Хогвартс горел жизнью своих учеников. Казалось, что всё тут живет: кто-то отдельно от всех, кто-то — вместе с другими ребятами и сплетнями, которых здесь хватало. Замок был родным местом для огромного количества учеников.
С утра все вставали и спешили в Большой зал на завтрак, потом расходились на уроки и проводили свое свободное время. Здесь жила каждая картина на стене, каждая лестница, меняющая направление, каждая дверь, которая в четверг вела в кабинет трансфигурации, а в пятницу оказывалась пустышкой, за которой была стена. Только здесь жизнь казалась жизнью.
Конечно, возможно, что так думала только Гермиона, потому что все приводило ее в нелепый восторг маленькой девчонки. Проведя в Хогвартсе четыре дня, ее переполняли мысли и чувства, неведомая сила наполняла изнутри. Было странно не думать о Гайде Паркере и его тупых шуточках и о директоре Холлис.
Разумеется, все оказалось не таким радужным, как фантазировала одиннадцатилетняя девочка, стоя в Косом переулке. И магия — это было не бессмысленное размахивание палочкой и странные слова, которые ты произносишь, пытаясь превратить очередного сноба в лягушку. Это было искусством, которому надо было обучаться.
Гермиона вливалась в новую жизнь с каждым изученным заклинанием и взмахом палочки. Многие из учителей не отрицали, что из нее выйдет достойная волшебница, но верила она этому не больше, чем в магию год назад.
Ей нравились уроки, нравилось быть колдуньей, но самой нерадужной вещью во всем Хогвартсе стала компания однокурсников. Удивительно заносчивые снобы и сплетники.
Ее соседками по комнате были Лаванда Браун, Парвати Патил и две девочки, имена которых она даже не потрудилась выяснить. Первая, русоволосая девушка с пухлыми щеками, выписывала журнал «Ведьмины шалости» или «Как привести себя в порядок. Секрет пяти взмахов палочкой», что было на удивление скучно. Во всех начинаниях ее поддерживала соседка — Парвати, девушка-индианка с длинными блестящими воосами, которая любила разливаться на тему завивки ресниц или предсказаний будущего (в котором у тебя, как правило, будет муж, который завьет тебе ресницы).
От одного их вида Гермионе становилось тошно, и она про себя представляла, как эти двое сплетничают, даже сидя в туалете.
Ей не хотелось этого признавать, но по сравнению с остальными она была менее аристократичной и более буйной и мятежной; старшекурсники не внушали ей благоговения, а слизеринцы — страха. Конечно, благоразумнее было бы молчать в большинстве случаев, где Гермиона высказывалась, не фильтруя слов, но она всегда сначала говорила, а потом думала. А говорила она то, что думала.
Это и служило причиной большинства ее проблем и дополнительных работ в маггловской школе. Где-то в глубине души девочка сейчас надеялась, что здесь, в Хогвартсе, все будет по-другому.
Ей приходилось мириться с тем, что с утра в спальне Лаванда в сотый раз пыталась применить заклинание по выпрямлению волос, в гостиной Парвати пробовала разгладить мятую мантию, а в Большом зале Симус старался превратить чай в ром. Мирилась Гермиона также и с косыми взглядами Малфоя и его дружков в свою сторону во время завтрака.
По правде сказать, волновало это ее несильно: еще со школы она знала, что таким как Гайд Паркер или Драко Малфой не нужны причины для своего поведения.
Однако и сейчас последний не спускал с нее глаз; их стальной, ледяной оттенок она чувствовала даже затылком. Параллельно отпивая чай из чашки, Гермиона ковыряла омлет у себя в тарелке и еле справлялась с тем, чтобы не повернуться и не выдать на весь Большой зал:
— Они ошиблись. Похоже, тебя подменили еще в роддоме, сразу после того, как уронили. Потому что аристократы не пялятся на людей.
Напротив неё сидели близнецы Уизли, которые что-то бурно обсуждали. Она могла поставить сто галеонов, что ни один их разговор вне класса не касается уроков. По правую руку от девочки размахивал палочкой Симус Финниган, пока его чай не вспыхнул.
