«Любезный Горелый! Приглашаю вас принять участие в незабываемом представлении вечера «Дьявольская колода», которое состоится в пятницу в 20:00! Мне было бы очень приятно увидеть вас и ваших охотников в деле! И да, чуть не забыл упомянуть, в зале будут присутствовать очень важные особы, которым лучше не портить настроение сорванным представлением. Насчет невыученных ролей не волнуйтесь, мой друг! Главное будьте неотразимым перед публикой! Зрелище будет проходить в театре «Артуад». С уважением, Кукловод»
Приглашение затрепетало на ветру, подобно безмолвной птице в онемевшей от холода руке, и неожиданно вспорхнуло, заставив Бенджамина Макклайна очнуться от терзавших его мыслей. Он выпрямился, потянул за запятнанным кровью листком не разгибавшиеся пальцы, и замер, заметив, с какой невозмутимостью Горелый смог поймать его двумя пальцами и молча спрятать в карман. Зеленый омут глаз, в котором не раз тонул мечтательный Гленн, все также был направлен в сторону заброшенного театра. Некогда изящное здание, покинутое людьми во время несчастного случая, навсегда оставило след в истории: ожила одна из известнейших работ мастера, прервавшая представление произвольными действиями. Кукла два метра ростом напугала зрителей и актеров до смерти, заставив их наступать друг на друга перед единственным выходом из огромного зала. Она плясала на сцене и смеялась, прыгала на каждого и подвешивала на тонкие нити, лишая возможности кричать. Полиция пыталась отыскать «творение», но всякий раз попадала в ловушку и принимала участие в смертельном шоу. Горелый закрыл глаза, почувствовав на лице холодные капли моросящего дождя. Он помнил свою первую встречу с Кукловодом. Незваным гостем удалось пробраться в чертоги жуткого театра и отыскать пропавших избранников. Маленькие дети — совсем невинные и слабые — они сидели в клетках с мешком на голове и тихонько всхлипывали, опасаясь привлечь внимание директора. Охотник освободил их, но был пойман и вовлечен в игру. Он подобрал подходящий сюжет под декорации и костюм, сыграл перед публикой голодных демонов совсем один и блестяще, заставив каждого дрожать от нескончаемого восторга. Кукловод был им доволен и отпустил, загадочно намекнув на скорую встречу. — У нас еще есть шанс повернуть назад, — напомнил Бенджамин, голос которого раздался эхом в воспоминаниях Горелого. — Его нет, Бен. Есть только дорога, которая ведет вперед. — Мужчина открыл глаза и посмотрел на старшего охотника. — Ты когда-нибудь задумывался о том, что ждет тебя впереди? — Никогда. Я живу настоящим. Но никак не задумываюсь о том, чего еще нет. Лучше оставь свои философские рассуждения на потом и ответь мне на один вопрос: как группа охотников будет входить в театр «Артуад»? Кукловод наверняка при охране и… — Он один. Все это здание принадлежит ему… Неподалеку от театра есть спуск в подвальное помещение. Мы можем спуститься туда и пройти к нему по длинному тоннелю. Я был там и видел все его ловушки в действии. — Надеюсь, что ты помнишь про каждую из них. Будет обидно лишиться охотников за стенами театра. Звонко ударилось железо о бортик, и мужчины обратили внимание на штурмовые крюки перед собой. На крыше появились охотники вместе с запыхавшимся Гленном. Они бесшумно приземлились на темную черепицу и, сократив расстояние между прочной веревкой и крюком, спрятали приспособление за пояс. Вперед выступил Джозеф, попавший под равнодушный взор Горелого; он до сих пор жалел о том, что перед отъездом доверил организацию именно ему. — Мы проверили периметр, все чисто, — громко произнес Джозеф, желая услышать дальнейшие указания. Горелый медленно обвел каждого взглядом, будто бы желал услышать дополнительные сведения о патрулировании местности, и спокойно ответил: — Тогда следуем за мной и слушаем только мои указания. Он крепко сжал штурмовой крюк, на котором при дневном свете сверкнула буквенная аббревиатура организации и, подбежав к краю крыши, выстрелил. Острые «лапы» зацепились за соседнюю постройку. Мужчина прыгнул, описав в воздухе полукруг и, стремительно сократив расстояние между веревкой и крюком. Остальные охотники последовали его примеру, перелетев через улицу густой вороновой стаей. Единственные Бенджамин и Гленн были исключением в этой картине, пристроившись к группе парой красных кардиналов. С размаху прыгнув на кирпичную стену, Горелый зацепился за нее крюком и заскользил вниз, бесшумно приземлившись в тихий переулок. Он посмотрел наверх и проследил за действиями остальных, готовый в любую секунду стиснуть зубы от воспроизведенного источника шума. Но беспокоиться об этом не стоило. Поймав Гленна за воротник плаща, Бенджамин удержал его над закрытым мусорным контейнером и отбросил в сторону. Юноша перекатился на бок и быстро встал на ноги, бросив виноватый взгляд в сторону лидера группы. Горелый прикусил губу, и тяжело вздохнув, покачал головой. — Говорил тебе за мной следовать! Нет, за Горелым лучше броситься вдогонку, — тихо ворчал Бенджамин, схватив Гленна за плечо, и направив его вперед. — Так ты ему не интересен, Бен. Ему б помоложе кого, — раздался в толпе голос одного из охотников. Послышался сдержанный смех, который тут же прекратился, когда все обратили внимание на Горелого. Мужчина сделал шаг вперед и, сдерживая гнев, быстро заговорил: — Шутки при себе держи. Шутить на сцене перед публикой будешь, комик. Я посмотрю, как у тебя язык там дернется, если вообще соизволит сделал хоть какое-то движение. Он круто развернулся на месте и, спустившись по ступенькам вниз, толкнул железную дверь. Охотники переглянулись, обратили внимание на виновника спонтанной ссоры и зацокали языками, оставив его краснеть от брошенной в адрес директору и его заместителю колкости. Бенджамин распушился, узнав за много лет страшную правду о себе от молодых сопляков: постарел и стал объектом для насмешек. В душе от сказанного остался неприятный осадок, из-за которого мужчина впал в минутную депрессию. Гленн потянул его за рукав, намекая о том, что пора идти дальше и не терять ни минуты. Длинный тоннель был пропитан запахом сырости, а от стен веяло ледяной прохладой. С покрытых мхом закругленных потолков капала вода, наполняя отверстия в полу темной жидкостью. Шаги гулким эхом отдавались под каменными сводами, заглушая истошное попискивание маленьких мышей. Кромешную тьму рассеивали карманные фонарики, которые охотники крепко сжимали в своих руках, опасаясь лишиться единственного источника света. — Впереди будет развилка, — негромко заговорил Горелый, пробираясь через скопление грызунов рядом с порванным сапогом. — За ней ловушка. Человек пять сможет пробежать вдоль «живой» стены и попасть в театр. Остальные терпеливо должны ждать своей очереди! Бенджамин наступил в неглубокую лужу и выругался, услышав, как громко раздался в тоннеле щелчок. Все замерли и в мгновения ока обратились в застывшие в движении фигуры, поблескивающие глаза которых заполонил страх. Лишь громкий писк продолжал щекотать чуткий слух. Старший охотник продолжал стоять с поднятой ногой, стиснув от нахлынувшей злости зубы. — Почему ты молчал, а? — прорычал Бенджамин, поглядев на Горелого. — Здесь не должно быть ловушек… — судорожно вздохнул собеседник, не осмеливаясь шагнуть вперед. Почувствовав под ногами когтистые лапы, один из охотников опустил голову вниз и истошно закричал, увидев под собой огромную крысу. Он сдвинулся с места, растолкал каждого в попытке пуститься в бегство вдоль тоннеля и оказался пойманным. Горелый вцепился в его рукав и, закрыв ему рот рукой, прижал к губам указательный палец. Снова послышался щелчок, затем еще и еще — сработал механизм. В следующую секунду плитки в тесном помещении начали проваливаться во тьму вместе с изумленными охотниками и грызунами. Они хватались за выступы, пытаясь залезть обратно, но срывались вниз. — Бен, вперед! — крикнул Горелый, указав фонариков в сторону прохода. Старший охотник перепрыгнул