The Golden Show

Драко Малфой сидел в большой машине, одолженной Министерством его отцу. Путь в Хогвартс лежал чуть ли ни через весь Лондон, но автомобиль мчался не хуже 'Ночного рыцаря'. За окном шуршали деревья, подгоняемые ветром. Но разве это кто-нибудь замечает? Может быть, но точно не сын Люциуса и Нарциссы Малфой. Мысли парня занимала одна не уходившая оттуда девчонка. Полмесяца он гонял ее от себя, не давая завладеть его вниманием полностью. Драко не сомневался в ее чистоте крови, чистоты которой и в помине не было. Жалкая магглорожденная, посмевшая открыть на него рот. Об этом твердило все вокруг: ее отношение к людям, родителям, одежда, резкие движения. Она необычайно смогла его поразить — в глубине души его лед двинулся с точки 'равнодушность' в сторону пика 'ненависть'. Паршивка выставила его дураком, посмешищем перед Малкин, но та никогда не скажет ему об этом. Девчонка смеялась, не тихо шептала что-то подруге на ухо, дабы он не услышал, а в открытую осуждала за поведение. Это поражало младшего Малфоя до глубины души, ведь никто, даже родители, не смели ему перечить или обсуждать его поступки. Невоспитанная хабалка. Никакой четкости линий, изящества движений, скрывания эмоций. Она говорила громко и прямо, двигалась быстро и резко. Нет, она даже не была красива, чтобы зацепить его. Ее лицо можно было назвать по-детски симпатичным — и это был максимум. Но мучило аристократичного блондина другое. Почему он смог ее так хорошо запомнить? Почему уверен, что тогда, после его ухода, она улыбалась? Почему хочет увидеть ее в Хогвартсе? Драко про себя чертыхнулся, пытаясь выгнать ее из своей головы, которую должно занимать лишь то, что его третий год в Хогвартсе должен чем-то запомниться. Было бы неплохо, если бы Дамблдора наконец-то сменил кто-то другой, а сарайщика-лесника выпроводили вместе с дедом. Погрузившись в эти более радужные мысли, чем созерцание грязнокровки перед собой, Малфой доехал до вокзала Кингс-Кросс. Водитель известил его об этом и стал ждать, пока аристократ выйдет. — Выходи, неужели я сам потащу свои чемоданы? — прошипел Драко, думая о том, что Министерство давно катится вниз, раз этому холопу не объяснили его обязанности. Последней мыслью было, что его отец должен узнать об этом, и этого понизят в должности. Человек вытащил из обширного багажника три чемодана и покатил их в сторону платформы. Сюда стремилось множество учеников, многие из которых, по мнению Малфоя, были достойны разве что простыни домашнего эльфа с кухни Хогвартса, а не учебы там. Драко подождал, пока скроется большинство магглов за массивными колоннами и с безразличным видом оперся на стену между платформами 9 и 10. Его тело погрузилось в секундное эфемерное пространство, и он оказался перед красным Хогвартс-экспрессом. Тут же сзади подошел его носильщик и начал сгружать чемоданы в специальный вагон. Он не подрасчитал силу, и одна из сумок вылетела к ногам младшего из семьи Малфой. — Аккуратней, тупица! — не сдержавшись, крикнул Драко и, развернувшись, зашел в соседний вагон, решив, что дело безнадежное и этого кретина обязаны понизить. Уж отец-то постарается. На его часах было без десяти минут, поэтому поезд еще не до конца был пропитан первогодками и другими учениками. Парень быстро нашел свой вагон, в котором обычно собирались его знакомые со Слизерина. Он открыл дверцу и вошел внутрь, здесь его ждали уже Кребб и Гойл. Здоровяки поздоровались и тупо уставились в окно, Малфой смерил их безразличным взглядом и без единой мысли в голове. Конечно, он иногда задавался вопросом, зачем им это: таскаться с ним, упрекать однокурсников. Но никогда не находил полноценного ответа, поэтому склонялся к более-менее обоснованной версии. К тому, что их отцы вместе связаны общим делом, как выражался хозяин Малфой-менора. Следовательно, и их дети должны быть связаны также — им просто не давали выбора. Точно также, как Драко должен был жениться на некой Астории