Мне нравится, как пахнет твоя одежда

Дома было неуютно. Самым странным казалось то, насколько мало все изменилось: мама все так же носилась с ним и Нацу, но теперь в ее направленном на него взгляде всегда была какая-то пугливость. Шоё не знал, то ли мама чувствовала вину из-за неприятия — что казалось маловероятным, — то ли испытывала дискомфорт из-за потенциальной возможности, что ее сын вполне мог оказаться геем. Шоё больше не хотелось по возвращении из школы рассказывать ей о том, как прошел день, а во время ужинов в его животе поселялось какое-то въедливое ощущение. С Нацу все было совсем по-другому. Однажды, когда их мамы не было дома, он усадил сестру напротив себя и все объяснил, а она мигом зацепилась за идею заполучить Кагеяму в качестве старшего брата. — А можно мне ему кое-что передать? — спросила она. — А? — Записки и всякое, чтобы мы и дальше могли общаться. Но тебе читать не разрешается! Шоё моргнул и согласился, хотя и почувствовал крошечный укол ревности при мысли о том, что его исключают из процесса. Он знал, что Кагеяма будет счастлив… поэтому и стал чем-то вроде курьера, ежедневно передающим сообщения между младшей сестрой и своим парнем. Стоило только Кагеяме увидеть записку от Нацу, как на его лице появлялось очень милое выражение, так что труд Шоё не оставался без вознаграждения, пусть даже ни один из адресатов ему не рассказывал, о чем они переписываются. Однажды он нарушил все свои принципы и немного подглядел. Всем, что ему удалось увидеть, было «золотое карри», которое они с Нацу ели на ужин прошлым вечером. Хотелось бы Шоё, чтобы в этом не было необходимости. Какой-то его части даже хотелось, чтобы никто не знал об их отношениях, чтобы они могли делать все, что захочется, а ему не хотелось этого хотеть. Еще хуже было в те два дня, когда из-за какого-то проводимого в спортзале мероприятия отменили волейбольную тренировку. Потому что так у них с Кагеямой оставалось еще меньше времени на то, чтобы побыть вместе. — Мама сегодня приходит рано, — сказал Кагеяма, пока они обедали во время второго длинного, лишенного волейбола дня. Шоё сел попрямее. В последний раз они оставались наедине в тот вечер, когда встречались в парке после его ссоры с матерью, но едва ли это считалось. Шоё уже много недель жаждал побыть с Кагеямой наедине. Ему хотелось провести с ним время, даже если мама Кагеямы будет рядом. Шоё уже был бы счастлив даже возможности просто пообниматься пять часов напролет, а в обычных условиях он отнюдь не предпочитал лежать спокойно. Ему отчаянно хотелось ощутить руки Кагеямы вокруг себя. — Так значит, я могу зайти? Кагеяма кивнул, и на его щеках появился легкий румянец. Шоё почувствовал, как внутри что-то всколыхнулось, и он подавил острое желание перегнуться через стол Кагеямы и поцеловать его. Вместо этого Шоё улыбнулся. — Хорошо. * * * Дом Кагеямы начал казаться ему вторым домом, особенно в условиях, когда мама Кагеямы постоянно приглашала Шоё остаться на ужин. Так получилось и в этот день, хотя ее приглашение прозвучало не так воодушевленно. — У меня было чувство, что ты придешь, — зевнув, сказала она, когда увидела их на пороге. — Я как раз разогреваю еду. — Прошу прощения за беспокойство, — в качестве благодарности ответил он. Мама Кагеямы улыбнулась. — Будете смотреть телевизор? Шоё посмотрел на нее — она лежала на диване, завернувшись в плед, а по телевизору шла какая-то историческая драма. Он увидел, как Кагеяма раскрыл рот, и поспешно