Все ученики, поведение которых можно назвать приемлимым и которые отняли у факультета не больше десяти баллов за неделю, а также имеют официальную справку от родителей или опекунов, могут отправиться в деревню Хогсмид. При отсутствии необходимого документа ученик не имеет права на поощрение и остается на выходные в Хогвартсе. Первый поход, под строгим командованием мистера Филча, состоится в воскресенье, двадцатого октября. С уважением, М. МакГонагалл.
После этого заявления близнецы понеслись прыгать по гостиной, словно это было все, ради чего они ехали в Хогвартс, а потом пообещали друг другу быть всю неделю такими послушными учениками, что больше пяти очков у них не отнимут. Верилось в это, конечно, примерно также, как в то, что Гриффиндор получит дополнительные баллы от Снейпа благодаря Невиллу. — А теперь объясните мне, какого Годрика все так хотят пойти в Хогсмид? Это что, шоу какое-то? Близнецы уже реже удивлялись вопросам своей магглорожденной подруги, постепенно привыкая, что за полтора месяца она узнала то, что им говорили с рождения. — Хогсмид — это деревня. Она в нескольких милях отсюда, — быстро сообщили Уизли. — Ходят слухи, что в «Сладком королевстве» самый большой набор сладостей самых разных видов. В «Трёх мётлах» лучшее сливочное пиво во всей округе. А в «Зонко» столько приколов, что века не хватит, чтобы их всех спустить на Филча! Мало того, в Визжащей Хижине находится самое большое скопление привидений за несколько тысячелетий! Мы как-нибудь и туда нагрянем. — Звучит неплохо, но я прямо-таки чувствую какой-то подвох, — Гермиона в упор посмотрела на Джорджа. — Ты права, — Фред почесал макушку, — если только это можно назвать подвохом, — он хмыкнул. — Туда разрешается ходить ученикам только с третьего курса. — Что? Но в объявлении об этом ни слова! — зло выговорила Гермиона, указывая на доску. — Потому что это школьное правило. Но ты не бойся, мы принесем тебе столько, сколько сможем унести! И захватим с собой Вуда, чтобы он не впряг тебя в тренировку с самого утра. Гермиона довольно понуро согласилась, и близнецы действительно захватили капитана команды. Хотя, если быть точнее, он захватил их. МакГонагалл была уже на грани того, чтобы осадить близнецов и оставить в замке на все выходные, но Вуд сказал, что им не помешает зайти в магазинчик «Золотой снитч» и за мантии утащил во двор к Филчу. В то воскресенье Хогвартс пустовал, потому что в нем остались лишь первые и вторые курсы с парой-тройкой учеников, чье поведение оставляло желать лучшего, или у кого были отработки у профессоров. Гермиона, казалось бы, получила тот шанс на отдых и спокойствие, но на самом деле она бы променяла его на время с близнецами Уизли. Как только дружная толпа двинулась к воротам, все стихло — как в комнатах, так и в коридорах. Гермиона лежала на кровати и изучала белый потолок. Часы в гостиной медленно тикали, а время приближалось к одиннадцати. Она думала о том, какой была бы ее жизнь, не окажись она волшебницей. Наверняка, сейчас бы в ее окно бросали камешки Гайд Паркер или Роб Уиллер, а потом звали гулять на какую-нибудь стройку. А может, они с Бетт Риллер таскали бы яблоки из сада миссис Рут, которая бы пришла в ярость, если бы выглянула из окна. И они, сжимая в руках фрукты, помчались бы вдоль по улице, а потом сидели бы на любимой поляне и ели собранный урожай. Гермиона поднялась с кровати и оглядела светлую комнату. Анджелина, Кэтти и Алиссия тоже ушли в Хогсмид. Еще вчера вечером каждая из них твердила, что купит у мадам Росмерты в баре. Лаванда и Парвати пропадали где-то у учителя прорицаний — этот предмет можно было выбрать только на третьем курсе, но они уже питали к нему слабость, а причиной тому было то, что обе желали узнать, каким будет их будущий муж. Гермиона стащила со столика пергамент, перо и бутылочку с меняющими цвет чернилами. Она спустилась в гостиную, где возле камина Рон и Симус играли в волшебные шахматы, а Дин Томас прыгал вокруг них и помогал то одному, то другому. Девочка села на ковер и за соседним столом написала письмо родителям. Последнее время она делала это редко, а если что и писала, то получала в ответ одни лишь вопросы о том, не опасно ли это, что это такое и почему оно так делает. Она себя не