Пробовать должен каждый

Русалка плыла по реке голубой, Озаряема полной луной; И старалась она доплеснуть до луны Серебристую пену волны М. Ю. Лермонтов.

Сена – неласковая река. Воды ее холодны и тяжелы как ртуть. И ртутью вода вливается в легкие, отравляет организм, тянет на дно, чтобы сделать тебя частью реки, частью мутного ила., печальной историей, отпечатавшейся на дне. «Забыться, укрыться, уснуть, не думать». Мы кружились, как сухие осенние листья, уносимые порывом ветра. Все ниже и ниже. Я отчаянно размахивала руками, размахивала хвостом и раскачивалась всем своим лошадиным телом, словно скакала через препятствия в воде, но конский торс слишком тяжел для слабых человеческих рук. Капитан пытался тащить меня вверх, я била его по рукам, потому что это была верная смерть для нас обоих. Но он не прекращал попыток, отважный и безрассудный Стив Роджерс. От этой подводной борьбы воздух вырывался изо рта, плясал вокруг нас и уносился вверх. Мы слабели, но руки Капитана мертвой хваткой сжимали мои запястья. «Наверное, синяки будут», - отстранено подумала я. Наконец я оттолкнула его от себя и камнем пошла ко дну. «Забыться, укрыться, уснуть». Голова была тяжела и неподвижна, словно эта снулая холодная вода проникла уже и внутрь головы. Страха не было. Только огнем горели легкие. С последним усилием я открыла глаза и увидела, что Капитан тоже слабеет. Он потратил слишком много сил ради меня. Мы снова не успели. Не успели всплыть, не успели повоевать, не успели любить, жить не успели. Свет где-то далеко вверху начал тускнеть и удаляться. Или это зрение начало отказывать? «И ты допустишь, чтобы он погиб? Дура! Если себя не жалко, он-то здесь при чем?». Там, где Вера Кралик предпочитала сдаться, Эйвери, леди Невероятность брала контроль в свои руки. «Моя внутренняя стерва». Электрический ток прошел сквозь все тело, и оно стало легким и веселым, как пузырек воздуха. Я описала несколько кругов в воде, заложила крутой вираж вокруг неопознанного обломка на дне. Эйфория не проходила. Оставшуюся тяжелую одежду сняла и побросала ее вниз, оказавшись в одной рубашке. Ее я бы не отдала ни за какие коврижки, потому что это рубашка… Да какая разница чья это была раньше рубашка! В последнюю минуту я вынула заветную бутылочку из кармана пальто, которое полетело вниз, как морской скат манта и зарылось в ил. Руки у меня стали какие-то странные, словно на них надеты зимние варежки – пальцы были как склеенные. Я поднесла свои многострадальные конечности к лицу и увидела, что они связаны полупрозрачной синеватой перепонкой. Проблема дыхания, похоже, решилась раз и навсегда: на шее вздувались и опадали жабры. Опа! Это кто же я теперь? Так, вопросы потом. Это еще не самое странное, что сегодня со мной произошло. Я стрелой взлетела ввысь, словно сзади выросли крылья. Или просто рыбий многофункциональный хвост? Перепончатые руки обхватили Стива Роджерса и повлекли его выше, к солнцу. Глаза его были закрыты, тело казалось безвольным и каким-то мягким, податливым. Пузырьки воздуха перестали выходить изо рта. Сейчас подъем был бесполезен: я доставила бы только его мертвое тело. Нет! Это не должно было так кончится! Холодная бутылочка в моей руке засветилась как яркая звезда в такт моим мыслям. Сейчас или никогда! Я всунула бутылку в рот, пробка сразу куда-то исчезла (надеюсь, я ее не проглотила), набрала полный рот «эликсира» и прижалась губами к губам Стива Роджерса. Я проталкивала жидкость настойчиво и зло, даже прокусила ему губу, попутно насыщая его легкие кислородом, которые мои измененные органы дыхания вырабатывали из воды. «Если это потрясение его организм не засчитает за стресс, то я уже и не знаю, что делать». Когда-то давно я слышала о глубоководных рыбах, которые срастаются телами, чтобы не искать друг друга в вечной тьме. Мне кажется, мы стали такими