влез: — Нет, спасибо! Мы можем посидеть в комнате Кагеямы. Она изогнула бровь. — Посидеть? — С открытой дверью. — Хм-м, — протянула мама Кагеямы, проницательно прищурившись, хотя на ее губах играла улыбка. — Тогда ладно. Она снова откинулась на подлокотник, и Шоё прикусил улыбку. Когда они с Кагеямой зашли в комнату, оставив дверь полуприкрытой, он позволил себе усмехнуться. В животе все напряглось от восторга. — Что? — спросил Кагеяма, явно озадаченный такой усмешкой. — Она сейчас уснет, — прошептал Шоё. — Нам просто какое-то время нужно шуметь так, будто мы занимаемся чем-то нормальным. — Мы и так занимаемся чем-то нормальным. — Да! Я… гм… посмотрю, как ты играешь на DS. Кагеяма нахмурился. Несколько долгих секунд он внимательно рассматривал лицо Шоё, а потом, по всей видимости, принял решение. Подошел к столу и вытащил DS, но вместо того, чтобы включить, протянул ее Шоё. Кагеяма уселся на кровать, опираясь спиной на стену, и развел ноги. — Лучше ты играй, — сказал он. — И садись сюда. — Кагеяма показал на место между своих ног, и Шоё почувствовал, как потянуло внизу живота. — Гм… Мрачный взгляд не терпел отказа, поэтому Шоё, спрятав улыбку, забрался на кровать и привалился спиной к Кагеяме; его окутало теплом. У него на поясе устроились крепкие руки, и он почувствовал, как внутри все сжалось от смеси нервного напряжения и возбуждения. В таких условиях все тело казалось переполненным волнением, и стало только хуже, когда Кагеяма уткнулся лицом в изгиб его шеи. — Т-ты что делаешь? — Подзаряжаюсь, — пробормотал Кагеяма ему в кожу. Шоё довольно вздрогнул, утраиваясь поудобнее. — Ладно. — Он включил DS и смотрел, как на экране загружается знакомая заставка Покемонов. — Мне начать новую игру или продолжить твою? — Как хочешь. — Хм, ты уверен? Я же дам им всем глупые имена. А самого злого с виду обзову Кагеямой. — М-м-м. Шоё сомневался, что Кагеяма вообще его слушал — руки вокруг него сжались чуть сильнее, но в целом Кагеяма, казалось, мыслями был где-то еще. Ну, Шоё тоже отвлекался, но теперь у него была миссия. То-то будет лицо у Кагеямы, когда он в следующий раз решит поиграть — если это случится, конечно. Игра казалась заброшенной: команда у Кагеямы была действительно жалкой, и когда Шоё проверил его хранилище покемонов, то не обнаружил там ни одного запасного. Видимо, Кагеяма и правда не был хорош ни в чем, кроме волейбола, так что, прокладывая себе путь в город с оценщиком имен, Шоё поймал несколько покемонов и назвал их в честь сокомандников и ребят из их класса. На тех, кто получил командные имена, у него были планы. — Ты вообще смотришь? — спросил Шоё, после того как обозвал покемона с забавными торчащими волосами Ямагучи, а Кагеяма даже не фыркнул. — Да, — ответил Кагеяма, но явно соврал. Минутой позже, после длительного молчания, Кагеяма снова заговорил, но на этот раз совсем другим тоном. — Тогда, в парке… ты сказал… — Хм-м? — Шоё наконец добрался до оценщика имен и принялся переименовывать команду Кагеямы. — Что не можешь себе представить, что влюбишься в кого-то другого. — Ага, конечно. — Он искал иероглиф для имени Суги, уже расправившись с первыми двумя. — Значит, ты в меня влюблен? Руки Шоё замерли. Вопрос был произнесен ему в шею, и голос Кагеямы звучал глухо, но в нем слышалась уязвимость, которую ему совсем не удалось скрыть. Странно ли было то, что Шоё влюбился? Что сказал об этом вслух? Ведь так все и было, верно? То, как его сердце громко стучало в