Чёрный коготь

      Вот, уже закат – символично-кровавый, – предвестник непроглядной ночи, что случается в этих краях. Близость с холодными промерзшими землями была как нельзя кстати, и судьба к нам благоволила. Мы не встретили ее убийц, и, о чем говорило наше бессилие, не дождались их. А большего для спокойного вздоха и не надо.       Для моего вздоха.       Я сидел, задрав голову, и разгребал в своей голове мысленный бардак. Полочки, стеллажи... В моем сознании нет больше полочек. Нет никакого упорядочивания! Все свалено в кучу, как несортированные бытовые отходы... Знал ли я, что теперь мне не разгрести эту кучу до конца своих дней? Конечно же нет. Генная инженерия, необычные существа, звук выстрела, окровавленный коготь, стонущий камышовый кот, который оказался вовсе не котом, аптечка, три огромных внедорожника, неправдоподобная ложь про грибы, обезболивающее, кусок мяса, раствор йода, пролитая зеленка, половина пальца под бинтом... Мои мысли были похожи на шпроты в банке, хорошо промасленные, с трудом уместившееся, но все еще с приемлемым сроком годности. Я очень на это надеялся.       Так ведь? Все только началось? Или это сон, у которого будет неожиданный конец. Нет, какие уж там погони, неприятности, стычки...       Есть будильник. Я хорошо помнил, как он выглядит. Как-никак, я повертел в руках каждую деталь, собирая его из подручного хлама. Будильник – единственная неприятность и палач сна.       И теперь его звонка я боялся больше всего.       Стоны драконихи почти прекратились. Несколько раз она поднималась на лапы, но боялась коснуться земли забинтованной конечностью. Страх перед болью не давал ей совершить это действие. Я ничего не знаю о ней, но не думаю, что ей когда-нибудь было так страшно, как сейчас.       Теперь уже я не смотрел на нее, как при встрече – словно на дорогостоящую игрушку за витриной. О чем она думала? Стало ли ей легче? Насколько? А я? Что – я? Что она думает обо мне, если вообще предрасположена к серьезным мыслительным процессам? А что думаю о ней я?       Слова напрашивались на уста, и я не стал им препятствовать. Я нуждался в мыслях вслух. Особенно сейчас.       – Мне жаль, – сказал я, взирая на кроны деревьев, – что за тобой охотятся такие... влиятельные люди.       Она что-то проворчала в ответ. На ее мордочке проступило презрение, которое, надеюсь, было адресовано не мне.       – Как жаль, что я тебя не понимаю, а у меня столько вопросов...       Со спины, с севера, донесся предупредительный раскат грома. Природа захотела преподнести нам скромный подарок. Дракониха сильно вздрогнула, когда раздался очередной грохот рвущегося неба.       – Тебе страшно? – спросил я, беспечно обхватывая руками колени. Я и мгновения промолчать не смог и тут же затараторил: – Да, да, будет гроза. Ух как сверкают и ругаются небеса! Скоро обрушатся тысячи литров воды! Прямо нам на голову! А мы еще здесь, уязвимы, слабы и... – Я резко вздохнул, словно остепеняясь. – Но это нам только на руку. Деревня опустеет, все попрячутся по домам, пусть это и не так важно. Мой дом на самой окраине. Я всегда выключаю питание генератора перед уходом, поэтому крыльцо будет не освещено. А мы как раз таки и проскользнем никем не замеченными. Конечно, когда я включу свет, кому-то тут же приспичит прийти... Некоторые только тем и живут, чтобы не оставаться дома.       Я ожидал от нее понимающего моргания или кивка, или что-нибудь в этом роде. Но она коротко заглянула в мои глаза и отвела взгляд в сторону. Я не понимал, что происходит. Передать ли ей хотелось что-нибудь этим?       Я чувствовал себя слабым. И все из-за того, что не мог ее понять.       