***
В гостиной комнате стояли двое мужчин. Один из них, темноволосый и коротко стриженый с печальными глазами, но улыбкой на лице держал на руках ребенка, девочке на вид было около года. Из лохматого пучка волос торчал красный бантик. Смотря большими удивленно-любопытными глазами она глазела куда-то в сторону от двух мужчин. — Здесь ее вещи, там все: куртки, свитера. Одевай ее теплее, она любит когда тепло. — тараторил мужчина передавая Майку голубой чемоданчик. — Игрушки тоже там, не давай только ей есть попрыгунчики, никак не могу отучить… — Так, стой, Грегори, я разберусь. — Майк решил все-таки прервать своего друга, — Все будет хорошо, можешь не беспокоится. — Я не беспокоюсь, — Грегори повернулся к дочери, — твою мать! — мужчина отобрал у ребенка бантик и сунул его в карман и посмотрел на время, — О, так все, я уже опаздываю… Держи, запомни, она еще не умеет бегать, но очень старается, — Грегори передал девочку, оказавшись на руках рыжего мужчины девочка принялась за исследование растительности на его лице. Грегори открыл входную дверь, но обернулся. — Когда она хочет есть она говорит «реостат» — это важно. — Что она говорит? — Майк непонимающе посмотрел на друга. — Рератат. — повторила девочка, смотря на папу. Мужчина улыбнулся и поцеловав дочь в лоб попрощался с другом. — Ну, теперь мы вдвоем, Джонни, до поры до времени. — Рератат. — Окей, пошли есть…***
Это был последний разговор двух друзей. Один из них отправился на Шаньси в бой и не вернулся. Грегори Абрамс, английский учёный, доктор физико-математических наук и Майк МакГрегор, шотландский учёный-биолог познакомились ещё в две тысячи сто сорок третьем году, во время обучения в Оксфорде. Грегори обучался на физическом факультете, а Майк на факультете биологии. Сразу же эти двое невзлюбили друг друга. Грегори был из семьи военных и собирался после университета стать военным инженером, Майк же был антимилитаристом и презирал англичанина. Он был истинным горцем, и презрительно относился ко всем англичанам. Также юный биолог презирал такую науку, как физика, считая, что будущее планеты Земля, а также её колоний на луне и Марсе за биологией. Однако две тысячи сто сорок восьмой год перевернул всё с ног на голову. Обнаружение протеанских руин на Марсе, и переводы дисков с данными открыли невероятные перспективы. Был объявлен набор молодых специалистов для экспедиции к ретранслятору Харон. В связи с тем, что и Майк и Грегори были степендиантами Оксфорда, (что означало, что IQ у этих парней гораздо выше сто пятьдесят ) оба они были отправлены в эту экспедицию. За её время отношение Майка поменялось, и он проникся уважением к англичанину. Грегори был человеком спокойным, поэтому быстро сдружился с неугомонным шотландцем. Они отлично дополняли друг друга. Оба участвовали в экспедиции адмирала Гриссома до самого конца. И нашли в ней что-то важное. Майк — своего лучшего друга, а Грегори нашел любовь всей своей жизни — симпатичную лаборантку Жанну Делакруа, уроженку Марселя. Вся троица предпочла остаться в колонии, где была прекрасная возможность жить и заниматься исследованиями. Они остались на Шаньси, где Грегори и Жанна поженились, и у них родилась дочь, которую Майк впоследствии назвал «продуктом историко-этнического парадокса» — Джоанна Абрамс. Жизнь шла хорошо. Майк и Грегори с Жанной работали в научной сфере на благо свежесозданного Альянса Систем. Однако счастье длилось недолго. Сначала при родах умерла мать Джоанны. А затем пришёл две тысячи сто пятьдесят седьмой год. Грегори отправился на защиту своего дома, и так и не вернулся…***