обманывала: ее семья все меньше ее понимала, но она не винила их, ведь никто не выбирает себе родителей или детей. Они же не знали, что у них родится необычная дочь. Ближе к пяти часам вечера Хогвартс снова наполнился привычным ему гвалтом, потому что взбудораженные ученики вернулись из деревни. Гермиона встретила близнецов на пороге в замок, когда те оживлённо трещали о каком-то изобретении в «Зонко», которое можно доработать и продавать заново. — И где мои обещанные сладости? — девочка уперла руки в талию и одарила близнецов наигранно-строгим взглядом. — У нас есть для тебя кое-что получше, — заговорщически сказали они и, подхватив ее под локти, впихнули за латы какого-то рыцаря. Оба ещё пару секунд потоптались на месте, странно переглядываясь. — Нам почти не жаль отдавать это тебе, это потрясающая вещица, — Джордж что-то спешно достал из кармана и сунул Гермионе в руку. Она нащупала старый пергамент. — Да, знала бы ты, сколько раз он нас выручал, — согласился Фред. — Что за хлам? — девочка повертела потрепанную вещь в руках. — Признайтесь, вам просто лень идти это выкидывать. — Никакого почтения, — выдохнули оба и наставили свои палочки на пергамент. — Торжественно клянусь, что замышляю только шалость. На бумаге начали прорисовываться очертания какого-то лабиринта с множетсвом запутанных коридоров. — Нет, не верю, это что, Хогвартс? А это… — Да, Филч кружится по залу наград с миссис Норрис, — кивнул Джордж. — Карта мародеров. Замечательнейшая вещь, мы безмерно благодарны ее создателям. Мало того, мы узнали, что из Хогвартса ведет шесть потайных ходов. И мы от всей души рекомендуем… — Вот этот, — близнецы указали палочками на просвет в непрерывной черте-стене. — Туннель одноглазой ведьмы. Приведет тебя прямо в Сладкое королевство, где и закупишься обещанными вкусностями. — Годриковы… — Гермиона поперхнулась, — кажется, у кого-то сегодня начнется Сладкая жизнь. — Рады устроить, — близнецы улыбнулись и, вновь подхватив подругу под локти, потащили ее к Большому залу. — Хотя, чтобы ты знала, мы умираем от голода. За ужином Гермиона быстро съела свое азу и, неоднозначно кивнул друзьям, двинулась к нужному коридору. По дороге она встретила нескольких второкурсников, спешивших в большой зал, и Вуда, который успел осыпать ее вопросами по квиддичу, на каждый из которых она нехотя ответила, а потом отправила капитана команды в Большой зал есть свой ростбиф, Годрика ради. Статуя Одноглазой ведьмы была пугающей, и Гермиона быстро ее обошла с другой стороны: за каменным изваянием действительно был выступ, напоминающий ручку. Оглянувшись по сторонам, девочка отодвинула подобие двери и проскользнула в темный туннель. — Люмос, — произнесла она, и на конце ее палочки появилось голубое сияние. Проход оказался сухим и каменным, он извивался узкой дорожкой все дальше и дальше, чем-то это напоминало подземелья слизеинцев. Гермиона перебирала ногами и оглядывалась назад, но по туннелю эхом разносились только ее шаги. Она аккуратно держала карту в руке, сверяясь с ней каждые пару тройку метров, хотя вариантов, куда идти по одному длинному коридору без ответвлений, было не так уж много. В какой-то момент ей на глаза попались имена близнецов, которые стремительно неслись по коридору в сторону гостиной, а за ними еле поспевали шаги, подписанные как «Филч». Имена каждого представителя замка горели ярко, даже будь то приведение или миссис Норрис, лишь надпись «Гермиона Грейнджер» была еле-еле заметна, словно кто-то написал сначала не то имя, а потом подтер его ластиком, но девочка не особо придавала этому значение, даже когда ее имя пропадало вообще, а потом появлялось и пульсировало. Долго Гермиона ступала по кирпичному полу, а впереди так и оставалась непроглядная тьма, стоило отвести палочку. Когда в конце туннеля показался слабый огонек, она облеченно вздохнула. Оказалось, слабый свет исходил от свечи, догоравшей в углу помещения. Здесь повсюду валялись коробки и обертки, словом, всё, что не вместилось на полки в самом магазине. Гермиона прибавила шагу и поднялась по лестнице. В нос ударил запах чего-то сладкого и вкусного. Она быстро вылезла из люка, который вел в «Сладкое королевство», понимая, что если мистер или миссис Флюм — хозяева магазина — узнают