— Симус, я обещаю, — Гермиона откашлялась, — торжественно клянусь, что найду специально для тебя самое элементарное заклинание по превращению чая в ром. Но до этого момента ты больше не будешь пытаться это сделать, — она прислонила руку к лицу, показывая всем видом, что он безнадежен, и грозно придвинулась ближе, собираясь отобрать его палочку.
— Ладно, — протянул он, выглядя совсем подавленным.
— Успокойся и возьми мой чай, — девочка пихнула в его сторону кружку и махнула рукой. — Совсем, как ром.
Симус не отказался, он взялся за ручку и сделал глоток, а потом скривился, будто и правда хлебнул рома — по крайней мере, он надеялся, что такие должны быть последствия.
— Герм, ты действительно будешь искать это заклинание? — спросил Фред, наклонившись к девочке ближе.
— Поверь нашей практике в Хогвартсе… — продолжил Джордж, наклоняясь через весь стол.
— Такого нет, — заверили близнецы хором.
— А джин? — с надеждой спросила Гермиона, отодвигаясь от Симуса и оставляя того со своим крепким чаем.
— Ни джина, ни рома, ни даже бренди, — кивнул Фред.
— Значит, изобрету свое, — отмахнулась Гермиона, откинув вилку на другой край тарелки. С омлетом с помидорами и сыром она расправилась на удивление быстро. — Побегу искать эти подземелья.
Она вскочила с места и схватила все книги и сумку с принадлежностями.
— Это даже звучит страшно, нет? Не знаю, как у магов, но в нашем реальном мире в подземельях происходят опыты над людьми и убийства, она пожала плечами, наблюдая за вытянувшимися лицами близнецов Уизли. — За какие-такие заслуги туда сослали Снейпа?
Гермиона потерла ладони и помчалась к выходу из Большого зала. Хвостик её темно-бордовых волос подскакивал при каждом шаге.
Кабинет зельеварения находился в глубине многочисленных подземелий Хогвартса. Здесь было холодно и неуютно. Что-то шкреблось в стену, а отчетливый звук падающих капель вкручивался в голову. Вдоль стен стояло множество шкафов, заполненных колбочками и разными ингредиентами.
Едва весь первый курс расселся по местам, дверь в класс с силой хлопнула. Мужчина в черной длинной мантии ворвался в класс и с грохотом кинул несколько книг на свой стол. Его голос был прерывист и резок, он не кричал, но казалось, что был необъяснимо зол.
— Разумеется, вы готовились к тому, что будете размахивать палочкой на каждом уроке, и все у вас будет получаться, — профессор остановился и потер костяшки сложенных в кулаки пальцев. — Как бы ни так. Должен вас огорчить, зельеварение не один из таких предметов. И я ни в коей мере не верю в то, что ученики первого курса могут его освоить. Здесь, в этом кабинете, я научу вас, как обеспечить себе удачу, как разлить по бутылкам славу и известность, как поставить на огонь любовь и заварить вечную молодость.
— И как не мыть голову уже больше месяца и не стесняться этого, — шепнула Гермиона Невиллу, с которым сидела на втором ряду; тот неловко хрюкнул и тут же побледнел.
Профессор Снейп перевел взгляд совсем черных глаз на девочку, которая даже не опустила вниз головы, а смотрела прямо на него.
— Я смогу научить этому только тех, кто будет способен слушать и понимать. А тех, кто не желает этого делать, я бы отправил из этого кабинета зашиворот, если бы зельеварение не было обязательным для сдачи СОВ и ЖАБА.
— Он больше похож на второе, чем на первое, — опять наклонилась к Невиллу Гермиона; тот улыбнулся, но когда посмотрел на профессора и поймал его холодный взгляд, сразу сник и нашел что-то очень интересное на своей парте, потому что уставился на нее в упор.