Гринграсс, которую видел несколько раз на ужине у Паркинсон, совсем мимолетно и не значимо ни для него, ни для нее, он должен был шарахаться рядом с Креббом и Гойлом. Хотя он не раз замечал то, что выделяется на их фоне, но стоило тем раскрыть рот — образ аристократа сразу падал в глазах окружающих. Дверь открылась, и в вагон зашли Паркинсон и Забини. Оба сели напротив, и Пэнси защебетала что-то о своих летних каникулах, но Малфой не вслушивался в ее слова, а путался в собственных мыслях, словно в паутине — тягучей и липкой. Когда в голове все больше росло напряжение, Паркинсон говорила особо громко, и Малфой бесцеремонно и резко оборвал словесный поток одноклассницы: — Блейз, сделай милость, заткни ее, — Драко не обратил внимания на лицо Пэнси и не отвел взгляд от окна. Слизеринка не поменялась в лице, просто прикрыла рот. Ее взгляд, как и платинового блондина, не отображал ничего. Ни разочарования, ни ненависти, ни злости, ни грубости. Ничего. Словно все осталось в порядке вещей. — Хей, старик, что-то случилось? — спросил Забини, думая, что просьбу друга выполнять не стоит только потому, что соседка и так замолчала. Только темнокожий показывал свои эмоции, вроде вызванного удивления. Но это была капля в океан, потому что никто не был уверен, что вопрос был искренним. — Паршивка-грязнокровка случилась, — дабы отвязаться, ответил Малфой. — Небось пуффендуйка, я прав? Не могу поверить, чтобы тебе мог кто-нибудь досадить! Мог ли он действительно поверить? Скорее всего, да. Дорога предстояла около трех часов, и Блейз осведомлялся о подробностях прошедшего лета друга, чтобы занять время. — Плевать, — огрызнулся Драко, не настроенный болтать о дурацком предмете своих мыслей. Не позволявший себе в присутствии родителей выражаться, сейчас эти слова от самого себя прозвучали странно. — Эта рыжая хабалка здесь надолго не задержится. Забини пожал плечами и вышел из купе, не осведомив других о своем временном отсутствии. Через пять минут дверь вагона открылась, и в проеме показалась девица, заполнявшая мысли слизеринца. Сзади нее возникло еще две рыжие физиономии. Холодные серые, как сталь, глаза Малфоя не наполнились даже отвращением, но к горлу подступил комок тошноты. Уизелы — достойная пара этой ненормальной. Она же в свою очередь не стала долго думать или обшаривать все помещение взглядом карих глаз, а выдала: — О, нет, кажется, мы ошиблись и открыли дверь в вагон с отходами, — девочка театрально зажала нос рукой, а двое Уизли позади нее улыбнулись и подтвердили сказанное. — Только не говори папочке, а то вдруг меня посадят. Рыжая хотела уже захлопнуть дверь купе, как Пэнси ненавистно сказала что-то вроде «Мерзопакостная дрянь». — Ты завел себе собачку? — смеясь, ответила грязнокровка. — Видимо, породы мопс. Отличный выбор, жаль, ее насквозь проела моль. Паркинсон зло покосилась на девчонку в проходе, а та с громким треском захлопнула дверь. — Жертва магглов, — выплюнула Пэнси, смотря на Малфоя. Аристократ не ответил и снова отвернулся к окну. Внешняя показная равнодушность с каждым сантиметром внутрь сменялась беспринципной ненавистью и гневом. Дрянь. Грязнокровка. Мерзавка, которая будет якшаться с Уизли. Именно последнее почему-то вызывало особую антипатию к этой новоявленной компании. Забини вернулся через двадцать минут, хотя это заметила только Пэнси, которая смерила его взглядом а-ля «Ты пропустил самое интересное». Малфой топил свои мысли и внутренних демонов в темном ночном небе, каким оно становилось, пока поезд приближался к замку. Объявили о приезде, и толпы учеников рванули к выходу. Год от года аристократ недоумевал, насколько эти выродки лишены манер, и ему приходится стоять в очереди с большей частью недостойных грязнокровок. Уже совсем стемнело, и сквозь темноту вдалеке светились яркие огни ночного Хогвартса, в комнатах которого под потолком горели зажженные свечи. Первокурсников разделили на кучки, и громила-лесничий повел