The Golden Show

Гермиона как можно тише ступала по ковру в общей гостиной. Последние брёвнышки дотлевали в камине, который разжигали даже летом, несмотря на несносную жару, стоящую на улице уже вторую неделю. Если честно, то такая погода полностью затмевала мозги и звала гулять учеников, сидевших в более-менее потеплевших подземельях. Снейп — как и другие профессора — в последние недели перед экзаменами задавал слишком много домашнего задания и слишком мало спускал с рук. Гермиона, стоило ей вырваться с очередной отработки на десять минут раньше, бежала на улицу, где уже затевался закат, и все расходились по гостиным. Вуд, казалось, забыл про тренировки, полностью уйдя в подготовку к С.О.В., что позволило игрокам заняться своими предстоящими экзаменами. Девочка, как ей полагалось по имиджу, не слишком заботилась о своих оценках по окончании первого года, думая совершенно о другом. А подумать о чём было. Рыжую голову наполняло помимо бредовых идей еще много здравых мыслей, касающихся Пушка, Снейпа и того-что-спрятано-в-люке. Иногда, по пути в гостиную после полирования котлов в кабинете зельевара, Гермиона подходила к запретной двери на третьем этаже, прислушаваясь к животным урчаниям. И успокаивалась, слыша, что Пушок жив-здоров. Похоже, близнецов эта тема волновала не намного меньше, чем предстоящие экзамены. Но за пару дней до сдачи Чар они всё-таки взялись 'за ум', прочитав предостерегающее письмо от миссис Уизли. О его содержании они умолчали, но эффект, как говорится, был 'на лицо'. На самом деле экзамены состояли из двух частей почти по всем предметам. Первая часть — теоритическая, вторая — практическая. Сначала ученики заполняли бланки заколдованными перьями, лишавших их хозяев возможности списать, потом превращали мышь в табакерку, заставляли перья летать, а ноги химеры — танцевать. И после этого всех ждала та свобода, о которой они мечтали с начала лета. Не надо было думать и напрягать мозги. По крайней мере, большинству учеников. Исключением, конечно же, была знаменитая Гермиона Грейнджер, которую Снейп обязал сдать семь оставшихся эссе по различным темам и назначил своей 'главной помощницей', которой два раза в неделю предстояло разгребать колбочки, наклеивая на них стикеры в зависимости от опасности содержимого. В таком темпе прошел прохладный май, сменившийся драгоценным июнем перед еще более драгоценными летними каникулами. Гермиона, не планирующая затевать больше ничего глобального, предоставила и себе возможность отдохнуть, решив проводить дни на улице, а вечера — проходившие без компании возможного-вора-и-потенциального-врага — в библиотеке, записывая в эссе любую информацию, которая покажется ей интересной. На немалый гнев Снейпа девочка написала тест по зельеварению лучше всех на первом курсе, заработав сто двадцать баллов из возможных ста. Она не сомневалась, что оценивать зельевару помогал кто-то еще, иначе бы ученица кое-как натянула на «Выше ожидаемого». Но сегодня днём, как это бывает у Гермионы Грейнджер, всё пошло наперекосяк. Вернее, с какой-то стороны всё было даже отлично, но осознание этого прошло также быстро, как и посетило её. Она поняла. Ясное понимание быстрым ураганом ворвалось в ее рыжую голову, попутно расталкивая другие мысли. Она догадалась. Но вместо того, чтобы радостно вздыхать, что загадка, мучавшая ее по ночам, разгадана, девочка чувствовала себя хуже, чем когда-либо. Что-то страшной неуловимой волной накрыло ее с головой, и твёрдое «я доведу дело до конца» начало биться в черепной коробке, как бабочка, пойманная в банку. И она доведёт. Всегда доводила. Гермиона бросила последний взгляд на давно опустевшую гостиную, еще раз убедившись, что