— Разумеется, многие из вас считают, что уже все знают, и такой предмет, как зельеварение, им будет не нужен. Я бы таких сразу выставил за дверь, но сначала хочу убедиться в их великих познаниях. Вы, мисс…
Снейп обратился к Гермионе, и она встала с места. Класс напряженно замер, только Драко Малфой, сидящий за первой партой в левом углу кабинета расплылся в гаденькой ухмылке.
— Грейнджер, сэр.
— Видимо, вы считаете себя выше всех тут сидящих. Так будьте добры, просветите нас, что будет, если смешать крыло летучей мыши и энергию мысли?
Гермиона в момент обшарила взглядом весь класс в поисках поддержки, но все затаили дыхание. Кое-кто пожимал плечами, Симус виновато поджал губы.
— Не знаю, сэр, — произнесла девочка без капли сожаления или неловкости.
— Неужели? — иронично произнес профессор. — Ладно, я допускаю, что первую главу учебника вы даже не открывали. Может быть, потому что считали это слишком легкой темой для
вашего уровня? Попробуем еще раз. Где вы будете искать цветок папоротника?
— Без понятия, сэр, — на последнее слово Гермиона сделала особое ударение, не понимая, почему Снейп вызывает у нее почти такие же эмоции, что и Малфой.
— О, мисс Грейнджер, вы либо не осилили и пятую главу вашего учебника, либо сочли и ее уровнем новичка. Я даже не стану спрашивать, какова суспензия раствора полыни и белладонны, потому что вы и этого не знаете, не так ли?
— Кажется, профессор Снейп, вы забыли, что собирались об этом не спрашивать, — процедила девочка, садясь за парту. Невилл рядом совсем сжался в комок.
— Вы напишете мне тридцать страниц на тему этого вопроса, — громко оборвал ее профессор. — Мелким почерком!
Гермиона разочарованно выдохнула, думая, что урок будет интересным. А теперь этот скользкий тип задал наваять ей столько домашнего задания, сколько она вовек бы не сделала. Да еще и Невилл расплескал их раствор-оберег по всей парте, что флакончик, который они должны были сдать, наполнился едва-едва наполовину. Ей пришлось пригрозить, что если он еще раз это сделает, она предложит Снейпу засушить его жабу в качестве ингредиента.
***
Профессор Снейп влетел в кабинет директора, отряхивая свою мантию. От быстрого движения она запуталась вокруг его ног, а сальные волосы упали на лицо.
— Северус, неужели вы снова повздорили с моей горгульей? — безмятежно спросил Дамблдор, покачиваясь в своем кресле. — Или нечто другое вывело вас из себя?
— Нечто. Другое, — процедил зельевар, и его черные глаза зло посмотрели на директора. — Как вы могли упустить Избранную? Лили умерла за этого ребенка, дабы сохранить его жизнь, а вы даже не удосужились присмотреть за ним до поступления!
— Северус, думаю, вам не стоит так волноваться, — спокойно сказал Альбус, его кончики пальцев соприкоснулись, и он казался крайне задумчивым. — Однако, в чем-то вы правы. Я не удосужился приглядеть за Гарриет Поттер, думая, что это сделает ее новая семья. А потом оказалось слишком поздно.
— Что вы хотите сказать? Неужели абсолютно все данные утеряны? — Снейп сорвался на шипение, хотя его голос по-прежнему звучал громко и отрывисто.
Дамблдор, совсем не поменявшийся в лице, медленно отталкивался ногами от пола и покачивался на стуле.
— Увы, Северус, увы, авроры допросили Дурслей, затем — владелицу детского дома. Все данные об удочерении утеряны, а память их действительна не более трех лет. Они смутно помнят тот день, ведь для них он не был необычным.
— Вовремя же вы догадались призвать авроров, — рыкнул Снейп, меряя шагами комнату. — И вы не поделитесь планами, что намерены делать? Или опять все пустите на самотек?
Дамблдор, словно губка, впитывал возгласы со стороны недовольного профессора, но каждое слово Снейпа разбивалось о его стену беспечности с громким треском, и он, кладя сладость в виде лимонной дольки в рот, продолжал покачиваться на своем стуле, который едва слышно скрипел. Взгляд голубых глаз не смотрел ни на Снейпа, ни на обстановку в комнате, он был устремлен в стол сквозь сложенные пальцы.