об этом ходе, то сразу прикажут его засыпать. Она сунула карту Мародёров в карман и огляделась. Перед ней ходили люди, волшебницы и волшебники в длинным мантиях и шляпах, покупающие сладости своим детям. У входа зазвенел колокольчик, сообщающий о прибытии новых посетителей. Гермиона ходила между рядов с полками и не могла поверить своим глазам. Вон там, на полке у стены, лежала груда сахарных перьев и взрывающиеся конфетки «Друбблс». На самом верху полки громоздились пачки с «Берти Боттс. Дражже со всевозможными вкусами». На стеллаже посреди комнаты находились лимонные дольки, шоколадные лягушки, лакричные палочки, сладкие сиропы, жевательные конфеты и взрывающиеся батончики. У другого конца комнаты стоял холодильник с воздушным мороженым и вафельными рожками. В глубине, практически скрываясь от глаз, находилась полка с опасными сластями. Там есть даже лимонный щербет, который на несколько часов прожигает язык, и перечные чертики — дыхни огнём на своих друзей. Почти у выхода из магазина в стаканах стояли леденцы разных форм и вкусов, рядом в вазочке ползали сахарные тараканы удивительной схожести с настоящими. На полке с многочисленными отделениями стояли банки с жевательными круглыми конфетами и летающими бобами. У кассы — чашка с вечными леденцами и желатиновыми червячками. Гермиона завороженно смотрела на все сладости, которые здесь были. Она взяла бы все и сразу, но с собой было лишь два галеона, поэтому девочка понабирала столько, сколько вместилось в ее руки. Она заплатила за все на кассе и быстрым шагом двинулась к люку. Выбрав момент, когда все волшебники увлечены перечными червячками, Гермиона скинула все сладости, упакованные в маленькие мешочки, вниз и слезла следом. Она собрала раскиданные пакетики в охапку и побрела по проходу назад, в замок, посасывая коричневую карамельку. Девочка высунула карту, как только уперлась в камень, и зажгла огонек на конце палочки. Поблизости ходил Филч, но он быстро удалился в противоположную сторону. Близнецы расхаживали в гостиной Гриффиндора. Малфой с каким-то Забини находился недалеко от прохода, но позже свернул за угол в один из кабинет зельеварения. — Шалость удалась, — шепнула Гермиона и вышла наружу. Совсем рядом послышались шаги. В мыслях успело мелькнуть только то, что неужели карта врёт? И, не думая, девочка нырнула за латы какого-то рыцаря. Шаги показались совсем рядом, их обладатель медленно, но верно шел по направлению к ней. Вот, кажется, они уже поравнялись, и всё затихло. Девочка затаила дыхание и тихо-тихо выдохнула только тогда, когда этот кто-то повернул назад. Ему оставалось сделать лишь несколько шагов за угол, как вдруг один пакетик с желатиновыми червячками выскользнул из ее рук, крепко обхвативших всё, и упал на пол. — Выходи, — спокойно произнес ненавистный голос. Он не звал, не спрашивал, он приказывал. Гермиона подняла упавшую вещь и вышла в полосу света от факела. Перед ней стоял Малфой, держа руки в карманах мантии и раскачиваясь на пятках. Теперь рядом с ним не было этого Забини. — Грейнджер, ходить по Хогвартсу после отбоя строго запрещено уставом, — протянул он и с усмешкой посмотрел той прямо в карие глаза. — Малфой, какая жалость, как ты можешь нарушать правила? — Гермиона наклонила голову вбок. — Или твой папочка, когда узнает об этом, отправит тебе чек на кругленькую сумму, дабы у Слизерина не отняли очков? — Всё, что я знаю, Грейнджер, так это то, что мой отец не узнает, а вот профессор Снейп… — намекая на то, что в любую секунду он может вызвать Филча, протянул Малфой. — А я надеялась, несмотря на все твои отрицательные качества, что ты хотя бы не доносчик! — шипя, резко произнесла Гермиона. — Грейнджер, перед кем ты распинаешься? — он поднял светлую бровь вверх. Из всех его действий кидало в смятение лишь одно: почему он до сих пор не позвал завхоза? Чего он этим добивается? Что хочет от неё? — Малфой, — сладким голоском пропела Гермиона. — Я не знаю, какие в жизни Гриффиндорки тебе встречались, но верю, что ни одна из них еще не ломала тебе нос. Малфой не успел вставить ни слова, ни возражения, как девочка рассыпала все конфеты по полу и кинулась на него с кулаками. Ему еще ни разу не приходилось драться. Руками. С грязнокровкой. Он мог вызвать