присутствии Кагеямы, как он всегда с нетерпением ждал их новой встречи — было ли странно назвать это любовью? — Н-ну, да. Верно? — Мне-то откуда знать? Шоё отложил DS и откинулся на Кагеяму. Поймал его руку и положил себе на грудь — там, где сердце билось быстрее, чем было бы нормально после десяти минут неподвижности. Он склонил голову. — Со мной всегда так, если ты рядом. Я не чувствую себя правильно, пока не оказываюсь рядом с тобой. — Тебе не кажется, что это странно? В нашем возрасте? Говорят… — И слышать не хочу, что там говорят! — Шоё подозревал, что все болтают насчет непродолжительности первой любви. Ему не хотелось представлять себе, как они с Кагеямой разойдутся, что будет, если им понравятся другие. — И я не хочу. Внезапное напряжение покинуло тело Шоё так же быстро, как пришло. — Хорошо. Потому что я собирался ткнуть тебя локтем в живот, если бы ты продолжил такие разговоры. Кагеяма прижался поцелуем к его шее, прямо за ухом, и Шоё вздрогнул. — Я пойду посмотрю, как там твоя мама, ладно? — Ладно. Шоё вывернулся из объятий Кагеямы и на цыпочках подошел к двери. И точно: мама Кагеямы вроде бы уснула, а на фоне тихо звучал телевизор. Шоё усмехнулся и, шагнув обратно в комнату, очень медленно прикрыл дверь. Потом взял тапок и подсунул его под дверь, чтобы — в самом крайнем случае — она хотя бы не распахнулась одним махом. Ему всегда хотелось сделать это у себя в комнате. Бывали моменты, когда ему не хотелось, чтобы Нацу зашла в его комнату, особенно в последнее время. — Нам этого делать не положено… — покачал головой Кагеяма. Шоё, обернувшись, усмехнулся. — Но ты же тоже хочешь, так ведь? Кагеяма сидел, скрестив ноги и крепко сжимая лодыжки. Он отрывисто кивнул, и Шоё, прыгнув вперед, наклонился и поцеловал его. Шоё сердито глянул на Кагеяму, когда тот отвернулся. — Ты уверен? — спросил Кагеяма, упорно разглядывая ковер на полу. — Учитывая, как отреагировала твоя мама… я бы понял, если бы ты захотел поставить все на паузу. — И позволить ей разрушить все еще сильнее? Ни за что! Кроме того, тут все не так, как с твоей мамой — у нее-то есть веские причины запрещать нам оставаться наедине; она делает это из любви к тебе. В смысле… наверное, моя мама тоже думает, что делает это из любви, но… — Шоё пожал плечами. — Просто это настолько бессмысленно, понимаешь? То, что она думает, будто ты можешь сбить меня с правильного пути. И какие причины мне приписывает. Все, что она думает — неправда, и она не хочет, чтобы я разъяснил ее заблуждения. Шоё моргнул. Он не собирался говорить так много — даже не думал, что у него накопилось столько мыслей, — но Кагеяма кивнул. — Я могу что-то сделать? — спросил Кагеяма. — Что, типа поговорить с ней? Ни в коем случае. Возможно, твоя мама смогла бы вправить ей мозги, но… не знаю. Посмотрим. — Шоё снова пожал плечами, не желая больше об этом разговаривать. — Давай, ложись. Кагеяма нахмурился, но подчинился — казалось, он был готов услужить куда больше, чем обычно. Шоё задумался о причинах. Кагеяме было его жаль? Или это потому, что им так редко удавалось остаться наедине? Как бы то ни было, Шоё был рад, что Кагеяма в кои-то веки упростил ему задачу. Шоё уселся сверху и наклонился за поцелуем. Пальцы Кагеямы смяли ткань форменных брюк на бедре Шоё. — Это… — сдавленно проговорил Кагеяма, но Шоё с легкостью заткнул его поцелуем. Протест умер на губах, а дыхание перехватило. Шоё плавился от ощущения близости Кагеямы, от того, как прижимались друг к