хотели переплавить, но Фьюри помешал. Он хотел бы остаться здесь, в Париже. Я представила, как мы оставляем универсальный синтезатор в самом центре Парижа, как его находит очередной неугомонный Жан или Пьер, как он его включает, набирает код и… - Нет! - Он будет фонтаном. здесь, в сквере. Я захлопала глазами. - Понимаешь, он всю жизнь синтезировал какую-то гадость. А теперь хочет, чтобы вокруг была только чистая прозрачная вода. И влюбленные парочки, и детский смех. - Законное желание - я вздохнула. Железный Юзеф, казалось, с нетерпением и тревогой ждал нашего разговора. - Пусть будет так. Офицер Юзеф, я официально отправляю вас на заслуженный отдых по выслуге лет. – Я отдала ему честь. - Давай, старичок, ты заслужил почетную отставку. – Я сильно толкнула металлический короб, синтезатор эффектно выехал на середину сквера, встал вертикально, поскрипел, словно утаптывая место, и замер. В зареве тумана обозначилась круглая чаша бассейна. Розоватые кристаллы на траве растаяли и легкими чистыми струйками влились в каменный бассейн. Фонтан заворочался, задрожал и скрылся в мерцании тонких струек воды. Пожалуй, это был самый странный фонтан в Париже***. Я потрогала его бок, ставший каменным и шершавым, обвела пальцами очертания фигурок, украсивших фонтан. - Прощай, Юзеф. Он не ответил. Он вообще за всю жизнь не сказал ни слова. Только струи воды на секунду взметнулись выше. Мне показалось, или я действительно шмыгнула носом? - Джосс, домой. Мальчик вздохнул: его маленькое приключение закончилось, и он это понимал. - Когда я выросту, я обо всем этом расскажу. - Всенепременно. Когда его маленькая фигурка скрылась за деревьями, Сессии с легким вздохом исчезла в серебристой пуговке я меня на груди. Пуговка слегка загудела, отчего у меня по шкуре пробежали мурашки. Я украдкой перекрестилась на маленькую церковь между деревьев. Вторая заветная бутылочка мягко светилась у меня в кармане. Как светлячок. Как надежда на скорую встречу. - Координаты! - Личность Капитана Роджерса зафиксирован на улице Бьевр, 11. набережная Турнель, сестра моя Эйвери. - Проложить курс. - Есть! – бодро ответила Сесси. И мы помчались вперед. _________________________________________________________________________________ Вера Кралик в образе кентавра http://i48.fastpic.ru/big/2012/1107/c9/99cb22b1c5b75909d709e6706c86a4c9.jpg *Полностью это стихотворение звучит так: Александр Миронов Окончен круг в космических часах, среди планет - объявлена тревога. И Млечный Путь, поймав Большого Пса - уже сковал Кольцом Единорога. Ещё чуть-чуть...и Время зазвенит, Земля уйдёт за Пятую Эпоху. Мы, исчерпав отпущенный лимит, её сдаём Творцу с оценкой "плохо"! Мы берегли её - из ряда вон! И, подводя итоги если вкратце - губили жизнь - среди интриг и войн и ввергли в ад вражды и радиаций. Хотя Стрелец и влюбчив, и гулящ - ему Творец доверил дел немало. Звездою "А", скрепив туманность-плащ, он скрыл за ней Космическое Жало. Творец, поняв, что власть схватила мразь и, что корысть витает над Землёю, велит Стрельцу, его Звездой Альназль - расчистить ВСЁ...Огнём, или Водою. Но, если всё на свете хорошо, Творец его пускает на рыбалку. Блин, окунёк хорошенький сошел - ну, ладно уж, плыви, Стрельцу не жалко! А вечерком, достав свой Главный Лук (но это - в дни, когда никто не в гневе) - он стрелы шлёт на Север, или Юг, неся на них Любовь...Прекрасной Деве. ** Вообще-то после такой резкой перемены массы тела веревка должна была спружинить, и Веру с ее спутником забросило бы как минимум на высоту второго этажа. Но кто в наши дни помнит о законах физики? *** Фонтан в сквере Вивиани действительно есть. и он довольно странный. Но вот имеет ли к нему какое-то отношение железный Юзеф или Эйвери с ее сестричкой - сказать сложно.