находится здесь одна, и юркнула в коридор мужского населения Гриффиндора. Конечно, это могло быть неправильным и — жуть, каким — эгоистичным поступком — позвать близнецов, но в конце концов она же не собиралась их принуждать к очередной авантюре. Которая будет чуть сильнее всех предыдущих авантюр и, кажется, всех последующих. Гермиона прошептала «Люмос» и тихо толкнула дверь в комнату рыжих друзей, слыша едва уловимое посапывание Невилла. Палочка с ярким светом на кончике нацелилась прямо Фреду в лицо, и он нехотя открыл глаза. Присматриваясь к нарушителю — точнее, нарушительнице — покоя, он увидел в ней Герм. Герм, которая в желтой с красно-оранжевыми полосками пижаме и небрежно заколотой несколькими заколками волосами, стояла перед ним со светящейся палочкой. Скоро на соседней кровати также завозился Джордж. Аккуратно отдергивая полог кровати, он одним глазом оценил обстановку в комнате. — Я вас разбудила? — скорее утвердительным, чем вопросительным тоном сказала Гермиона, отводя палочку за спину. — Да что ты, мы просто имеем странную привычку — спать по ночам, — сонно просипел Фред, все еще прикрывая глаза рукой. — Ладно, — махнула свободной рукой Гермиона. — Одевайтесь, — и, поймав ужасно вопросительный взгляд и поднятые брови близнецов, добавила: — Я отвернусь. Девочка развернулась, прикрывая ладошкой глаза, а вторую руку с горящей палочкой оставляя за спиной. Она буквально позвоночником чувствовала, как близнецы недоверчиво переглядываются, решаясь. Мысли Гермионы о том, что она никого не собирается тащить силком к злопамятной комнате, как-то испарились сами собой, стоило Уизли взять с тумбочек свои палочки. — Герм, — жалобно, с нотками протеста в голосе позвал Джордж, прикрывая дверь спальни. — Дай угадаю, ты разбудила нас, чтобы мы заняли очередь тебе в ванную? — Т-ш-ш, — шепнула Гермиона, прикладывая указательный палец к губам и кивая в знак того, что расскажет потом. Девочка толкнула дверь и вышла в тень коридора. Полная Дама отсутствовала, а, значит, и пути к отступлению уже не было. Гриффиндорка резко затормозила, почувствовав себя почему-то страшно виноватой. В дополнение к гремучей смеси, что и так кружила у нее внутри, она не могла вынести еще и этого. Девочка развернулась, встретившись взглядом с близнецами (чтобы это сделать, пришлось поднять голову). — Я разгадала, — она сглотнула и нервно потрясла руками, пытаясь выглядеть более убедительной. — Да, я всё поняла. Хогвартсу — и всему магическому миру — грозит опасность. Кентавр был прав — я знаю того, кто обязан обречь себя на страдания, дабы выжить, кто уже проклял себя… мы все его знаем. Сегодня Снейп проберется мимо Пушка, и заберёт то-что-там-спрятано. Но не для себя, а для Волан-де-Морта. Это то, что сможет дать ему жизнь, из-за чего он возродится! То, что было в сейфе Гринготтс и то, что он получит. Иначе зачем Снейп оставлял меня так часто на отработку, назначил своим «помощником»? Уж явно не из-за того, чтобы вытянуть меня из дыры в верха по искусству зелий. Если не сейчас он уже поет Пушку, то сделает это через полчаса, через пять минут! Он выбрал момент. Удачный момент. Сегодня Дамблдора нет в школе, он получил срочную сову из Министерства — я слышала! Джордж, ты всё еще держишь дверь… Если вы захотите уйти, я пойму, потому что иначе нас исключат. Но это важнее! Важнее даже декларации за права независимости кентавров. Близнецы переглянулись, словно расценивая, стоит ли игра свеч. Никогда еще они не видили подругу в состоянии такой ослепительной решимости, из нее буквально сочилось это намерение — сделать то, к чему она шла так долго. И в этот момент дверь с грохотом опустилась на своё место, вызвав