другу их тела, как губы под его губами приоткрылись, впуская. Вряд ли ему когда-нибудь надоест та легкость, с которой тело Кагеямы реагировало на него, словно им было предназначено быть вместе. Даже когда Кагеяма весь ощетинивался и напрягался, требовалось совсем немного, чтобы он оттаял, когда они дышали одним воздухом, тянули друг друга за одежду и волосы и забирались под ткань, чтобы коснуться кожи. У них обоих не слишком-то получалось сдерживаться. Внизу живота Шоё свернулся жар, и его захватило скольжение языка Кагеямы, то, как руки Кагеямы проходились по его телу, как бедра Кагеямы неосознанно вскидывались вверх, даже когда Шоё прижимался к нему сверху. Шоё попытался представить, каково было бы ощутить все это без одежды, и у него сбилось дыхание. Ему хотелось снова почувствовать Кагеяму, твердого у него в руках, во рту… заставить его окончательно потерять контроль. — Нет, — резко выдохнул Кагеяма, когда Шоё скользнул ладонями вниз, дразня зубами кожу на шее. «Что нет?» — озадаченно подумал Шоё, а потом почувствовал твердый член Кагеямы через грубую ткань штанов, отчего все тело пронзило восторженным возбуждением, и… быстрое движение, и Шоё обнаружил себя перевернутым в другое положение. — Не я, — задыхаясь, выговорил Кагеяма. — Только ты. — Что? — не понял Шоё. Кагеяма был возбужден не меньше его самого — он это чувствовал — и теперь вот говорил не прикасаться? Шоё попытался еще раз, и Кагеяма отбросил его руки. Когда Шоё снова потянулся к выпуклости под штанами Кагеямы, тот как-то избежал прикосновения и прижал его к кровати лицом вниз. — Прекрати, — выдохнул Кагеяма ему на ухо. У Шоё сбилось дыхание. Намеренно или нет, но когда они лежали вот так, твердая грудь Кагеямы прижималась к спине Шоё, а ему в задницу упирался твердый член. Шоё сглотнул; по всему телу электрическими разрядами вспыхивало удовольствие. — Я просто хочу сделать тебе хорошо, — прошептал Кагеяма. — Пока моя мама рядом, я расслабиться не смогу. Но ты ведь можешь, верно? — Ты уверен, что не хочешь кончить? — спросил Шоё и завертелся, пытаясь привлечь внимание к тому, как прижимался к его заду член Кагеямы. Чего он не ожидал, так это того, что Кагеяма резко выдохнет и с силой толкнется в ответ. Пару секунд никто из них не двигался, а потом давивший на спину вес вдруг исчез. — Черт, — услышал Шоё выдох Кагеямы. — Черт… черт. Прости. Я не собирался… Шоё медленно сел, пытаясь заставить мозги думать, не обращая внимание на изнывающий член. Все, чего ему хотелось, это прикоснутся к себе, избавиться от нарастающего давления, которое стало раз в десять сильнее, когда Кагеяма вот так в него вжался… но Кагеяма сидел с таким видом, словно только что совершил какое-то ужасное преступление. — Что? — спросил Шоё. — Надеюсь, ты извиняешься за то, что остановился. Кагеяма уткнулся лицом в ладони. — Прости. — За что?! — Я тебя зажал. — Да, и мне было офигенно. — Но… мы это еще даже не обсуждали… Я знаю, что ты беспокоился… — Что? Ты имеешь в виду, кто будет сверху? — Шоё немного покраснел. Они никогда об этом не разговаривали, но он сам обдумывал… и часто. В основном когда лежал ночью один в кровати, со скользкими пальцами, с участившимся пульсом. Мысль о том, как их тела будут двигаться вместе, соединенные в одно целое… этого было достаточно, чтобы у него перехватило дыхание, даже сейчас. — Я вроде как подумал, что ты будешь сверху, первые несколько раз так точно, потому что тебе от этого неловко больше, чем мне. Кагеяма