на соседнюю плитку и бросился бежать за выжившими. Спотыкаясь, толкая друг друга, теряя координацию в плохо освещенном тоннеле — они скрывались во тьме, вытягивая вперед руки в надежде получить от кого-то помощь. Когда перед Бенджамином исчез Джозеф, он нервно выругался, перепрыгнув через опасное отверстие. Горелый схватил Гленна за руку и притянул к себе, заметив впереди долгожданную развилку. — Еще немного! — крикнул он, предупредив единственного выжившего заместителя. Яркий свет от фонаря, обезумев, освещал все вокруг и мерцал, отражая длинные блики на влажных стенах. Охотники ускорились и, когда цель уже была близка, резко провалились вниз. Осветительные приборы закружились в воздухе и погасли, столкнувшись с водой.***
— Леди и джентльмены, прошу обратить на меня внимание! — Раздался звон бокала, и на какое-то время воцарилось молчание. — Да, вот так. Я рад приветствовать вас на представлении чарующего вечера «Дьявольская колода»! В голове эхом раздались громкие аплодисменты, заставившие Горелого открыть глаза. Все расплывалось, казалось немыслимым сном, в котором ты был заблудшим персонажем, целью которого было отыскать дверь в реальность. Мужчина тяжело вздохнул и поднял голову. Блеск золота, молчание красного бархата и ярких звезд; глаза продолжал застилать туман. Он поддался вперед и остановился, почувствовав на руках и теле обжигающие нити. — …Я желаю вам приятного просмотра, мои дорогие гости! Ведь именно для этого представления я постарался отыскать лучших актеров! С одним из них вы уже знакомы. — Голос опалил левое ухо и заскрипел, подобно ржавым петлям: — Не так ли, любезный Горелый? Деревянная рука легла на лицо пойманного охотника, а лакированные пальцы опустили его веки. Как только тень рядом исчезла, он распахнул глаза и увидел перед собой улыбчивых зрителей. Снова раздались аплодисменты. Зал медленно погрузился во мрак, а на сцене вспыхнул ряд свечей. Шоу началось! Очнувшись, Бенджамин Макклайн растолкал рядом стоявшие коробки и, сев, огляделся. Крохотное помещение с множеством сломанных кукол и ненужных вещей походило на сценическую кладовую, в которой любили оставлять прошлое и никогда к нему не возвращаться. Большие фигуры разместились на полу, разинув рты и устремив стеклянные глаза на непрошенного гостя. Мужчина нахмурился, явно не довольствуясь такой компанией, и толкнул соседнюю коробку, желая покинуть свое место. Громко завизжала кукла над головой и, упав на колени, расхохоталась, напугав Бенджамина до потери пульса. Он быстро сломал мальчишке длинный нос и откинул в сторону, извергнув в порыве гнева пару ласковых слов, из-за которых невольно заплелся язык: — …Твю… Твою мать! Недоделанный Пиноккио! Старший охотник вскочил на ноги и бросился вон из сценической кладовой, успокаивая себя тем, что не жуткие куклы напугали его, а пропавшие друзья, которые сейчас могли находиться в большой опасности. Красный коридор с множеством афиш был погружен в полумрак, который в мгновение ока был освещен телефонным фонариком. Бенджамин направил его вперед и увидел лестничный пролет, а затем ближайшую к нему дверь, в которую стоило заглянуть. Тихо щелкнул замок, и он оказался в балконном коридоре, с которого открывался вид на зрительный зал. То, что он увидел внизу, повергло его в шок больше, чем состояние заброшенного театра, а когда он увидел на сцене Горелого и Гленна, дыхание и вовсе перехватило. Выключая и включая фонарик, мужчина размахивал им и привлекал внимание ошарашенного руководителя организации, который, наверняка, тоже видел эту картину. Горелый медленно поднял глаза на балконный коридор, и заметив своего невредимого заместителя, облегченно вздохнул. «Играй!» — одними губами прошептал Бенджамин и скрылся за дверью. Подумав о скором спасении, Горелый воодушевился и заговорил, обратившись к заждавшимся зрителям: — Эта история, — начал охотник, взглянув на сидевшего на коленях Гленна в сверкающем костюме шута, — о