Собираться с мыслями уже не было смысла, да и рассудок слишком рано сегодня задремал. Я, чтобы как-то скоротать время, принялся рассматривать ее, будто до этого мне было некогда. Мне снова захотелось прикоснуться к ней, погладить ее мягкую чешую, ощутить дрожь этого существа... Но при всем желании я не мог до нее дотянуться. Она сидела, прижав поврежденную лапу к груди, и всматривалась вперед, словно для нее не существовало этой непролазной растительности, сквозь которую я полдюжины метров не видел. Каждый раз, когда я переводил на нее взгляд, она перехватывала его. Я ждал от нее улыбку, какую обычно встречаешь в подобных ситуациях, но...       – Откуда же всё-таки ты появилась? – сыпал я вопросами. – Тебя выпустили сюда? Кто-то хорошо заплатил, чтобы создать тебя такой... – Я отвел взгляд в сторону и вздохнул. – Несправедливо создавать, чтобы затем уничтожить. Несправедливо забирать твою жизнь... – Неожиданно, меня словно током прошибло. – Неужели генная инженерия не прикладывала к тебе рук? Не могла же ты здесь родиться или прилететь сюда? Да и зачем? Зимы здесь очень холодные... Не знаю, боишься ли ты холода... – Энтузиазм в моем голосе медленно, но верно угасал. – Не знаю, не боишься ли ты чего-нибудь... Не знаю, что бы тогда было, не пойди я искать ту гильзу?       Она обратила ко мне взгляд и – чтоб я провалился на этом месте! – тепло улыбнулась. Моей ответной реакцией было удивление, которое я так и не смог замаскировать под улыбку. Я на секунду подумал, что она поняла все до единого слова... Я чувствовал, как горячая кровь приливает к голове и ничего не мог с этим поделать. Сердце забилось чаще.       – Неужели ты понимаешь все, что я говорю? – вырвался из меня вопрос, который, как мне показалось, я озвучил с закрытым ртом.       Дракониха отвела взгляд, и ее ответ – негромкое ворчание – оказался выше всяких похвал. Я явно торопил события, мечась от одной крайности к другой. Да, не говорит – значит, не понимает. Говорит – значит, понимает даже то, что роится в моей голове. Неужели я настолько наивен?       Да как меня вообще взяли на работу электромехаником?       Мой взгляд упал на её хвост. Странно, что охвостье было лишено шипов, ну или гребней... Я ведь был знаком с творчеством художников, рисующих драконов. В юности я тратил на это многие часы. Ну, как сейчас вспомнилось, на рисунках у этих мифических существ на хвосте были и костяные шары, и шипы, и продолговатые гребни, и пучки шерсти, и перья в конце концов – да много чего, а у нее хвост был просто голым, без всяких наростов. И как такой хвост помогает при полете? И умеет ли она вообще летать? У нее были крылья довольно длинными и крепкими на вид. Они брали начало чуть повыше плеч. Их основание было единственным местом, где можно увидеть рельефные мышцы... Что ж, возможно, она умела летать. Но оставлю-ка это на потом. Гремело над самой головой, тучи заволокли небо, чем и помогли быстрому приходу темноты. Пора.       – Ты сможешь идти? – Я окинул ее оценивающим взглядом. – Мы потихоньку... Дожди здесь очень холодные. Кто знает, вдруг ты простудишься или еще чего...       Она кивнула. Я снова уловил на ее мордочке легкую, едва приметную улыбку. Конечно же. Я несу какую-то ахинею, еще бы не улыбаться...       Она медленно поднялась и заковыляла на трех лапах. Я пропустил её вперёд, чтобы не гнать за собой и чтобы знать, когда ей понадобится отдых. Я с трудом смотрел на то, как дракониха неспешно продвигается вперед. Чувство жалости мешалось во мне с чувством тревоги – она беззащитна, над головой трепещут и ревут небеса, а по лесу, наверно, рыскают те охотники. Мне не хотелось ее подгонять, но...       – Когда мы выйдем из леса, – сказал я, пригибаясь под веткой, – нам придется двигаться чуть быстрее. Мой дом на окраине, но и до него придется пересечь открытое пространство. Если нас заметят...       Она перебила меня ворчанием, будто ей это было не интересно. Дракониха попробовала наступить на перебинтованную лапу и сделала шаг... В следующее мгновение я получил в качестве награды ее улыбку. Но она было недолгой. Через несколько метров дракониха протяжно заскулила, и прижала травмированную лапу к груди. Я сочувствующе вздохнул.       