их к Черному озеру, откуда на лодках они должны были отправиться к Большому залу. Других учеников Филч — старый блохастый скряга — повел к повозкам. Карета слизеринцев быстро наполнилась Креббом, Гойлом, Паркинсон и Забини. Малфой сел с края и невольно огляделся вокруг. Яркий свет от факелов кидал тени на лица присутствующих. Девчонки не было ни в одной из других карет. Конечно, он знал это. Он бы ее запомнил. И в это же время где-то в груди заалело еще большее отвращение к беспардонной (он мог поспорить, что она даже не знает этого слова) девице. Глупая, жалкая первогодка, которая посмела так вести себя в его присутствии. Конечно, теперь-то она поймет, с кем связалась. Потому что такое не забывается, такое не забывает Драко Малфой. Он аристократ, славу которому поет весь Слизерин. А она кто? Жалкая грязнокровка! Эту разницу уловили бы даже Кребб с Гойлом, не говоря уже об остальных. По мере того, как свечение из окон становилось все ярче, кареты приближались к замку. Старосты собрали учеников по факультетам и во главе с мистером Филчем отправились к дверям. Большой зал, во всем своим великолепии, сиял тысячами свечей, парящих над головой. А потолок был покрыт звездами и непроглядной синевой неба. Малфой сел за пустой стол, рядом остановился Забини. В зале царил шум от усаживания каждого ученика. — Нет, парень, я тебя не понимаю, — выдохнул Блейз, убедившись, что Паркинсон нашла беседу с Миллисентой очень занятной и не смотрит в их сторону. — У тебя всё есть: деньги, власть, престиж. Тебе тринадцать, а за тобой толпами выстраиваются девчонки. Конечно, лишь те, которые не знают, какой ты гавнюк. Про себя Драко отметил, что Забини никогда не будет таким, как он, если продолжит использовать подобные словечки, годящиеся только для актрисок в театре. — Зачем ты так с Пэнс? Она же любит тебя. — Любит? — переспросил младший Малфой так, словно услышал незнакомое слово. — Блейз, ты меня удивляешь, с каких пор в твоем лексиконе появилось слово 'любить'? Ты выпил амортенцию, или кто-то неплохо припечатал тебя головой о стену? Ты скажи — Кребб и Гойл будут рады это услышать. — Ты прав, старик, — ответил Блейз, придавая лицу равнодушное выражение. — Надеюсь, никто не слышал этого бреда. Но сегодня, после церемонии, Пэнс устраивает вечеринку, ты не пропустишь ее, Драко? — Можешь не сомневаться, — ответил Малфой. Тут же двери Большого зала содрогнулись, и профессор МакГонагалл ввела толпу учеников. Серые глаза быстро нашли знакомую девчонку. Блондин держал пари, что она даже не переоделась. Так и осталась в фиолетовых штанах, футболкой с надписью 'Ahhh' и полосатых гольфах, которые, к слову сказать, было видно из-под натянутой сверху мантии. Первогодки чуть дрожали, слушая песню Старой шляпы. А потом начался самый важный для них, но не для других присутствующих, момент. — Абигайль Кроукфорд! Каштановые волосы взметнулись вверх, и девчонка опустилась на стул. — Когтевран! — Сьюзен Боунс! — Пуффендуй! Столы взрывались аплодисментами, а дети приземлялись на стул рядом со столом нужного цвета. — Астория Гринграсс! Слабо знакомое имя заставило Драко повернуться в сторону табуретки и профессора МакГонагалл. Девочка с прямыми каштановыми волосами вышла и села на приготовленное место. Шляпа опустилась ей на голову и выкрикнула: — Слизерин! Наверное, он даже не сомневался, потому что нисколько не удивился. Место на Слизерине было уже подготовлено для нее. Стори села по другую сторону от Блейза, напротив Малфоя. Она даже не взглянула на него. А ведь в будущем, стоит ей закончить Хогвартс, они поженятся. — Гермиона Грейнджер! Рыжая поднялась к табуретке и села на нее. Шляпа с минуту сидела на голове, и зал замер в предвкушении. — Гриффиндор! В груди у Малфоя что-то забилось, но он быстро подавил подобное чувство. Он не сомневался, что девчонка станет одной из красного факультета. И теперь он точно не сомневался, что отомстит паршивке, чего бы ему это не стоило.