существами. Я боролась за каждый кубик кислорода, за каждую каплю, которая переходила от меня к нему. Я прижалась к нему грудью, чтобы ощущать биение его сердца. Мы были как единое целое в эту минуту, единая плоть. Ребра наши переплелись, как корни деревьев, и одно и то же дыхание, одно и то же сердце билось в нас. Мы висели в воде между светом и тьмой, между жизнью и смертью. «Сердце мое, для чего пережила тебя любовь моя? Я твое дыхание, ты моя жизнь. Тобой полна душа моя, на тебя глядят глаза мои, тебя слушают мои уши, с тобой говорят мои уста. Не уходи, постой, я так многого не успела тебе сказать. Зачем мне руки, если протягивая их, я чувствую пустоту, если тебя не будет рядом? Без тебя я не увижу света. Столетия будет дух мой носится над рекой, тело мое расплывется морскою пеной на рассвете, если возлюбленный мой уйдет от меня. Не уходи! Не покидай меня!» Все забыв и перепутав, Ошибайся и страдай, Всё равно ни на минуту Ты меня не покидай, Всё равно ни на минуту Ты меня не покидай, То, что ты мое дыханье, Никогда не забывай! И ночью звездной, И при свете дня, Не покидай, не покидай меня! Пусть все исчезнет и уйдут друзья, Не покидай, мне без тебя нельзя! Пусть рухнет небо и предаст любовь, Не покидай, чтоб все вернулось вновь! Его сердце дрогнуло, дернулось и забилось. Губы разжались, и он ответил на мой поцелуй. Руки обхватили меня и заскользили по спине, плечам, груди. Мир расплавился и сладкой истомой стекал по моему телу. Хвост русалки двигался в такт движениям человека. Он целовал меня, и в том месте, где его губы касались кожи, она вспыхивала огнем. Словно тот задержавшийся поцелуй, который мы так долго сберегали, вернулся к нам стократно слаще. Ненужная уже бутылочка из-под лекарства, булькнув, выскользнула из моих пальцев и исчезла внизу. Мы кружились в подводном танце, свободные и легкие, бесконечно счастливые. Взмахи моего хвоста рождали маленькие смерчи, которые тут же рассыпались миллиардами сверкающих огоньков. Пузырьки воздуха кружились вокруг нас и щекотали кожу, словно прикосновения ласковых пальцев. Мелкие водяные жемчужинки усеяли его кожу, я смахивала их и смеялась, смеялась. Но тут же умолкала, потому что смех отнимал мгновения у нашего поцелуя. Ах, ну почему у русалок этот глупый хвост вместо ног? Блестящие рыбьи чешуйки, дрогнув, посыпались вниз, а я порядочно глотнула воды. Нет, нет! Сначала дело, а потеха потом. Ноги снова соединились в хвост, Стив с неохотой оторвался от меня. Я взяла его за руку и поплыла вверх. В воде тело весит меньше, поэтому, разогнавшись, мы ракетой вылетели на поверхность воды, как дрессированные дельфины. И по неопытности тут же рухнули вниз, Стив больно ударился о воду, у меня локти так стукнулись о водную гладь, как будто я боднула стену. Неподалеку плавала старенькая баржа. Туда мы и направили свой путь. Капитан вылез первым и помог мне. На суше я превратилась в неуклюжую морскую тварь, хвост волочился по палубе и оставлял мокрые следы, сидеть были очень неудобно, потому что того на чем сидят люди, у меня не было. Роджерс подхватил меня и легко, без натуги поставил вертикально. Хвост мой сказал «до свиданья» и превратился (как там в сказке) в пару стройных ножек. Вместе с ним исчезли и жабры – большое облегчение, иначе как я объясню эти ровные хирургические порезы на груди. Речной туман запутался в моих ногах, и мокрые ступни сразу замерзли на ветру. Но сегодня мне было все равно. Я подняла голову, вгляделась в лицо Капитана. Ух, какой ты стал! Морская дева все-таки спасла своего принца. Или это Красавица расколдовала Чудовище? И даже петь не понадобилось! Он улыбнулся в ответ широко и задорно. Мне так нравится эта его мальчишеская улыбка! Это было то, что связывало неуклюжего парнишку из Бруклина и Первого мстителя Капитана Америка. - Какой же ты все-таки высокий, мой капитан! - А