прекрасном юноше по имени Джокер. В «Дьявольской колоде» он был умен и хитер, о его возможностях слагали легенды, и он был не заменен. Никто не мог устоять перед его красотой, даже Червовый Туз, который был известным «Донжуаном». Дамы всех мастей не могли остаться равнодушными перед очарованием Червового Туза, а он перед их коварной красотой. Джокер наблюдал за всем этим и понимал, что был одинок в этом мире. Он полюбил Червового Туза и не смог забыть о нем. А тот был слеп и не замечал его рядом с собой, продолжая верить дамам и повиноваться им. Леди на первом ряду захихикали, скрыв свои пламенеющие щечки за тканевыми веерами. В следующую секунду из-за порванного опахала на сцену взглянули обезображенные лица в намордниках, сдержанно зарычав и, уронив тонкие слюни узорами на бархатный пол. Бенджамин сбежал с лестницы в просторное фойе и только хотел толкнуть двери в зал, как вовремя вспомнил, что он от и до кишел привязанными к мягким сидениям демонами. Он огляделся. В театральной кассе стоял завороженный Джозеф, стеклянный взгляд которого смотрел сквозь пол, а пальцы перебирали золотые монетки: — Одна, вторая, третья… Я сбился со счета… Одна, вторая, третья… — Джозеф, ты меня слышишь? — Мужчина подошел к кассе и прислонил ладонь к грязному стеклу; фонарик осветил красную форму несчастного и нити, которые блестящей паутиной скрывались наверху. — Ваш билетик. — Джозеф протянул невидимую карточку через небольшое отверстие. — С вас пять театральных монет. — С меня твое спасение из этой вонючей будки! Бенджамин развернулся и пробежался взглядом по помещению. Марионетка снова начала считать монетки. Заметив рядом с выходом напольную вешалку, он подошел к ней и, схватившись за нее поудобнее, понес в сторону театральной кассы. Джозеф продолжал смотреть в пол, не обращая внимания на сильные удары по стеклу, которое медленно покрывалось трещинами. Повторив действия в третий раз, старшему охотнику удалось разрушить барьер и пролезть внутрь, разбросав по полу невзрачные осколки. Выхватив из маленького кармана складной нож, он раскрыл его и перерезал нити. Марионетка с шумом развалилась на кассовом аппарате, пробив несуществующие билеты, и затихла. — Джозеф! Эй, приятель! — Бенджамин потряс охотника за плечи. Неожиданно тело зашевелилось, и Джозеф жадно начал глотать воздух, опершись руками о стол. — И на том спасибо, что ты не стал снова считать эти дурацкие монетки. — Бен! Бен, где мы? — Джозеф завертел головой в разные стороны, будто бы опасался быть замеченным в этом безлюдном фойе. — В фойе первого этажа, а что? — Черт, она здесь. Эта сучка тут. Она посадила меня сюда и подвесила на нити… — Кто она, Джозеф? Заметив краем глаза слабое движение за разбитым окном, Бенджамин быстро выпрыгнул из театральной кассы и обратил внимание на странное существо. Оно сидело на деревянных перилах в позе готового к прыжку кота и облизывало сухие губы. Заостренные белые волосы, будто бы замерзшие сосульки, поблескивали при свете фонарика, как и острые зубы. Перистый костюм скрывал туловище, а сильные ноги обтягивала белая ткань. Черные миндалевидные глаза не отрываясь глядели на старшего охотника с неким любопытством. — Джозеф, это не она, а он — Ариэль, персонаж из пьесы Уильяма Шекспира «Буря», который являлся духом воздуха, — произнес Бенджамин, медленно отходя назад. — Мне понадобится помощь. Джозеф? Собеседник медленно сел на корточки, тем самым скрывшись под столом театральной кассы. Старший охотник изумленно поднял брови и недовольно посмотрел на свой складной нож. Ариэль грозно зашипел и прыгнув вперед, расправил руки, которые в мгновение ока обратились в огромные крылья. Мужчина попытался схватить его за ногу, но она выскользнула из его рук, словно была соткана из воздуха. Существо описало круг в просторном фойе и снесло его с ног, заставив упасть на ковер и выронить оружие. Бенджамин открыл глаза и, потерев затылок, быстро перекатился в сторону, скрывшись