вполне предсказуемо только смутился еще сильнее, напрягшись всем телом. Он ничего не сказал — только пристально смотрел. — Что? — оборонительно выпалил Шоё. — Я пробовал… на самом деле, вполне даже приятно. Естественно, мне бы понравилось больше, будь это ты… Кагеяма дернулся вперед, зажимая рот Шоё обеими ладонями. У него на лице было одно из самых страшных выражений за все время их знакомства. — Что? — проговорил Шоё в ладонь Кагеямы. — Ты этого не хочешь? Слова прозвучали неразборчиво, но Кагеяма хотя бы убрал руки. — Ты… пробовал? Шоё покраснел и отвел взгляд. Разговаривать об этом было все еще неловко, особенно когда Кагеяма вот так на него смотрел — словно от одной этой мысли ему становилось трудно дышать. — Ну, да. Кагеяма с силой провел ладонью по лицу. — Ложись, — приказал он. Тело словно пронзил электрический разряд, и Шоё быстро лег, собираясь точно следовать указаниям. Но когда Кагеяма оседлал его ноги, Шоё приподнялся на локтях, чтобы посмотреть, что он там делает. Кагеяма потянулся и толкнул его голову обратно на подушку. Он казался смущенным, но решительным. — Знаешь, ты мог бы схватить меня за голову как-нибудь сексуально, но вот тебе просто необходимо было взять и… — Заткнись. И Шоё заткнулся: скорее потому, что Кагеяма поцеловал его, чем из-за внезапной перемены мнения. Он на пробу вскинул бедра, пытаясь сполна воспользоваться этой новой позицией, и был наказан укусом за нижнюю губу. Естественно, Шоё сделал это снова и ощутил, как Кагеяма толкнулся в ответ. Шоё был в раю: руки Кагеямы скользили у него под рубашкой, задирая ее наверх и проводя мозолистыми пальцами по коже, задевая соски. Они оба сняли пиджаки еще раньше, и Шоё ощущал потребность избавиться и от всего остального… но он знал, что Кагеяма хотел оставить одежду на месте — на случай, если войдет его мама. Да и вообще, то, что они делали даже это, уже было чудом. — Лежи смирно, ладно? Шоё сразу же кивнул. Губы покалывало: уже остро чувствовалось отсутствие прикосновения губ Кагеямы. Кагеяма спустился вниз, касаясь поцелуями его шеи, широко проводя ладонями по всему его телу, словно пытаясь охватить его всего — каждый сантиметр кожи. Одна ладонь легла на рот Шоё, когда тот вскрикнул, почувствовав губы Кагеямы на своем соске. Спина выгнулась дугой, и он беспомощно кивнул. «Я знаю. Вести себя тихо. Знаю». Хотя Шоё сомневался, что сможет вести себя тихо, особенно когда другая рука Кагеямы очутилась внизу и сжала его член через штаны. Шоё толкнулся в твердую ладонь, прикусив кожу на другой. Если это и беспокоило Кагеяму, он ничего не сказал, — Не смей… — прошипел Кагеяма секундой позже, и Шоё подумал, что, возможно, обрадовался слишком рано. Кагеяма прижал одну его ногу к кровати — ту, которая, по всей видимости, дернулась вверх при движении руки Кагеямы. — Лежи смирно. Ты мне чуть по яйцам не зарядил. Шоё фыркнул. — Прости. — Конечно же, из-за прикрывающей рот руки это прозвучало невнятным мычанием. Интересно, как Кагеяма умудрился не отпинать его коленями в лицо тогда, в ванной? Шоё совсем не контролировал конечности, весь его мозг сосредоточился на дрожи, пронизывающей другие части тела. Кагеяма опустился еще ниже, прижимаясь поцелуями к прессу Шоё, а потом его руки взялись за молнию на штанах. Настала очередь Шоё ахнуть. — Ты… — Я не собираюсь позволять тебе меня обыграть, — заявил Кагеяма, глядя в сторону. Его лицо было ярко-красным. — Т-ты знаешь, как? — Конечно! Это же не высшая математика. Но… дай