негодование соседних портретов. — Мы с тобой, Герм, — почти не разжимая зубы, сказали близнецы. — Ехать в Лондон втроём веселее, чем одной. Что-то внутри Гриффиндорки затрепетало, и она бы сейчас же накинулась на друзей с объятиями, но смысл их похода поборол это желание. Девочка развернулась и бегом пошла вниз по лестнице, придерживая в кармане карту Мародёров, которую Уизли ей вручили. Конечно, ей стоило сейчас же развернуть и свериться с наполняемостью ближайшего коридора. Возможно, тогда бы они все не наткнулись на летящего в горизонтальном положении Пивза. Но никто из компании не сделал этого, поэтому пришлось столкнуться с гаденьким привидением. — Так-так-так, — проскрежатал Пивз, подлетая ближе к лицу Гриффиндорки, чтобы разглядеть его в кромешной тьме. — Кажется, наше славное Мятежное Трио снова не в постелях после отбоя. Наверное, мне стоит позвать Филча и проверить, насколько еще хватит его терпения, чтобы не привязать вас ногами к цепям в подземелье. Или может быть, вашу деканшу? Я слышал, у нее свои изысканные методы наказания. Хочется погулять по Запретному лесу в это не спокойное время, подхлестнуть адреналин? И только привидение издало несколько смешков и собиралось заорать в полный голос, Гермиона попыталась заткнуть ему рот. Разумеется, ее рука прошла сквозь него, оказавшись полностью парализованной. Вернее, так казалось. Вокруг кисти будто бы были невидимые наручники из острых холодных льдинок, а все остальная рука словно погрузилась в ледяную воду. От неожиданности того, что кто-то пихнул руку ему в рот, привидение повременило с ранее задуманным планом, хотя вряд ли что-то почувствовало. В это мгновение Гермиона выдернула из него правую верхнюю конечность, начиная яростно растирать ее. — Пивз, я тебя предупреждаю, заорешь насчет нас, и сразу после наказания я сообщу Кровавому Барону, что ты замазал окуляр его любимого телескопа, — девочка уперла руки 'в боки' и приподняла одну бровь с видом, будто предлагает ему сделку. Привидение побледнело, если такое было вообще возможно. — К-кровавому Барону? — переспросил он, приходя в ужас. — Л-любимому телескопу? Откуда ты знаешь про любимый телескоп? — Да так, Кровавый Барон поделился этим со мной на досуге, — отмахнулась девочка. — Мы очень мило поболтали про Орион и другие его любимые звезды. Кстати, кажется, именно сегодня такая потрясающая звездная ночь, что он хотел провести ее за рассматриванием созвездий, — Гермиона цокнула языком и стукнула пальчиком по оранжевым часикам на руке. — Если поторопишься, то успеешь стереть краску с окуляра до его прихода. Ну, это, конечно, будет в случае, если ты не задержишься здесь и не потратишь на нас это время… Пивз подавил нервный смешок и ретировался в сторону класса со специальным оборудованием. Не обращая на него внимания, девочка понеслась дальше по ступенькам, к комнате на третьем — запретном — этаже. Перед самым классом она выдохнула, хотя следовало бы наоборот вдохнуть. — У вас есть шанс передумать и добраться до гостиной до момента, пока Пивз скроет следы преступления, — произнесла девочка, пытаясь отдышаться и лишь капельку, возможно, оттянуть момент, когда она войдет в комнату. — Давай, Герм, у нас есть еще одна странная привычка — мы всегда идём с тобой до конца, — кивнул Фред, выставляя вперед палочку. Грейнджер распахнула дверь и увидела шесть горящих глаз разъяренной собаки. Близнецы встретили ее первый раз, и их глаза стали размером с галеон. Да, у Гермионы нет привычки врать, и она оказалась права, когда сказала, что Хагрид чуть-чуть преувеличивал, называя Пушка очень милым. У ног собаки валялась арфа, значит, Снейп уже попробовал пробраться под люк. И, кажется, у него