под диваном с высокими деревянными ножками. Джозеф в это время вылез из укрытия и бесшумно побежал вверх по лестнице, оставив приятеля наедине с персонажем из пьесы Шекспира. — …Узнав о слабостях Червового Туза, Шестерка обвинила его в бездельничестве, а он на тот момент был одним из генералов «Дьявольской колоды». Он бездействовал, потому что дорожил каждым и боялся потерять своих воинов в неравном бою. Узнав об этом, Джокер встал на защиту Червового Туза, но тоже попал под общественное воздействие и потерпел серьезное поражение… — продолжал рассказывать Горелый. Гленн сидел на коленях и не мог перестать восхищаться своим руководителем: его игрой, внешностью, робким взглядам. Заостренный длинный воротник черной рубашки создавал некую властность в его взгляде, расстегнутые три пуговицы сверху придавали особый шарм его образу, красная повязанная спиралью лента на левой открытой руке, кожаная перчатка с красным сердцем — одни из главных аксессуаров Червового Туза. Черные штаны, высокие сапоги. Он присел перед Джокером на корточки, оставив на полу покоиться заостренные подолы сверкающей в слабых рубинах рубашки, и слабо улыбнувшись, положил голов на свое плечо: — …Но в тот момент, они поняли, что являются единым целым. Сломленные, отвергнутые обществом и не воспринятые миром — между ними промелькнула искра. Они уловили ее, посмотрели в глаза друг другу и… — …Впервые узнали, что чувства их взаимны, — закончил Гленн, поддавшись вперед. Он медленно снял с него перчатку и, закрыв глаза, потянулся к слегка раскрытым губам. Но неожиданно голос за кулисами зло проскрипел: — Джокер вдруг понял одну важную вещь — Червовый Туз жаждет любви всегда, а значит, ему быстро надоест их любовь, и он разобьет юное сердце на маленькие осколки. Он понял, что так не может продолжаться, его надо оставить любой ценой! Ведь этот персонаж неизлечим! Тонкие нити потянули Гленна наверх, и он невольно встал на ноги, достав из кармана сверкающий кинжал. Его острие сверкнуло при свете ярких свечей, и зрители ахнули. — Гленн… — шепнул Горелый, опустившись на колени. — Я не могу воспротивиться. Нити мешают! — отчаянно зашипел тот, пытаясь разогнуть пальцы. Порезавшись, он прикусил нижнюю губы и завороженно уставился на то, как по рукам текут струйки крови, шумно капая на согнутые пальцы мужчины. Демоны истошно завизжали, впиваясь зубами в кожаные ремни. Перевернув диван, Ариэль пригвоздил Бенджамина ногой к полу и обнажил острые зубы. Складной нож тихо щелкнул, и старший охотник вонзил его в голень врага. Он пронзительно вскричал и, взметнув крыльями, пролетел сквозь потолок, оставив за собой еле заметный облачный шлейф. Бенджамин тут же встал и прижавшись к стене, обратил внимание на отскочивший в сторону нож, а потом на кровь, которая осталась темным пятном высыхать на белом покрытии. Рядом с лестницей пролетел Ариэль и снова исчез. Старший охотник позволил себе задуматься над невероятной идеей, которая пришла ему в голову после схватки с этим существом и начал действовать. Ариэль прознал о его ходах, после минутной слабости и теперь не готов был принимать поражение так быстро. Зацепившись за деревянные перила, он, шумно втягивая через стиснутые зубы воздух, поглядел на отдыхавшего рядом с театральной кассой Бенджамина. Существо спрыгнуло вниз и подлетев к нему, попало в ловушку. Старая будка покачнулась и рухнула прямо на Ариэль, заточив его внутри, подобно пойманному в банку летнему ветру. Он прижал к грязному стеклу свое лицо и оскалился, оставив на нем следы от черных когтей. Старший охотник подобрал с пола складной нож и приготовился к нападению. Он ударил по стеклу ногой один раз, второй, третий… На нем появились первые трещины. Четвертый, пятый… Окно с шумом разбилось, и Ариэль успел вылететь на свободу, оставив Бенджамина в дураках. Ариэль развернулся и, расправив крылья, дернулся, когда в фойе раздался оглушительный выстрел. В голове образовалась небольшая