ты такая маленькая, моя русалочка. Я немного привстала на цыпочки, чтобы дотянуться до его губ. Немного, но все-таки. Он уверенной рукой хозяина прижал меня к себе. Другая его рука заскользила по телу вниз. Кажется, он был настроен продолжать наше подводное дело. Мы оба были настроены. И в эту жужжащая надоедливая муха пролетела мимо нас. Большая такая красно-желтая муха, с металлическим хитином. - Эй, на буксире! Извините, что отрываю! Мы синхронно повернули головы. - Вы долго так будет стоять? Мы там воюем, а им бы все обниматься. Несерьезные какие-то! Голос Тони прогремел как гром среди ясного неба. Я вдруг поняла, что стою почти не одетая, в безнадежно мокрой рубашке, а Стив Роджерс прикрыт обрывками прежней одежды. Испытание на прочность выдержала только кожаная куртка. И почему в этой истории мне так не везет с одеждой? - Вам говорю, вам. И прекратите смущать мусье капитана, он сейчас себе производственную травму заработает. Капитана? А что с ним такое? Какую травму? Я повертела головой и увидела… капитана данного буксира. Челюсть у него отвисла, а глаза бешено вращались в орбитах. Он едва не свалился с мостика. Еще бы, не каждый день река разверзается и выносит на берег два таких чучела, одно из которых могло похвастаться рыбьим хвостом. Тони уже приземлился на берегу, откинул забрало и продолжал комментировать увиденное. Половину им сказанного я повторить не берусь – харизмы не хватит. И воспитание не позволяет. Потом к Железному присоединился некто большой и зеленый, тянущий по земле какой-то пыльный мешок. Мешок при ближайшем рассмотрении оказался Иоганном Шмидтом: без сознания, в ушибах и ссадинах. - А что ж он его за собой-то тянет? – растерянно сказала я. - Не перед собой же его толкать. – улыбнулся мой капитан. – Однако вопрос одежды стоит очень остро. – Он шевельнул плечами ,и во все стороны полетели обрывки клетчатой рубашки: тонкая ткань не могла сдержать всего объема его мускулатуры. Я бросила на него застенчивый взгляд – мне еще придется привыкать к нему такому. Ведь из моей памяти почти стерся образ мускулистого красавца из парижского кафе, с которым я познакомилась когда-то. - У меня есть идея. Эй, капитан, месье…. Силь ву плэ. - Я говорю по-английски – сказало это существо с заметным техасским акцентом. Американец в Париже! Чудно! - Не могли бы вы оказать нам услугу? Мой друг и я несколько не одеты. Одолжите нам ваш замечательный флаг. - Флаг? - Да, флаг. Мой друг настоящий патриот, он носит только такую расцветку. Стив незаметно ткнул меня в бок. - Что еще? - Нельзя спускать флаг во время военных действий – это непатриотично, – вот упертый! - Непатриотично – воевать в одних подштанниках. Это снижает боевой дух армии и порочит саму идею американских военных сил. Капитан Америка проникся моими словами и поцеловал меня в макушку. Скоро красно-сине белое полотнище легло к нашим ногам. Капитан обвязал его вокруг себя на манер древнеримской тоги, я помогла скрепить флаг на груди найденной булавкой. - Фанатки будут в восторге! - Угу, раньше я думал, что лосины - это самое страшное, но теперь, кажется, поменяю свое мнение. Шелковистая ткань была крепкой и надвое рваться не желала. Да и не люблю я такую расцветку. Тогда что же мне набросить? Пришлось довольствоваться куском старой белой парусины. Она хотя бы была относительно чистой. От глаз Тони не ускользнули наши манипуляции с одеждой. - О, кажется, вы стали брать пример с доктора, Капитан Америка? Знаете, Беннер тоже одевается во что попало, после того как утихомирит большого зеленого парня. Большой зеленый парень рядом с ним зарычал. Кажется, это было одобрение. - Может быть, стоит открыть линию одежды – «я и мое второе я». Мы в Париже – городе великих стилистов и модельеров. А я проспонсирую. - Я сейчас запущу в него чем-нибудь, - шепнула я. - Якорь подойдет? - Знаете, а