— На это дело брошены наши авроры. Я не сомневаюсь, что рано или поздно девочка найдется, — спокойно отозвался директор. Закатное солнце бросало яркие отблески на его очки-половинки. — Она волшебница, Северус, следовательно, должна была получить письмо. И, должен заметить, это упрощает поиски.
— Вы хотите сказать, директор, что девчонка Поттеров может быть в Хогвартсе? — мужчина резко остановился посреди комнаты и в ожидании посмотрел на директора.
— А почему нет, Северус? Я, конечно, не буду уверять вас, что это так, но есть вероятность, — Дамблдор откинулся на спинку стула и пододвинул к себе вазочку с конфетами.
— Насколько я знаю, у Гарриет темные волосы, а глаза… глаза Лили.
— Внешность в наше время — ничто, Северус, — впервые за весь разговор Дамблдор посмотрел ему в глаза. — Но я прошу вас, приглядывайте за учениками, по мере возможности, конечно. Это нам может пригодиться.
— Непременно, — сквозь сжатые зубы ответил Снейп и, взметнув черной мантией, двинулся к выходу.
— Подождите, Северус, — вдруг остановил его Дамблдор. — Я думаю сменить пароль в мой кабинет. Как вам «Лимонный щербет»?
Снейп скривился в пугающей улыбке, хотя не испытывал ни малейшего повода для радости.
— Замечательно, — холодно отозвался он и вышел, хлопнув дверью. Он надеялся, что сейчас сможет погрузиться в новый рецепт настойки полыни, но мысли предательски напоминали о девочке Эванс-черт-ее-дери-Поттер.
***
— Над чем корпишь? — над ухом Гермионы раздался знакомый голос, и скоро на пергамент упала тень одного из близнецов Уизли.
— Мистер Суспензия, то бишь профессор Снейп, задал нам столько, сколько я не делала за все шесть лет обучения в маггловской школе, — чертыхнулась Гермиона и ударила руками о стол. — Причем! — она подняла вверх указательный палец. — Всем. Абсолютно. Разное.
— Что бы ты делала без нас? — спросил Джордж, а Фред вытащил руку из-за спины и потряс перед девочкой несколькими исписанными пергаментами.
— Твой мистер Суспензия два года назад, то бишь на нашем первом курсе, давал такие же наказания, — он рассмеялся. — Лави рассказала нам о твоем «чудном» противостоянии Снейпу. Мы такое уважаем, да, Джордж?
— Ага, Фред.
— Эта сплетница и до вас уже добралась! — зло фыркнула Гермиона, забирая листы из рук Уизли. Мелкий почерк. И, должно быть, действительно тридцать страниц.
— Да уж, она наговорила о тебе много гадостей, — сказал Джордж, присаживаясь на ковер рядом с Гермионой; весь журнальный столик сейчас занимали ее конспекты и учебники.
В камине весело потрескивало яркое пламя. От этого по гостиной разливалось наполняющее изнутри тепло. Хотелось завернуться в плед, взять в руки чашку с чаем и забраться с ногами на кресло — это очень напоминало вечера в доме Грейнджеров.
— Перечисляй, — потребовала Гермиона, серьезно всматриваясь в лицо то одного, то другого Уизли.
— Зачем? Хочешь оправдаться? — удивился Фред.
— Нет, хочу дорассказать то, что она упустила, — заявила девочка и отвернулась к своему эссе, положив пергаменты близнецов перед своим листом.
— Не знаю почему, но я уже тебя обожаю, — произнес Джордж, кладя голову Гермионе на плечо.
— Ты хотел сказать «мы», — поправил брата Фред и сделал то же, что и он с другой стороны. Две рыжие головы теперь лежали на ее плечиках. — Герм, а когда ты изобретешь заклинание превращения чая в ром, ты с нами поделишься?