Мы пробирались по зарослям с частыми остановками. Я думал, что хорошо, что над нами громыхало – быстро стемнело. Я видел, что она вздрагивала при особо яростных раскатах, но почему-то был уверен, что она осознавала, как важно добраться до убежища, пренебрегая страхами... Хоть мы и продвигались медленно, я думал, что часа за три управимся. Если чуть больше, то и пускай. Я не собирался поторапливать ее. Она и без меня знала, что отсюда надо убраться как можно скорее.       Болтовней я пытался скрасить наш путь и снять напряжение ситуации. Но каждый раз мои монологи превращалась в нудные расспросы. На большинство из них я получал уже знакомое ворчание.       – А ты умеешь летать? И почему бы тебе сейчас не добраться до меня по воздуху? Темно, хоть глаз выколи. Тебя и не заметят.       Она остановилась. Видимо, я окончательно ее достал, потому как дракониха повернулась ко мне. Она подняла забинтованную лапу и жалобно что-то проворчала, потом обожгла меня суровым взглядом, опустила голову, села на хвост, чуть расправила крылья, подняла передние лапы и сделала жест, как будто нападала на меня. Признаться честно, я ни черта не понял. Она опустилась на все четыре, и снова что-то проскулила, сделала несколько быстрых шагов, качнула хвостом и попыталась чуть разведенными в сторону крыльями сделать взмах. Вот тогда до меня дошло, что ей необходимо разбежаться, чтобы взлететь. И все работоспособные лапы без исключения нужны для взмывания в воздух. Но когда она указала мордочкой на заросли, мне стало неловко. Вот болван! Даже если она захочет взлететь, как это сделать в старом густом лесу? Впрочем, меня уже было не остановить.       – А как же мощный толчок, – спросил я, – и сразу в небо?       Она пренебрежительно фыркнула, и я подумал, что постараюсь не открывать рот, пока мы не доберемся до моего убежища. Главное, что теперь было ясно только одно – она смышленое и очень уникальное существо и, похоже, не лишенное чувства юмора, несмотря на ход последних событий. В случае какой-нибудь неожиданной напасти я смогу принять меры, предупредить ее и уберечь от ужасных последствий, а она, кхм, посмеется над моей паранойей.       О камышовом коте, как о самом умном животном в этих краях, стоило теперь позабыть.       Мы двинулись дальше. Гроза была совсем рядом, будто до нее, что до макушки дерева. Когда мы остановились для отдыха – не знаю, в который раз – небо разрезала настолько яркая и ветвистая молния, что дракониха прислонилась ко мне боком и сильно задрожала. Послышался жуткий грохот и треск, который я ощутил собственными ногами.       – Ударило в землю, – предположил я. – Совсем рядом.       Не то чтобы я совсем не боялся грозы, просто в здешних краях она бывала так часто, что неосознанно начинаешь привыкать к ней, как к утреннему туману или обильной росе.       Ударило еще раз. Дракониха прижалась ко мне так плотно, что я сперва растерялся, но в следующее мгновение не выдержал ее мук. Я опустился на колени и положил ей руку на шею. Она, чувствуя такую необходимую в эту минуту поддержку, села, уткнувшись носом в мою грудь. Я ощущал ее быстрое неровное дыхание, горячий воздух, который она судорожно выдавливала из легких... И чувствовал, как ее бьет сильнейшая дрожь.       – Ты дракон, – констатировал я такой нелепый в эту минуту факт. – Почему ты так боишься грозы? Разве не тебя должны бояться? Разве... – Я сглотнул. – Или... ты не тот дракон, о котором я думаю?       Я не слышал от нее ни звука. Только сбитое дыхание, только ощущение рукой ее холодной мягкой чешуи, гибкой шеи...       Я не знаю, сколько мы так просидели, но на часы я решил взглянуть, когда мы встали, а гроза поумерила свой пыл. Дождя так и не было. Поиздевалась стихия над ней сполна; она была напугана, дрожь перебивало только неумолимое биение ее сердца.       