дыра, в которой Бенджамин разглядел Джозефа. Существо рухнуло на пол ничком. Охотник перезарядил дробовик и вниз посыпались золотые монетки. — С вас пять бутылок темного пива за ваше спасение, — произнес он, широко улыбнувшись. — Я освободил остальных. Они были за кулисами в поганых костюмах. Осталось спасти Горелого и Гленна. — Ах, ты, засранец! — негромко посмеялся в ответ собеседник. — Приготовь свои монетки: будем наказывать безбилетных зрителей! Зал гудел. Все ждали продолжения. Гленн нервно сглотнул, руки его задрожали и медленно начали приближаться к обнаженным ключицам Горелого. Тонкие нити развели его руки в стороны, слегка оттянув их назад. Демоны извергали нечленораздельные слова, захлебываясь собственными слюнями и скалясь на сцену, от которой веяло страхом сразу двух ценных душ: избранника и его фамильяра. — Гленн, несмотря ни на что — ты мне дорог, — признался мужчина, посмотрев в его глаза. Юноша замер и задрожал, понимая, что его чувства в глубине души побуждаются и разрушают барьер повиновения. — Все те женщины, с которыми я спал, были лишь утешением для сердца, которое было переполнено тоской по любви. Гленн, они использовали меня для своего же удовлетворения, а я пытался построить с ними будущее. Они отвергали меня, а ты был все это время рядом… Мой покорный Джокер… Засверкало острое лезвие, и в следующую секунду нити, связывающие Гленна лопнули. Он в спешке освободил Горелого и, выронив оружие, крепко обнял его. Рядом с ними появился прочный канат и с верхней сцены донеслись голоса охотников: — Хватайтесь! Мы вас поднимем. — Готов полетать? — руководитель взглянул на своего помощника, который одобрительно закивал в ответ. Неожиданно зал заполонил жуткий шум. Демоны вырвались на свободу и, толкая друг друга, подлетели к сцене. Горелый ухватился за спасительный канат и, взяв Гленна за руку, потянул за собой. Они закружились над сценой, подобно воспарившим ввысь вольным птицам и погрузились в пучину разрушенного театра. Блеск золота, молчание красного бархата и ярких звезд — краски зрительного зала сверкающими стружками слезали с истинного уродства давно покинутого места, снова обращая его в пристанище для демонов первого и второго класса. Гасли свечи, загорались адским пламенем глаза оголодавших существ. С каждой секундой, вслед за ускользавшими охотниками, росла живая гора: серые, безобразные и хрипевшие демоны залезали друг на друга, цеплялись когтями за лысые головы, давили слабых. Раздался леденящий душу вой. В зрительный зал ворвались адские гончие и забравшись на гору одним рывком, прыгнули, раскрыв пасти перед свисавшим Гленном. Он в ужасе подтянулся и канат дернулся, остановившись на месте. Горелый потянул его на себя и раздался громкий щелчок, после которого конструкция снова полетела вниз. Юноша вскричал. Бенджамин Макклайн заглянул за кулисы и, заметив в тени Кукловода, выстрелил. Деревянную голову разнесло в щепки от мощного заряда и кукла, пошатываясь, рухнула на пол. Он подбежал к ней и, заметив рядом с собой подоспевшего Джозефа, выдохнул: — Все кончено. Собеседник хотел было сообщить об этом остальным, но поник, увидев на перилах верхней сцены окровавленные тела охотников. Он потряс приятеля за плечи и указал наверх, опасаясь пошевелить языком. Бенджамин последовал его примеру и тихо выругался, заметив за тяжелым занавесом волны. Кто-то трогал его, пытаясь обратить на себя внимание. — Джозеф, дуй в комнату управления занавесом, — отдал приказ Бенджамин. — У нас только намечается второй акт. Охотник неуверенно зашагал к выходу и скрылся внизу. Мужчина вышел из-за кулис и взглянул на выживших охотников, которые подключив в игру огнемет, справлялись с низшими демонами. Он остановился перед первым рядом и снял с шеи медальон, который все это время старательно прятал под белой рубашкой и излюбленным красным плащом от любопытных глаз. Повернув механизм, языки пламени встали на свои места и глаза черепа вспыхнули