противника на волшебную дуэль, мог размахивать палочкой и произносить заклинания, которым его учили с рождения, мог даже летать его на метле по всему полю, но драться руками Драко Малфой не умел. Поэтому Гермиона сразу же зарядила ему в нос, но в следующую секунду уже оказалась поваленной на пол. Он мог завопить, позвать Пивза или Филча, но бить ее он не собирался. Гермиона ничего не успела сделать, потому что появившиеся из-за угла близнецы Уизли оттащили ее от пылающего Малфоя. Тот отряхнулся и яростно взглянул на компанию; его волосы растрепались, щеки покраснели и теперь отчетливо выделялись на бледном лице. Его губы грозно дрожали, пока он пытался подобрать слова. — Мерзкая грязнокровка, ты за это заплатишь, — выругался он, смотря на помятую черную мантию, и зашагал прочь. — Доморощенный хорёк! — крикнула Гермиона и кинулась поднимать свои сладости. Локоть все-таки болел от столкновения с полом. — Не обижайся, Герм, мы надерём ему задницу, слово Уизли, — сказали близнецы и взяли у девочки половину конфет, чтобы те снова не выпали. До гостиной Гриффиндора они петляли, идя по карте Мародёров через пустые классы в тишине, пока Фред не решился ее нарушить. — Правда удивительная вещь? — кивнул он на карту в руках Гермионы. Ее имя на бумаге почти не было видно из-за проступающих поверх каких-то неразборчивых букв. — Ага, — слишком быстро подхватил Джордж. — На ней столько всего видно. Гермиона резко остановилась, обернувшись на друзей, и сузила глаза, словно пытаясь рассмотреть, что они скрывают, но близнецы стушевались, отведя взгляд, и они втроём молча продолжили путь, перескакивая через выпавшие ступеньки в лестнице. Полная Дама потребовала пароль, и Фред тихо произнес его: — Капут Драконис. — Чем-то мне это сильно напоминает «Капец тебе, Драко», — грозно сказала Гермиона и начала переступать порог, как сзади раздался строгий голос: — Молодые люди, не соизволите объяснить, что вы делали после отбоя в коридоре?Chapter Six: Sweet Life
1 апреля 2016 г. в 10:23
Недели текли в страшной спешке. Казалось, все в Хогвартсе были заняты своим делом и просто не замечали никого из окружающих.
Лаванда и Парвати строили глазки Вуду, каждый вечер расспрашивая Гермиону, хорош ли он в полете. Рон часами сидел в гостиной, работая над эссе Снейпа, и ковырял в кресле дырку. Невилл старался взять себя в руки и подтянуться по зельям, но собственными усилиями обрывал свои порывы на корню. Симус, после того, как в один вечер с радости напился приготовленным вином, больше с этим не экспериментировал, потому что проснулся завернутым в коврик у портрета Полной Дамы — идея принадлежала Гермионе, а близнецы выполнили задуманное, когда Симус полез целоваться к Пивзу, пролетающему мимо их стены.
Что касается самого Вуда, Гермионы, Фреда, Джорджа и остальной частью их команды, то квиддич для них стал смыслом жизни, а уроки — невыносимыми испытаниями.
Правы были близнецы, когда говорили, что Оливер Вуд всерьёз берется за дело. Но и теория Вуда была неплоха, потому что через несколько упорных тренировок Гермиона научилась летать — без всяких изысков и пикирований, но теперь ни одна метла не смела ее кидать с одного конца поля в другой.
На первом уроке полетов она даже получила для Гриффиндора десять бонусных очков. Приятно было осознавать, что хоть какой-то из предметов тебе легко осваивать, потому что с остальными дела обстояли намного хуже. Да и легко было только на уроке, потому что перед этим Гермиона получила шесть тренировок от целеустремленного Вуда.
Что касалось остальных уроков, то они с каждым днем становились все более трудными и долгими. Два часа зелий длились целую вечность, за которую Невилл успевал испытать величайший страх за всю свою жизнь, а Гермиона — несправедливость всего мира. Снейп обрушивал на их пару тысячи дополнительных заданий, заставляя писать работы по три больших свертка, и снимал с Гриффиндора столько очков каждый урок, сколько все ученики Гриффиндора зарабатывали полнедели.
Трансфигурация оказалась и вовсе заоблачным предметом для большинства. По полтора часа каждый день они пытались превратить спичку в иголку и обратно так, что выучили все комментарии МакГонагалл по этому поводу, потому что лишь у Парвати получилось это сделать.