Но ведь зрелище было воодушевляющим? Я сидел в лесу, поглаживая шею необычного существа, которого никем другим, как драконом, наречь не сумел, над головой – молнии, похожие на корни, растерзывающие черное небо. Видел бы нас кто – наверное, свихнулся бы, как уже успел свихнуться я, все еще борясь с сомнениями, что ее рядом просто нет. Но что меня заставляло в нее не верить? Работа? Возложенные обязанности? Материальная жизнь? Или все-таки все преграды крылись внутри меня?       А что заставляло в нее верить?       Хорошо, что она пыталась привлекать к ходьбе изувеченную лапу. Она сильно хромала, на ее мордочке то и дело проступала страдальческая гримаса боли, но терпения и силы воли в ней было на порядок больше. Да пес с этим пачкающимся бинтом! Я собирался сменить повязку, как только мы доберемся до дома... Да, на свое убежище я возлагал особые надежды. Да если захотеть, из того барахла, что я притащил со свалок или выменял, можно целый самолет собрать! В нем уместилась бы и больница, и столовая, и мастерская. Причем, я смог бы снабдить их собственной рухлядью, у каждого мастера был бы свой настольный светильник, а у больного свой подвижный столик, который ставится на колени.       Дракониха окинула меня коротким взглядом, и я догадался, что следует сделать небольшой привал. Я знал, что грунтовка вдоль леса уже совсем рядом, но не торопился вывести дракониху на нее. Было важно сократить, не выходя из леса, дистанцию до дома, чтобы на открытом пространстве мы пробыли совсем чуть-чуть. Да и встреча с каким-нибудь прохожим вроде меня, что шастает ночью по лесам, была бы уж точно лишней. И ей не надо было сейчас волноваться, когда она натерпелась от грозы, которая шумела теперь все дальше и дальше. Стихия отступала.       Отдыхали мы дольше обычного, потому что это должна была быть последняя или, на крайний случай, предпоследняя остановка. Там, у калитки моего дома, было немного растительности, где она сможет спрятаться и перевести дух.       За спиной были странные шорохи и звуки – пробирочные животные сейчас особенно бодрствовали. Касалось это не только вислоухих оленей, крючконосых кабанов, пудовых зайцев и камышовых котов... С бронзовым медведем я больше всего боялся повстречаться. У них слишком агрессивный нрав. И узнаешь об этом, когда нарушаешь их территорию.       – Ты отдохнула? – спросил я. – Просто нам уже нужно...       Она кивнула, будто мне это и в слух не надо было говорить. Неужели она понимает с полуслова? Это высокий показатель интеллекта из всех животных, о которых я читал или встречал! Но не означало ли, что в этом плане она может чуточку больше, чем просто предугадывать действия? Несподручно было об этом думать, но я постарался выкинуть из головы часть глупых и слишком скверных вопросов. А быть может, из-за восторга встречи, я приписывал ей все те качества, что хотел видеть в совершенном существе.       Мы приблизились к самому краю леса. Сквозь дюжину деревьев проглядывалась дорога, освещенная... фонарными столбами. Проклятье! Как я об этом не подумал? Но ругать себя было бессмысленно. Надо было придумать, как пересечь освещенную полоску чуть присохшей суглинистой колеи.       – Видишь? – вновь посыпались из меня реплики да пояснения. – Вон там, на бугорку, мой дом. Здесь метров четыреста, но по открытой и очень заметной местности. Если бы я смог... – Совершенно случайно я перевел взгляд маленькую подстанцию, снабжающую деревню электроэнергией. – А что, если я совершенно случайно, – заговорщически улыбнулся я, – переведу несколько тумблеров в иное положение и сымитирую перенапряжение, при котором сгорит предохранитель... Тогда света не будет до тех пор, пока... Правильно! Пока я же им не займусь! Я ведь отвечаю за эту подстанцию. – Не знаю, почему меня так возбудила эта гениальная идея, но я дурацким образом попытался подмигнуть драконихе. Наверно, она не оценила мою уловку, так как только фыркнула в ответ. Ну да ладно. Все равно это наш счастливый билетик до дома.       