Джоан вернулась из душа уже почти бодрой, закинув портфель на плечо она выжидающе уставилась на Майка, который какого-то черта просыпается очень рано и действуя по принципу «Я не сплю и другие не должны» — будит Джону слишком рано, хотя бы потому, что та вырубается только в третьем часу ночи. Майк, кажется, задумался о чем-то своем, наверняка, очень умном и девушка послала ему взгляд, который мог послать только подросток, наживший не совсем очаровательные темные мешки под глазами, только утром в семь часов и только перед тремя парами, на которых нужно не только присутствовать, но и изображать умственную деятельность. — Дядя Майк, — когда взгляд не произвел должного эффекта, девушка решила позвать его. — Ты, типа, хотел меня подвезти до университета. — А, да. — мужчина быстро оживился, улыбнулся Джону и взяв ключи от аэрокара пошел к двери. — СТОЙ, НЕ СМЕЙ ЕЕ ОТКРЫВАТЬ СЕЙЧАС! — Джоанна даже оттащила своего дядю от двери, сосредоточенно следя за часами на стене и прислушиваясь к звукам за дверью. — Ты опять? — от фейспалма Майка удержало лишь то, что у него были заняты руки. — Ш-ш-ш-ш, — когда стрелка часов показала ровно 7:35, девушка превратилась в одно огромное ухо, прилипшее к двери в полной тишине. Услышав что-то девушка радостно толкнула дверь в подъезд. — Доброе утро, Лесли! — девушка улыбнулась самой идиотской улыбкой из своего арсенала — влюбленной. Парень, закрывающий соседнюю дверь, обернулся и дружелюбным, совсем не сонным, голосом сказал: — Здравствуй, Джоанна. — Лесли повернулся к девушке, кивнул вышедшему в подъезд Майку. Так как Джон могла до бесконечности простоять у двери пялясь в ярко-голубые (Лазурные, на самом деле, она-то знала настоящий оттенок) глаза, на аккуратно уложенные темные волосы, на то как безупречно на нем сидит костюм-тройка и так далее по списку, который можно очень долго продолжать, Майк подтолкнул ее к лифту. — Пошли, быстрее уже, — сколько бы Майк не толкал Джона к лифту, пошла она только когда к нему уже подошел Лесли и нажал на кнопку вызова. — Люблю этот лифт, тут так чисто… — сказала девушка, когда они все зашли в лифт. — У нас один лифт. — застонал Майк и явно ощутил волны возникшей неловкости от Джона. Девушка незаметно ретировалась в угол лифта, закрывая лицо руками. Когда лифт спустился на первый этаж, Лесли пропустил девушку вперед. — До встречи, Джоанна. — Да, пока! То есть, да, до встречи, классно! — крикнула в ответ Джоан, — здорово, да, увидимся… — добавила она шепотом, смотря на входную дверь, через которую он вышел и облегченно вздохнула. — Ты испортил мне свидание! — голос сочился плохо сдерживаемой яростью и был обращен к дяде, который стоял прикрыв лицо рукой, что бы хотя бы не видеть этого. — Эй, ну ты и черепаха, — в подъезд зашел Ярик и Майк испытал облегчение смешанное с презрением. С одно стороны это Яр, но с другой он его, считай, спас. Не придется снова объяснять Джоан, что свидание это заранее условленная встреча двух влюбленных, а не «случайные» встречи в подъезде. — Мы едем или как? — А ты-то какого хрена тут делаешь?! Ты не поедешь с нами. — отрезал Майк, чему Джоан ни капли не удивилась. — А так? — Яр показал идеально круглый, старый и треснутый щит с гербом династии Аберенти — перечёркнутый чёрной линией красный королевский лев Стюартов на двух ногах, что держал за спиной. Глаза Майка загорелись. Шотландские исторический артефакты были его слабостью. Он отчаянно пытался сломить себя. Но не смог. — Залазь в аэрокар, чёрт тебя дери… — сдавленно проговорил учёный. Юноша подмигнул Джоанне и промолвил — С вами всегда приятно иметь дело, господин МакГрегор.