Защита от Тёмных Искусств обещала быть познавательным и удивительным предметом, но стала только посмешищем для всего курса. В кабинете профессора Квирелла настолько пахло чесноком, что у некоторых начинали слезиться глаза, а при входе в это затхлое помещение у Гермионы так сильно болела голова, что пару раз ей даже приходилось покидать класс, чтобы не упасть в обморок.
Заклинания были интересными со стороны практики, когда первогодки пытались леветировать перья под потолок или учили маневренные движения палочкой. Но как только профессор Флитвик, слезая со своих книг, принимался отправлять всем книги, урок предвещал пройти в тишине и заучивании заклинаний наизусть. Было весело, лишь когда у Симуса что-то взрывалось — то подушка, то перо, то собственные штаны. После пятого раза, когда все сторонились сидеть рядом с ним, Флитвик выделил ему отдельное место посреди класса, и в тот же урок Симус подпалил себе брови и организовал проплешину на своем затылке.
Во всех этих буднях Гермиона тонула с головой. С утра ее ждал яркий Большой зал с его завтраком, потом два урока по два часа каждый, на которых она отчаянно взмахивала палочкой (иногда даже слишком усердно, отчего из той ссыпались искры) или пользовалась ступкой в кабинете Снейпа. Затем шел обед со вкуснейшим ростбифом и вновь два урока, на которых девочка читала книги и делала заметки в конспект. Потом Гермиона снова встречалась с близнецами, и они давали ей очередное эссе по тому, что задал Снейп, а она помогала им с маггловедением. После ужина все трое мчались на внеплановую тренировку Вуда и занимались, пока совсем не стемнеет. И только когда тьма станет совсем непроглядной, капитан команды нехотя соглашался, что пора идти. Тогда Гермиона дописывала оставшиеся уроки и без сил падала на кровать, засыпая даже под шептания Лаванды и Парвати о том, что пишут в «Ведьмином досуге».
Гермиона быстро влилась в эту новую жизнь: в ее многочисленные особенности и нюансы, в дружбу с Фредом и Джорджем, которая часто заканчивалась отработкой в зале наград, где они по десятому кругу надраивали медали предыдущих поколений. Она привыкла и к квиддичу и ощущению холодного снитча, зажатого в руке. К команде Вуда, который был таким строгим и требовательным во время тренировки, а в Большом зале трепал Гермиону по рыжим волосам. Она почти смирилась и с издевками Снейпа и свои ответы, за которые ей попадало «Тридцать страниц мелким почерком, Грейнджер!».
Все это наполняло ее душу изнутри, словно она проглотила воздушный шар или съела самый теплый тыквенный пирог.
Гермиона жила от выходных до выходных, когда солнечное утро, ясный день и ветреный вечер принадлежали только ей. Малфой и остальные слизеринцы занимали все меньше места в ее голове, а планы мести ему почти выветрились оттуда. Она с ним пересекалась в Большом зале, на уроках Снейпа или в коридорах Хогвартса, но иногда, увлеченная беседой с близнецами, даже не обращала внимания. При каждой встрече тот смеривал ее высокомерным взглядом и одаривал саркастическим замечанием, после чего, парируя, отвечала Гермиона.
На улице все холодало, и команда постепенно закутывалась в теплые мантии, обматывая горло шарфами.
Вуд все чаще устраивал Гермионе тестирования, рисуя на листе тактику ловца Когтеврана и загонщиков Пуффендуя, а потом, при любой возможности, на перемене спрашивал ее. А если ему не удавалось найти ее в коридоре, то передавал информацию через близнецов.
Словом, хогвартская жизнь текла своим бурным чередом. В «Ежедневном пророке» продолжали задавать вопросы вникуда про девочку-которая-выжила и плести интриги по поводу Дамблдора (по их последней версии, именно старый маг украл ее из дома Поттеров и растил, как родную дочь, у себя дома. А когда пришло время вести ее в Хогвартс, слишком боялся потерять и оставил в заточении на веки-вечные).
Однако директор не очень-то волновался по этому поводу. По крайней мере, его внешнее спокойствие его душевных переживаний никак не выдавало. А Гермиона уж знала, о чем говорила, потому что ходила к нему в кабинет, как к себе домой. МакГонагалл объясняла ее поведение тем, что она связалась с близнецами, но ее превосходная игра на тренировках в квиддич давала ей преимущество, и профессор ограничивалась лишь снятием очков у факультета.
А в одно утро понедельника на доске объявлений в башне Гриффиндора появился свежий лист пергамента. На нем тонкими буквами с завитушками почерком профессора МакГонагалл было написано: