Мне нравится, как пахнет твоя одежда

Шоё дрожащими руками пристегнул велосипед к стойке возле школы. По дороге пальцы онемели от холода, что сделало задачу еще сложнее, но усилием воли он все же смог подчинить себе замок. Шоё выпрямился, ощущая, как сердце нервно колотилось в груди. Он приехал рано. Слишком рано. Рано даже для раннего приезда — они с Кагеямой всегда приходили в школу примерно без десяти семь утра, но сейчас на часах было без двадцати. «Еще десять минут». Нескончаемое ожидание было бы легче перенести в спортзале, где Шоё мог просто почувствовать вокруг себя присутствие Кагеямы, даже когда того рядом не было. От самой велосипедной стойки он рванул бегом, намереваясь как можно быстрее сократить расстояние между ними… прежде чем подумал, что ему, возможно, следовало подождать у входа. Шоё отмахнулся от этой мысли. Он никогда раньше не ждал Кагеяму у входа, и если вдруг начнет делать так сейчас, тот наверняка занервничает. «Так вот, насчет прошлого вечера», — представил себе Шоё свои слова. Ха. Нет. Он хотел спросить, поступил ли Кагеяма так, как его просили, но не представлял себе, как это можно сделать, не заставив Кагеяму выражаться исключительно посредством хмурых гримас и дерганья за волосы. Так что пока это Шоё придется потомиться в неизвестности. Ноги Шоё стучали по бетону, сумка подпрыгивала на спине, и вот он уже оказался на земляном поле перед спортзалом… А потом вдруг начал тормозить. Освещенный фонарем у западного угла спортзала, Кагеяма стоял у входа, засунув руки в карманы и выдыхая облачка пара. Это утро выдалось самым холодным с прошлой весны, и никто из них не надел куртку. — Хей, — на ходу позвал Шоё. — Ты пришел слишком рано! Это не идет в зачет нашего соревнования. Кагеяма ворчливо фыркнул и, шагнув вперед, протянул руку — Шоё чуть не отшатнулся, ожидая взбучки. Но Кагеяма сжал в кулаке ткань форменного пиджака Шоё на плече и притянул его к себе. Шоё затопило теплом. — Почему ты перестал бежать? — как-то раздосадовано спросил Кагеяма. Руки сжались вокруг Шоё; ладонь правой надавила на затылок, так чтобы он лицом уткнулся в плечо Кагеямы. Шоё не возражал: так ему было тепло, и чувствовался запах Кагеямы. — Потому что ты уже здесь, — пробормотал он в черную ткань. — Идиот. Это плохая причина. Шоё закрыл глаза, поднимая руки, чтобы сжать в кулаках пиджак на спине Кагеямы и прижаться плотнее. Кагеяма казался теплым и крепким, и — что самое важное — именно он первым потянулся и придвинул Шоё к себе, а не наоборот. Шоё довольно помычал, ощущая нервный трепет в груди и желудке. — Я очень хотел тебя увидеть, — сказал он. Потому что отлично понимал: хотя обычно Кагеяма очень редко спонтанно выражал привязанность, он вполне умел на неё реагировать. Что вчера и подтвердилось: «Ты мне тоже очень нравишься». Кагеяма чуть сильнее сжал объятия, хотя ничего при этом не сказал. Все тело Шоё начало согреваться, хотя солнце пока не встало, а воздух все еще пропитывала ночная прохлада. К тому времени, когда Кагеяма опустил руки, уже даже пальцы Шоё казались не настолько замерзшими. После долгой, наполненной молчанием паузы они, казалось, одновременно отступили друг от друга, и Шоё вдруг поймал себя на том, что не знает, куда смотреть. И чего это он вообще нервничал? Это Кагеяма у них был нервным! Но… вчера Шоё назвал его по имени, и… вообще. К лицу подступил жар. «Я об этом не жалею», — подумал Шоё. Он стрельнул взглядом в Кагеяму, который тщательно изучал землю справа от себя. Возможно, это Кагеяма сожалел? — Я не… — Давай не… — Гм, — одновременно кашлянули они, на секунду неловко встретившись взглядами. И сразу же уставились в противоположных направлениях. — Ты первый, — буркнул Кагеяма очень низким голосом. Это напомнило Шоё об их вчерашнем шепоте, и это как-то совсем не помогло. Низкий голос Кагеямы играл ведущую роль в фантазиях Шоё вчера вечером. — Вчера вечером… — Только не об этом! — воскликнул Кагеяма, и его большие ладони взметнулись вверх, чтобы накрыть рот Шоё. Внизу живота запульсировало возбуждение — внезапное, острое. «Прекращай», — мысленно приказал Шоё своему телу, немного рассердившись. Казалось, постоянные мысли о Кагеяме навсегда изменили его восприятие, поскольку большая часть того, что делал его Кагеяма, заставляла Шоё чувствовать тепло и лишала покоя. Он только чудом умудрялся не терять концентрацию на площадке, и иногда ему казалось, что, возможно, этому была лишь одна причина: их быстрая вызывала в нем ощущение… ну… Это был не секс. Но Шоё ничуть не меньше хотелось этого ощущения непобедимости, момента единения между ним и Кагеямой, в который он словно летел. Ну а сейчас Кагеяма смотрел на него тяжелым взглядом, ожидая хоть какой-то реакции. Шоё кивнул, и Кагеяма убрал руки. Шоё поборол желание коснуться своих губ. — Я не собирался заставлять тебя говорить, — сказал он. — Просто чтобы ты знал. — Ага, точно как не собирался вчера ве… — Кагеяма запнулся, видимо, осознав, что говорил. Уголки его губ опустились, а брови опасно нахмурились в воистину грозной мрачной гримасе. Хотя это не особо помогло скрыть то обстоятельство, что он покраснел. Шоё вскинул руки. — Эй, ты сам это сказал, не я. — Он подтолкнул Кагеяму локтем. — Пойдем поднимемся в клубную комнату, подождем там. И ты должен мне сегодня много пасовать. — Разве я обычно этого не делаю? — проворчал Кагеяма, но без возражений пошел следом, и неловкость немного рассеялась. Немного. * * * — Аоба Джосай? — пронесся хор как минимум пяти голосов, наполненных различными эмоциями, от восторга до полного ужаса. — Ну почему они? — простонал Танака. — Почему не поехать в Токио и не попрактиковаться с командами, которые нам действительно нравятся? — Это запрос от их тренера, — пояснил Такеда. — Но тренер Укай согласился; для вас это хорошая возможность. — Отлично потренируетесь, — сказал Укай. — А они не попытаются прикинуть наши возможности, чтобы в следующий раз победить наверняка? — обеспокоенно спросил Сугавара. — Может, лучше, чтобы они не знали, на что мы способны? — Так все и было бы, — кивнул Укай. — Вот только я рассчитываю, что вы не будете использовать свой арсенал по полной программе. Только то, что они и так о вас знают. Я хочу, чтобы в официальных матчах они боролись с совершенно другой Карасуно, если в итоге мы выйдем против них. Шоё и Кагеяма обменялись взглядами, и Шоё почувствовал на себе внимание всей команды. Они наверняка думали, что он не сможет сдержаться. И почти наверняка не ошибались. — Я не имею в виду, что вам нужно тормозить, — вскинул руки Укай. — Просто не удивляйте их. Наша цель — потренироваться в игре против лучшей команды. И наблюдение за Аоба Джосай для этого отлично подходит. — Некома — лучше, — проворчал Танака, и Шоё от всего сердца с ним согласился. — Да ладно вам! — фыркнул Укай. — Это та самая волейбольная команда старшей школы Карасуно, которую я знаю? Мне казалось, вы будете готовы умереть ради такой возможности. Видимо, вы боитесь… — Ни за что! — одновременно воскликнули Нишиноя и Танака. На лицах игроков застыла твердая решимость. — Так держать! — усмехнулся Укай. — У нас есть неделя на подготовку, а потом еще неделя перед следующим игровым туром. Нет времени расслабляться. Шоё почувствовал, как где-то в животе потянуло беспокойством, и бросил очередной взгляд на Кагеяму. Однако на этот раз Кагеяма на него не посмотрел. Вместо этого он хмуро разглядывал пол под ногами. * * * Полторы недели спустя в девять часов утра они все сидели в автобусе, направлявшемся в Аоба Джосай. Шоё, преисполненный энергией, сидел на своем привычном месте рядом с Кагеямой. — Эй, — позвал он и потряс Кагеяму за руку. — Ты чего такой тихий? Знаешь, будет классно. Куча матчей против Великого Короля — это хорошо! Последние десять дней они жили и дышали волейболом, тренируясь даже вне командных тренировок. Укай-старший все грозил начать брать с них плату за использование его площадки, но эти угрозы так и не стали реальностью — хотя однажды вечером он все-таки выгнал их со своей территории, потому что в одиннадцать часов вечера они все еще практиковали подачи и приемы. Долгожданная поездка на битву против Великого Короля казалась желанной наградой за такую тяжелую работу. Кагеяма поднял голову, хотя, казалось, даже не видел Шоё. Он нервничал? Но потом его взгляд прояснился, а брови сошлись к переносице. — Ты как-то странно пахнешь, — заявил он с явной неловкостью. Шоё отшатнулся. — Ч-что?! Странно? В каком смысле странно? Плохо? Взгляд Кагеямы скользнул в сторону. — Ага, типа того. Прости. Шоё оттянул ткань футболки возле подмышек и смущенно принюхался. Чисто! Утром он почистил зубы, а прошлым вечером принял душ. Его даже не тошнило перед посадкой в автобус. Какого хрена Кагеяма имел в виду? Почему Шоё плохо пах? — Я ничего не чувствую! — расстроенно сказал Шоё. — Что это за запах? — Он чувствуется, только когда ты близко… едва ли это проблема… «Не проблема?» — подумал Шоё. Это была огромная проблема! Что, если Кагеяма больше никогда не сможет находиться рядом? — Серьезно, прекращай волноваться. Просто сконцентрируйся на игре. «Сконцентрируйся», — мысленно повторил Шоё. Ладно, это он сделать мог. Но после запланированных на сегодня тренировочных матчей он обязательно переберет все свои продукты гигиены и заставит Кагеяму понюхать каждый из них, пока не выявится источник этого плохого запаха. Надувшись, он отвернулся, хотя чувствовал на себе быстрый взгляд Кагеямы. — Что? — резко огрызнулся Шоё. Они уже даже не касались друг друга, он что, все еще сидел слишком близко? — Ничего, — ответил Кагеяма. — Я буду много пасовать тебе, хорошо? Шоё почувствовал, как по телу прокатилась волна тепла, а губы растянула улыбка. Он вдруг вспомнил все те месяцы, когда они с Кагеямой были только сокомандниками — не бойфрендами. Если бы в то время Кагеяма заявил, что Шоё плохо пахнет, тот наверняка сунул бы ему под нос подмышку. Не случилось ничего такого, с чем он не смог бы справиться. — Лучше тебе так и сделать! В конце концов, нам нужно победить Великого Короля. — Победим, — сказал Кагеяма. * * * Не победили. Из четырех тренировочных матчей они выиграли всего один — самый первый, а в третьем им не удалось даже провести полный сет. Вся команда поникла под грузом сокрушающего поражения, а Шоё пришлось смотреть, как Великий Король ухмылялся Кагеяме, отпуская колкие комментарии по поводу возможной встречи на турнире. Даже Цукишима, казалось, взбесился при виде этой сцены, а Дайчи удерживал Танаку за футболку на спине. Они все вымотались до предела. Поход обратно до автобуса прошел в полнейшем молчании; над всеми нависла мрачная атмосфера. Если они оказались не в силах победить Аоба Джосай в тренировочных матчах, что же им делать на официальных играх? Как им побить Шираторизава, которые стояли даже выше? — Эй! — крикнул тренер Укай, когда они выстроились в очередь перед автобусом. — В чем дело? Ослабевшая волейбольная команда вопросительно посмотрела на него — они слишком устали, чтобы спрашивать. — Я-то думал, что вы будете собой гордиться. Я вот горжусь Хинатой, например… знаете, и другие команды такое проворачивают. — Какое такое? — переспросил Сугавара, поддавшись на очевидную подначку Укая. — Тайные приемы! Поехать на тренировочный матч и сдерживаться! Я и не думал, что вы на такое способны, но вот же. Вы играли так, словно все еще остаетесь командой, которой были несколько месяцев назад, но лучше. И даже так смогли выиграть один матч. Он вздохнул, увидев, что ответной реакции так и не последовало. — Ваши приемы лучше. Ваши подачи лучше. Вы взаимодействуете как команда, которая играет вместе куда дольше, чем вы. Все ваши тяжкие труды наконец окупаются — и это без использования наших новых приемов. Разве вы не можете гордиться этим? — Сдерживаться совсем не приятно! — вдруг заявил Шоё. Руки сжались в кулаки. Ему хотелось стереть эту ухмылку с лица Ойкавы своим новым ударом. Он так близко подходил к этому больше десятка раз, но ему всегда удавалось бить по мячу в самой обычной манере. Шоё играл хуже, потому что так сильно старался не играть лучше. И он это понимал. — Мы могли бы выиграть! — Возможно, — пробормотал кто-то, но Укай усмехнулся. — Да, — сказал он. — Могли бы. Шоё ошеломленно уставился на него. — Тренер Укай пытается сказать, — начал пояснять Такеда, — что сегодня мы тренировались на высоте. На следующей неделе, на турнире, мы снова будем играть на уровне моря — и все эти высотные тренировки окупятся с лихвой. Шоё с Кагеямой переглянулись. Это ничуть не помогало понять мотивацию Укая. Высота? Это вообще к чему? Но, казалось, остальную команду эти слова вдохновили, и, забравшись в автобус, Шоё увидел слабую улыбку на лице Сугавары. На самом деле, многие ребята улыбались, а Нишиноя хлопнул Шоё по спине. — Они пытаются сказать, что в следующий раз мы будем лучше. Намного лучше. «Но какой от этого толк, если мы не выиграем сейчас?» — удрученно подумал Шоё. В Токио он привык проигрывать, но это не значило, что у него пропало желание побеждать. Шоё поплелся по салону автобуса, желая только спрятаться куда-нибудь ненадолго и чувствуя себя так, словно весь боевой настрой его покинул. — Эй, ты куда собрался? — спросил Кагеяма, когда Шоё прошел мимо их сиденья. Он и сам не знал. Ему хотелось просто свернуться где-нибудь в углу автобуса и спать, пока не станет лучше. Но Кагеяма подтянул его назад, чтобы они снова сели рядом. — Мне казалось, я плохо пахну, — пробормотал Шоё, размышляя, с чего это Кагеяма стал таким настойчивым. — Нет. Я соврал. Тело Шоё пронзило внезапной вспышкой энергии. — Чего?! — Просто ложись спать, идиот, — заявил Кагеяма, притягивая его голову к себе на плечо. Все вокруг уже лежали в полном изнеможении, многие даже развалились друг у друга на коленях. Близость между ним и Кагеямой не выбилась бы из общей картины, но прямо сейчас Шоё не хотелось лежать у Кагеямы на плече. У него было слишком много вопросов. — Что ты имел в виду? — спросил он, снова садясь прямо. — Не повышай голос. В автобусе и правда было тихо. Впереди Дайчи с Сугаварой переговаривались на пониженных тонах, но в хвосте вагона единственными звуками были гул двигателя и приглушенная музыка из наушников Цукишимы. Шоё хмуро уставился на Кагеяму, не понимая, почему тот не хотел, чтобы их услышали. «С чего он мне вообще соврал?» — беспомощно подумал он. В конце концов тихое дыхание вокруг сменилось сопением. Шоё видел, как на сиденье перед ними Ямагучи обмяк, прижавшись к Цукишиме; слышал ровное сонное дыхание позади, где развалились второгодки. Энношита свернулся на сиденье рядом с ними, уставший после отыгрыша двух из четырех матчей. Шоё сомневался, что теперь кто-то услышал бы их разговор. — Ну? — спросил он, не глядя на Кагеяму. В животе все скрутило — не столько из-за лжи Кагеямы, сколько от непонимания причин этого вранья. К тому же еще остались отголоски досады из-за необходимости сдерживаться во время матчей, отчего неприятные ощущения только усиливались. Шоё думал, что насладится этим днем, но вместо этого чувствовал… опустошение. И озадаченность. — Я думал… что будет лучше, если Ойкава ничего не заметит. Насчет нас. — А? Кагеяма вздохнул, сползая вниз по сидению, чтобы их головы оказались на одном уровне. Он выглядел смущенным. — Мне подумалось: скажи я, что не хочу, чтобы Ойкава узнал про наши отношения, ты наверняка перенервничал бы и сделал их даже более очевидными. И поэтому я соврал. Прости. — Но почему бы ему не?.. — спросил Шоё, и в его голове возникла просто ужасающая мысль. Он же точно был у Кагеямы первым, так ведь? — Погоди… вы что, с Ойкавой?.. Покаянное выражение на лице Кагеямы сменилось откровенным ужасом. — Что? Нет! Тупица! Конечно же нет. Ты мой первый… во всем. Шоё решил не обращать внимания на то, как при этих словах все внутри перевернулось. — Ладно, но тогда почему? — Он использует все, что только может, — пояснил Кагеяма, отводя взгляд. — Если бы он подумал, что сможет воспользоваться нашими отношениями, чтобы сломать команду, он бы это сделал. Я так думаю. — О. — В этом был некоторый смысл. — Разве это не означает, что нам следует рассказать команде? Кагеяма оглянулся на спящих сокомандников. — Возможно. Шоё кивнул. Они еще поговорят об этом — позже, без риска быть подслушанными. — Ты сегодня молодец, — сказал Кагеяма напряженным голосом, как всегда, когда делал комплименты. Он сидел, отвернувшись. — А? — Что не выложился на полную. Должно быть, тебе было сложно. Шоё сузил глаза. — Ты не злишься? — Он вспомнил, каким был Кагеяма в средней школе, когда его сокомандники сдерживались в игре. А ведь Шоё делал это намеренно, даже когда видел, как Кагеяма сжимал челюсти, чтобы проглотить комментарии. — Тебе так сказали. Мне это совсем не по душе, но тебе-то еще хуже. Так что все нормально. Часть напряжения ушла из тела Шоё. Он посмотрел на Кагеяму, как тот изогнул свое длинное тело, чтобы их головы были на одном уровне, и вдруг это показалось ему смешным. Шоё нравилось вот так сидеть рядом в автобусе. А теперь он еще и знал, что с его запахом все в порядке. Или скорее... раньше было в порядке. А вот теперь, учитывая, что он обильно потел на протяжении последних нескольких часов, от него наверняка несло. Шоё умылся и сполоснул руки после матча, но все остальное его тело воняло — с другой стороны, он никогда не имел ничего против того, как Кагеяма пах после тренировок: дезодорантом и потом, но не тем кислым потом, который иногда можно унюхать в классе во время тестов. Чистым потом, если такое вообще бывает. Шоё оглянулся на Энношиту, лежавшего трупом на соседнем сидении, а потом потянулся к руке Кагеямы и переплел их пальцы. Кагеяма наблюдал, не сопротивляясь, и Шоё поднес их сцепленные руки к губам. Один за одним, он прижимался мягкими, ленивыми поцелуями к пальцам Кагеямы, желая большего. Шоё прекрасно понимал, что вокруг сокомандники, а в передней части автобуса — Укай и Такеда. Ему впервые захотелось, чтобы у него не было необходимости постоянно играть в волейбол. На прошлой неделе они жили и дышали игрой, и на следующей ситуация почти наверняка не изменится. Шоё хотел побыть с Кагеямой, осуществить что-то большее, чем просто идти бок о бок и тренироваться, заставить Кагеяму поговорить обо всем, чего тот так мастерски избегал на прошедшей неделе. Глубоко внизу живота свернулось беспокойство. И вдруг Шоё осознал, как Кагеяма на него смотрел — напряженно, неестественно неподвижно, словно его дыхание остановилось. А еще Шоё осознал, что во время размышлений продолжал прижиматься открытым ртом к пальцам и костяшкам Кагеямы, оставляя на них влажные поцелуи. Неудивительно, что Кагеяма теперь так выглядел. Шоё уронил их сцепленные руки и едва заметно сглотнул. Когда Кагеяма смотрел на него вот так пристально, становилось невозможно думать о чем-то еще, хотелось только прижаться ближе, удержать на себе взгляд этих темных глаз, понимая, что каждое нервное окончание в теле Кагеямы настроено на него, точно как тело Шоё, казалось, так и тянулось к Кагеяме. Он посмотрел на колени Кагеямы, ощущая внезапно нахлынувшее желание забраться на них. «Мы в автобусе», — напомнил он себе. Но другая часть его думала: «Все спят». Кагеяма проследил направление его взгляда и вспыхнул. Он выпрямился на сиденье, чтобы они больше не были на одном уровне, и исподтишка осмотрелся вокруг. Кагеяма все еще оглядывался, когда Шоё приподнялся и прижался поцелуем к гладкой коже на его шее. Кагеяма дернулся и замер абсолютно неподвижно. Шоё робко начал отстраняться, когда Кагеяма вдруг потянулся к нему, запрокинул его голову и припечатал губы поцелуем. По позвоночнику пробежала дрожь, и Шоё смутно почувствовал, как левая рука Кагеямы обхватила его запястье, словно стараясь удержать. Шоё и не пытался сбежать. Было очень сложно сохранять тишину, когда дыхание стало неровным, а легкие начало тянуть от потребности в воздухе. Это не походило на обычный поцелуй, потому что они оба пытались не издать ни звука. Они скользили губами, и Шоё словно пронзило электрическим зарядом, когда Кагеяма быстро обвел языком его нижнюю губу. Ладонь Шоё подобралась к краю волейбольной куртки Кагеямы и легко скользнула под нее, под футболку, даря ощущение гладкой кожи на животе Кагеямы. Пальцы на запястье сжались в ответ, но Кагеяма не сделал ничего, чтобы отвести его руку. Когда Шоё наконец вспомнил о необходимости дышать, его уже окружал, дурманя, запах Кагеямы. «Тобио», — подумал он. Теперь это имя всегда крутилось где-то на задворках мыслей. Ему хотелось выдохнуть это имя в губы Кагеямы, прошептать, оставить узором на загорелой покрасневшей коже. Обычно ему не хотелось выкрикнуть это имя на площадке, где все могли бы услышать, но вот в такие моменты, когда каждая клеточка его тела кричала о желании большего, ему хотелось иметь возможность произнести его, сделать так, чтобы Кагеяма знал о каждом взрыве наслаждения… обо всем, что Кагеяма в нем пробуждал. Их лица пылали красным, когда они отстранились и уставились друг на друга. Кагеяма посмотрел на запястье, которое удерживал все это время, и медленно отпустил, словно не совсем понимал, насколько сильно сжимал пальцы. Шоё было наплевать. Ради такого поцелуя он был согласен получать синяки на запястьях хоть каждый день. Шоё вскинул ладонь, чтобы заглушить звук своего рваного дыхания. — Завтра… — начал Кагеяма и запнулся, услышав собственный хриплый голос. Он откашлялся. — После тренировки у Укая-старшего… — Да, — выдохнул Шоё. Он не знал, на что соглашается, но ответом все равно оставалось «да». Кагеяма отвернулся; его лицо заливал яркий румянец. После этого они до самого конца поездки не осмеливались взглянуть друг другу в глаза, но Шоё чувствовал, что близость между ними была как никогда сильна.