это удачно получилось, так как трупа зельевара поблизости не валялось. — Помните, что говорил Хагрид? — слегка потряхиваясь из стороны в сторону, спросил Джордж. — Он засыпает, стоит ему спеть или сыграть на чем-нибудь. Гермиона скинула с лица темно-рыжую прядь и запела первое, что пришло ей в голову. — We wish you a merry Christmas, we wish you a merry Christmas, we wish you a merry Christmas and a Happy New Year. Собака несколько раз тряхнула головой, словно скидывая с себя случайно наползшую сонливость, но вскоре сдалась и рухнула на пол. Близнецы не теряя времени даром потянули люк за большое железное кольцо. Снизу была пустота. Чёрная и непроглядная. — Фредди, хочешь первым? — заботливо толкая братца вперед, спросил Уизли. — Ну, что ты, Джордж, я же всегда тебе уступал, — не отставал второй. — И вообще, Гермиона, «Мы желаем вам веселого Рождества и Нового года», серьёзно? — Серьёзно! — крикнула девочка, толкая всех в люк, как только собака начала просыпаться. Они долго летели, прорезая руками тьму, которая, казалось, была ощутима их пальцам. Но потом все вместе упали на сырую землю. Будто быстро схватила кружку с горячим чаем, подумала Гермиона, когда припечаталась ладонями к шершавой поверхности со всей силы. Это был густой слой влажного моха, устилавший всё, куда пока что глянула девочка. Только он помешал ее рукам сбиться в кровь при падении. Грейнджер приподнялась и оттряхнула пижамные штаны, как в следующую минуту взвизгнула и закрыла руками лицо. Ее взгляд карих глаз наткнулся на настоящее чудовище, которое было отчётливо видно при свете одного-единственного факела. Это было страшное существо с зеленой кожей и выпученными глазами, его длинные грязные ногти неприятными огрызками трогали свое же лицо, а от огромных ног растекались грязевые лужи. — Это муляж, расслабься, — сказал Фред, трогая девочку за плечо. Словно большущий камень свалился с ее плеч, стоило этой фразе долететь до мозга и впиться в одну из извилин. Девочка нехотя раздвинула два пальца, смотря, что чудище не сдвинулось с места. Хотя сейчас она могла заметить, что за его могучими зелеными плечами прячется дверной проем. Несомненно, она бы сейчас же прошмыгнула у него под ногами — и дело с концом, но она просто не могла так сейчас сделать. Интерес. Он подогревал изнутри, трепыхающимся мотыльком летал где-то на уровне груди. Гермиона осмотрела темное помещение. Плесень, мох, паунтина по углам. А в другом конце комнаты — стол с какими-то баночками. Девочка медленно подошла к ним и глянула на подозрительные колбочки. В склянках плескалась жидкость разных цветов: огненно-красная, зеленая, янтарная, голубая. На столе была полоса, выделенная сквозь махровый слой пыли. Здесь явно кто-то уже был. Темнота самого душного подземелья сводила с ума, когда Гермиона потянулась к одной из баночек. Только ее пальцы сомкнулись на холодном стекле, как откуда-то послышался задыхающийся крик. Девочка чуть не выронила бутылек и резко повернула голову в сторону предполагаемого источника крика. Она чуть не ахнула, увидев Джорджа в лапах зеленого чудовища. Глаза парня были широко распахнуты, руки били по обхватившим его мертвой хваткой чешуйчатым конечностям. До этого не двигающийся монстр взялся за цель задушить Гриффиндорца, так как тот не мог нормально вздохнуть. — Гермиона! — это был крик Фреда, пытающегося ударить громилу по самому больному месту. — Гермиона, он его задушит! Карие глаза начали судорожно искать варианты спасения друга. Стены резко стали давить на нее со всех сторон, потолок падать вниз, припечатывая к полу. Что делать? Годрик, что? Фред не доставал палочку, боясь неудачным заклинанием попасть в брата, он кулаками бил по мерзкому искривленному лицу, ногами пинал по морщинистым ногам, но монстр, не обращая внимания, продолжать сжимать в руках тело Уизли. — Гермиона! — крик Фреда выбивал из колеи, отчаяние передавалось воздушно-капельным путём, проникая в лёгкие девочки. Гриффиндорка со всей силы хотела сжать виски и вновь обратила внимание на баночку, сжатую в руке. Склянки, стол, валяюшийся кусок пергамента. Это выстроило в её голове незамысловатую цепочку дальнейших действий. Трясущимися руками девочка выхватила исписанный мелким почерком лист, который валялся на одной из банок и быстро прочла:

«Всего нас штучек семь стоит, В одной — волчий аконит. Другую трогать ты не смей — В ней яд для всех твоих затей. А две из нас всего лишь ром, Но не приятен на вкус он. Другие две опять обман, И вкус не горек, да кошмар, Не пей ты это — сон, как пар. Зато последняя одна Стоит здесь вовсе неспроста. Она кисла и „фу“ на вкус, А ты сиди — мотай на ус. По краям стоит не то, Что хочешь видеть за одно. Одно с другим рядом идут, Да правда колюч, тернистен путь. Ром с ядом рядом не стоит, Мешает тем наш аконит. Когда найдешь, что нужно, Хватай ты бутылек, тогда поверь нам, Тролль пустит вас вперёд.»

Пальцы Гриффиндорки слегка смяли края пергамента, а потом судорожно переместились на холодные банки. Крики уже не раздавались, что служило отвратным знаком и заставляло девочку не оборачиваться. Она слышала только попытки Фреда досадить чудищу. Годрик… В голове такой сообразительной на всякие выходки и бредни девочки выстраивались возможные ответы на загадку. Она перечитывала условия, пыталась примерить их к нужному распорядку. — Гермиона, — жалобный стон Фреда заставлял уши свернуться в трубочки. И Гермиона не оборачивалась. В мгновение ока она схватила склянку с голубой жидкостью и, подлетев к мерзкому стражу двери, сунула ему ее в нос, стараясь не обращать внимания на повисшие, словно плети, руки Джорджа. — Вот, — тяжело дыша, выдохнула Грейнджер. — Это она. Пускай нас вперед! Но громила продолжал держать свой пост, стоя на том же месте. Неужели она не отгадала? Неужели… нет? Со злости и страха девочка ударила тролля кулаком. Ещё раз. И ещё. Подпрыгивая, чтобы доставать почти до уровня его глаз, она била его, как когда-то била Драко Малфоя, но много раз. Казалось, ещё чуть-чуть, и слёзы сами вырвутся наружу, а истошный крик Гриффиндорки наполнит подземелья. Но банка открылась, и ее содержимое с шипением выползло на руку страшилы. Впервые за это время он показал какие-то эмоции: его водянистые глаза распахнулись, лапы разжали Джорджа, а сам он начал переминаться с ноги на ногу, отходя от прохода. Гермиона, схватив друга за одно плечо, а Фред брата — за другое, понеслась в следующую комнату, едва не подскользнувшись на грязевой луже. Второй зал был пустым, с обшарпанными стенами, серым потолком. На другом его конце находилась большая дверь. А перед ней, за шаг после места, где лежал Джордж, поле с расчерченными черными квадратами, границы которых горели синим. — Нет, нет, Джорджи, — по-своему задыхаясь, выдавливал Фред, склонившись над телом брата. — Скажи, что ты жив, эй, жив ведь? Гермиона молча прислонилась спиной к стене и сползла по ней вниз. Ее трясло. И, да, ей было страшно. Она не могла повернуть голову в сторону друзей. Потому что она виновата. Хватило ума — втянуть их в это. Не хватило ума — вытянуть. Кто знает, сколько еще перед ними… Ними?! Фредом и ней, Гермионой? Сколько еще таких комнат. Годрик. Да, черт возьми, Годрик. Гермиона отвернулась в другую сторону, прислоняясь разгоряченной щекой к холодной стене. Годрик, Мерлин, да хоть Святой Дамблдор, пусть он выживет. Пусть она не будет виновата.