римская тога вам идет, капитан. Очень стильно, а главное, классика. А как гармонирует с портьерой, которую носит наш бог грома. Может, стоит одеть так всю американскую армию? Практично и удобно. А главное – не стесняет в движениях. И свежий воздух, господа, свежий воздух вокруг! В таком тоне он продолжал говорить еще минут пять. Мы с капитаном вздохнули и синхронно шагнули вперед на сходни, шлепая босыми ступнями. Но стоило пройти несколько шагов, как воздух вокруг нас заискрился, ткань стала растягиваться и удлиняться. И меняться на глазах! Старый американский флаг на капитане с легким щелчком плотнее обхватил его фигуру, и превратился в дано знакомую и привычную звездно-полосатую униформу. А парус на мне… мой парус светился и переливался, удлинялся и светлел. Я испуганно провела руками по ткани, узнавая на ощупь шелк, кружево, бриллианты. Широкая юбка на кринолине переходила в изящный корсаж, где спрятанные под кружевами, блестели крохотные бриллиантовые капельки, словно роса на траве. Ткань была ослепительной белой, и чем дольше на нее смотрели, тем белее она становилась. Я была похожа на Золушку, впервые попавшую на бал. Тони восхищенно присвистнул, Халк глухо заворчал и ухмыльнулся, а из-под его могучего локтя вынырнула…. Сесси! Моя сестренка подмигнула мне и … швырнула футляр из-под очков доктора Беннера! Я поймала его в подол платья, раскрыла и вынула знакомую серую пуговку переговорного устройства. Стоило прикрепить ее к корсажу платья, и она превратилась в изящную жемчужную розочку. Очки я машинально протянула доктору. - Спасибо – сказал Брюс Беннер. – Ой! Никто не ожидал, что, взяв в свою лапищу очки, Халк тут же примет вид нашего милого, интеллигентного доктора, только вот одежды на нем оказалось маловато. Гер Шмидт при этом больно стукнулся головой о землю и с глухим стоном отполз к парапету. Руки его оказались скованы наручниками, грубо скрученных из гитарных струн. Или это были струны рояля? Знакомый дизайн! - Кажется, я поторопился с превращением, – вежливо скал доктор. – Но эффект интересный. Этакий условный рефлекс на знакомые предметы. Надо бы его проверить. Но потом. Знаете как-то неловко - в очках и без штанов! Он повертел головой и сунул очки в руки Сесси, после чего тут же раздался в плечах и прибавил фута два роста. Сесси казалось такой маленькой рядом с зеленым гигантом. Но изменения коснулись не только его. Моя сестра стала как-то плотнее и реальнее. Она повертела в руках очки и сунула их в карман. - Ты же не можешь держать предметы, Сесси? - У тебя устаревшая информация. Пока приходила в себя, я успела коренным образом пересмотреть свою программу и внести некоторые корректировки. Надоело быть бесплотным духом. Хочется дать волю кулакам. Сесси выполнила несколько потрясающих приемов чего-то азиатского, изящного и опасного для здоровья. Сопровождалось это громкими резкими криками журавля в полете. Тони похлопал железными руками. Получилось, как стук по водопроводной трубе. - Это еще что, - сказала Сесси, довольная эффектом. - Скоро я научусь еще есть и спать. - А вот молчать ты никогда не научишься! - Нет придела совершенству, как говорил Мудрый. - Кстати, эта вот милая леди подсказала нам, где вас найти. И то, что у вас проблемы. По дороге она успела познакомиться, поссориться и помириться с Джарвисом. Вера, если вы сделаете еще парочку таких девчонок, я смогу уйти на покой со спокойной душой – меня будет кому заменить. - Боюсь, что Сесси одна такая. Тем более, что она получилась случайно. - Случайность – объяснение для дураков, которые не хотят думать. Вот я штучный товар. Сейчас таких не делают. - А тебя можно потрогать, штучный товар? - Конечно, за отдельную плату. Маленькая рука оказалась мозолистой и твердой. Вполне человеческая рука, теплая, живая. Настоящая. Она улыбнулась и поблагодарила меня одними