***

Пораженная Минерва влетела в кабинет директора Хогвартса. Несколько седых прядей выпало у нее из пучка, собранного на голове. — Альбус! — запыхавшись, проговорила она, завидев необходимое ей лицо на месте. — Альбус, скажите мне, что в этом списке не хватает человека, что сюда не вписали одно имя. Минерва положила список имен первогодок на стол директору. — Успокойтесь, профессор МакГонагалл, — спокойно ответил Альбус, подтягивая к себе вазочку с лакрицей. — Кого вы хотите там видеть? — Гарриет Поттер, конечно же, — на выдохе произнесла женщина. — Альбус, либо я чего-то не знаю, либо список не полон. — Скорее первое, профессор. Присядьте, возьмите лимонную дольку, — посоветовал директор и пригладил одной рукой свою бороду. — Кажется, пришло время раскрыть вам карты. Минерва присела на стул и, в страхе услышать плохие новости, поджала губы. — Гарриет Поттер должна была прославиться, каждый ребенок должен был знать ее имя. И как мы порешили, ей лучше было бы вырасти не среди всего этого, не эгоистичной девушкой, которую бы любили абсолютно все. Думаю, вы это понимаете и сами, Минерва. Но тем летом, 1981, когда мы положили ее на крыльцо этим магглам — Дурслям, они сдали ее в детский дом. — Альбус, — прошептала декан Гриффиндора. — Как так получилось? Я думала, вы знаете, что делаете. Тогда все было под контролем, неужели эти ужасные магглы решили оставить ее на попечение социальных служб, даже когда прочли наше письмо? — В этом и заключалась моя главная ошибка, Минерва. Я не наложил на письмо водооталкивающие чары, и их смыло прошедшим дождем. — Альбус, — снова повторила женщина, ища в голубых глазах мага поддержку и объяснение. — Да, Минерва, я позаботился о магглах больше, чем об Избранной. Вы же сами наблюдали за Дурслями весь день, только представьте, какова была бы их реакция, если бы письмо было волшебным и даже не впитывало влагу? Они бы жили с Гарриет, как с прокажённой. А я хотел для девочки нормальной семьи. Теперь вы видите, к чему это привело, Минерва. Вся полнота ответственности лежала на моих плечах, и я спустил это с рук. — Вы хотите сказать, профессор Дамблдор, что она до сих пор находится в приюте? — К сожалению или же к счастью, ее оттуда забрали другие магглы, и в этот раз я решил не мешать. Гарриет Поттер должна была получить письмо, как и другие магглорожденные волшебники. Я думал, что увижу ее здесь, на церемонии, но, увы, я снова где-то допустил ошибку в расчетах. — Что вы намерены делать, Альбус? — строго спросила МакГонагалл. — Не представляю, Минерва, но мы обязаны найти Избранную. Вы, не хуже меня, знаете, зачем это нужно. Декан Гриффиндора кивнула и, встав со стула, двинулась к двери. Уже у самого выхода она развернулась и тихо, но четко сказала: — Я все-таки не понимаю, профессор Дамблдор, как вы могли не приставить к ней авроров? Она наша героиня, слухи о том, что Избранная не поступила в Хогвартс, распространятся весьма быстро. А попади эта информация в руки Риты Скитер — не миновать скандала с Министерством. — Я хотел для девочки нормальной жизни и светлого детства, Минерва. И теперь себя осуждаю за это. Не волнуйтесь, профессор, у вас в этом году много новеньких. Желаю приятного учебного года! Минерва закрыла за собой дверь, оставляя Альбуса Дамблдора наедине с портретами на гобеленах и собственными мрачными мыслями. Они обязаны найти девочку Поттеров.