рубиновым светом. Украшение обратилось в огромный меч с широким лезвием и Бенджамин отвел его в сторону, позволив вспыхнуть адским пламенем. Занавес медленно поднялся и на арьерсцене показались огромные деревянные руки. Старший охотник не торопясь задрал голову наверх и взглянул в рассеянные, красные глазища гигантского Кукловода. Он поддался вперед и жутко завыл: — Потомок ангела и демона. Что ты забыл среди этих охотников? Твое место среди нас. — Ошибаешься. Подстраиваться под ваши игры я не намерен, особенно под выдуманные правила. Вы безумцы, а безумцам место в аду, но никак не на земле смертных. Так что, отправляйся домой и там устраивай представления, Щелкунчик. Бенджамин сжал рукоять меча и длинным прыжком настиг врага. Зацепившись за ткань темно-фиолетового пиджака, он бросился бежать вверх, попутно запрыгивая на большие складки. Рухнув на живую гору, Горелый и Гленн скатились вниз и оказались рядом с огромной рукой. Мужчина открыл глаза и, завертев головой, подполз к юноше. Взглянув на его окровавленную ногу, он закатил штанину и осмотрел глубокие следы от укуса. — Все-таки вцепилась, — вслух проговорил Горелый, перевязывая ногу пострадавшего своей красной лентой. — Горелый! — воскликнул Гленн. — Мы в безопасности… — Сзади! Тонкие нити окутали тело Горелого и забрали его с собой наверх. Заметив это, Бенджамин громко выругался и перепрыгнул на соседнюю руку. Гленн медленно встал и, заметив на горе адских гончих, судорожно начал искать среди трупов любой острый предмет. Псины медленно сошли вниз, скалясь на фамильяра и роняя на пол длинные слюни. — Не двигайся! Я тебя освобожу! — закричал Бенджамин, взметнув мечом. Отцепив от себя первые нити, Горелый медленно съехал вниз, будто бы сошедшая с подставки кукла, которой еще предстояло сделать пару шагов к заветной свободе. — Твою мать, не двигайся! Только хуже сделаешь! Адские гончие звонко залаяли и со всех сторон вцепились в истошно вопившего юношу. Черные одежки пропитались кровью, неприятно прилипнув к телу. Горелый разорвал последние нити и Бенджамин зло вскричал, сжав в руках окровавленные «паутины», на которых остались согнутые пальцы. Мужчина рухнул на пол и, выгнувшись, заглушил своим криком существующие в зрительном зале источники шума. Живая гора в миг остановилась, превратившись в серую массу белесых глаз, псины отступили назад, подогнув от неожиданности хвосты, Кукловод молча созерцал свысока, а охотники столпились перед сценой. Гленн в ужасе закрыл рот рукой в безмолвном крике и, роняя на пол сверкающие слезы, подполз к Горелому. — Я рядом. Я здесь. Не смотри сюда, — шептал юноша, накрыв окровавленные руки пострадавшего своими руками. Он отвернулся и судорожно выдохнув, тяжело задышал, чувствуя, как нахлынувшие эмоции берут над ним верх. В следующую секунду жуткая боль охватила его руки. Пальцы пламенеющим огнем запульсировали и согнулись, больно вцепившись ногтями в кровавые ладони. Гленн рухнул на спину и начал извиваться, подобно ядовитой змее, пустившей по ошибке в свое тело яд. Он кричал вместе со своим хозяином, чувствуя ту самую боль, которую Горелому пришлось испытать по неосторожности. — Ты виноват в этом… — рычал Бенджамин, пламенея с головы до ног. — Ты поплатишься за это! Кукловод не сводил с него больших глаз, ожидая дальнейших действий. Прокрутив в руке меч, он вскричал и вонзил его в деревянную кисть демона. В мгновение ока зал заполонило жаркое пламя, сметавшее все на своем пути: демонов, интерьер, хрустальные люстры — все что могла хранить память об этом месте. Белые волосы охотника затрепетали в вихре огня вместе с подолами плаща. Он медленно открыл глаза, светившиеся неистовым рубиновым светом и, прошептал, глядя на погибавшего демона: — Мое имя Бенджамин Макклайн, и я положу конец расцвету новой империи! Огненная волна усилилась и здание взлетело на воздух, подняв в небо огромное яркое облако, в котором в ночное небо разинул свою пасть силуэт Кукловода.