знать, если сделаю что-нибудь не так. Шоё откинулся на кровать и с ошарашенным изумлением уставился в потолок. Он не думал, что Кагеяма хоть в чем-нибудь ошибется, если заранее планировал засунуть его член себе в рот. Ну… если только укусит или еще что-то такое. — Только без зубов, ладно? — Тупица! Я не собираюсь тебя кусать! Идиот… — Господи, да я на всякий случай. — Голос Шоё звучал обиженно, но он улыбался. Кагеяма снова взялся за его молнию. Это происходило — это вот-вот должно было произойти, — и даже если Шоё было немного неловко из-за того, что Кагеяма видел его член с такого близкого расстояния, он бы ни за что в мире не потребовал остановиться. Взгляд Шоё упал на подсунутый под дверь тапок. «Только не просыпайтесь», — мысленно попросил он маму Кагеямы, ощущая, как вышла из петли пуговица на штанах, как сместился вниз пояс трусов. — «Только не просыпайтесь». Он зажал ладонью рот и крепко зажмурился. Рот Кагеямы уже оказался на головке его члена — влажный, теплый, — и это было даже лучше, чем в фантазиях. Тело Шоё выгибало наслаждением, внутри взрывались фейерверки, и он помнил, что Кагеяма велел ему лежать смирно, но это было за пределами возможностей. Шоё хотелось больше… больше жара вокруг, больше этих ощущений, больше языка, проводящего по всей длине… Шоё прикусил руку, пытаясь не стонать. Сильная ладонь надавила ему на бедро, удерживая, пытаясь не допустить движений. Это даже немного помогло, но потом другая ладонь оказалась кое-где еще, длинный палец прижался к промежности, и Шоё толкнулся в рот Кагеямы, не успев сдержаться. Влажное тепло вдруг пропало, и вот уже Кагеяма сидел, пытаясь откашляться. — Прости, — хрипло выдохнул Шоё. — Я… это было… Шоё остановился, увидев, как Кагеяма вытер рот. На лице у Кагеямы была хищная усмешка, словно он гордился собой, и Шоё пришлось сглотнуть нервный вздох. — Гм… — Что? — спросил Кагеяма, и улыбка пропала. Он даже поднял руку ко рту, словно боялся, что выражение его лица могло напугать. — Тебе не обязательно скрывать улыбку, — отвел взгляд в сторону Шоё. У него было смутное ощущение, что он был единственным, кто заставлял Кагеяму стесняться собственных улыбок, и пусть даже иногда они были жуткими, такое случалось совсем не часто. Шоё вполне мог это пережить, особенно когда Кагеяма приносил ему такие ощущения, заставлял его чувствовать пламя внутри, изнывать от желания. — И все? — И… пожалуйста, не останавливайся? — краснея, попросил Шоё. На лице Кагеямы проявился ответный румянец. — Я и не собирался, идиот. Просто попытайся меня не задушить. Шоё уже собирался что-нибудь ответить, когда Кагеяма снова наклонился; на этот раз его рот двигался медленнее, словно он хотел сполна насладиться вкусом Шоё, медленно лаская его языком. Вскоре все разговоры были забыты. Шоё снова дышал через раз, выгибал спину, одной рукой хватаясь за собственные волосы, а другой жестко зажимая себе рот, чтобы сдержать стоны и мольбы о большем: «быстрее», «Тобио», «пожалуйста». Свободной рукой Кагеяма медленно гладил его голый живот и грудь, словно желая обхватить его всего, вжимаясь кончиками пальцев в кожу, проводя длинными пальцами по ребрам. — Я… почти… Кагеяма издал понимающий звук, что только подтолкнуло Шоё ближе к краю. Ему хотелось стонать и кричать от ощущения плотно обхватывающих его губ Кагеямы и снова прижимающихся к промежности мозолистых пальцев. Шоё еще сильнее вцепился зубами в руку, изо всех сил сжимая веки. Он не мог лежать