глазами – спасибо! Спасибо за все, сестренка! Капитан положил свою руку мне на плечо, и я потерлась о нее, как котенок. Скольким еще творениям я ненароком подарю жизнь? И сколько жизней разрушу? Тони смотрел на нас лукавыми темными глазами, в которых плясали золотистые хмельные искорки. У него в роду не было пиратов? - Я сейчас заплАчу. Воссоединение семьи. Американец, азиатка и полячка. Слышь, Шмидт, а у тебя в роду не было американцев? А то мы бы воссоединились тоже. «Миллиардер и гений братается с сумрачным немецким маньяком». Звучит? Если бы истинный ариец Шмидт мог, он бы сейчас заплакал. Или расхохотался. -В общем, так, молодежь, это хорошо, что все хорошо, но однако же там Тор и Соколиный глаз одни сдерживают врагов. Они, конечно, молодцы, а Сокол, как и прежде, попадает мухе в глазное яблоко, но надо и совесть иметь. Тем более что наш капитан снова оброс бицепсами. Что с тобой, Кэп? Ты наконец дал волю чувства и хорошенько разозлился? Ох, нет, я перепутал тебя с доктором – это он увеличивается в размерах, когда злится. А ты с чего так вырос? - Так. Морской водоросли ламинарии накушался. Йодомарин, знаешь, как действует - Водоросли жевал? Что, это лучше шаурмы? - Не тебе одному импортную кулинарию рекламировать, пора и нам иметь свой процент с продаж! – парировала я. - Да уж, чем еще заняться под водой, как ни пожирать зеленое и склизкое? - Я там не один был. - Да-а-а-а? А Я-то думал, что сейчас под водой только рожают. Старею, брат, старею. Хочешь новость? У тебя появилось зачаточное чувство юмора. - Оно было, только оно вместе со мной выросло. - Девочки, вы обе душки, но кто-то давеча говорил, что надо торопиться? Кстати, как там обстановка? - 50 на 50. С наземными армиями гера Шмидта мы быстро управились. Не сердитесь, генерал, так оно и есть. Не надо хвататься за сердце. Ваши подвиги уже в прошлом, садитесь писать мемуары. А вот читаури… Читаури громят Париж – грустно сказал Тони, – и мы никак не может выяснить, откуда они лезут и главное, как это все остановить. Никто не знает. Я остановилась, как будто налетела на стенку. - Я знаю. Они резко обернулись ко мне, даже Череп, болтавшийся поперек широкого зеленого плеча, поднял исцарапанную голову. - Знаю, кто знает. Локи. Надо найти его и спросить. У меня есть идея. – по лицу Шмидта я увидела, что угадала. Красный немец до синевы стиснул губы и скрипнул зубами. - Если это опасно… - нахмурился капитан. - Нет! Что может сделать Локи по отношению к Эйвери, леди Невероятность? По крайней мере, на первых порах. А когда он очнется… От меня в бою все равно мало проку – я могу сыграть в свои ворота. - я ощупала свое роскошное платье. Карманов как ни бывало – Тони, одолжи двадцатку. - Зачем? - Нужно. – я подняла подол платья и продемонстрировала босые ноги – Золушке нужны туфельки. И еще кое-что по мелочи. Старк протянул мне кредитку. Он был заинтригован. - Спасибо. Еще увидимся. – Я незаметно для остальных сжала кончиками пальцев запястье капитана. – И берегите мою сестренку. - Пусть они сами поберегутся – погрозила Сесси маленьким кулачком. Халк поднял ее и усадил на свободное плечо. Крохотная всадница состроила лукавую гримаску. Подобрав юбки, я побрела в сторону жилых кварталов. *** Месье Перен, лавочник, имел два правила: каждый день отрывать свою лавочку несмотря ни на что – войны, землетрясения, оккупацию, комендантский час, сухой закон и окончание студенческой сессии в соседнем общежитии. Вторым правилом было ничему не удивляться. Не нарушил он это правило и тогда, когда к нему в магазин вбежала высокая босая девушка в подвенечном платье и выпалила: - Мне, пожалуйста, банку консервированных бобов, пачку стирального порошка, мыльные пузыри, скотч и перьевую подушку. Только с натуральным пером, если можно, месье. Да, у вас не найдется каких-нибудь спортивных туфель на мой размер?