Но как только я сделал шаг, усталость отозвалась свинцом в мышцах ног, что я решил тоже передохнуть и уселся на поваленное дерево. Она не спускала с меня глаз, словно чего ждала от меня. Наверно... немножко слов?       – Ох, прогулялся я сегодня на славу, – сказал я, принявшись массировать икры ног. – Хотя случалось, что я наматывал за день намного больше. Переволновался, видимо. Сейчас я немного посижу...       Я вспомнил, что только на прошлой неделе заглядывал в эту подстанцию, чтобы установить новые предохранители. А теперь я собираюсь выводить один из них из строя. Кто бы мог подумать? Да и дорога, черт бы ее побрал, еще полмесяца назад была неосвещенной, а теперь решили понатыкать этих столбов... Да тут после дождя грязь по уши! Зачем тратить электроэнергию, освещая грязь? Положено, ага, чтобы в населенных пунктах был свет. Теперь только положено... Но как все-таки не вовремя!       – Дождись меня, – сказал я и направился к дороге. Ее солнечно желтые глаза с тревогой провожали меня. Их было видно даже в темноте. – Мне только надо... Ох черт! Откуда они взялись?!       Из за угла просеки показались уже знакомые три машины и направились прямо ко мне. Из-за растерянности я так и замер на месте. Если они увидят дракониху, то это... катастрофа. Это конец, точка, крайняя остановка... Это, это... пиздец.       Я не смог ей крикнуть. В моем подсознании громоподобно прозвучало, будто тысячи фанфар прогремели в унисон: "Гера! Быстро уходи в лес! И как можно дальше!" Я стоял как вкопанный, а прыгающий свет огромных автомобилей уже касался моих ног. Что? Какая еще Гера? Почему я ее так назвал? Что еще за вольности?       Когда железные, рычащие кони остановились, а их моторы предупредительно чихнули, я попытался изобразить нормального человека. Я опустился, якобы завязать шнурок – на ум больше ничего не приходило в этот момент! Но чтобы не случилось, я не допущу, чтобы Гера пострадала именно из-за меня. Каким бы мне боком это не вышло. Надо... забыть о ее существовании в эту минуту.       Чтобы спасти.       Двери распахнулись, и оттуда выскочили уже знакомые лица. И что странно, вблизи свет от фар не казался таким уж ярким и проникал через узкие щелочки. Светомаскирующие насадки? Этого было достаточно, чтобы понять, что приезжие охотники настроены очень серьезно. Двигатели стальных монстров оставались включенными, но их монотонное урчание едва было слышно. – О, – протянул предводитель (похоже, двое других просто изображали живых, безобразно улыбаясь), – кого я вижу! Как дела, земляк? Сходил по грибы?       Да какая тебе разница? Разъезжают здесь, вынюхивают, сволочи, открыли охоту на... Геру! В мыслях я крыл его трехэтажным матом, но в слух пришлось ограничиться чем-то более простодушным.       – Конечно! Два пакета оттащил домой. А маслята, маслята-то какие! Просто загляденье!       Он усмехнулся. В свете фонарного столба его усы стали похожи на свисшую с ветки мохнатую гусеницу.       – И теперь что ли по грибы ходил? – Он прищурился. – Не поздновато ли?       Чтобы тебя тут и похоронили, невежественный ты сукин сын! Я закипал изнутри. И мне не хотелось думать ни о чем другом, как о том, что именно из его ружья пуля отсекла Гере палец.       – Конечно, поздно, – сказал я, выдавливая улыбку и выпрямляясь. – А вот для выгула собаки – нет.       И тут его взгляд остановился на моей куртке. Его брови так и поползли ко лбу.       – Мать честная, что это ты, в зеленке что ли купался? – И ухмыльнулся. – Часом, не от своей собаки маскировался?       Вот ведь, песий хвост, какая тебе разница? На кой тебе сдался мой внешний вид?! Только бы отыскать предлог, чтобы отправить его куда подальше...       – Да пес... поранил лапу, угодив в колючую проволоку. Так я и перебинтовал ее. – Я изобразил недовольство. – Он брыкался, дергался... Вот, – указал я на рукав, словно передо мной был слабоумный, – результат. Ну и бог с ней! Главное, что зеленка да бинты были при мне.       Он опустил одну руку на пояс, где был длинный охотничий нож, а другой почесал подбородок.       – Сочувствую. А где собака-то?       Я пожал плечами.       – Да где-то здесь бегает. Просто вида таких машин испугалась да и припустилась в лес. – Я почувствовал, что самопроизвольно сжимаю кулаки. – Ну что ж, я пойду, – добавил я, задирая голову. – Громыхает. Не хочу попасть под дождь.       Следопыт окинул своих компаньонов вопросительным взглядом и вздохнул.       – Послушай, – сказал он, – ты точно не видел что-нибудь необычное? Что-нибудь эдакое...       Лучшего шанса, чтобы состроить дурака и спровадить этих городских ищеек, не было.       – На прошлой неделе видел бронзового медведя. – Я разинул рот от ужаса и передернулся. – Как я, черт подери, бежал! Никогда еще так...       – Ладно, земляк, – нетерпеливо бросил он, повернувшись к машине, – бывай. – Они попрыгали в салоны автомобилей, и я услышал как кто-то из них крикнул: – Уж постарайся найти своего пса!       Взвыли мощные двигатели, хрустнула передаточная система, и они, разбивая колею с летящими из под колес кусками глинистой грязи, заскользили вдоль леса. Я, смотря им вслед, с облегчением выдохнул. Но где этот пес... Черт бы его побрал! Где Гера? Я попытался связаться с ней силой мысли, решив заодно удостовериться, верна ли моя догадка...       Она появилась моментально, и высунув только голову из придорожного ракитового куста, улыбнулась мне. Яркий свет фонарного столба не падал на ее мордочку, но Геру трудно было не заметить. Даже не смотря на то, что у нее была черная чешуя.       – Все обошлось?       Я чуть дара речи не лишился! Она обратилась ко мне мыслью, будто к нашим головам был присоединен провод, и мы могли таким образом общаться! Гера слышала мои мысли! Она их прекрасно слышала! Я оглянулся, думая, что это чья-то злая шутка, и здесь я не один... Но блестящие глаза Геры смеялись надо мной, когда я на них наткнулся. Не знаю, какое я произвел на дракониху впечатление с вылезающими из орбит глазами и разинутым ртом, но до меня донеслось что-то вроде человеческого хихиканья. Не знаю, правильно ли я расслышал, но вот только с человеческими звуками я и хотел сравнить ее странное мурлыканье.       – Вижу, что еще нет, – послала она мне мысленное сообщение.       – Как... ты себя чувствуешь? Сильно болит лапа? – затревожился я. Как удобно, что можно было задать ей вопрос, не закрывая раскрытого от изумления рта.       – В целом, отлично, – ответила Гера после небольшой паузы, – страх сделал своё дело, боли почти нет, но вот теперь, когда стало спокойнее, боль вернулась.       Вот теперь-то я мог засыпать ее вопросами! Я шагнул в лес, мы продвинулись немного вглубь, а затем я повернулся к ней. Она улыбалась.       – Как я начал тебя слышать? И... можно ли называть тебя Герой? Прости, это было первое имя, которое...       – Я не против. Мне оно нравится даже больше, чем данное при рождении. А слышать ты начал меня потому, что это было критически необходимо. Конечно, ты можешь попытаться добиться от меня объяснений... – Она самоуверенно фыркнула. – А можешь просто поверить, что это чудо. Или, как ты упоминал, ты всего лишь свихнулся.       Я спустил сумку с плеча и опустился на уже знакомое поваленное дерево. Она следила за моими движениями, а затем опустилась на хвост. Я метнул на нее взбудораженный взгляд, раскрыл рот и... просто закрыл его. В голове роились тысячи и тысячи вопросов, и мне не терпелось вылить их на Геру.       – Хочешь еще что-нибудь спросить? – Ее мысленное послание было упаковано в идеальную для меня издевку. – Ну же, не стесняйся.