смирно — это было невозможно, — но Кагеяма не жаловался и продолжал равномерные движения, от которых Шоё был на грани того, чтобы распасться на куски. — Я… сейчас… ох… Его тело содрогалось, пока он падал с обрыва — падал, падал, — и рядом был Кагеяма, протаскивающий его через это ощущение, все еще ласкающий ладонями и ртом, но уже медленнее, помогающий пережить оргазм, пока все не кончилось. Кагеяма отстранился, перегнулся через кровать и сплюнул в мусорную корзину, а потом вытер рот. В следующий момент он потянулся под подушку, достал оттуда футболку и невероятно нежными движениями вытер ею Шоё. Видя, как Кагеяма вот так о нем заботится, Шоё почему-то чувствовал себя очень уязвимым. Чувствовал тепло, но еще ему казалось, будто он сделан из стекла. Плавящегося стекла. Его рукам не терпелось прикоснуться к Кагеяме. У которого под штанами выпирала явная выпуклость — если подумать, это наверняка было невероятно больно. Но, поймав направление взгляда Шоё, Кагеяма только покачал головой. — С этим я разберусь позже, — сказал он, подтягивая штаны Шоё на место, а потом улегся рядом. Кагеяма взял ладонь Шоё и принялся рассматривать ее, проводя пальцем по следам от зубов. — Идиот. Ну, это хотя бы левая рука. Было бы больно пробивать по мячу, порань ты правую. Шоё даже не слышал. Его мозг все еще стопорился на «С этим я разберусь позже», и он до сих пор чувствовал это странное, плавящее тело тепло. — Думай обо мне, ладно? Позже. Какое-то мгновение Кагеяма выглядел озадаченным, а потом выражение его лица прояснилось, и он покраснел. — Я всегда думаю о тебе. Шоё счастливо что-то промычал, устраиваясь поудобнее. — Тогда думай обо мне много. В дополнение. Он почувствовал, как Кагеяма взъерошил ему волосы. — Ладно. Я буду думать о тебе таком, каким ты был пару минут назад. И буду думать о том, как плохо тебе удается лежать смирно. Идиот. Несмотря на то, что чуть не получил удар коленом, Кагеяма почему-то казался довольным этой неспособностью Шоё к неподвижности. Шоё улыбнулся. Долгие несколько секунд он лежал, окутанный теплом и спокойствием, которого давным-давно не ощущал, и размышлял о том, как Кагеяма думает о нем. Но потом Кагеяма встряхнул его. — Эй. Нам нельзя снова засыпать. — М-м. Кагеяма отстранился. Сонно моргнув и открыв глаза, Шоё увидел еще одно странное выражение — совершенно мягкое, выглядящее неуместным на суровом лице Кагеямы. — Ты безнадежен, — вздохнул Кагеяма. Хотя бы его голос звучал привычно. Он встал, вытащил тапок из-под двери и слегка ее приоткрыл. В гостиной все так же работал телевизор. — Она еще спит. — Хорошо… Кагеяма как-то умудрился поднять Шоё — сонного, с отяжелевшими конечностями — в сидячее положение. Сам он снова сел сзади и поднял забытую DS с игрой про покемонов, позволив Шоё откинуть голову себе на плечо. Шоё ненадолго очнулся, услышав над ухом тихий смешок. — Ты назвал двух самых сильных покемонов нашими именами? — Да. Ты — угрюмая лягушка, а я — красная птичка. Они тоже встречаются. Кагеяма уткнулся лбом в изгиб шеи Шоё и, держа DS одной рукой, скользнул другой ему на живот, крепче прижал его к себе, глубоко вдохнул. Он просидел так еще несколько долгих секунд и вроде даже собирался что-то сказать… но потом Кагеяма убрал руку с живота Шоё и сказал только: — Засыпай, идиот. Если что, я тебя разбужу. — Ладно, — согласился Шоё, устраиваясь поудобнее. Он задумался над тем, что там такое Кагеяма решил не говорить, а потом из его головы исчезли все мысли.